Шесть лет спустя 15 страница

Не успела я насладиться поцелуем, а Егор уже начал отстраняться, заставляя невольно тянуться за ним. Ошеломленная сокрушительным эффектом, который произвел на меня нежный поцелуй властного оборотня, открыла глаза и увидела его довольную, чуть снисходительную ухмылку. Он явно радовался моему отклику. Зарывшись здоровенной ладонью в мои волосы, помассировал затылок, потом его рука скользнула по моей вниз и легонько сжала пальцы, словно на прощание. А я, едва не замурлыкав, смутившись как девчонка, быстро скрылась за дверью. Я чувствовала: мой любимый кот еще стоит в коридоре, незнамо чего ожидая. Поэтому, прислонившись к ней спиной, расплылась в улыбке, сходя с ума от счастья. Едва слышные шаги — он ушел. Я скинула туфли и закружилась по комнате, не в силах справиться с разгулявшимися эмоциями; потом и вовсе, вскочив на кровать, хохотала и прыгала как в детстве от переизбытка впечатлений…

Пока через несколько минут не прибежала Пелагея Павловна и с порога задала мне трепку:

— Светлая, ты с ума сошла? Вот недоделанная!

Причем орала она, со счастливой улыбкой вытирая слезы.

— Ага! — хихикнула я. — Что — заметно?

— Очень заметно. Всем в доме заметно, — пожилая зайчиха безуспешно пыталась взять строгий тон. — Мужики вдруг ощутили невероятный жизненный подъем, счастье бьет ключом, некоторые, того и гляди, в клан рванут бабам в любви признаваться. Остальные удивляются, откуда столько счастья ни с того ни с сего привалило. Я лично думаю: один ершистый котенок по неопытности про щиты позабыл, после того как с нашим главой сходил на ужин!

— Ой, — я шлепнулась на попу и смущенно закрыла рукой рот. Поставила щиты и пискнула: — Простите, я забылась.

Вот так конфуз случился! Теперь о моих чувствах к Хмурому, если они и были для кого-то секретом, узнают точно! Сначала неудобно стало, а потом, махнув рукой, я упала на спину, мол, чему быть, того не миновать.

Пожилая зайчиха, присев рядышком на кровать, по-матерински погладила меня по растрепанным волосам, заботливо убирая их с лица, и тихонечко обратилась:

— Я тебя очень прошу, Ксенечка, наберись терпения с ним.

Облокотившись на подушку, я приподнялась и, всматриваясь в изборожденное морщинками лицо здешнего ангела-хранителя, предположила:

— Вы думаете, я ему не…

— Нет-нет, милая! — она замотала головой и замахала руками. — Ты-то как раз ему подходишь отлично, да больно суров глава ко всем. И к себе, прежде всех.

— Знаю уже, — я улыбнулась, расслабляясь.

— Нет, не знаешь. Он не уважает и не любит женщин. Ни одну до тебя не приближал к себе…

— Вас он уважает и любит по-своему, — попыталась я оспорить то, что в душу давно закралось и беспокоило.

Пелагея Павловна грустно улыбнулась:

— Меня — да, но, несмотря на столько лет вместе, Егор, лучше сказать, заботу обо мне проявляет, а не любовь. А ты… тебе, знаешь ли, повезло. После случая возле стены, когда незнакомая светлая не раздумывая помогла ему… В общем, он смотрит на тебя по-иному.

— Вы хотите сказать, что у меня нет шансов на нормальные отношения с ним? — чуть не плача, спросила я, боясь услышать ответ.

Старушка ласково погладила сухонькой рукой меня по макушке:

— Мне кажется, именно у тебя есть все шансы. Он рядом с тобой другим становится.

— А в чем это выражается? — я села, поджав колени к груди и обнимая их руками.

Пелагея Павловна пожала плечами:

— Во многом. Чего уж греха таить, раньше он с бабами не вел разговоров, за редким исключением.

