Шесть лет спустя 12 страница

Мели подалась всем телом ко мне, ложась грудью на стол:

— Да уже многие шепчутся, что Эрик пытался твоего ягуара надуть, вот и поплатился за глупость. А еще Марк наш поднял всем налог за защиту. Всем, кроме нас! Чуешь, откуда ветер дует?

— Не совсем… — осторожно ответила я.

— Марк к нам вчера приходил и сказал, чтобы мы не трепались среди деловых и торговых о нашем персональном взносе. Мол, за нас похлопотали, и сумма осталась прежней.

— Ты думаешь, что Егор Миха…

— Думаю, ты этому хищнику по душе его кошачьей пришлась. — Мели хитренько ухмыльнулась. — Вот он тебе и должность определил денежную, и в клан взял, и друзей твоих единственных облагодетельствовал…

— Нет, ты ошибаешься, — возразила ей. — Есть другие обстоятельства, почему меня пожалели и вместе с Келем не… Но это не мои тайны.

— Ну да, ну да, — снисходительно покровительственно в своей обычной манере покивала Мели. — Сегодня утром сват нечаянно услышал, как Марк орал на своего помощника. Так вот, Марк теперь сам будет налог платить, Хмурому причем. И со всего что имеет, для прочистки мозгов, как он со злости разорялся.

— А причем тут я и отношение Егора ко мне? — недоумевала я. — Келя подорвали за обман и попытку нагреться на интересах Хмурых. Марка, ясное дело, наказали за интриги. Ведь Егор, Сава и Глеб узнали от меня, что Марк сталкивал нас с Эриком, рассказал ему обо мне и вообще — мутный тип. Хотя, как посмотреть: наказали ли?! Расширили территорию, он теперь в Верхнем, надо полагать, самый крупный и сильный верховой?

— Так-то оно так, но кто их знает, что связывает Марка и Хмурого теперь? — осталась при своем Мели.

Мы еще немного поболтали о детях и внуках Меланьи и Меркула, о жизни в Сумеречном, даже политику затронули. Потом я связалась с Николаем, и мы отвезли ежиху домой, а сами вернулись в особняк.

У парадного из машины выходили Егор с Глебом, поэтому мы с Николаем, который любезно взялся донести мои пакеты, чтобы я травмированные руки лишний раз не беспокоила, оказались у них за спиной. Хмурый и Громов обернулись, внимательно осмотрели меня и чуть сдвинулись в сторону, пропуская вперед водителя.

Николай взбежал по ступенькам и скрылся за дверью, я же поздоровалась и только хотела пройти дальше, но меня остановил Егор:

— Прекрасно выглядишь, не смотря на вчерашнее… — в желтых глазах блеснула усмешка.

— Спасибо. Это благодаря волшебному подарку Савелия Олеговича, — улыбнулась я, невольно поправив волосы рукой. Затем смущенно добавила: — Отдельное спасибо за аванс и заем, и выходной.

— Заслужила, — мурклыкнул Глеб.

Егор, приподняв бровь, посмотрел на друга, видимо удивившись, что тот при мне заговорил. Потом хмыкнул и продолжил подниматься по лестнице, неожиданно подхватив меня под локоть. И пока мы шли к двери, я ощущала теплую ладонь Хмурого на своей руке.

В холле он на мгновение замер, всматриваясь мне в лицо, а рукой скользнув на шею, под волосы, и насмешливо проскрипел:

— Судя по количеству пакетов, завтра на рабочем месте у меня есть шанс увидеть тебя в чем-то не розовом…

— Персиковый, — восторженно мечтательно отозвалась я, — мой любимый цвет, — не выдержала и хихикнула. — А надежда, как известно, умирает последней.

