Глава 8 Наобумность

Мозг Артемиса Фаула, за несколько секунд до второго выстрела Элфи Малой

Артемис следил за происходящим и оценивал его, запертый в собственной голове, через заминированное окно в своем воображаемом кабинете. Сценарий показался ему интересным, даже захватывающим и почти отвлек от собственных проблем. Кто-то перепрограммировал посланный к Марсу зонд Жеребкинса и направил прямо на Атлантиду. Не могла быть совпадением и остановка зонда в Исландии, имевшая целью разобраться с Виниайа и ее элитным подразделением, не говоря уже о самом хитром и единственном союзнике народца – Артемисе Фауле.

«Перед нами разворачивается тщательно разработанный план, а не серия совпадений».

Не то чтобы Артемис не верил в совпадения – просто не мог проглотить целую серию.

Насколько понимал Фаул-младший, существовал главный вопрос: кому выгодно?

Кому выгодно, чтобы Виниайа погибла, а Атлантида подверглась угрозе?

Виниайа славилась нулевой терпимостью к преступности, и многие правонарушители пришли бы в восторг, узнав о ее смерти, но почему Атлантида?

Конечно, тюрьма! Скорее всего, все это задумала Опал Кобой, чтобы вырваться на свободу. Зонд приводит в действие план эвакуации населения, тем самым позволяя ей покинуть купол.

Опал Кобой – враг общества номер один. Пикси, поднявшая гоблинов на революцию и убившая Джулиуса Крута.

Да, это может быть только Опал…

«Вероятно, это Опал, – поправил себя Артемис. – Не делай поспешных выводов».

То, что он оказался на положении заключенного в собственном разуме, в то время как в мире разворачиваются такие бурные события, приводило его в ярость. Опытный образец стреляющей нанопластинами пушки «Ледяной куб» уничтожен, но главное – на Атлантиду надвигается зонд, потенциально способный разрушить город или, по крайней мере, помочь кровожадной пикси бежать из тюрьмы.

– Выпусти меня немедленно! – закричал Артемис в окно в собственном мозгу, но мерцающие четверки тут же выстроились квадратами, и по образовавшейся решетке пробежали электрические заряды.

Артемис получил ответ.

«Меня заперло здесь электричество, и оно не дает мне выйти».

Артемис прекрасно знал о существовании в мире достаточного числа заслуживающих доверия медицинских учреждений, где для лечения некоторых психических заболеваний до сих пор применялась электрошоковая терапия. Он догадался, что, когда Элфи выстрелила в него из «нейтрино», разряд усилил личность Ориона, сделав ее доминирующей.

«Жаль, второй раз Элфи в меня не выстрелит».

Элфи выстрелила в него еще раз.

Артемис представил две зазубренные вилки молнии, расколовшей воздух и заставившей экран побелеть.

«Боли я почувствовать не должен, – с надеждой подумал Артемис, – ведь в данный момент формально я нахожусь в бессознательном состоянии».

Вне зависимости от состояния, Артемису, как и Ориону, было очень больно.

«Вполне нормальное завершение дня», – подумал он, когда под ним подогнулись виртуальные ноги.

Северная Атлантика, настоящее время

Через некоторое время Артемис очнулся от запаха паленого мяса в ноздрях. О возвращении в реальный мир ему доложили впившиеся в плечи ремни и тошнотворное покачивание на волнах. Открыв глаза, он увидел перед собой круп Жеребкинса. Кентавр судорожно дрыгал задними ногами, очевидно борясь с одолевавшими его во сне демонами. Где-то играла музыка. Знакомая музыка. Артемис закрыл глаза и подумал: «Она кажется знакомой потому, что ее сочинил я. „Песнь сирены“ из незаконченной Третьей симфонии».

А почему это важно?

«Потому что я установил эту музыку в качестве мелодии вызова для матери. Она звонит мне».

Артемис не стал хлопать по карманам в поисках телефона, поскольку аппарат всегда лежал в одном месте. Он всегда просил портных вшить молнию с кожаными клапанами в правый нагрудный карман, чтобы аппарат невозможно было положить в другое место. Потому что, потеряй Артемис Фаул свой модифицированный коммуникатор, возникли бы несколько более серьезные проблемы, чем в случае утраты каким-нибудь старшеклассником тач-пада последней модели. Если, конечно, телефон этого растяпы не оборудован средствами для легкого взлома любого правительственного сайта, чудесной лазерной указкой, способной прожигать металл, а кроме того, не содержит первый черновой вариант мемуаров Артемиса Фаула, где повествуется далеко не о юношеских романтических мечтах.