Я с горечью усмехнулась:

— Угу, только это не довод. Другие, видимо, боялись, и сами рта не раскрывали. А у меня выбора нет: то приходится до хрипоты рассказывать о чем-то, касающемся «той» стороны, то потому что выживать надо. Вот и болтаю без умолку, иногда от страха и сомнений.

Зайчиха с иронией посмотрела на меня, словно на малое дитя.

— И в ресторан никого не приглашал. — Пожевав губу крупными желтоватыми зубами, она добавила главный аргумент: — Да ему даже в голову бы не пришло устраивать поединок силы, да еще за самку.

— Поединок силы? — сипло спросила я, вспомнив о кровавой схватке во дворе.

— Ну да, — кивнула Пелагея. — Если самка еще не отмечена брачной меткой, самцы частенько бьются за ее внимание. Обычно она выбирает победителя. Кто как не сильный самец лучше защитит семью, а?! Поэтому, чем страшнее драка, тем благосклоннее самка-оборотень. Андрюху-то нашего ягуар на лоскуты порвал. Мордашку ему смазливую подпортил, чтобы не зарился на чужое… А может, чтобы самому на его фоне лучше да выгоднее смотреться…

— Жуть, — поморщилась я.

Пелагея Павловна хитренько усмехнулась и просветила:

— И что самое интересное: обычно, сразу после драки победителя ждет награда — близость. Кровь и пот распаляют страсть, а огонь в крови самца требует выхода. Но ты ж неправильная оборотень, маг наполовину, да еще и светлая. Не почувствовала желания… наградить…

— О-о-о… — вспомнила торжествующего Егора, когда он в приемную влетел, ожидая поощрения, а я, овца овцой, потрясенно пялилась на него, как сейчас на рассказчицу. Эх, по незнанию уже второй раз лишила его, можно сказать, законного удовольствия. Не выдержав, расхохоталась.

Зайчиха покачала головой и ехидно захихикала вместе со мной:

— Поняла, о чем я толковала? А наш глава тебя еще и в ресторан потащил…

Я наморщила носик:

— Он же умный мужчина и понимает различия наших менталитетов.

Пелагея досадливо махнула рукой:

— Не знакома я с этими вашими мента... тьфу ты, даже не выговорить. Магия для меня — что темный лес. А вот Мерзлявого нашего знаю уже, почитай, пятнадцать лет. Ты для него — особенная. А он мужик хлопотный, Ксения. Ой тяже-елый… Не приведи боги, такого в мужья. И характер у него не сахарный, так что одного прошу: будь ласковой кошечкой, не дави на него. Егор малейшего давления не переносит, сразу ощетинивается. Его можно только по шерстке гладить и никак иначе. И терпения побольше наберись.

— Да я и не тороплю и…

— Ты? — недовольно поджала губы собеседница. — Ты меня слушай, а то нарубишь сгоряча дров, потом сама же плакать в подушку будешь. — Я изобразила, что заклеила себе рот, а она отвесила мне такой же символический подзатыльник и продолжила: — Просто дай ему время, не торопи. Любишь его?

Я вытаращилась на нее, но, сникнув, кивнула:

— Люблю, Пелагея Павловна, слишком люблю.

— Да-а-а… я про своего тоже так говорила по молодости. А потом поняла: нельзя слишком любить. Больно потом терять любимых. Без него не жизнь. Лишь трое этих мальчишек меня держат на белом свете. Хочу увидеть их счастливыми, а потом уйду со спокойной душой.

— Наверное, поэтому вы — единственная женщина, которую они любят.

— Глебушку почти пристроили в хорошие руки, — зайчиха едва не светилась от удовольствия. — Варенька от него голову сразу потеряла, а наш волчок уже клинья подбивает. Раньше все чудил. Ходил возле нее кругами, других отшивал втихомолку, а сейчас словно плотину прорвало. Вьюном вьется вокруг лисички нашей, приручает.

— С долгами надо только вопрос решить и…

— Вот о чем и говорю, Ксень. Намедни в бухгалтерии шторы меняли, так я разговорилась с Арсением: долги приказано выплатить по распискам отца Вариного, непутевого. Видимо, Глеб за ненаглядную свою боится, вот и решил все сам сделать по-быстрому. А то прознают, что Громов из Хмурых жениться собрался на дочери Беленького, долги поднимут до купола.

