Леонид Адамов 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

Господи, спасибо!..

Через час с небольшим я стоял перед домофоном входной двери обычной девятиэтажки в Кузьминках.

Здоровую руку оттягивал увесистый пакет с продуктами, купленными в ближайшем круглосуточном гастрономе.

Я нажал кнопки номера квартиры и вызова.

- Да?

- Это я, Леня.

- Заходите. Пятый этаж.

Замок двери запищал и открылся.

Я вступил в парадное, поднялся на лифте на пятый этаж и увидел Снежную Королеву, стоящую в проёме открытой двери.

- Добрый вечер… или ночь. Извините за поздний визит, - растерянно пробормотал я.

- Заходите, – повторила она.

Я неловко протиснулся боком мимо неё и невольно охнул, зацепив раненой рукой за дверной косяк.

- Что с вашей рукой? – спросила хозяйка.

- Да так, немного ударился, - поторопился ответить я. – Вы вот, возьмите, это на кухню.

Со спокойным достоинством Снежная Королева проводила меня в гостиную.

- Чаю, кофе?

- И пару бутербродов, если можно. Там в пакете есть всё, что мне удалось найти поблизости. И давайте, если вы не против, посидим демократично, на кухне.

- Тогда посидите здесь, я вас позову.

Хозяйка отнесла пакет на кухню и принялась там что-то накрывать.

Я, тем временем, внимательно огляделся.

Вот, оказывается, как живёт Снежная Королева.

Гостиная была не очень загружена мебелью.

Большой телевизор, диван и два кресла, стоящие на ковре, стол с четырьмя стульями и полки.

Книжные полки от пола, причудливо, и, вместе с тем, удобно расположенные по углам и создающие ощущение уюта и покоя.

- Прошу к столу.

Занятый обзором, я и не заметил, как в гостиной появилась хозяйка.

- Можно мне сначала руки помыть?

- Да, конечно, прошу сюда. Свежее полотенце слева. И, давайте-ка я посмотрю, что там у вас с рукой.

- Не надо!

- Давайте-давайте, не стесняйтесь.

Сжав зубы, я осторожно снял пиджак, в очередной раз возблагодарив Господа, что он кожаный.

Весь рукав рубашки был в крови, которая, к счастью, уже перестала течь.

Ожидаемых мною охов и вопросов не последовало.

Снежная Королева только тихонько вздохнула и покачала головой.

- Ударились, значит! Ладно, стойте спокойно, - повелительно сказала она. - Я сама с вас её сниму.

Я замер, остановившимися глазами наблюдая за тем, как нежные пальчики Снежной Королевы развязывают платок, уже заскорузлый от крови, расстегивают пуговицы рубашки, вытаскивают её края из джинсов и осторожно вынимают мои руки из рукавов.

Пожалуй, ради этого, стоило пройти через все неприятности.

Казалось, Снежная Королева прочла мои мысли.

Она посмотрела на моё лицо, слегка улыбнулась и сказала:

- Сейчас будет неприятно. Потерпите.

Было, наверное, очень больно, когда она дезинфицировала рану и её окрестности спиртовым раствором, но я смотрел на её лицо, так близко находящееся от меня, у меня кружилась голова, и я чувствовал всё как сквозь туман.

А потом я сидел у неё на кухне, завернутый в полотенце, с забинтованной рукой и ел всё подряд, стыдясь своего обжорства и запивая его кофе в немыслимых дозах.

А ещё не мог оторвать своего взгляда от её лица, милее и прекраснее которого, как мне казалось, я никогда в жизни не видел.

А потом я рассказал ей всё.

И о Константине Петровиче, и о Маслове, и о задачах, которые они мне ставили, и о моих решениях, и о моём поведении, и о последней выходке, после которой всё и началось.

Я рассказал ёй всё…

Мне нужно было кому-нибудь рассказать.

Кому же, как не ей?

Снежная Королева оказалась прекрасной слушательницей.

В процессе всего моего рассказа её глаза не отрывались от меня.

И их выражение согревало и радовало меня, как будто меня слушал дорогой и родной мне человек.

Настолько, что я по окончании своего рассказа, как-то совершенно естественно перейдя на «ты», неожиданно для себя спросил её:

- Скажи мне, что бы ты делала, если бы мне пришлось бы отстреливаться от врагов, неважно каких?

Её реакция была неожиданной.

Снежная Королева широко открыла глаза, качнулась вперёд и потрясённо прошептала:

- Так не бывает…

- Ещё как бывает! – расстроено сказал я, понимая, что самая лучшая девушка моей жизни, как и все остальные, не прошла проверку.