Пальцы у Артемиса онемели от холода, но после нескольких попыток ему удалось расстегнуть молнию и достать телефон. На экране появилось слайд-шоу с изображениями матери, а крошечные динамики продолжали воспроизводить вступительные аккорды «Песни сирены».

– Телефон, – отчетливо произнес он, нажатием кнопки на корпусе включив голосовое управление.

– Да, Артемис, – ответил телефон голосом Лили Фронды, который Артемис выбрал исключительно с целью позлить Элфи.

– Принять вызов.

– Конечно, Артемис.

Через мгновение соединение установилось. Сигнал шел слабый, но это не имело значения, поскольку Артемис оснастил телефон программой автоматической компенсации, обеспечивающей девяностопятипроцентную точность воспроизведения.

– Здравствуй, матушка. Как поживаешь?

– Арти, ты меня слышишь? У меня какое-то эхо.

– У меня никакого эха нет. Очень хорошо тебя слышу.

– Артемис, не могу включить видео. Ты обещал, что мы будем видеть друг друга.

Такая возможность существовала, но Артемис отключил эту опцию, поскольку сомневался, что мать обрадуется, увидев сына растрепанным и висящим на ремнях в полуразрушенной спасательной капсуле.

«Растрепанным? Кого я обманываю? У меня вид беженца из зоны боевых действий, что недалеко от истины».

– В Исландии нет видеосети. Мне следовало заранее проверить.

– Гм, – произнесла мать, а Артемис отлично знал, что значит это междометие: мать подозревает его в чем-то, но не знает, в чем именно. – Значит, ты в Исландии?

Артемис еще раз порадовался отсутствию видеосигнала, ибо врать, глядя матери в глаза, гораздо труднее.

– Конечно, а почему ты спросила?

– Потому что GPS утверждает, будто ты находишься в северной части Атлантики.

Артемис нахмурился. Мать настояла на подключении этой функции, иначе отказывалась отпускать его одного.

– Скорее всего, какой-то сбой программы, – сказал он и быстро внес в программу глобального поиска коррективы, дабы та отметила его в Рейкьявике. – Иногда указатель расстраивается. Попробуй еще раз.

Недолгая тишина, нарушаемая лишь щелчками клавиш, потом очередное «гмм».

– Полагаю, излишне спрашивать, не затеваешь ли ты чего-нибудь. Артемис Фаул постоянно что-то затевает.

– Ты ко мне несправедлива, матушка, – возразил Артемис. – Сама знаешь, чего я пытаюсь добиться.

– Знаю. Бога ради, Арти, ты способен говорить только об этом? О Проекте?

– Это крайне важно.

– Знаю, но люди не менее важны. Как дела у Элфи?

Артемис бросил взгляд на Элфи, свернувшуюся калачиком под креслом и спокойно посапывавшую. Форма потрепанная, из уха сочится кровь.

– У нее… все в порядке. Путешествие немного утомило ее, но она полностью контролирует ситуацию. Матушка, я ею восхищаюсь, можешь мне поверить. Восхищаюсь тем, как она справляется со всеми невзгодами в жизни и никогда не сдается.

Ангелина Фаул едва не ахнула от удивления.

– Да, Артемис Фаул-второй, ты только что произнес самую длинную в жизни речь не на научную тему. Элфи Малой повезло, что у нее есть такой друг.

– Нет, не повезло, – печально отозвался Артемис. – Не повезло никому, кто знает меня. Я никому не способен помочь. Даже самому себе.

– Это неправда, Арти, – строгим тоном сказала Ангелина. – А кто спас Гавань от гоблинов?

– Многие. Полагаю, и мое участие сыграло некоторую роль.

– А кто нашел отца в Арктике, когда все сдались, посчитав его мертвым?

– Я.

– Тогда не говори, будто никому не способен помочь. Большую часть жизни ты посвятил помощи другим. Да, ты совершил несколько ошибок, но сердце у тебя доброе.

– Спасибо, матушка. Мне уже лучше.

Ангелина откашлялась немного нервно, как показалось Артемису.

– У тебя все в порядке? – спросил он.

– Да, конечно. Просто хочу тебе кое-что сказать.

Теперь занервничал Артемис.

– Что именно, матушка?