Выскользнула из-под его руки, попрощалась с Глебом и поспешила к себе. Но, чувствуя тяжелый взгляд желтых глаз, неосознанно рисовала восьмерки пятой точкой, пока не поймала себя на этом и с трудом удержалась, чтобы не сорваться на бег. Затем мысленно махнула рукой: не женщина я что ли…

Развесив одежду в шкафу, я пробежалась ладошкой по красивым ярким обновкам. Улыбнулась, взглянув на нижнее белье с кокетливыми бантиками и тонкие шелковые чулочки, которых несколько пар купила про запас, чтобы с голыми ногами на работу не ходить. Особое удовольствие доставили красивые туфли. Вот починю пострадавшие лодочки, и будет у меня целых три пары. Еще меня Мели вовремя надоумила шаль теплую купить — красивую, шерстяную, цветастую, с шелковистой бахромой по краям. Ведь сентябрь на дворе, скоро холодать начнет, а у меня совершенно нет теплой одежды. Пора и об этом позаботиться, вернее, через месяц покупать надо будет.

Накрывшись теплым одеялом в белоснежном пододеяльнике, я умиротворенно вздохнула: как же хорошо жить-то. А уплывая в сон, вспомнив о новостях из Верхнего города, подумала, что каждый получает по заслугам. И вампиры — в том числе!

Глава 19

Утром, быстро позавтракав, под оценивающими взглядами оборотней, встречавшихся в коридоре, я не шла, а летела в приемную. Из закрытого кабинета доносились приглушенные голоса: шеф там точно не один. И пока секретарь ему не понадобился, можно еще разок полюбоваться новым платьем.

Глубокий, насыщенный синий цвет подчеркивает молочную кожу лица, делая мои карие глаза еще ярче. Мягкая плотная трикотажная ткань облегает грудь, талию и верхнюю часть бедер, мягкими складками спускаясь до колен. В вырезе виднеется ложбинка груди. Кроме черного кружева на подоле и рукавах нет никаких изысков. Но платье необыкновенно идет мне и сидит как влитое, позволяя выглядеть стильно, мило и по-деловому одновременно. Вряд ли глава останется недовольным. Мне лично за приемную компании не стыдно.

От разглядывания своего отражения в стеклянной двери шкафа меня отвлек красный сигнал вызова. Нервно поправив волосы, я судорожно вдохнула и направилась к начальнику, прихватив блокнот для записей.

— Доброе утро... — радостно выдохнула я, открыв дверь, но, увидев безрадостную картину, улыбаться перестала.

В креслах, обложившись многочисленными пухлыми папками, сидели чем-то слишком озабоченные Хмурый и Громов. Оба в мятых рубашках, утомленные, видимо, ночь не спали, а может и не ели с вечера.

— Чаю сделай, — устало пробормотал глава, отрывая глаза от бумаг.

Увидев меня, на мгновение замер, медленно окинул взглядом с ног до головы. Я вспыхнула от смущения, но твердо смотрела ему в глаза, ощутив его одобрительный отклик. Мужчинам мой внешний вид понравился. Глеб приподнял светлые брови в приятном удивлении и мурлыкнул:

— Прекрасное утро.

Хмурый откинулся на спинку кресла, положил большие сильные руки на подлокотники и продолжил меня рассматривать, а я совсем смутилась. Кивнув, волчком развернулась, отчего край подола вокруг ног закрутился, и рванула из кабинета.

Закрыв дверь, я уже собралась в соседнем помещении чай заварить, как приказали, но, пожалев наверняка голодное, заработавшееся руководство компании, поспешила на кухню. Минут через десять мы с Варей принесли подносы с трехэтажными мясными бутербродами, чайник и кофейник. Увидев нас, начальство вновь отвлеклось от документов, заинтересованно наблюдая, как мы, аккуратно освободив от бумаг место, накрыли стол.

Глеб встал и помог своей ненаглядной — вот не могла я не подслушать, ой, не услышать, их эмоции, — затем, исподтишка, пристально наблюдая за ней, поблагодарил:

— Спасибо, девоньки, спасли от голодной смерти, — помолчал, заглядывая в удивленные глаза лисички, взял ее ладошку и, слегка пожимая, сделал комплемент: — Варенька, у тебя золотые ручки, они созданы для того, чтобы заботится о ком-то.

