Леонид Адамов 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 5Следующая ⇒

Ну не надо, так не надо.

Я прикрыл глаза и под мягкое покачивание автомобиля незаметно для себя уснул.

Проснулся я от резкого торможения.

- Приехали, выходите, – невозмутимо сообщил водитель.

- Я, кажется, вздремнул минут на десять, - смущенно промямлил я.

- Вы вздремнули на один час десять минут, – уточнил водитель.

- Ого! – удивился я, вылезая из автомобиля и оглядываясь по сторонам.

Меня окружала березовая роща, в которой стояло четыре небольших двух-трехэтажных аккуратных домиков.

- Вам туда, – указал водитель на один из них, самый большой, и не дожидаясь моих дополнительных вопросов, уехал.

Я пожал плечами, подхватил свою сумку и вошел в здание.

- Адамов Леонид Сергеевич? – полувопросительно сказал молодой парень в штатском, на лбу которого, казалось, горела надпись «Спецслужбы».

Я утвердительно кивнул.

- Вам на третий этаж, комната 307, вот ключ. В 15-00 совещание в зале на втором этаже. Если хотите перекусить – кафе на первом этаже слева. Оплата не нужна.

- Всё включено. – хмыкнул я, - Мелочь, а приятно.

- И ещё одно. Сдайте все мобильные телефоны. В номере у вас телефон. Соединение через оператора. При выезде ваши телефоны вам вернут.

Ничего себе!

Чем дальше, тем меньше мне все это нравилось.

Точнее, тем больше мне это не нравилось.

То есть это мне вообще не нравилось.

Однако понимая, что задавать вопросы, а тем более протестовать в такой обстановке бесполезно и бессмысленно, я беспрекословно отдал свой мобильник и молча поплелся на третий этаж.

Номер, на моё удивление, оказался превосходным.

Приняв душ и повалявшись с полчасика на кровати, я вновь почувствовал себя человеком и к трем часам дня бодрым шагом вошел в зал совещаний.

В зале было уже примерно полтора десятка человек от 30 до 50 лет, оживленно беседующих между собой и, по-видимому, в отличие от меня, хорошо друг друга знавших.

На мгновенье шум беседы смолк, присутствующие с хорошо скрытым интересом посмотрели на меня, и, видимо, не найдя во мне ничего интересного, продолжили нарочито активно общаться, не делая никаких попыток привлечь меня к общей беседе.

Я почувствовал раздражение.

Похоже, никому я здесь не был нужен, никто меня здесь не знал и ничего я здесь не понимал.

Я хрюкнул, вспомнив жизнеутверждающее двустишие:

Никому не нужен я и на хрен,

И никто не нужен на хрен мне!

которое сам же и написал в тяжелую послеразводную пору, часто, тем не менее, поднимающее настроение.

По крайней мере, здесь это пока в полной мере соответствовало сложившемуся положению.

Ровно в три часа дня в зал вошло три человека, в одном из которых я опознал встретившего меня в холле по приезде.

- Прошу внимания! – повелительно произнес один из вошедших, самый старший - лет пятидесяти с гаком, севший на председательское место в центре стола.

Остальные двое сели слева и справа от него.

«Тоже мне, Ревтрибунал! » - зло подумал я.

- Ну, какие идеи? – начал председатель. – Что надумали?

- О чём? – вызывающе осведомился я, не дав ответить никому из присутствующих.

Председатель, как и все в зале, удивленно воззрились на меня.

Сосед справа, встречавший меня по прибытии, наклонился к председательскому уху.

- Адамов, от Маслова, прибыл час назад, видимо, не в курсе.

- Ну так введите его в курс дела и побыстрее, – распорядился председатель.

- И если можно, не здесь – громко вмешался я. – И вообще я предпочитаю думать индивидуально, а не коллективно.

Раздражение душило меня.

Выдернули из заслуженного отпуска, привезли в какую-то дыру, не черта не объяснили и ещё чего-то хотят!

Я начинал чувствовать себя эстафетной палочкой или переходящим Красным Знаменем, передаваемым из рук в руки.

Сначала шеф, потом Маслов, теперь вот вообще неизвестно кто и зачем!

Да пошли вы все!

Я, что, себе работу не найду?