В голову полезли мысли о возможных разоблачениях. Неужели матери стало известно о некоторых сомнительных операциях? Она все знала о разных проектах с народцем, но у него имелись и связанные с людьми дела, о которых он никогда не рассказывал.

«Обычная проблема почти перевоспитавшегося преступника – никак не избавиться от чувства вины. Разоблачение всегда маячит на расстоянии одного телефонного звонка».

– Это касается твоего дня рождения.

У Артемиса облегченно поникли плечи.

– Моего дня рождения? И только-то?

– Я кое-что купила тебе, нечто… непривычное. Но буду счастлива, если ты примешь подарок.

– Если ты будешь счастлива, значит и я буду счастлив, приняв твой подарок.

– Арти, пообещай мне, что будешь им пользоваться.

Характер Артемиса не очень-то позволял ему что-либо обещать.

– Что это?

– Пообещай мне, милый.

Артемис выглянул в иллюминатор. Он сидел в полуразрушенной спасательной капсуле посреди Атлантического океана. Они либо утонут, либо военно-морской флот какой-нибудь скандинавской страны разнесет капсулу на части, приняв за летающую тарелку.

– Хорошо, обещаю. Что ты мне приготовила?

Ангелина затаила дыхание на один удар сердца.

– Джинсы.

– Что? – прохрипел Артемис.

– И футболку.

Артемис понимал, что огорчаться не следует, особенно с учетом сложившихся обстоятельств, но не сдержался.

– Матушка, ты меня обманула.

– Я знаю, ты не признаешь повседневный стиль.

– Ты не вполне справедлива. Месяц назад на распродаже пирожных я закатал оба рукава.

– Арти, люди боятся тебя. Девушки при виде тебя приходят в ужас. Пятнадцатилетний юноша в сшитом на заказ костюме, хотя никто не умер.

Артемис сделал несколько вдохов и выдохов.

– А на футболке есть какой-нибудь рисунок?

В динамиках телефона зашуршала бумага.

– Да. Такой модный. Нарисован мальчик, почему-то без шеи и только с тремя пальцами на каждой руке, а за спиной у него в стиле граффити написано слово «НАОБУМНОСТЬ». Значения не знаю, но звучит современно.

«Наобумность», – мысленно повторил Артемис и едва не разрыдался.

– Матушка, я…

– Арти, ты обещал. Не отказывайся.

– Да, я обещал, матушка.

– И я хочу, чтобы ты называл меня мамой.

– Матушка! Твои требования необоснованны. Я – это я. Футболки и джинсы – не для меня.

Ангелина Фаул выложила козырную карту.

– Знаешь, Арти, иногда люди оказываются совсем не такими, какими себя считают.

Тут крылся не слишком тонкий намек на тот случай, когда Артемис загипнотизировал собственных родителей. Ангелина Фаул узнала об этом, когда ее тело заняла Опал Кобой и маме Артемиса стали известны все тайны народца.

– Едва ли это справедливо.

– Справедливо? Подожди, я соберу пресс-конфе-ренцию. Артемис Фаул произнес слово «справедливо».

Артемис понял, что мать еще не простила его за случай с гипнозом.

– Хорошо. Я даю согласие носить джинсы и футболку.

– Не расслышала.

– Хорошо. Я согласен носить джинсы и футболку… мама.

– Я так рада. Передай Дворецки, что на это выделяется два дня в неделю. На джинсы и «маму». Нужно привыкнуть.

«Что дальше? – гадал Артемис. – Бейсболки козырьком назад? »

– Надеюсь, Дворецки хорошо заботится о тебе?

Артемис покраснел. Снова ложь.

– Да. Видела бы ты его лицо во время встречи. Он безумно скучал от всей этой науки.

Голос Ангелины изменился, стал более теплым и эмоциональным.

– Я знаю, то, чем ты занимаешься, Арти, очень важно. Важно для всей планеты. И я верю в тебя, сынок. Поэтому храню твою тайну и позволяю тебе болтаться по всему земному шару с твоими сказочными друзьями, но ты должен поклясться, что тебе ничего не угрожает.

Артемис слыхал выражение «чувствовать себя полным подонком», но только теперь понял истинное его значение.

– Я самый защищенный человек в мире, – произнес он самодовольным тоном. – Меня охраняют лучше президента. И оружие у меня совершеннее.

Снова «гмм».

– Это последняя самостоятельная операция, Арти. Ты мне обещал. Сказал, что должен спасти мир, а потом будешь проводить больше времени с близнецами.