— С-спасибо, Глеб Алексеевич, — пробормотала девушка, заливаясь жарким румянцем, но глаз от него не отвела.

Глеб скосил на меня глаза, безмолвно спрашивая, не отвращает ли его голос Варю. Я улыбнулась и мотнула головой. Оборотистый кавалер расслабился и погладил девичью руку. Тут уж наша повариха, не выдержав эмоционального напряжения, кивнула, вытянула свою руку из мужской и чуть не бегом выскочила за дверь.

Егор, хоть и чувствовалось странное напряжение в нем, флегматично поинтересовался:

— Глеб, я смотрю, вы нашли с Ксенией общий язык?

— Нашли, но ты не о том подумал, — Громов слишком хорошо знал друга и тоже не мог не почувствовать.

Чтобы мужчины спокойно поговорили о своем без меня, вмешалась:

— Будут указания... Егор?

Действительно кот: встал легко и грациозно, при таких-то внушительных габаритах! Сладко потянулся, подняв руки над головой, отчего белая рубашка облепила потрясающее воображение мужское тело, позволяя полюбоваться его мощью и силой, и затем осведомился:

— Раз ты у нас аудитор, с бухгалтерией накоротке?

— Да, — кивнула я.

— Забери эти папки, — кивнул на стопку на столе, — свежим взглядом просмотри. Нет ли чего интересного, странного, выходящего за рамки...

— Хорошо, — снова кивнула я, поднимая увесистую стопку.

И уже открывая дверь бедром, услышала хриплый вкрадчивый голос:

— Я обожаю клубнику со сливками... и теперь ненавижу тот розовый костюм, который скрывал такую славную фигурку...

Думаю, он услышал, как я хмыкнула. Повезло мне, что не видел, как бухнув папки на свой стол, приложила ладони к горящим щекам.

Впрочем, рефлексировать долго было некогда: работы навалили под завязку, и не одну. Скоро я настолько увлеклась привычной деятельностью, что не заметила, как день пролетел, даже пообедать забыла. Конечно, кое с чем пришлось разбираться по ходу дела, но, к счастью, по обе стороны Стены действует принцип двойной записи. А с нюансами можно ознакомиться в процессе.

— Ну что? Интересное что-нибудь нашла? — раздалось у меня над ухом.

Вздрогнув, посмотрела вверх; рядом, коснувшись моего плеча, встал Егор. Он давно привел себя в порядок и, несмотря на бессонную ночь и целый рабочий день, выглядел на зависть.

Я взяла одну из папок и достала нужный отчет:

— В принципе, все нормально. На вас работают отличные специалисты.

— Других не держим, — проскрежетал Хмурый, склонившись надо мной. — Но тебя заинтересовал именно этот отчет, я прав?

Я потерла переносицу, заложила за ухо мешавшуюся прядь волос, а потом решилась:

— Здесь сводные отчеты по недвижимости. Доходы, расходы...

— Ну и... — поторопил он меня.

Ткнула пальцем в бумагу:

— Вот тут я обнаружила ошибку. Вместо четверки семерка стоит. Ошибку допустили в прошлом месяце... а в этом — снова повторили, причем, она повлияла на итоговый результат доходности по недвижимости клана. Пока незначительно, но дальше прореха в сальдо будет расти. Вероятно — имела место глупейшая ошибка: ну, перепутали четверку с семеркой... Из отчетов я выяснила, что клан попросту не дополучит часть прибыли, а вот кто ее получит, не ясно. Поэтому, скорее всего, по недосмотру, нечаянно и...

— …и я знаю, кто это сделал и зачем! — бесстрастным голосом перебил меня Егор. — Проверял одно из наших направлений. У нас разные специалисты отвечают за свои сферы деятельности. Иногда они пересекаются с другими, вот тогда можно поймать... Не многие об этом знают.

Последнее было сказано та-аким холодным тоном, что я зябко передернула плечами. Будучи в курсе, насколько смертельно опасно обманывать эту троицу оборотней, подозреваю: кто-то вырыл себе глубокую могилу.