- То, что вы предпочитаете, нас не интересует, - негромко, но властно сказал председатель. - Равно как и ваше настроение. Вас привлекли для выполнения важного государственного задания. Секретного, к тому же.

- А потому, будьте любезны, заткнуть ваше настроение куда подальше, получить вводные и приступить. Немедленно. Да, и подписку с него возьмите, – распорядился председатель.

«Ой-ой-ой, во что же это такое я влип».

Возражать было нечего и я, сопровождаемый недоброжелательными взглядами, угрюмо поплёлся вслед за своим провожатым, или может – конвоиром, в коридор.

Введение в курс заняло немало времени, невзирая на мои попытки сократить преамбулу, историю вопроса с Х1Х века, смежные проблемы и прочее, и прочее.

Зато окончательно сформулированная задача заставила меня присвистнуть от удивления.

Предлагалось продумать и придумать ни мало, ни много, как систему мер урегулирования происшедшего во время моего отпуска грузино-осетинского вооруженного конфликта, а проще говоря, войны, развязанной Грузией и её полоумным президентом, купленным с потрохами США.

Во всяком случае, по мнению Российских властей.

Причем не просто урегулировать, а придумать нечто экстраординарное, призванное раз и навсегда отучить Грузию и ей подобных разевать рот на Российские зоны влияния и интересы.

При этом предлагалось «не сдерживать фантазию, но учитывать реалии».

В общем, и рыбку съесть, и невинность соблюсти.

Ничего себе, задачка!

Кстати, мне было особо указано, что все это надо было продумать совершенно бесплатно, из высших государственных соображений и по велению патриотического долга.

Ну и прочая дребедень, что мне оказана высокая честь быть в команде советников аппаратов Правительства и Президента, бла-бла-бла…

Нет, всё это было, в целом, красиво и понятно, но излагалось вводящим меня в курс дела с такой гнусной харей и с такими издевательскими ужимками её, что очень хотелось ему по этой харе двинуть.

Ногой, с разбегу!

Но задача увлекала!

В принципе.

И, самое главное, имела решение!

Нестандартное…

Даже очень.

Жесткое, хулиганское, бандитское, но очень действенное!

Вопрос, можно ли было вообще обсуждать такое решение на таком уровне?

Но, с другой стороны, а Грузия, что, вела себя честно и благородно?

Ракетами, по жилым кварталам!

Танками, по старикам и детям!

Да пошли они!

Каждый народ достоин того Президента, которого он выбрал!

Ну и получите!

И в следующий раз выбирайте кого-нибудь получше.

- Всё ясно, пошли, – сказал я и решительно двинулся назад, в зал, оставив за своей спиной растерявшегося от моей прыти инструктора.

- Вы так быстро вернулись? – удивился председатель. - И наверняка уже с готовым решением, – продолжил он, позволив себе ироническую улыбку.

В зале дружно и подобострастно захихикали.

- А как же! – очень серьезно ответил я, - Причем до деталей. Решение очень конкретное, жесткое, но всеобъемлющее!

Председатель испытывающе посмотрел на меня и кивнул:

- Прошу!

- Я бы хотел попозже, послушав предложения моих …коллег, и, желательно, наедине, – заикнулся было я.

- Нет! – твердо ответил председатель, - Здесь, сейчас и при всех. А то, что предлагали здесь до вас, не имеет значения, поскольку ничего нового и оригинального не содержит. По крайней мере, то, что было ново, было не оригинальным, а то, что было оригинальным, было не новым… Так что давайте…

- Тогда вам придется засекретить все сказанное мной, поскольку это слишком закрытая информация, а услышит её слишком много людей, – не сдавался я.

- Пусть это вас не беспокоит! – отрезал председатель, - Начинайте.

Делать было нечего.

Я подошел к председательскому столу, повернулся и посмотрел в насмешливые глаза сидящих в зале, среди которых не было ни одной пары сочувствующих.

Ну, погодите…

И начал сразу, с места в карьер.

- Общая задача разбивается на восемь отдельных частей.

- Первая – формирование лидера и рабочей группы.

- Вторая – захват.

- Третья – компрометация.

- Четвертая – наказание.

- Пятая – информирование.

- Шестая – реакция.

- Седьмая - реакция на реакцию.