– Я помню, – сказал Артемис, не вполне подтверждая согласие.

– Тогда увидимся завтра утром. На заре нового дня.

– Увидимся завтра утром, мама.

Ангелина повесила трубку, ее изображение исчезло с экрана телефона. Артемис пожалел, что не видит больше ее лица.

Жеребкинс вдруг перевернулся на спину.

– Только не полосатые, – пробормотал он. – Они совсем маленькие.

Потом он открыл глаза и заметил наблюдавшего за ним Артемиса.

– Я произнес это вслух?

Артемис кивнул.

– Да. Что-то о полосатых, которые совсем маленькие.

– Детские воспоминания. Я от них уже практически избавился.

Артемис протянул руку, чтобы помочь кентавру подняться.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – проворчал кентавр, отмахиваясь от предложенной руки, как от осы. – Сыт тобой по уши. Только вздумай ляпнуть еще раз про «прекрасного зверя» – все зубы копытом выбью.

Артемис расстегнул пряжку на груди, освобождаясь от ремней, и снова протянул руку.

– Я сожалею о случившемся, Жеребкинс. Но теперь все в порядке. Это я, Артемис.

На этот раз кентавр согласился взять протянутую руку.

– Хвала богам. Тот, другой, действительно действовал мне на нервы.

– Не так быстро, – сказала Элфи, успевшая, оказывается, уже полностью прийти в себя.

– Тпру! – воскликнул, попятившись, Жеребкинс. – Разве, когда приходишь в сознание, не полагается стонать и тяжело дышать?

– Нет, – ответила Элфи. – Специальная подготовка по курсу «ниндзя» в полиции Нижних Уровней. И этот парень – не Артемис. Он сказал «мама». Сама слышала. Артемис Фаул никогда не говорит «мама», «мамочка», «мамуля», «мамуся». Это Орион пытается нас одурачить.

– Понимаю, как оно прозвучало, – сказал Артемис. – Но вы должны мне верить. Мать вынудила меня произнести это ласковое обращение.

Жеребкинс постучал себя пальцем по длинному подбородку.

– Вынудила? Ласковое обращение? Это Артемис.

– Спасибо, что выстрелила в меня во второй раз, – сказал Артемис, прикоснувшись к следам от ожога на шее. – Заряд на время освободил меня от четверок. Приношу извинения за чепуху, которую нес этот Орион. Понятия не имею, откуда она взялась.

– Мы поговорим об этом подробнее, – сказала Элфи, подходя к пульту управления, – но не сейчас. В первую очередь следует выяснить, есть ли связь с Гаванью.

Жеребкинс щелкнул по кнопке на экране своего телефона.

– Уже есть, капитан.

После всего пережитого за последние несколько часов возможность просто позвонить в Гавань и установить связь казалась невероятной, но произошло именно это.

Командующий Труба Келп принял вызов после первого гудка, и Жеребкинс переключился в режим видеосвязи.

– Элфи? Это ты?

– Да, командующий. Со мной Жеребкинс и Артемис Фаул.

– Артемис Фаул, – проворчал Труба Келп. – Почему я не удивлен? Надо было нам высосать у этого вершка мозги через уши, когда был шанс.

Труба Келп славился горячим характером, а еще тем, что выбрал «Трубу» в качестве выпускного имени. По Академии ходил исключительно правдивый рассказ о том, как Келп, тогда еще молодой патрульный, ехал на служебном скутере по переулку в Булатауне во время солнцестояния и обратился к дюжине или около того дерущихся гоблинов с бессмертной фразой: «Если вам не терпится вылететь в трубу, вы как раз по адресу! » Отсмеявшись, гоблины вздули Трубу так, что он не скоро об этом забыл. Шрамы сделали его осторожнее, но не слишком.

Труба Келп, словно аршин проглотив, сидел за своим столом в кабинете на Полис-Плаза, облаченный в синий комбинезон командующего с гроздью желудей на груди. Коротко остриженные темные волосы подчеркивали внушительные остроконечные уши, темно-лиловые глаза свирепо смотрели из-под бровей, извивавшихся зигзагами, когда он начинал говорить.

– Здравствуй, командующий, – сказал Артемис. – Приятно, когда тебя так высоко ценят.

– Я выше ценю блоху под мышкой, чем когда-нибудь оценю тебя, Фаул. Довольно об этом.