Я захлопала в ладоши: ура, сдвинулось дело хоть у одной проблемной девушки из этого особняка. Значит, у Варюшки жизнь совсем скоро наладится. Почему-то сомнений в том, что педантичный оборотень Глеб правильно поступит с любимой женщиной, не возникло. И не предложит ей чего-то недостойного. Эх-х, ну почему мое сердце не ему досталось?

— Он невероятный мужчина, — улыбнувшись, похвалила я Глеба. — Сильный, мудрый, проницательный и добрый.

Старушка неожиданно «хрюкнула» после моих слов и искренне заливисто рассмеялась:

— Боги, до чего же ты наивная! Ума не приложу, как выжила-то в Песочном… целых три месяца одна?!

Я нахмурилась, вновь ощутив себя обиженным ребенком, потом чмокнула Пелагеюшку в щеку и улыбнулась смущенно:

— А, как-то так получилось…

Она, нахмурившись, погрозила мне пальцем перед носом:

— Хищники они, никогда не забывай о том. Хорошее видят только близкие, допущенные в первый круг. Тебя Хмурый защитил словом своим, вот тебе Глеб только хорошие стороны свои и кажет, а было бы иначе, проклинала бы ты волка нашего самыми последними словами.

— Но вы же сами его хвалили недавно? — опешила я.

— Хвалила, и люблю как сына, но ты — душа заблудшая, тебя учить тоже надобно. Вот на примере — самое оно.

— Мне уже двадцать пять, может, поздно учиться-то? — передразнила я зайчиху.

И получила очередной «подзатыльник»:

— Учиться никогда не поздно.

— Хорошо.

— Ладно, спать тебе пора, — поднимаясь с кровати, пожилая женщина хрустнула больными коленями, — только, еще раз прошу тебя: не руби сгоряча. Если любишь Егора, терпи, не дави на него и не ершись. Он будет хорошим к тебе. Сильный дюже, а сила накладывает глубокий отпечаток на характер. Твоя сила в любви бескорыстной, да мягкости. Не было в его жизни мягкости этой да ласки, не привык он к ним, но как каждое живое существо тянется… Ты ж не зря рыська; они славятся покладистым характером, да мягкими лапками. Вот и пользуйся тем, что тебе наш мир подарил.

Пелагея Павловна, покивав головой, ушла отдыхать. А вот я долго не могла уснуть, думая о ее словах.

Глава 24

— Вроде ничего не забыли? — заглядывая в бумажный пакет, озабочено спросила Пелагея Павловна и спохватилась: — А засахаренные орешки?

— Нет-нет, все взяли, ничего не забыли, — потрясла я парочкой небольших пакетов. — Варюшка создаст сегодня кулинарный шедевр!

— Мне кажется, лучше нашей Беленькой никто не умеет готовить, — в голосе Николая, неизменно сопровождавшего нас, отчетливо прозвучало предвкушение.

— Отличная хозяюшка Глебушке достанется! — шепнула мне на ухо довольная зайчиха, словно лично своему приемному сыночку невестку спроворила.

На площадке у главного входа возле припаркованных с самого утра шикарных автомобилей томились незнакомые оборотни, едва заметно ежась на осеннем ветру в деловых костюмах, подобно нахохлившимся воронам. Сегодня было особенно, не по сезону, холодно. Пока я отсутствовала, важное мероприятие, проходившее в резиденции, закончилось, приглашенные участники вышли из особняка и вот-вот должны разъехаться. Среди провожающих было и мое начальство, все трое разговаривали с двумя незнакомцами. Тот, что пониже, бледный, с виду немного субтильный, — хотя черный дорогой костюм наверняка скрывает жилистого и крепкого оборотня — с редким равнодушием посматривает по сторонам и держится за плечом высокого худощавого брюнета с хищными чертами лица.