- Восьмая – компромисс.

- Так что всё очень просто.

- Действительно, всё очень просто, – иронически сказал председатель. – А вообще, о чём идет речь? Поподробнее, пожалуйста.

- Пожалуйста! Первая часть – создание группы коммандос – смертников численностью до 100 человек во главе с подготовленным в военном, политическом и психологическом смысле лидером, все – из этнических осетин. Соответствующая подготовка, вооружение, финансирование и т. д. Понятно?

- Понятно!

- Дальше. Вторая часть – захват этой группой смертников президента Грузии. Живым. В плен.

- Ничего себе! Как вы себе это представляете?

- Никак я себе это не представляю! – отрезал я. – И не должен. Представлять это, а точнее планировать должно наше командование, а осуществлять – созданная группа. В любых условиях. С любыми потерями. На то они и смертники.

- Но вы же понимаете, что из него сделают национального героя и мученика! – рявкнул председатель. – Это до вас здесь уже предлагали! Умники! Нам только этого не хватало!

- Никто из него национального героя не сделает! – ещё резче рявкнул я в ответ. – И мученика тоже! И вообще не перебивайте, дайте договорить, критиковать потом будете!

- Ну, хорошо! – с ледяным спокойствием произнес председатель. – Продолжайте…

«А потом…», - так и читалось в его взгляде.

Все присутствовавшие смотрели на меня так, как будто смертником уже был я.

А, может, и мучеником…

Но мне было уже наплевать.

Позвали, поручили, так получите и распишитесь…

- Продолжаю. Третья часть – захваченного президента Грузии перевозят в ближайшую тюрьму на территории России, например, в Кавказских республиках или в Ставропольском крае и помещают в общую камеру, как простого уголовника.

- Там группа, из 3-4 заранее подготовленных заключенных, желательно тоже кавказской, лучше осетинской, национальности или внешности, из патриотических устремлений, по велению сердца, обещания сокращения сроков и по причине необыкновенной сексуальной привлекательности президента Грузии, изобретательно и жестоко насилует его во все возможные отверстия.

- Совершенно случайно в той же камере оказывается оператор или группа операторов с камерами, художественно фиксирующая этот увлекательный процесс. Если впоследствии это совпадение покажется кому-то не слишком случайным, пусть это будут другие заключенные, заснявшие это эпохальное зрелище на камеры своих мобильных телефонов.

В зале воцарилась мертвая тишина.

Меня уже никто не перебивал.

Стало вдруг слышно, как работает кондиционер.

Проняло…

- Четвертая часть. События должны развиваться очень быстро. Сразу после …процедуры или, в крайнем случае, на следующий день из тюрьмы, вопреки документально зафиксированному сопротивлению ее администрации, уже упомянутая ранее группа коммандос забирает употребленного осетинскими патриотами президента Грузии и везет его в Южную Осетию, в Цхинвал.

- Там, в назначенный час на центральной площади собирают людей – гражданских, пострадавших в результате агрессии и просто всех, кого смогут найти. Площадь должна быть заполнена. Но военных или миротворцев там быть, естественно, не должно. В поле зрения, во всяком случае…

- Перед народом Южной Осетии выступает лидер группы коммандос, предъявляет пойманного президента Грузии, после чего возможны два варианта – на ваш выбор.

Я сделал паузу и обвел взглядом лица слушавших.

Никто не шевелился и не издавал никакого звука.

Аудитория была вся внимание.

- Первый вариант – президента Грузии отдают на суд народу. Его, естественно, толпа растерзывает, затаптывает, забивает. Насмерть. На всякий случай в толпе должны быть подготовленные люди, способные этому помочь.

- Второй вариант - президента Грузии торжественно и публично казнят. Нет, не расстреляют или повесят. Это слишком просто. Его, по древнему обычаю, посадят на кол. Высокий, чтобы тело было видно всему собравшемуся на площади народу.

- И в первом, и во втором варианте, после его смерти каждый пройдет и плюнет на его останки. И в первом, и во втором варианте всё это должно быть подробно зафиксировано камерами, в особенности его крики и гримасы, обделанные брюки и прочее. Всё это тоже, разумеется, подробно фиксируется камерами.

- Продолжать дальше? – с вызовом обернулся я к председателю.