Артемис не задумываясь мог выдать с полдюжины уничтожающих ответов на это заявление, но ради общего блага предпочел оставить их при себе.

«Мне уже пятнадцать, пора вести себя по-взрослому».

Элфи вмешалась в мужские препирательства.

– Командующий, Атлантида в безопасности?

– Большей частью да, – ответил Труба. – Пострадало с полдюжины эвакуационных судов. Один шаттл получил прямое попадание и зарылся в дно глубже преисподней. Несколько месяцев уйдет, пока во всем разберемся.

У Элфи опустились плечи.

– Потери?

– Определенно. Не знаем, сколько именно, но много. – Взгляд Трубы потяжелел из-за свалившейся на него как на командующего ответственности. – Черный для народца день, капитан. Сначала Виниайа со своим отрядом, теперь это.

– Что именно произошло?

Труба отвел от экрана взгляд, и его пальцы заплясали над виртуальной клавиатурой.

– Один из умников Жеребкинса попытался все смоделировать. Посылаю файл тебе.

Через несколько секунд у Жеребкинса на экране телефона замигала иконка. Элфи выделила ее и выбрала простое двухмерное воспроизведение, выведя на экран контур зонда, входящего в атмосферу Земли над Исландией.

– Что-нибудь видишь, капитан?

– Да, все получила.

– Хорошо. Поясняю как могу. Итак, посланный к Марсу зонд Жеребкинса появился чуть ниже Северного полярного круга. Мы верим вам на слово, поскольку сами не смогли его обнаружить из-за собственных технологий маскировки – экранов, руды-невидимки и так далее. Все обратилось против нас самих. Пересказывать тебе последующие события нет необходимости.

На экране зонд выпустил лазерный импульс в маленькую цель на поверхности, потом выбросил несколько ботов, чтобы расправиться с уцелевшими. Почти не замедляя хода, корабль пробил лед и направился на юго-запад, прямо к Атлантиде.

– И эта часть модели сделана без компьютерных данных. Мы опирались на твое сообщение, а также на обратную экстраполяцию наших собственных показаний.

– Ваши приборы что-то засекли? – вмешался Артемис. – С какого момента вы начали снимать показания?

– Это самое странное, – нахмурившись, сказал Труба. – Мы учли предупреждение капитана Малой и произвели сканирование. Ничего. А потом, всего через пять минут, на экранах появился зонд. Без всякого щита, как на ладони. Он даже начал излучать тепло продувочными отверстиями, лишь бы мы его заметили. Эта штука сверкала ярче Полярной звезды. А на тот случай, если мы все-таки прозеваем его, поступил анонимный звонок, и не откуда-нибудь, а из какого-то бара в Майами. У нас было достаточно времени на эвакуацию.

– Но недостаточно, чтобы перехватить зонд, – задумчиво произнес Артемис.

– Вот именно, – сказал Труба Келп. Он даже не заметил, что соглашается с отъявленным преступником Артемисом Фаулом, чего никогда бы не сделал по доброй воле. – Нам оставалось только накачать водяные пушки, очистить город и ждать, когда зонд войдет в пределы досягаемости.

– А потом?

– Потом я приказал дать несколько пристрелочных залпов по траектории, прежде чем зонд войдет в радиус поражения. Мощности явно не хватало для нанесения ущерба, ведь водяные снаряды быстро рассеиваются, но, очевидно, в одном из снарядов каким-то образом сохранилось достаточно ударной силы, потому что зонд резко изменил курс и нырнул носом в морское дно, прихватив с собой шаттл.

– На том шаттле была Опал Кобой? – быстро спросил Артемис. – Это она все придумала! Просто воняет Опал.

– Нет, Фаул, если кем-нибудь и воняет, так это тобой. Все началось с твоей конференции в Исландии, а закончилось гибелью наших лучших сотрудников и эвакуацией Атлантиды.

Артемису кровь бросилась в лицо.

– Забудь о своем отношении ко мне. Опал была в шаттле?

– Нет! – рявкнул Труба, едва не порвав динамики спасательной капсулы. – Но ты был в Исландии, а теперь оказался здесь.

Элфи пришла другу на выручку.

– Артемис не имеет к этому никакого отношения, командующий.

– Возможно, но слишком много совпадений, Элфи. Я хочу, чтобы ты задержала этого вершка, пока я не пришлю за вами спасателей. Им потребуется несколько часов, поэтому заполни балластные цистерны, это уменьшит плавучесть. Под поверхностью вас вряд ли заметят.