— Нелидов, чтоб его блохи сожрали, — едва слышно, себе под нос буркнул Николай.

— Это наш конкурент? Враг? — насторожилась я. — А который из них: брюнет или блондин?

— Чернявый. Рядом его тень и шестерка — куница Заварзин. Нет, они не враги, — мотнул лохматой головой наш охранник и, поморщившись, добавил, — просто не люблю я его. Не знаю почему...

Мы подошли ближе, и я, вместо того чтобы обойти группу власть-и-деньги предержащих серых в неизменно черном по широкой дуге или вообще свернуть к другому входу, во все глаза уставилась на чужаков, тщетно, но упорно пытаясь совместить визуальный образ с собственными ощущениями в единое целое. Тем более, объект повышенного интереса — некто Нелидов — еще не заметил нас, позволяя беззастенчиво за собой наблюдать. Он искренне улыбался руководству «Хмурые & Компания», активно жестикулировал руками, производя впечатление своего в доску. И честно говоря, для остальных выглядели все пятеро закадычными друзьями, но не для меня.

Сава хлопнул Нелидова по плечу, громко поздравив с удачной сделкой, которую долго готовили обе стороны и на переговорах никак не могли прийти к компромиссу. Получив пудовой тигриной лапищей, брюнет покачнулся, но без заминки и напряжения расхохотался: радостно, открыто. Его лицо и даже глаза буквально светились радушием.

— Я рад, что месторождение в горах и завод по первичной обработке руды достались вам, — голос привлекшего мое внимание мужчины звучал искренне, с легкой горечью.

— Жаль, что твои дела немного пошатнулись, надо было раньше соглашаться, когда мы предлагали партнерство, — ухмыляясь, пробасил довольный Сава.

Глеб и Егор по обыкновению молчали с непроницаемым видом. Чувствовалось: они спокойны, удовлетворены сделкой и настроены благостно. И собеседник им нравится.

Нелидов пожал плечами и флегматично отозвался:

— Ничего, я быстро поправлю, — озабоченно нахмурился и словно бы неохотно, но честно предупредил, — ну и работать на тех территориях сложновато из-за проживающих там кланов староверов. Проблемные они: бывает, суют палки в колеса или ловушки подстраивают... смертельные.

Глеб ухмыльнулся, кивнул, давая понять, что принял к сведению и благодарен за информацию. Тем временем я продолжала пялиться на Нелидова, отметив, что Егор уже увидел меня. Но оторваться от чужака никак не получалось. Как? Как можно снаружи быть столь искренним и улыбаться даже глазами! А внутри пылать от лютой, порабощающей сознание ненависти? Это же невероятно! Его ненависть сбивала с мысли, с толку и не давала оторвать взгляд от ее источника. Придавливала к земле, заставляя втягивать голову в плечи и нервно сглатывать горькую слюну.

Пелагея, почувствовав неладное, взяв меня за локоть, попыталась увести за собой, но я, буквально оглушенная таким накалом темных чужих эмоций, впала в ступор. Нелидов, проследив за подозрительным взглядом Хмурого, обернулся и посмотрел на меня. И снова когнитивный диссонанс «вижу — чувствую» потряс сознание. Глаза незнакомца живут отдельно от его души. В их черной глубине лишь на самом дне тлеет ненависть, а на поверхности светится теплая улыбка и явный мужской интерес. Он вдохнул, знакомясь с моим запахом, как любой оборотень, и наконец-то ненависть, поглотившая его нутро, уступила место искреннему удивлению:

— Какая симпатичная девочка… и пахнет вкусно...

Судя по вкрадчиво, восхищенно прошелестевшему голосу и ярко блеснувшим черным глазам, Нелидов почуял «нераспределенную прибыль». Двинулся ко мне с грацией хищника, но не успел коснуться. Между нами будто из тумана соткалась огромная фигура Хмурого.

Он обнял меня за плечи, отстраняя от соперника, и проскрежетал:

— Ксения, познакомься: верховой соседствующей с нашим кланом территории Игорь Нелидов... ягуар.