Потрясенный председатель молча кивнул.

- Пятая часть. Из всего отснятого материала монтируется 2 фильма – краткий, минут на 10-15, не более, и подробный, на 1 час. Очень быстро. К моменту готовности фильмов вдоль границы Грузии должны стоять передвижные ретрансляторы – так часто, как только можно, и настолько мощные, чтобы сигнал легко ловился в Тбилиси.

- Сразу начинается трансляция краткого и подробного фильмов вперемежку, которая продолжается без остановки не менее суток. Одновременно или чуть ранее этот материал передается всем ведущим телекомпаниям мира, можно за деньги, можно бесплатно – как решите.

- Все ретрансляторы должны быть активно защищены, поскольку на них сразу постараются напасть.

- Так или иначе, в течение суток весь мир узнает о каре, постигшей не президента Грузии, а убийцу стариков и детей, которого жестоко покарал народ, геноцид которого он попытался устроить!

- Шестая часть. Реакция Грузии, полагаю, будет очень в широком диапазоне – от унижения и позора на весь мир – как же, её президента публично оттрахали и казнили, показав это всем, до сумашедшей агрессии, направленной против всех – Осетии, России, даже Америки – за то, что не защитила!

- Весь род президента, черт знает до какого колена, будет опозорен, как и все его ближайшие родственники, соседи и знакомые. Эта часть населения – не менее четверти - в тоске и унынии.

- Другая четверть, по моим подсчетам, – в другой крайности. Агрессия, желание отомстить, нападения на границах, стрельба во все стороны, неважно в какие, главное выпустить пар, то есть боеприпасы.

- Четкого плана у них не будет. Как и возможного лидера, потому что, во-первых естественного преемника и так нет – президент боялся конкуренции и избавлялся от возможных соперников. Во-вторых, все же не дураки, и первой их мыслью будет, что то же самое сделают и с ними.

- Оставшаяся половина ничего не сделает и с места не стронется. Это жители Аджарии, ещё не забывшие своего бывшего руководителя, находящегося в эмиграции в Москве, жители Сванетии – горцы, вообще редко спускающиеся с гор, не любящие воевать и имеющие родственников по нашу сторону Кавказского хребта, а также старики, женщины и дети.

- Реакция мира будет тоже очень разноплановой. От непонимания, как вообще такое могло произойти и вывода, что с этими варварами невозможно иметь дело, до гнусного подхихикивания и активизации всякого рода экстремистов.

- Будет, конечно, первая волна осуждения, к которой должна примкнуть и Россия – декларативно. Осудить варварское уничтожение президента, четко отметить, что не имеет никакого отношения к этому, упомянуть, что предупреждала всех о чреватости агрессии против маленькой, но гордой кавказской республики, вспомнить о традициях и обычаях Кавказа, в частности кровной мести до последнего человека, предложить свои услуги в качестве посредника и регулировщика и т. д., и т. п.

- Да, конечно обьявить всю группу коммандос вне закона, а ее лидера – в международный розыск. На деле же, создать им базу – на границе Южной и Северной Осетии, но на территории Южной Осетии, в горах, поручив им наблюдение за порядком в Южной Осетии.

- Её лидер, разумеется, станет национальным героем всей Осетии – как Виталий Калоев, убивший в своё время швейцарского авиадиспетчера, из-за которого разбился самолет с его женой и детьми.

- Кроме того, это будет запасной политической фигурой на тот случай, если действующий президент Южной Осетии будет уж слишком самостоятельным. Хотя, виноват, это уже седьмая часть.

- Ну и, наконец, восьмая часть. Признание Россией части ответственности за разрушения на территории Грузии, произошедшие в процессе урегулирования вооруженного конфликта между Грузией и Южной Осетией, выделение большой суммы средств на восстановление разрушенных объектов.

- При этом оговариваются как минимум два условия – признание Грузией независимости Южной Осетии и Абхазии и осуществление восстановления разрушенных объектов на территории Грузии за российские деньги только силами российских специалистов.

- Зачем? – подал голос председатель.

- Для налаживания взаимоотношений с населением, приобретения имиджа помощника и друга, в общем, выхода на новый виток межнациональной и межгосударственной дружбы. Насколько это возможно, конечно…

Я замолчал и с чувством хорошо выполненной работы налил себе стакан воды из бутылки минералки, стоящей на столе и выпил.