Элфи такой план действий совсем не понравился.

– Сэр, мы знаем, что произошло. Но Артемис прав: нам надо подумать о том, кто за этим стоит.

– Поговорим об этом в Полис-Плаза. На данный момент моя главная задача – спасение жизней, так что все очень просто. В Атлантиде еще остались жители. Все герметичные суда направлены туда. Теории вершка сможем обсудить завтра.

– А мы покамест расположимся биваком, – пробормотала Элфи.

Труба Келп был не склонен терпеть нарушения субординации. Он наклонился к камере вплотную, его лоб заполнил весь крошечный объектив.

– Ты что-то сказала, капитан?

– Тот, кто это задумал, еще не закончил. – Элфи тоже подалась ближе к камере. – Зонд – часть какого-то более крупного плана, и задерживать Артемиса в сложившейся ситуации неразумнее всего.

– Неужели? – Труба неожиданно хихикнул. – Странно, но в предыдущем сообщении ты высказалась насчет утраты Артемисом разума. Если воспроизвести дословно…

Элфи виновато покосилась на друга.

– Нет смысла приводить мои точные слова, сэр.

– Теперь «сэр»? Твоими точными словами были, цитирую исключительно потому, что это твои точные слова: «Артемис Фаул стал безумнее, чем налакавшийся морской воды тролль, больной стригущим лишаем».

Артемис бросил на Элфи полный упрека взгляд, словно говоря: «Стригущим лишаем? Правда? »

Элфи, махнув рукой, отказалась от объяснений.

– То было раньше. Потом я пару раз выстрелила в Артемиса, и он пришел в себя.

Труба усмехнулся.

– Дважды выстрелила в него. Уже лучше.

– Артемис нужен нам, – настаивала Элфи, – чтобы во всем разобраться.

– Типа как он разобрался с Джулиусом Крутом и командующим Рэйн Виниайа?

– Так нечестно, Труба.

Келп и не думал сдаваться.

– Трубой можешь меня называть в офицерском клубе в выходные. А пока я для тебя – командующий. И я приказываю тебе, нет, отдаю команду задержать человека по имени Артемис Фаул. Мы не будем заключать его под стражу, просто охота немного поболтать с ним здесь, внизу. Чего я определенно не хочу, так это действовать на основании каких-то его идей. Все ясно?

Лицо Элфи стало деревянным, голос – тупым.

– Ясно, командующий.

– Мощности капсулы хватит только на питание локатора, поэтому даже не думай пробираться к берегу. Капитан, ты выглядишь чуть бледнее смерти, следовательно, полагаю, лишней магии для маскировки у тебя не осталось.

– Бледнее смерти? Спасибо, Труб.

– Труб, капитан? Труб?!

– Я хотела сказать – Труба.

– Так-то лучше. Просто не спускай с вершка глаз, вот и все. Ясно?

Голос Элфи так сочился медом – даже медведь поверил бы.

– Мне все ясно, Труба. Капитан Элфи Малой, лучшая нянька в мире, к вашим услугам.

– Гмм, – произнес командующий тоном, до боли знакомым сыну Ангелины Фаул.

– Вот именно, гмм, – сказала Элфи.

– Рад, что мы поняли друг друга, – сказал Труба, и одно его веко дрогнуло подозрительно похоже на подмигивание. – Я, как твой командир, велю тебе сидеть на месте и не пытаться вникать в происходящее, тем более с помощью человека, тем более с помощью именно этого человека. Ты меня слышишь?

– Слышу четко и ясно, Труба, – ответила Элфи, и Артемис понял, что Труба Келп не запрещает Элфи разбираться в деле – просто пытается прикрыть свою задницу видеозаписью на случай, если действия Элфи обернутся трибуналом, как это уже не раз бывало.

– Я тоже слышу тебя четко и ясно, командующий, – сказал Артемис. – Если это имеет значение.

Труба фыркнул.

– Помнишь блоху под мышкой, Фаул? Ее точка зрения имеет для меня больше значения, чем твоя.

Он исчез прежде, чем Артемис успел произнести один из заранее заготовленных ответов. И в будущем, когда профессор Ж. Аргон опубликует биографию Артемиса Фаула «Фаул и волшебный народец», которая мгновенно станет мегабестселлером, именно эта перепалка будет признана имеющей огромное значение, поскольку являлась одной из немногих, где последнее слово не осталось за Артемисом Фаулом II.