Егор продолжал перебирать документы, нагнувшись над столом, просматривая те, которые я показала. А я рассматривала его. Сначала искоса, потом увлеклась и почти любовалась мужественным профилем. Мне кажется, белесые следы шрамов украшали его, придавая опасному мужчине особенный шарм. Хороших девочек, как известно, странным образом притягивают плохие мальчики.

К тому же, его запах будил мою зверюшку, заставлял ее ворочаться внутри, грустно вздыхать от невозможности потереться о сильного самца, открыть ему всю силу своих чувств. Я глубоко вдохнула терпкий, такой притягательный аромат оборотня-ягуара, еще и еще раз. И неосознанно потянулась к его шее, где под смуглой кожей бился пульс, усиливая запах.

Потянулась к мужчине и носом коснулась вожделенного местечка над воротником, но не успела насладиться его запахом. Он резко дернулся в сторону, а приемную огласил глухой, угрожающий звериный рык. Застыв, не смея дышать, я испуганно уставилась на трансформированную морду перевертыша: плоский нос; раскосые, горящие лютым желтым огнем глазюки разозленного зверя, длинные усищи, угрожающе топорщащиеся в стороны, ощеренный рот с торчащими клыками.

— П-п-простите, — пискнула севшим от страха голосом, потрясенная не только внешним видом Егора, но и его эмоциями. — Я просто понюхала...

Он тряхнул головой — а в следующий миг на том же месте стоял собранный, деловой шеф, невозмутимо разглядывая меня, словно сканируя.

— Прости, напугал. Это рефлекторно происходит... теперь, — спокойно пояснил он. — Не выношу, когда кто-либо близко к моему горлу…

Мои губы сами по себе сложились в букву «О». Опомнившись, я судорожно закивала:

— Да-да, я понимаю. У самой так же... с горлом.

— Сильно тебя тогда порвали? — нахмурился он, пристально, даже как-то бесцеремонно, рассматривая мою шею.

Потом и вовсе, протянув руку и положив ладонь мне на плечо, погладил большим пальцем обнаженную шею в вырезе платья. Не сказать, чтобы мне было приятно — слишком быстрый, неожиданный переход от рычания к ласке, — но смогла усидеть на стуле и ответить:

— Я не могла видеть, понимаешь, чувствовала… каждой частичкой тела… — во рту пересохло, воспоминания давались с трудом и душевной болью. — Горло точно в лохмотья разодрали. Запястья тоже. Меня тогда жрал сразу не один кровосос...

— А шрамов нет, — задумчиво произнес Егор, продолжая поглаживать мою шею всей ладонью, положив ее на затылок.

Теперь я невольно чуть наклонила голову вниз, наслаждаясь осторожной лаской и теплом именно этого мужчины. И продолжала говорить, отвечая на его вопросы:

— Стражи и вампиры, когда столкнулись, драли друг друга так, что кровь и плоть летели кругом. Потом двое из них на меня со всего маху рухнули. Знаешь, я слышала, как хрустят и ломаются мои кости, и больно было… Святые Светлые заступники, мне никогда в жизни не было больно, как тогда. В общем, я кровавое месиво собой представляла, даже удивительно, что выжила.

— И как же ты выжила? — длинные сильные пальцы разминали занемевшие за несколько часов почти неподвижного сидения шейные мышцы.

— Чудом. Не иначе. Я точно умерла в том грязном переулке. Не поверишь, чувствовала, как сердце остановилось, а потом в странном месте оказалась, стоя босиком на снегу. Вокруг следы разных звериных лап. Страшно. Одиноко. Я выбрала следочки, от которых тепло шло, родное какое-то... Оказалось — рыси.

Я замолчала, наслаждаясь массажем, воспоминания отодвинулись на задний план. Плечи расслабились, шею приятно покалывало, кожа разогрелась, голова отяжелела и склонилась. Внутри завибрировало что-то загадочное, а до моих ушей донеслось тихое рычание. Размякнув от приятных ощущений, я попыталась понять, кто же рычит, потом, вычленив тональность и тембр, поняла, что звуки больше похожи на урчание довольной жизнью кошки. Так наш Яшка урчал, довольный жизнью...