- Всё? – после паузы спросил председатель.

- В общих чертах, – бодро ответил я. - Остальное - по мере поступления вопросов.

- Да, вопросов много, - согласился председатель, находящийся явно под впечатлением услышанного.

– Много слабых и непродуманных мест. И вообще, план ужасный. Да, ужасный, бандитский и безответственный, – откашлявшись, продолжил он уже окрепшим голосом.

– Не понимаю, как вы вообще могли предложить подобное, противоречащее самому духу процесса цивилизованного урегулирования…

- Вы знаете, я, наверное, пойду, – перебил его я. – Если вам нужно для протокола, напишите, что я заболел. И вообще, отправьте меня в Москву.

- А что с вами случилось? – не понял председатель.

- Меня затошнило, – объяснил я.

- Можете убираться, – сухо сказал председатель, - Вас отвезут. Скажите на вахте.

Провожаемый взглядами присутствующих, я бодро прошел к выходу и, закрывая за собой дверь, нахально подмигнул всем, отметив, что помимо частично негодующих, частично задумчивых взглядов, я получил в ответ несколько сочувственных улыбок, а один парень даже показал большой палец.

И от этого обратная дорога до Москвы показалась короче.

Первый тревожный звонок прозвенел примерно через неделю.

После того памятного совещания я ухитрился вновь сорваться на юг, где море, оплаченный пятизвёздный отель, воздух, вино и компания, в особенности особей противоположного пола продолжили свое целительное воздействие на мое тело, душу и психику.

Телефонный звонок от моей соседки прервал это идиллическое состояние, из которого, будь моя воля, я бы вообще не выходил.

Все прочие звонки я попросту игнорировал, дабы опять не попасться на крючок не Маслову, так председателю, чью фамилию я так и не узнал, или кому-нибудь ещё.

А соседке я поручил периодически проверять состояние моей небольшой квартирки и к ее звонкам всегда относился трепетно, зная, что попусту звонить она мне не будет.

- Лёня, ты что, сердешный, натворил? – без вступления начала она.

- Ничего, Зинаида Филипповна, а в чем дело? – осторожно спросил я.

- Да приходили к тебе тут, - в воздухе повисла пауза, прерываемая астматическим соседкиным дыханием.

- Кто?

- Двое и ещё двое, - доложила соседка. – Я, конечно, сказала им, что ты на юге, отдыхаешь. Первые двое красные книжечки показали, сказали, что очень ты нужен, вот прямо срочно, срочнее не бывает. Приказали, чтоб ты позвонил какому-то Маслову, как приедешь или позвонишь вдруг.

- А вторые мне денежку дали, а сказали, что еще больше дадут, когда я им сообщу, когда ты приедешь. Номер свой оставили, секретный. Все вчера были, днем и вечером.

- А какие они из себя?

- Да первые-то из себя явно чекисты. Хоть и командовать пытались, они так, ничего. Русские оба… А вот вторые, хоть и денежку мне дали, а не понравились они мне. Один из них русский, другой кавказец. Черный такой, с акцентом говорил…

- А кто конкретно?

- А кто их разберет. Но спрашивали тебя нехорошо. Ты там, на юге ничего не наделал? А то я тебя знаю. Может, девушку какую, местную, улестил? Так у них с этим строго, говорят.

- Да нет, - задумчиво сказал я, чувствуя неприятный холодок внутри.

- Ну, смотри там себе. Номерок-то запиши, мало ли… А я тут, если что, тебе ещё позвоню, – попрощалась соседка.

Первым делом я позвонил Маслову.

- Ну спасибо, Николай Иванович! Удружили вы мне по полной программе… – начал было я.

- Знаю, знаю, всё знаю! – скороговоркой быстро произнес Маслов.

- Не всё, Николай Иванович. Заходили ко мне гости, искали меня. Так что пробейте-ка один номерок телефонный, по нему какие-то кавказцы просили сообщить мою соседку, когда я прилечу.

- Понятно. Давай номерок. А как прилетишь, домой не заходи, позвони мне на мобильный и приходи. Здесь всё решим. Будет и твой друг из Подмосковья.