Надо же, как и мой кот! Я вымученно улыбнулась, но протягивать дрожащую руку чужаку не стала, вцепилась обеими руками в ладонь Егора, которую он, к счастью, переместил мне на талию и притиснул к себе. Кот-чужак мгновение подержал руку на весу и медленно опустил, нехорошо сверкнув глазами, хищно.

Глава клана продолжил знакомить нас, а я боролась с желанием спрятаться за его спиной:

— Игорь, это — Ксения... моя подруга!

— Рысь?!... — отозвался тот, улыбаясь, —... не меченая.

Его доброжелательная, в меру завистливая, но не злая улыбка, совершенно не вязалась с внутренней яростью, которая присоединилась к сумасшедшей ненависти. Получилось, что моя не меченая сущность еще и отрицательных баллов Егору добавила. Мы с ней даже «зависли».

— Ладно, думаю, вам пора... — Хмурый коротко кивнул Нелидову и полностью переключил внимание на меня, уводя по ступенькам вверх. Со стороны могло показаться, будто верхового соседней территории отпустило начальство...

В черных глазах Игоря блеснула ярость, захлестнувшая настолько, что скрыть не сумел. Видимо, кроме меня и Глеб это заметил, потому что нахмурился, провожая взглядом рассаживающихся по машинам соседей.

— У тебя руки ледяные, — неожиданно обеспокоенно проворчал Егор, — обычно горячие, а сейчас как ледышки.

— Что? — я удивленно посмотрела на него.

— Ты замерзла в этой курточке. А от моего подарка — теплого пальто — отказалась! — рыкнул любимый ягуар.

Зажмурившись от счастья, едва не замурлыкала, погладила его по предплечью, затем и вовсе потерлась щекой.

— Ничего, я его сохранила и в шкаф положила в приемной! — находясь под впечатлением от Нелидова, ошеломленная неожиданной заботой о себе, говорила, не задумываясь о последствиях. — Разве можно такую прелесть выбрасывать? Еще чуть-чуть займу и отдам тебе за него деньги...

Он словно на стену напоролся:

— Ты хочешь меня оскорбить?

Я вцепилась в его руку, состроила щенячьи умоляющие глазки и тихо попросила:

— Пожалуйста, давай не будем ссориться. Я не могу... принять его в качестве подарка. Позволь мне отдать за него деньги. Оно очень красивое, но... заплачу за него сама. И предложила компромисс: — Знаешь, я буду очень рада теплым перчаткам.

Пелагея Павловна, Николай, Глеб и Сава прошли мимо нас в дом, а мы стояли на ступеньках и банально выясняли отношения, пока Егор не скрипнул клыками:

— Хорошо. Пошли в дом, нечего на ветру дальше мерзнуть.

— Спасибо за понимание, — я снова погладила его руку, наслаждаясь прикосновением к теплой коже.

Егор не ответил, но я ощутила, что он расслабился, обхватив мою ледяную ладонь, продолжая удивлять заботой обо мне.

В теплом холле он вновь остановился, окидывая меня совершенно другим взглядом:

— Чем тебя так заинтересовал Нелидов? Ты слишком откровенно пялилась на него...

Рядом возник Глеб, мурлыкнув:

— И действительно, почему острый на язык котенок испугался даже лапку протянуть чужому дяде...

— Я тоже в недоумении, с чего это она за тебя, Егор, спрятаться пыталась... — громыхнул над головой бас Савы, заставив меня подпрыгнуть на месте и прижаться к своему коту.

— С вами заикой станешь, — прошипела я, пытаясь унять дрожь.

Закурский захохотал так, что его необъятная грудь аж гудела и ходуном ходила. Громов насмешливо хмыкнул, а Хмурому было не до смеха. Он ревновал и молча злился. А меня неожиданно согрело испытываемое им чувство, обнадежило. Равнодушные не ревнуют! И крепко не прижимают к себе, боясь потерять...

Разозлившись из-за «котеночка» и насмешек, я быстро собралась в кучу и рассказала о собственном впечатлении от Нелидова. Трое мужчин сразу подобрались, посерьезнели, слушая меня.