А в следующий момент до меня, наконец, дошло, кто урчит. Я!

Более того, даже осознав этот факт, я не сразу сообразила, как прекратить, даже пришлось закрыть себе рот ладонями, испуганно сконфуженно глядя в лицо Егору. Увидев насмешливо заблестевшие желтые глаза ягуара сквозь пальцы, я пискнула:

— Я нечаянно! Оно само...

Оборотень не выдержал, хмыкнул, затем, видно не выдержал — расхохотался, заставляя гореть от смущения мои щеки еще сильнее. И буквально огорошил меня вопросом через минуту, заданным спокойным тоном:

— Потом ты очнулась в морге. Что случилась там?

Я потерла горло, обняла себя руками, пожала плечами и с досадой выпалила:

— Как же с тобой тяжело...

— Почему? — он приподнял смоляную бровь.

— Я редко ощущаю отголоски твоих эмоций. Эмпатам тяжело общаться таким образом. И ты... ты всегда слишком быстро берешь любые эмоции под контроль.

— Привык все контролировать: себя, других, обстоятельства. Все! — бесстрастно произнес он.

— Это и не эмпату очевидно.

— Так что было, после того как ты очнулась? — напомнил Егор. — Куда девались раны, шрамы?

— Мы уже говорили на эту тему с Алексом, — буркнула я ворчливо. — Откуда мне знать? Очнулась, трансформировалась — получите, распишитесь, будьте счастливы. Спустя месяц, когда наконец-то увидела себя в зеркале, уже ничего не заметила.

— Кажется, Алекс прав, первая инициация — как рождение. Поэтому и раны зажили быстро и шрамов не осталось. Кроме того, к тебе самцы не приставали, раз ты не меченная никем. Твоя рысь была котенком, ее не тянуло к самцам, а те не воспринимали тебя на физиологическом уровне...

— А может мне просто никто не был нужен? — тихо оборвала его.

— Многие особи моего вида, если захотят чего-то, — попробуй отвлечь, обмануть, сбежать! Ты красивая... пахнешь вкусно, такую бы не пропустили. Однозначно.

— Я в лесу месяц жила...

— Животное начало, бывает, верх берет, и многие перевертыши идут на охоту. Пар выпустить. В лесу ты наверняка встречала кого-то. Признавайся.

— Да, — шепотом ответила.

— Но на тебя внимания не обращали? — Я кивнула. — Говорю же, котенок не вызывает у самцов похоти, а интересует только родителей.

— И сейчас так?

Мы встретились взглядами, я невольно проследила, как он сложил руки в замок в области паха. Словно не хотел, чтобы я заметила его реакцию на меня. Или наоборот, хотел...

— Твоя рысь, попав в дом, где живут одни мужчины... оборотни, слишком быстро взрослеет, Ксения. Так что сейчас ты привлекаешь всех мужчин. И котенком тебя можно назвать условно… ласково.

— Но ты обещал защищать? — забеспокоилась я. — Меня не тронут?

— Другие — нет! Я не позволю, — ровно ответил он, затем встал и пошел в кабинет. Открывая дверь, не оборачиваясь, распорядился: — Убери бумаги и иди отдыхать.

А у меня в ушах продолжали звучать его слова «другие — нет». Это значит, он — да? В результате я рассеянно собиралась, ужинала и долго не могла уснуть. Егор разбередил страшные воспоминания, и ночью мне опять снились кошмары.

Глава 20

Занимаясь почти механической работой, — пополнением картотеки — я думала о своей жизни. Вот уже месяц работаю на клан оборотней, живу в резиденции, которую обошла вдоль и поперек, возвращаюсь к себе в комнату спать, будто в гостиничный номер, ем в общей столовой, поддерживаю отношения с проживающими здесь оборотнями, в сущности, такими же служащими, общаюсь с приходящими. Постепенно, исподволь, складывается странное ощущение, словно в тумане плыву. Не понимаю, куда я двигаюсь, к какой цели? Что меня ждет дальше? Как будто не живу, а нахожусь в ожидании, когда чаша весов сдвинется в какую-либо сторону.

