|
|||||||
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Николай, Лебедкина и Шаблова. Шаблова. Уж и домой? Что ж мало погостили? Лебедкина (тихо). Ну вот! Ведь ты мои дела знаешь, может, и сбудется, что ты пророчила, может, и придет, так надо быть дома. Шаблова. Уж в таком случае задерживать не смею, поезжайте, поезжайте! Лебедкина (Николаю). Прощайте! Целуйте! (Протягивает ему руку. ) А то перчатку надену. Прикладывайтесь, пока не тесно! (Шабловой. ) Ну, прощай! (Тихо. ) Вот это тебе! (Дает ей крупную ассигнацию. ) Забеги как-нибудь! (Запевает. ) «Пьяная улица»… Шаблова (целуя Лебедкину в плечо). Ах ты птичка! Ах ты птичка, ах ты птичка моя райская! Лебедкина уходит. Шаблова и Николай ее провожают. Входит Людмила.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ Людмила, потом Николай и Шаблова. Людмила. Кажется, она уехала наконец. Ждала, ждала, думала, думала… Но что же тут придумаешь! Тут нужны деньги. Видеть позор любимого человека! … Несчастье видеть легче, чем позор! Молодой человек, полный сил, умный… и его запирают в тюрьму вместе с промотавшимися развратниками, с злостными банкротами. Я не выдержу, слезы хлынут у меня. Входят Шаблова и Николай. Шаблова (Людмиле). Вот вам и Николай; вы его видеть хотели. (Николаю. ) Ну, повалило тебе счастье; от женщин отбою нет. Вот жизнь-то тебе пришла. (Уходит. ) Людмила. Не мешаю я вам? Николай. Нисколько. Людмила. Вы как будто расстроены? Вы беспокоитесь? Может быть, ожидаете чего-нибудь дурного? Николай (пристально смотрит на нее). Вы знаете? Скажите, вы знаете? Людмила. Знаю. Николай. Только не презирайте меня, пожалуйста. Людмила. Нет, за что же? Николай. Ну, вот и хорошо, меньше хлопот, Оправдываться не нужно. Людмила. Оправдываться не нужно. Но если б вы были так добры… Николай. Для вас все, что вам угодно. Людмила. Мне нужно знать подробно о вашем настоящем положении. Николай. Извольте. Людмила. Только все, все, ради бога, ничего не скрывайте. Николай. Вы просите не скрывать ничего; значит, вы подозреваете за мной что-нибудь очень дурное. Людмила. Если б я подозревала, я б вас не любила. Николай. Вся беда моя в том, что я должен много. Людмила. Да, да, мне только и нужно знать, как вы задолжали, кому, сколько. Николай. А вот когда я был маленьким Жюль-Фавром и воображал, что я первый адвокат в Москве, я зажил очень широко. После студенческого безденежья, да вдруг тысячи три-четыре в кармане, ну голова-то и закружилась. Обеды да кутежи, обленился, да и дел серьезных не было, и оказалось к концу года, что денег нет, а долгов, хотя небольших, довольно. Вот тут-то я и сделал непростительную глупость, от которой теперь погибаю. Людмила. Что же вы сделали? Николай. Я подумал, что бросать мне этот образ жизни не следует, чтоб не растерять знакомства. Занял в одних руках значительную сумму за большие проценты, уплатил все мелкие долги и зажил опять по-прежнему, в ожидании будущих благ. Все мне казалось, что получу большой процесс. Ну, а дальше уж просто. Процесса большого я не получил, деньги прожил, а долг, как петля на шее. Петля давит, тоска, отчаяние… А от тоски праздная, трактирная жизнь… Вот и вся моя нехитрая история. Людмила. Много вы должны? Николай. Тысячи три. Для меня сумма огромная. Людмила. И у вас нет надежды поправить ваши дела? Николай. Никакой. Людмила. И в виду нет ничего? Николай. Ничего. Людмила. Вам остается только… Николай. Идти в тюрьму. Да. Как мне нездоровится! Как голова горит! Людмила. Погодите, я принесу одеколону. Уходит. Николай садится на кресло и опускает голову. Людмила выносит из своей комнаты в одной руке бурнус и платок, в другой склянку одеколону; бурнус оставляет на стуле у двери, наливает одеколону на руку и примачивает голову Николаю. Николай. Благодарю, благодарю. Людмила. Кому вы должны? Николай. На что вам знать! Есть такой ростовщик, известный всей Москве. Людмила. Говорите скорей фамилию. (Хочет надевать бурнус. ) Я пойду просить его, чтоб он вам отсрочил. Буду умолять, плакать перед ним… Николай. Напрасно. Ничто не поможет; это не человек, а железо. Останьтесь! Людмила (подходя к Николаю). Но как же вам помочь? Николай. Никак нельзя. Я сделал глупость, которую нельзя ничем поправить… Нет… то есть можно. Людмила. Говорите, говорите! Николай. Я сделал глупость и запутался; чтобы распутаться, нужно сделать… Людмила. Что сделать? (Кладет руки на голову Николая. ) Николай. Ах, как хорошо мне! Людмила. И мне хорошо. Входит Дормедонт.
|
|||||||
|