- Это я не тебе, - возразила она мне, машинально также перейдя на «ты», продолжая пристально всматриваться в меня, и, видимо придя к какому-то важному для себя выводу, решительно сказала:

- Я бы подносила тебе патроны!

Я замер.

После продолжительной паузы я потрясённо покачал головой и произнес:

- Не может быть!..

- Это почему же? – возмутилась хозяйка.

- Потому, что ты – единственная в моей жизни девушка, которая мне так ответила! – сказал я, всё ещё находясь под впечатлением.

- Может, ты не у тех спрашивал?

- Определенно не у тех, - сказал я. – А почему ты так мне ответила?

- Возможно потому, что ты – первый мужчина, который меня об этом спросил, а во-вторых, потому, что ты – первый мужчина, который меня об этом спросил! – отрезала Снежная Королева.

- А что ты имела в виду сначала, когда сказала: «Так не бывает…»? – спросил я.

- То, что так действительно не бывает, - пожала она плечами.

- Почему же?

- Потому, что так когда-то в детстве меня спрашивал мой отец, - тихо ответила она.

- А меня так когда-то в детстве спрашивал мой дед, - также тихо сказал я.

Я не хочу ничего говорить об этой ночи.

Я не могу написать ничего об этой ночи.

Я знаю только одно.

Она была лучшей в моей жизни.

Ночь…

Она была лучшей в моей жизни.

Елена…

У меня никогда в жизни не было ничего и никого подобного.

И не будет, наверное…

И не надо…

Я не хочу…

Потому что кроме неё мне теперь никто не нужен…

Когда я проснулся, Лены уже не было.

Была записка.

«Завтрак на столе. Рубашка выстирана, выглажена и заштопана. Буду идти домой, куплю тебе новую. Ключ на столе, но лучше не выходи. Повязку сам не трогай, приду - сменю. До вечера».

Вот это да!

Девушка что надо!

Я умылся, побрился Лениной бритвой для ног, вымыл голову и с аппетитом позавтракал.

Рука ныла, но не очень.

Можно было начинать думать.

Думать, как сообщить Маслову, и думать, как проверить его реакцию.

Хотя простора для мыслей не было.

И в голову лезли одни только воспоминания.

Плюнув в конце концов на всё, я, покряхтывая, оделся и, натянув кепку, осторожно выскользнул из дома.

Сказать, что я боялся – значило, не сказать ничего.

Но самое главное состояло в том, что больше всего я теперь боялся подставить Лену.

А ещё больше – потерять.

После того, как нашёл.

Добравшись до метро, я подошел к телефону-автомату.

Дождавшись, пока какая-то блондинистая толстуха явно приезжего вида закончит выяснять, как ей проехать куда нужно, я судорожно пытался смоделировать различные варианты развития разговора.

Правда, без особого успеха…

Долгие гудки в трубке.

- Да!

- Здравствуйте, Николай Иванович! – осторожно сказал я, превратившись в одно большое ухо.

- Господи, живой! – явно не играя, с облегчением заорал Маслов. – Где тебя носит нелёгкая?

- Ещё какая нелёгкая, - согласился я. – То тут, то там. Опять же повадились стрелять по мне всякие.

- Да знаю я, - со вздохом сказал Маслов. – Я вчера вечером сразу понял, что на это тебя охота началась, как ты не появился и как сводку из Внукова получил.

- И прилёт мой кто сдал, тоже знаете? – в лоб спросил я.

- Догадываюсь, – сухо ответил Маслов. – Этим уже занимаются. Ты-то цел?

- Почти.

- И как нам увидеться?

- А есть гарантия, что я до вас живым и невредимым доберусь? – спросил я.

- Скажи куда и я вышлю за тобой машину с охраной.

- С охраной или группой захвата?

- Понимаю твои страхи, но не бойся - мы у тебя в долгу и ты нам ещё нужен будешь.

- И как долго нужен буду?

- Пока голова твоя работает на нас, – сухо ответил Маслов. – Такие головы мы ценим и бережём.

- Придётся поверить, - вздохнул я. - Я, конечно, принял определённые меры, в частности, изложил всё на бумаге и магнитном носителе и спрятал в надёжном месте. Так что если не появлюсь кое-где кое-когда, их достанут и сделают достоянием общественности.

- Сказал бы я, как я имел твою общественность, - с сарказмом сказал Маслов. – А также дилетантов, обожающих поиграть в детективов или борцов за правду…

- Да какой из меня борец за правду? - завопил я. – Моя активная жизненная позиция в кавычках вам хорошо известна. Да только шкура моя как-то мне очень дорога. И потому для её спасения я сделаю всё, что надо. А может даже и то, что не надо.