Элфи взвизгнула, но не слишком по-девичьи и скорее от разочарования.

– В чем дело? – спросил Жеребкинс. – Мне показалось, разговор закончился совсем неплохо. По-моему, командующий, он же твой бойфренд, дал нам зеленый свет на продолжение расследования.

Элфи развернулась и пригвоздила его взглядом разноцветных глаз.

– Во-первых, он мне не бойфренд. Я сходила разок на свидание и рассказала тебе о нем по секрету, поскольку считала тебя другом, который не станет трепаться об этом при первой же возможности.

– И вовсе не при первой. Когда мы пили тот чудесный чай, я молчал.

– Это не относится к делу! – закричала Элфи, сложив ладони рупором.

– Не волнуйся, Элфи, все останется в этой комнате, – заверил Жеребкинс, решив пока не упоминать о размещении этого слуха у себя на сайте.

– И во‑ вторых, – продолжила Элфи, – может, Труба и дал мне двусмысленное разрешение, но что мы можем сделать посреди Атлантики, сидя в этой бесполезной железной коробке?

Артемис посмотрел на небо.

– Понимаете, с этим я могу вам помочь. В любую секунду.

Прошло еще несколько мгновений, но ситуация никак не изменилась.

Элфи подняла руки ладонями вверх.

– В любую секунду?

Артемис позволил себе немного обидеться.

– Не буквально. Возможно, потребуется пара минут. Наверное, стоит ему позвонить.

Через пятьдесят девять секунд что-то стукнуло по люку спасательной капсулы.

– Ага, – произнес Артемис таким тоном, что Элфи захотелось его ударить.

В небе над Атлантикой, за два часа до этого

– А посудинка вполне себе ничего, – высказался Мульч Рытвинг и любопытства ради ткнул пару кнопок на пульте управления угнанного корабля наемников.

Нажатие одной из них вызвало опорожнение бака с нечистотами на невинный шотландский траулер дальнего лова, и гном решил прекратить эксперименты. (Один из рыбаков, как оказалось, снимал чаек для университетской курсовой работы по средствам информации и запечатлел падающую с высоты бесформенную кучу нечистот. У всех, кто смотрел запись, сложилось впечатление, будто зловонная масса просто возникла в небе, а затем стремительно повалилась на несчастных моряков. Компания «Скай-ньюс» разместила сюжет в Сети под заголовком «Паника на полуюте». Большая часть посетителей сайта отнеслись к нему как к студенческой шутке. )

– И как я не догадался… – произнес Мульч без капли вины в голосе. – На кнопке нарисован крохотный унитаз.

Джульетта, едва не касаясь макушкой потолка, сгорбилась на одной из установленных вдоль бортов грузового отсека пассажирских скамеек, а на другой лежал Дворецки, ибо считал такую позу самой удобной для полета.

– Значит, Артемис перестал общаться с тобой? – спросила она брата.

– Да, – удрученно отозвался Дворецки. – Готов поклясться, он перестал доверять мне. По-моему, он перестал доверять даже собственной матери.

– Ангелине? Как можно не доверять миссис Фаул? Полная чепуха.

– Знаю, – согласился Дворецки. – Скажу больше. Артемис не доверяет близнецам.

Джульетта вздрогнула и стукнулась головой о металлический потолок.

– Ой. Madre de dios! ^[14] Артемис не доверяет Майлзу и Беккету? Еще бó льшая чушь. Какие ужасные диверсии могли совершить мальчишки трех лет от роду?

Дворецки поморщился.

– К сожалению, Майлз инфицировал одну из чашек Петри Артемиса, когда хотел взять пробу для собственных опытов.

– Это вряд ли можно считать промышленным шпионажем. А что сделал Беккет?

– Съел хомяка Артемиса.

– Что?!

– Ну, немного пожевал его лапку.

Дворецки заерзал в тесном пространстве. Корабли волшебного народца не предназначались для перевозки гигантских бритоголовых телохранителей. Впрочем, бритая голова тут роли не играла.

– Артемис пришел в ярость, заявил, что против него существует заговор, и установил кодовый замок на дверь лаборатории, чтобы братья не могли туда войти.

Джульетта усмехнулась, хотя понимала неуместность веселья.

– Помогло?

– Нет. Майлз проторчал у двери целых три дня, набирая коды в поисках правильного. Исписал несколько рулонов туалетной бумаги возможными комбинациями.

Джульетта почти боялась задать следующий вопрос.