- Какой ещё друг? – насторожился я.

- Тот, кому ты свой план излагал, – коротко сказал Маслов. – Вот мы с тобой его и попытаем. Он теперь наш должник. И по очень большому счету…

- Хорошо, – вздохнул я. – Как возьму билет, позвоню.

Так…

Началось…

Вот тебе и секретность…

Следующий звонок был от Константина Петровича.

- Ну, Лёнечка, ты у нас теперь звезда, - начал он. – Все прямо только о тебе и говорят. И о том, как ты помощника Президента умыл и урыл, тоже

- Помощника Президента? – удивился я.

- А ты не знал? Ну так знай, помощника, одного из самых близких ему людей. Так что поздравляю тебя!

- Спасибо! – мрачно сказал я.

- Ты когда приедешь? – небрежно поинтересовался шеф.

- Завтра, утренним рейсом. К двенадцати буду. Скажите там вашему родственнику, чтоб организовал встречу.

- Не беспокойся, – успокоил шеф. – Тебя встретят. Обязательно!

Что-то не понравилось мне в его тоне, но я был в слишком мрачном настроении, чтобы обратить на это серьёзное внимание.

А следовало бы…

Но, увы, как говорится, умная мысля приходит опосля…

А пока…

Пока всё становилось понятным.

И в том, что причина визита незваных гостей на мою скромную квартиру – злосчастное совещание, я уже не сомневался.

Только вот сомневался, что мне легко удастся из этой ситуации выкрутиться.

А выкручиваться ведь придется.

Поскольку субъект по имени Адамов Леонид Сергеевич при всех своих многочисленных слабостях и недостатках был мне почему-то дорог.

Наверное потому, что он был у меня один.

И другого не предвиделось.

Разве что в другой жизни, в которую верилось с трудом.

Москва встретила меня мелким, особенно противным после солнечного юга, прохладным дождичком.

Но, как ни странно, меня встретила только Москва.

Больше никто.

Странно…

Я ведь просил шефа предупредить Маслова.

Тревожный звонок зазвонил у меня в голове.

Не выходя из аэропорта, я позвонил Маслову.

- Ничего мне Костя не передавал, - удивился он.

- Ладно, приезжай сам, – скомандовал он. – Пока будешь ехать, и наш общий друг подтянется.

Тревожный звонок звонил в голове, не умолкая.

Я взял такси до центра.

Нехорошие предчувствия заставили меня сесть сзади и всю дорогу внимательно и настороженно оглядываться по сторонам.

Возможно, именно поэтому я успел заметить желтую «Волгу» с шашечками, стремительно догнавшую и поравнявшуюся с нами на полпути до «Юго-Западной».

Человек, сидящий на месте пассажира, внимательно посмотрел на меня и нехорошо улыбнувшись, достал автомат.

Я только успел броситься на пол, как застучали выстрелы.

Моё такси заскользило на мокрой дороге, поворачиваясь носом к кювету, потом резко клюнуло носом и закувыркалось боком, встав, после нескольких переворотов, на крышу.

Водитель, с залитым кровью лицом, висел вверх ногами, настолько неподвижно смотря перед собой, что я сразу понял, что он мёртв.

К счастью, дверь не заклинило, и я, с трудом открыв её и не обращая внимания на боль в левом плече, опрометью бросился к лесу, всё время ожидая выстрела в спину.

Добравшись до леса, я рискнул оглянуться.

Моё искарёженное такси горело, выбрасывая острые языки пламени.

На шоссе уже стали останавливаться машины.

Преследователей нигде видно не было.

Надо было что-то делать.

В первую очередь выбираться, конечно.

Болело плечо.

Проведя правой рукой по нему, я увидел, что она испачкалась в крови.

Моей крови.

Меня затошнило.

Осторожно сняв кожаную пиджак, я увидел порванный окровавленный левый рукав рубашки и глубокую кровавую борозду на левом предплечье.

Судорожно подавив приступ тошноты, я перемотал носовым платком предплечье, не переставая внимательно наблюдать за дорогой.

Затем я аккуратно стёр кровь с рукава пиджака и, взглянув в последний раз на всё ещё полыхающее такси, насколько мог быстро пошёл назад.

Деньги и документы были при мне.