- Ну вот последнего как раз и не надо, - осадил меня Маслов. – Диктуй адрес, куда машину высылать.

- Метро «Текстильщики» - осторожно сказал я.

- Черный ВМW, госномер 723 с триколором и маячком. Через двадцать минут – коротко сказал Маслов.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Всё…

Обратной дороги нет…

Я только успел проехать одну остановку от «Кузьминок» до «Текстильщиков» и выйти из метро, как рядом со мной резко затормозила черная машина.

Черный ВМW, госномер 723 с триколором, маячком и затемненными стеклами.

Я открыл дверцу заднего сиденья и влез.

Машина с места резко взяла разгон.

Кроме меня и водителя, в машине никого не было.

Уже легче.

Пятнадцать минут молчания и быстрой езды до знакомого здания, потом проход через охрану без вопросов, подъём по лестнице, знакомый кабинет и знакомое лицо.

- Слава Богу!

Похоже, мы это сказали оба и одновременно.

От избытка чувств Маслов даже приобнял меня, потом быстро отстранился и представляюще сделал жест рукой.

Оглянувшись, я увидел, что в кабинете, кроме меня, ещё четверо – сам Маслов, председатель того совещания – помощник Президента, выглядевший смущенным, и двое незнакомых мужчин в штатском, один из которых, несмотря на это, явно был офицером.

- Садись, – сказал Маслов. – Чаю, кофе, что-нибудь ещё?

- Безопасное жильё и легкую, хорошо оплачиваемую работу, – мрачно сказал я.

- Прежде всего, я хотел бы сказать, что вы были правы тогда, – находясь в явно непривычной для себя роли оправдывающегося, сказал председатель. – Вам нужно было рассказать ваш план мне наедине.

- А так произошла утечка информации? – полуутвердительно сказал я.

- Да, – кивнул председатель. – И не по одному каналу.

- И что мне теперь прикажете делать? - наступательно произнес я. – И вообще вы бы хоть все представились.

- В этом нет необходимости, – вступил в разговор один из незнакомых мне мужчин. – Меня можете называть Семеном Николаевичем, мой коллега – обернулся он к другому –с офицерской выправкой – Станислав Иванович, этого достаточно.

- Да, произошла утечка информации, – спокойно продолжил он, – Но в этом нет ничего страшного. Если бы этой утечки не произошло, нам пришлось бы её организовывать.

- Как? – изумился я.

- Очень просто. Буду с вами откровенен. Вы, Леонид Сергеевич, придумали очень интересный план. Главная прелесть его заключается в том, что его можно было бы осуществить… Вполне… Да ещё вы его так прекрасно представили. А сильная реакция председателя на него и ваш уход, такой нахальный, почти хамский и совершенно невозможный в таком высоком собрании, дали основание некоторым там присутствующим там считать, что за вами стоит кто-то, повыше и посильнее председателя.

- А поскольку таких людей не так-то много, многие, по зрелому размышлению, пришли к выводу о том, что этот вариант практически возможен. А может быть, и предрешен. И санкционирован. Кем-то наверху. Что ещё более сделало ваш план осуществимым. В их представлении.

- Ну и конечно, как всегда, нашлись похваставшиеся своей осведомленностью о том, что якобы вскоре должно произойти, с удовольствием выставившие это как правительственную «чернуху», а также просто заработавшие на сенсационной информации, продав ее в какие-нибудь издания или фонды. Естественно, с упоминанием вашей фамилии.

- Вы, может быть, не представляете себе, Леонид Сергеевич, но за последние пару месяцев ваше имя стало достаточно известным и… успешным, что, как я хочу особо подчеркнуть, не очень-то нравится в кругу ваших коллег. Никто не любит выскочек, тем более успешных.

- Я всё же не получил ответа, зачем же нужна была вам бы утечка информации? – допытывался я.

- Во-первых, не нам, а России. Во-вторых, ваш план действительно можно было бы осуществить, но это было бы связано с огромным усилиями, которые, в конечном счете, могли бы быть оправданы, а могли бы и нет – слишком многофакторный процесс. А в- третьих и самых главных, ваш план стал известен президенту Грузии, и это коренным образом изменило его позицию.

- И как же? – поинтересовался я.

- Он понял, что мы можем так поступить и, как следовало ожидать, испугался. Он вообще человек... несмелый. И, как следствие, он теперь идет на переговоры с сильно смягченной позицией – настолько, что есть основания считать, что всё может быть, как бы это сказать, … урегулировано. И всё это благодаря вашему плану. И вам, конечно.

- И поэтому теперь меня ищут? – мрачно сказал я.