— Сдается, он в курсе, что это мы ему неприятности и финансовую ловушку устроили, вынудив продать рудники и завод? — предположил Сава, посмотрев на Глеба.

Волк молчал, ушел в себя, раздумывая. А я расстроилась. Выходит, Пелагеюшка права: трое ее подопечных совсем не белые и не пушистые, как я себе нафантазировала. Недаром Андрей Лаврин хвалился, что клан Хмурых подминает под себя Песочный, асфальтоукладчиком проходя по другим кланам и судьбам. И лишь тот факт, что здесь каждый ребенок знает, кто «царь зверей», оправдывает их. А мне — как ни крути, котенку, по понятиям грозных котов и псов — придется либо принять их реалии, либо, образно выражаясь, жить в лесу и в одиночестве, страдая от неразделенной любви.

Грустно вздохнула: кардинально изменить уклад я не смогу. И жить в одиночку тоже. Уже проходила.

— Значит, крыса гораздо ближе, чем мы думали, — процедил ледяным тоном Егор.

— Лаврина надо отправить выследить крысу, он поохотиться любит, — красивое лицо Глеба перерезала кривая ухмылка, от которой у меня все волоски на коже дыбом встали.

— Мне кажется, он больше не охоту любит, а поиграться потом с жертвой... — насмешливо проурчал тигр, но, покосившись на меня, продолжать не стал.

— Извращенцы, — не сдержалась я. Боже, с кем меня жизнь свела... Вытащила свою руку из Егоровой и хотела уйти, но, вспомнив об одном важном деле, с тяжелым вздохом попросила:

— Егор, можно мне вечером машину взять?

— Зачем? — насторожился он.

— К стене съездить, там родные и...

— Нет... не сегодня...

— Но мне надо именно сегодня, по...

— Я сказал — нет! — резко обрубил он, не дав пояснить, что родители ждут меня раз в месяц, а я пропустила уже две встречи. — Сегодня у меня важный деловой ужин перед Городским советом и твоей поездкой нет времени заниматься.

— Не нужно ничем заниматься. Я быстро съезжу с Николаем и все.

Он неохотно выпустил меня из рук и отстранился.

— Ксения, ты... теперь официально моя подруга, поэтому не может быть и речи о поездке в одиночку куда бы то ни было. А у меня нет времени сегодня заниматься тобой.

— Егор, сегодня именно тот один...

— Я все сказал, — рыкнул ягуар, словно непонятливому ребенку, без угрозы, но сурово. И повернулся к Глебу, отмахнувшись, как от назойливой мухи.

Они заговорили о своем, а я, закусив губу, чтобы не расплакаться от разочарования, — ничего не изменилось, он готов слушать меня, только когда ему надо, — развернулась и пошла в приемную. Рабочий день еще не закончился, а перерыв я прогуляла с Пелагей Павловной.

— Ксень, — раздалось мне вслед, — я хочу пообедать в кабинете, приготовь чего-нибудь вкусного...

Оглянувшись, ядовито предположила:

— С чесноком?

— Сама знаешь, что нет... — полные губы Егора невольно дрогнули в отвращении.

Прищурив глаза, оценивая степень моей вредности — а ну как отомщу за отказ! — он фыркнул и расслабился, возвращаясь к разговору.

Оставшийся день прошел в рабочем режиме и раздумьях: что же предпринять?! Не смутило даже довольство, излучаемое ягуаром, когда он ел свой любимый куриный супчик с поджаренными сухариками, с хитринкой поглядывая на меня, после того, как предложил пообедать вместе с ним в кабинете. Я, как любимый шеф и надеялся, не стала портить ему аппетит чесноком, заботясь о комфорте. Обедала, а сама мысленно прокручивала варианты. Собственно, и отвергать-то было особенно нечего, придется воспользоваться опытом прошлых походов к стене.