В такси осталась лишь сумка с моими вещами, в которой не было ничего ценного, а если бы даже и было, их можно было бы считать уже безвозвратно утерянными, то есть сгоревшими.

Я мысленно поблагодарил Господа за привычку ездить всегда налегке и носить всё с собой.

Отойдя метров триста назад, я вышел на шоссе и поднял руку.

Минут через десять остановилась машина.

Не такси, обычный частник.

Один.

- До центра подбросишь, браток? – дружелюбно улыбаясь, спросил я.

- Только до «Юго-Западной» - помотал головой водила, испытывающе глядя на меня. – Триста рублей.

- Поехали – согласился я.

Через метров триста мы миновали скопление машин и моё, уже потухшее изуродованное такси.

- Ух ты, - присвистнул водила. - Кому-то очень не повезло.

- Да уж! – согласился я, подумав: «А кому-то очень повезло! ».

Доехав, слава Богу, без приключений до «Юго-Западной», я первым делом купил кожаную кепку и нахлобучил её себе на голову по самые уши.

Мне предстояло обдумать, куда мне деваться и как убить время до ночи.

А ночью будет безопаснее, почему – я и сам не знал, но был почему-то в этом уверен.

Ночь пришла.

За моими плечами было два просмотренных в кинотеатрах фильма, съеденный в «Макдональдсе» обед и пара-тройка проглоченных таблеток, снявших боль и, как я надеялся, возможное воспаление тканей.

Совершенно ясно было, что меня сдали.

Только вот кто?

Костя?..

Или сам Маслов?..

Если Костя, то это ещё ничего – он мог сделать это по своей личной инициативе и только за деньги!

А вот если Маслов, то это уже всё – он мог сделать это, или посчитав, что я уже не нужен, или по высшим политическим мотивам, просто ублаготворив оскорбленного руководителя Грузии!

В первом случае можно было ещё побороться.

Во втором можно было сразу заказывать себе хорошее место на кладбище.

Хотя можно было обойтись и плохим, поскольку непонятно, кто будет ко мне приходить на могилку, я ведь никого после себя на этом свете не оставлял.

Ладно, об этом я подумаю завтра, как и о том, как сообщить Маслову о себе с наибольшей вероятностью уцелеть.

Утро вечера мудренее.

А сейчас…

Сейчас мне нужно было куда-нибудь пойти.

Куда?

Домой мне нельзя, около него наверняка ждут.

Гостиница исключается, там паспорт надо показывать.

На частный ночлег одному идти опасно, можно не проснуться, проснуться без ничего или где-нибудь далеко.

Москва далеко не самый безопасный город в мире.

Тогда, может быть, к кому-нибудь пойти?

К кому?

К друзьям, приятелям или просто знакомым нельзя – сдадут не по злобе, а по глупости и потому, что профессия такая.

Много могу сказать о своих коллегах хорошего, но одно плохое есть в них во всех.

Трепачи они.

И я, наверное, тоже.

А мне сейчас нужен человек, умеющий держать язык за зубами.

В принципе, а не только обо мне.

Сколько я ни думал, а отвечающего этим требованиям друга или приятеля не находилось.

А если?..

Тьфу, бред какой лезет в голову, не иначе, как от кровопотери.

Хотя, чем я рискую?

Ну, пошлют меня ещё раз, как раз третий, а Бог троицу любит.

Правда, Троицу с большой буквы.

Всё равно, другого выхода у меня нет.

Попытка - не пытка.

Телефон - автомат в метро с мягким хрустом поглотил мою карту.

В трубке послышались долгие гудки.

- Алло?

Я помолчал, стремительно теряя последние капли решительности и благоразумия.

- Алло, я слушаю, говорите?

- Алло, добрый вечер, Лена, это Лёня Адамов, - с трудом выдавил я. – Извините, что беспокою вас так поздно. Вы можете говорить?

В трубке повисла тишина, прерванная, наконец, знакомым сдержанным голосом:

- Да. У вас что-то случилось?

Я перевёл дух и уже спокойнее сказал:

- Да… Случилось… Мне нужна помощь… Прошу вас, не вешайте трубку, это серьёзно…

Вновь наступила тишина, нарушенная ровным голосом:

- Записывайте или запоминайте адрес.

У меня задрожали руки.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