- Конечно, - подтвердил второй офицер, впервые вмешиваясь в разговор. – И ждали в аэропорту вас, конечно поэтому. Тем более, что прилёт вашего рейса стал известен. Что же делать, все ваши коллеги такие болтуны. Это, к слову сказать, относится и к вашему бывшему шефу, – при этих словах говоривший слегка повернулся к Маслову, давая тому понять, что прекрасно осведомлен о его родственных связях.

Маслов побледнел.

- Разумеется, вместе с содержанием плана президенту Грузии стало известно и имя его автора, - продолжал второй офицер. - И вы автоматически стали его личным врагом. С чем я вас и поздравляю.

- Спасибо. Но это не смешно.

- Но ведь вам, по-моему, и не страшно? – осведомился офицер.

- Почему же, конечно страшно, – удивленно сказал я.

- Вот и замечательно, – подвел итог Станислав Иванович, - Потому что адреналин, выделяемый при страхе, подстегивает умственную деятельность, а вам предстоит сейчас решить ещё одну задачу.

- Какую опять задачу?

- Да так, мелочь! – небрежно сказал офицер. – Предстоит придумать, как спасти одного, не в меру фантазийного субъекта, гражданина Российской Федерации, от гнева президента, похоже, всё же дружественной страны – Республики Грузия. Конечно, помощь различных служб Российской Федерации гарантируется, хотя и в разумных пределах.

- Да, забыл упомянуть. Задачка не особой важности. Так что можете особенно не напрягаться, за отсутствие её решения с вас никто не взыщет.

Я помолчал немного, чувствуя, как внутри всё закипает.

- Как говорится в одном анекдоте: к вам, мамаша, это не относится, но тебе, мальчик, я скажу – ну не … же твою мать! - глядя прямо в глаза офицеру, сказал я.

- Ну вот, уже лучше! Я ваше настроение имею в виду, - пояснил он, ни капельки не обидевшись, - А то приехали сюда прямо как в воду опущенный. А теперь давайте решение.

- Как, прямо сейчас? – изумился я.

- А чего тянуть? Времени у нас в обрез.

- Ну спасибо, что всё-таки «у нас», а не у меня.

- Да вы не бойтесь, мы вас в обиду не дадим. Только думайте и говорите. Для себя ведь стараетесь.

Для себя пришлось постараться.

Через три дня я улетал из Домодедово.

Позади была срочная продажа квартиры и машины, целая куча подписанных мною документов, в том числе доверенностей на представление моих интересов, где только возможно.

Никаких прощаний ни с кем не было.

С Леной в том числе.

Как я ни просил.

Как я ни умолял.

Не рекомендовали мне это категорически.

В силу безопасности – не моей, а её.

Потому я и сдался.

Только, что мне и удалось сделать – отправить по почте из аэропорта в запечатанном конверте ключ от её квартиры и тайком внутри конверта написать «Спасибо. Люблю. Всегда».

Я ещё заехал на кладбище навестить могилы родителей.

И всё.

С собой у меня был только небольшой чемодан с носильными вещами, уже сданный в багаж, да наплечная сумка с ноутбуком.

И целая стопка новых документов.

Два паспорта, медицинская страховка, счет в банке, кредитные карточки, ключи от новой квартиры и машины, которых я ещё не видел.

И билет.

В один конец.

Потому, что назад меня не ждали.

Никогда…

- Следующий!

Я подошел к окошку паспортного контроля и протянул свой российский паспорт.

- Адамов Леонид Сергеевич? – вяло спросил капитан в окошке.

- Да.

- Счастливого пути!

Я прошел на посадку в самолет, устроился в кресле у окна, пристегнулся ремнем и, подозвав хорошенькую стюардессу, попросил её разбудить меня только по прилете, не отвлекая на еду.

Получив клятвенное обещание, я натянул матерчатые очки для сна в самолете и через 10 минут заснул.

Проснулся я сам, от удара колес самолета о взлетно-посадочную полосу.

- Наш самолет приземлился в аэропорту Барселоны. Температура воздуха 25 градусов по Цельсию. Просим всех оставаться на местах до полной остановки самолета и подачи трапа. Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании!

Выйдя в зал прилета, я подошел к стойке паспортного контроля и протянул свой паспорт.

- Georgy Stavros? - едва взглянув на мой европаспорт, пограничник вернул его мне и кивнул, чтоб я проходил.

Мое новое имя…

Моя новая работа...

Моя новая страна…

И моя новая жизнь, которая только начинается…

Но это уже совсем другая история…

Бат, 2009

* * *

⇐ Предыдущая 1 2 3 45