***

Усилием воли я продолжала дышать глубоко и размеренно, якобы уснула. Родная, большая ладонь ласково скользнула по моим волосам, и запах любимого окутал подобно теплому невесомому одеялу. Странно тяжелый вздох, словно Егор тоже никак не надышится мной, — а затем звук тихих шагов к двери.

Я подождала пару минут и ринулась в коридор, не тратя ни секунды, чтобы накинуть на ночнушку халат. Подбежала к окну и осторожно, с трепещущим сердцем, выглянула наружу. Хмурый в этот момент вышел из особняка и, подойдя к машине, на мгновение замер и безошибочно посмотрел на окно моей комнаты. Секундная заминка — он тряхнул головой, будто отгонял ненужные мысли, сел в автомобиль и уехал.

Обратно я возвращалась медленно, в сомнениях правильно ли поступлю, и в то же время, понимая, что не могу иначе. Я пропустила две встречи, последнюю — по вине Келя оказавшись здесь. Родители там с ума из-за меня сходят.

Сложила в узелок из шали одежду и, сменив ипостась, выскользнула в коридор. В особняк сложно попасть снаружи, а выбраться незамеченной изнутри, мне показалось, проще простого. А вот дальше — бежать по темным улицам, да после комфортной жизни, когда изо дня в день тебе обеспечивают безопасный кров, — было страшно. Эх, расслабилась я, разнежилась! Пора сосредоточиться и по полной использовать свои способности, что я и сделала, распространяя вокруг фон опасности и тревоги, заставляя случайных встречных уходить с моей дорожки.

Знакомый пустырь. Свалка. Одинокий фонарь. Стелясь ближе к земле, я обогнула круг света, и потрусила в сторону леса. О, все святые светлые, как же быстро забываются жизненные трудности, как легко привыкаешь к чувству безопасности.

В темный лес я влетела с колотящимся сердцем, но через секунду-другую с наслаждением вдохнула холодный воздух, напоенный ароматами сухой осенней листвы, пожухлой травы, грибов и сосен. Пересекла очередную прогалину и неожиданно услышала шорох тяжелых лап нескольких хищников; знакомый запах псины подсказал: волки. Мало того, стая направлялась в мою сторону. Я судорожно заметалась между трех деревьев с голыми стволами, на которые точно не залезу, хоть мой зверь приспособлен к этому. Увы, возможности — одно, а умение — совершенно другое. Уже повернула назад, поджав куцый хвост, но тут раздался жуткий волчий вой, наверняка предупреждающий о чем-то стаю, причем, совершенно близко, откуда-то сбоку.

Не успела я со страху что-либо предпринять, — о чудо! — приближавшиеся звери остановились, внезапно удивившись, испугавшись и присмирев. Дальше я в полном недоумении и с несказанным облегчением услышала, как они повернули с моего пути и быстренько удалились, обходя стороной. Долго задумываться над их странным поведением не стала: кто их знает, может, у них планы изменились.

Знакомые улочки Верхнего на фоне энергетических переливов и сполохов над крышами, создаваемых стеной, радовали. Осталось совсем чуть-чуть — и я у цели. Выскользнула из-за угла последнего дома — и пулей вернулась обратно, спряталась в тени; мимо медленно, о чем-то тихо переговариваясь, прошествовал знакомый патруль в составе трех перевертышей с моим новым родственничком — Андреем Роговым, в том числе. Шаги удалившихся стражей уже стихли, а я продолжала трусливо прижиматься к кирпичной стене, чтобы, не дай светлые, не заметили. Встречи с барсом я по-прежнему опасалась. Вдруг идея-фикс облагодетельствовать свой клан с моей помощью не покинула его мохнатую голову.

Оторвать свой бок от дома и двигаться вперед меня заставило ощущение чьего-то присутствия. И вроде не было чувства опасности, только чье-то мрачное любопытство, кажется, с самого начала преследовавшее меня. Перехватив узел зубами, я, тяжело вздохнув, вышла на свет и, пригибаясь, вертя головой по сторонам и нервно прислушиваясь, стрелой метнулась в гостеприимные кусты, конечно облетевшие, но в любом случае темно. Забралась в них и, быстро сменив ипостась, оделась.