Нет, я не начала привередничать — слишком тяжело оказалось изо дня в день находиться рядом с Егором. Разговаривать, наблюдать за ним, ощущать его неповторимый, будоражащий самое сокровенное, женское во мне, запах, тайком любоваться его телом, излучающим мощь и внутреннюю силу. Тяжело, потому что с каждым днем мне становилось ясно все отчетливее: я слишком привязываюсь к нему. Слишком нуждаюсь в его одобрении, взгляде теплевших, когда он смотрел на меня, глаз, и главное — прикосновениях.

Иной раз, когда мне доводилось находиться рядом, я голодными глазами следила за руками Егора: как длинные пальцы крутят карандаш, небрежно держат хрупкую фарфоровую чашку, пока он, о чем-то задумавшись, смотрел перед собой. Мне до дрожи в руках хотелось дотронуться до него. Это желание в последнее время преследовало меня постоянно. И каждый раз, касаясь его, словно нечаянно, или, исподтишка наслаждаясь минутами, стоя около, надеялась, что оборотень-ягуар не догадался о моих чувствах, о зависимости от него. Моя половинка рысь тоже недовольно ворочалась внутри, нервничала, хотела вырваться на свободу, показаться во всей звериной красе его ягуару, подластиться, потереться. Я бы может и позволила себе вольности, но Егор держался со мной то отстраненно холодно, то слишком заинтересованно горячо — в общем, настораживая, не давая понять, как относится ко мне, и, следовательно, как быть дальше. В таких обстоятельствах не до четкого, логичного, жизненного плана, вот и пребывала я в неуверенности, неудовлетворенности и временами — даже в отчаянии. Не научилась я в прошлой жизни строить отношения со сложными… оборотнями.

— Ксения, принеси отчет по продажам за прошедший квартал, пожалуйста, — вырвал меня из невеселых дум голос предмета моих печалей.

— Сейчас, — негромко ответила я, отметив, что шеф знает слово «пожалуйста».

Оставила в покое папки, страдания, поправила заколки в волосах, державшие мешавшиеся за работой пряди на макушке, чтобы на лоб не лезли. Невольно вытерла вспотевшие ладошки о синее платье, больше других понравившееся Егору. Взяла затребованный отчет и направилась к нему.

Шеф стоял у окна ко мне спиной, засунув руки в карманы традиционно черного пиджака. Невероятно притягательный и красивый суровой, строгой мужской красотой мужчина, у которого нет ни одной мягкой черточки, кроме полных чувственных губ, обычно плотно сжатых.

— Куда положить отчет? — вежливо поинтересовалась, разглядывая его темный, коротко стриженый затылок, крепкую шею, мощный торс, ноги…

— Ко мне на стол, — распорядился он. Затем тряхнул головой, выходя из оцепенения, повернулся и направился к выходу из кабинета.

Проводив его спину взглядом, я в нерешительности замерла, продолжая сжимать, по-видимому, не особенно срочно понадобившиеся документы. Пожала плечами и плюхнула папку на стол напротив его кресла, рядом с которым увидела трость — именное оружие, символ возмездия врагам Хмурого. Занятная дорогая вещица из отполированного до блеска эбенового дерева с золотым набалдашником в виде мастерски выполненной морды ягуара прямо-таки завораживала. Поэтому, не сдержав любопытства, — когда еще представится возможность посмотреть поближе? — я взяла трость. Тяжелая, однако!

И незаметно для себя не на шутку увлеклась опасной «игрушкой». Сначала решила вытащить клинок. После нескольких неудачных попыток методом тыка нажала кошачий нос и — восхищенно, испуганно засмотрелась на выдвинувшееся оружие. Потом, набравшись храбрости, попробовала полностью вытащить клинок наружу, но, увы, как не крутила его под разными углами, не получалось. Не то силенок, не то ловкости не хватало.

Я раздраженно пыхтела, настойчиво повторяя попытки.