Вот что за невезение: стена, как и два месяца назад, опять была мутная и фон создавала злой, отталкивающий. Кожу знакомо, вполне терпимо, покалывало, пока я ждала хоть малейшего просвета. Но время шло и шло, а ведь мне засветло необходимо вернуться обратно, чтобы не огрести «выговорешник» за нарушение распорядка и самоволку.

Наконец-то образовалось небольшое «окошечко» на «ту» сторону. Знакомый скверик, лавочка и мои родные мамочка и папочка. По щекам невольно потекли слезы радости, а сердце защемило от тоски и боли за них. Счастливая улыбка сама расползлась по лицу. Я замахала руками, привлекая к себе внимание родителей. Они заметили, и мы трое неосознанно подались ближе к стене, желая коснуться любимых лиц, обнять, но, не имея такой возможности, тянулись к друг другу душой. Но и в этот раз не успели мы насладиться встречей, а жуткие белесые «лица» защитников с раззявленными в гневе ртами уставились на нас, закрыв видимость.

Я заметалась вдоль стены в поиске просвета, но призраки-церберы следовали за мной как привязанные. И лишь по мелькавшим теням определяла, что мама с папой так же носятся с той стороны. Заплакала от бессилия: третий раз без толку. Наверное, только от полной безысходности я решилась подойти совсем близко, рискуя быть утянутой призраками, но не раствориться, как было бы прежде, — погибнуть. Серые, от которых у меня теперь слишком много, сгорают, а не становятся защитниками.

Кожу уже не покалывало, энергия светлых жалила, подобно разозленным осам. Но стиснув зубы, я с мольбой смотрела на безглазых сущностей, протянула руки и послала им свои чувства: тоску, боль, одиночество, а потом — надежду, любовь и счастье. То самое, которое возникает сразу, стоит закрыть глаза и вспомнить самые лучшие моменты своей жизни. Невероятное счастье! Открыла глаза — ура! — в стене расчистилось окно, а напротив стояли удивленные родители. Мама знакомо вытирала кулачком заплаканное лицо. Я сама сквозь слезы рассмеялась, ведь недаром отец говорил, что я более юная мамина копия.

Краем глаза заметила пребывающих в раздрае призраков, если о них так можно говорить, или подобное, в принципе, возможно, но на белесых ликах-масках сменялись десятки эмоций. Неужели им понравилось ощущать мои эмоции, прочувствовать в полной мере удалось? Вот здорово!

Мы счастливо улыбались, наслаждаясь долгожданной встречей. Не теряя времени, я показала маме свою новую курточку, приподняла брючину и продемонстрировала туфли. Повертелась перед ними, показывая, что одета-обута и жива-здорова, как говорила Мели. Папа показал на живот и рот, узнавая: хорошо ли питаюсь. Я кивнула, расплываясь в улыбке. И тут они оба внезапно побледнели, замахали мне руками, предупреждая о чем-то, а меня накрыл шквал негатива.

Я обернулась, испугавшись неведомой угрозы. Сердце пропустило удар — на меня мрачно глядел Хмурый. Недолго думая, шагнула к нему и, робко положив ладонь ему на плечо, пролепетала:

— Это мои папа и мама, Егор. Мы видимся всего раз в месяц, да и то с великим трудом. Призраки не дают, — вздохнула и посетовала, — обзор закрывают, а я две последние встречи пропустила. Переживала: родители могли подумать, что со мной что-то случилась или вообще — погибла. Представь, каково им там: ждать месяцами и не увидеть меня в очередной раз…

Егор пытался контролировать свои эмоции, привычно закрываясь от меня. Но сегодня у него не очень получалось. К моей невероятной удаче, выслушав объяснение, он успокоился, удушливая волна ревности и ярости прошла, оставив ясную уверенность… в себе. Далее он поразил меня до глубины души:

— Прости, не выслушал тогда… до конца.

Я всхлипнула от радости и облегчения и, улыбнувшись, шепнула:

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