— Помочь? — раздался за спиной голос владельца трости.

Вздрогнув от неожиданности, обернулась к Егору, с искренним любопытством наблюдавшему за мной. Волосы на лбу и висках влажные, видимо умываться ходил. Пиджак повесил на спинку стула, а рукава рубашки закатал до локтя, обнажив руки, покрытые темными волосками. И контраст смуглой кожи с белой тканью — потрясающий. Да я чуть слюной не подавилась при виде этого самца, в буквальном смысле. Прокашлявшись, краснея от стыда, хрипло спросила:

— Чем? — опомнившись, еще больше смутилась и виновато пролепетала. — Прости, взяла твою трость. Посмотреть захотелось... поближе.

Мужчина насмешливо фыркнул и шагнул вплотную ко мне. Встал за спиной. Его чистый, пряный, без примеси парфюма аромат дурманил, кружил голову. Неужели можно было жить, не ощущая его?!

Я попыталась обернуться, но Егор не дал, скользнул ладонями на мои, полностью накрыв, обхватил поверх них набалдашник и сдвинул чуть в сторону, исправил положение, затем без усилий, плавно развел в стороны наши руки. Миг — и металлический клинок блеснул, вылетев из тайника наружу. Я невольно задохнулась от восторга. Наконец-то получилось! Повернула голову посмотреть в лицо Хмурому и, наверное, от удовольствия засветилась, как праздничная гирлянда.

Мы несколько мгновений смотрели глаза в глаза, потом он тихо спросил:

— Давай закрою сам?

— Угу, — и чуть не ляпнула: все что угодно.

Мои руки, повинуясь его воле, стремительно сомкнулись с глухим щелчком и — открыв рот, я обозрела собранную трость. Мамочки, вот так, одним махом, острый клинок вогнал обратно в шафт?! А если бы промахнулся? То без рук бы вдвоем остались!

— Ты!.. — у меня даже дыхание сперло.

— Я, — усмехнулся он лениво. — Не волнуйся, почти за двадцать лет движение отточил до совершенства.

— О-о-о… — испуганно замерла в плену его рук, продолжавших держать трость.

Громко сглотнув, вывернула шею и посмотрела на него. Огромный кот-оборотень в человеческом обличье, чуть наклонив голову, следил за мной... как охотник за добычей. В первый момент испугалась, но в следующий — он мягким движением забрал трость из моих рук и вернул на место. Прижал меня к своей груди спиной и наклонился, шумно вдыхая мой запах, уткнувшись носом в макушку. После его руки поползли вверх, губы легко касались моих волос, лба, виска, щеки. С каждой секундой я загоралась все сильнее, огонь разбегался по венам, сжигая сомнения, мысли и превращая в желе мое тело, подвластное его воле и напору.

Егор обхватил ладонью мою шею, утверждая право сильного, главного. Большим пальцем приподнял подбородок и вновь посмотрел мне в глаза. Надеюсь, сейчас он легко сможет прочитать в них все, что я прятала в душе. Замерев в его руках, отчаянно желала этого и боялась. Боялась признаваться в своих чувствах, и в то же время не могла оттолкнуть. Я тихонечко млела, наслаждаясь его близостью, поцелуями, объятиями…

Здоровенная твердая ладонь слегка сжимала мой затылок, но я впервые с момента «смерти» не испытывала страха из-за собственной уязвимости. Оборотень одним движением мог бы свернуть мне шею или перегрызть горло, но была уверена в безопасности. Его зверь не причинит мне вреда. Я видела свое отражение в его потемневших глазах, ощущала его чувственный голод, истинно мужской, подавляющий все остальные желания, мысли, эмоции. Он однозначно хотел меня сейчас больше, чем чего-то еще.

Наконец Егор медленно наклонился и коснулся моих губ сухими горячими губами, затем лизнул языком, пробуя кожу. Наш поцелуй, даже в начале не был нежным, а вскоре превратился в полный и бесповоротный захват власти над моим ртом, языком и телом. Я развернулась к Егору лицом и зарылась пальцами в его жесткие волосы, обхватывая голову, чтобы притянуть ближе, теснее прижаться, наслаждаться его вкусом, захлебываться ощущениями, дышать им, пропитываться насквозь любовью к нему. Он то жадно торопливо, то неспешно оглаживал меня, давая почувствовать силу своего желания. Потом, задрав подол, забрался в трусики. Я дернулась, всхлипнула, нарушив тишину кабинета, в которой таинственно шелестела наша одежда, и смешивалось дыхание.

Я — его, а он — мой, ведь это естественно и правильно...

— Обопрись на спинку, прогни спину и раздвинь ноги, — хрипло, бесстрастно приказал мне Егор, прервав поцелуй, резко поворачивая к себе спиной и подталкивая к креслу.

Схватилась за спинку, а то от захлестывающего разум желания ноги подгибались. Егор задирал платье... Секунда-другая — равнодушный тон и «пустое» желание запустили обратный ход, вырывая из сладкого дурмана. Я нашла в себе силы с мрачным ехидством спросить:

— А сливками дополнительно не намазаться? — Обернулась к нему лицом и добавила: — Может еще и венок из валерианы на голову нацепить?

Желтые глаза оборотня горели подобно топазам под софитами, а грудь ходуном ходила — страсть его, оказывается, тоже не оставила равнодушным, хотя эмоций с гулькин нос.

— С чего вдруг такая смена настроения? — рыкнул он раздраженно, притягивая меня к себе и давая возможность почувствовать силу его желания.

Я скользнула ладонями по его обнаженным предплечьям, заставив мужчину рвано выдохнуть, — ага, пробирает! — и уперлась в каменную рельефную грудь, слегка отстраняясь и невнятно объясняя:

— Потому что привыкла к взаимному уважению партнеров.

— А я привык, чтобы мои приказы выполнялись, — проскрежетал Хмурый.

— Я не любительница доминантных игр, — смогла уже более твердо произнести.

— А я не любитель постельных игр, котенок, — шепнул он хрипло, усиливая натиск, прижимая к себе.

— Ты отдал мне приказ... как постельной игрушке. Как женщине, которую... купил с определенной целью, — с обидой высказала я. — Ты забыл, что я эмпат. И хоть не могу влиять на тебя, но ведь чувствовать-то мне никто не мешает. Не запретит.

— И что все это значит? — раздраженно проскрипел Егор.

— Просто... ты лишь хочешь, вот и все... — голос предательски сорвался.

— А ты не хочешь? — он в показательном недоумении приподнял бровь, ослабляя объятия, но не выпуская меня из своих рук.

— Я... — перевела дыхание, ведь сейчас придется признаться в своих тайнах, и шепотом продолжила, опустив глаза, — … хочу, но чувствую к тебе не только похоть и желание.

Осторожно высвободилась из его хватки и чуть не расплакалась от разочарования. Мужчина не пытался удержать, прижать или заверить, что для него происходящее между нами тоже «не только». Медленно отошел назад, оперся о стол и замер, рассматривая меня так, словно пытался добраться до самой души.

— Ясно. Иди обедать, пока срочных дел у меня нет. Потом... поговорим, — произнес Егор с совершенно бесстрастным выражением лица, словно ничего не произошло, мы не целовались как сумасшедшие еще пару минут назад.

Я потрясенно уставилась на него: неужели ничего больше не скажет, не сделает? Выпрямилась, кивнула и вышла из кабинета, ступая по полу, словно по минному полю. В приемной обессилено рухнула на стул и зарылась пальцами в волосы, в попытке понять, что сейчас произошло. И к чему приведет дальше?

***

Вчера окончания рабочего дня я дождалась с трудом. Сидела как на иголках, мыслями волей-неволей возвращаясь к случившемуся между нами. Хмурый меня больше к себе не вызвал, а когда отправился на какой-то объект, прошел мимо с бесстрастным лицом. Сегодня я сменила синее платье на черные классические брюки и красивую белую блузку с пышными рукавами до локтя и мягко облегающим руки к запястьям.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