– А что сделал Беккет?

Взглянув на сестру, Дворецки усмехнулся в ответ.

– Беккет выкопал ловчую яму в парке, а когда Майлз свалился в нее, предложил лестницу в обмен на правильный код.

Джульетта кивнула с одобрением.

– Я поступила бы так же.

– Я тоже, – сказал Дворецки. – Возможно, в конце концов Беккет станет телохранителем Майлза. – Он тут же отбросил легкомысленный тон. – Артемис не отвечает на мои звонки. Можешь себе представить? Думаю, он сменил SIM-карту, чтобы я не смог за ним следить.

– Но мы же следим за ним.

Дворецки посмотрел на свой телефон с сенсорным экраном.

– Да, конечно. Не только Артемис знает номер телефона Жеребкинса.

– И что именно дал тебе этот подлый кентавр?

– Изотопный аэрозоль. Наносишь его на поверхность и получаешь возможность отслеживать объект при помощи одной из МП Жеребкинса.

– МП?

– Мини-программ. Жеребкинс использует их для контроля за своими детьми.

– И что именно ты обрызгал?

– Ботинки Артемиса.

Джульетта хихикнула.

– Он любит, когда они сияют.

– Вот именно.

– Ты начинаешь думать как Фаул, братец.

– Да хранят нас всех боги! – крикнул из кабины Мульч Рытвинг. – Только лишних Фаулов миру не хватало.

Все несколько виновато засмеялись.

Автожир наемников внимательно исследовал Гольфстрим к северу от побережья Ирландии, двигаясь со скоростью, чуть более чем вдвое превышавшей максимальную скорость «Конкорда», затем по длинной дуге переместился на северо-запад, в Атлантику, когда компьютер обнаружил сигнал от обуви Артемиса.

– Ботинки Артемиса ведут нас прямо к нему, – засмеялся Мульч собственной шутке.

Дворецки не присоединились к веселью не из лояльности к хозяину, тоже иногда любившему пошутить, а потому что Мульч набил рот содержимым холодильника шаттла и они не поняли ни слова из сказанного.

– Как хотите! – воскликнул Мульч, забрызгав лобовое стекло слюной с остатками пережеванной сладкой кукурузы. – Я изо всех сил пытаюсь говорить на человеческом, а вы, снобы от юмора, не удостоили мои усилия даже смешком.

Аппарат летел в двух метрах над гребнями волн, его антигравитационные импульсы периодически пронзали поверхность океана, испещряя ее цилиндрическими дырами. Двигатель почти не шумел, и его звук сливался со свистом ветра, а любое разумное млекопитающее, способное видеть сквозь защитные экраны, приняло бы машину за очень толстого горбатого кита с очень широким хвостом и погрузочной площадкой.

– Нам определенно повезло с этим ведром, – заметил Мульч, чей рот, к счастью, на сей раз оказался пуст. – Оно более или менее само управляет полетом. Я просто вставил телефон в паз, открыл мини-программу, и оно выбрало курс.

Летательный аппарат вел себя почти как собака-ищейка: вдруг останавливался, потеряв след, начинал отчаянно водить носом, стараясь снова обнаружить изотоп. Один раз он нырнул в океан и начал погружаться строго вниз, пока от давления не затрещала обшивка и аппарат не лишился квадратного метра защитного экрана.

– Не волнуйтесь, вершки, – успокоил пассажиров гном. – У любого нашего аппарата есть подводные двигатели. Кроме того, вполне разумно делать средства передвижения водонепроницаемыми, если постоянно живешь под землей.

Джульетта волноваться не перестала, ибо, насколько она знала, увещевания Мульча Рытвинга заслуживали такого же доверия, что и коктейль, составленный Питтсбургской Отравительницей.

К счастью, подводная прогулка оказалась недолгой, и скоро они снова летели над гребнями волн. Обошлось без происшествий, за исключением случая, когда Мульч, забыв об обещании не прикасаться к таинственным кнопкам, едва не воткнул аппарат в испещренное солнечными бликами море, выпустив пучок мини-парашютов для аварийного торможения.

– Эта кнопка так и притягивала меня, – произнес он в качестве оправдания. – Не мог удержаться.

От резкого торможения Дворецки заскользил по скамейке и, пролетев вдоль всего фюзеляжа, врезался в переборку кабины. Удар головой о поручни вышел несильным только благодаря молниеносной реакции телохранителя.

– Полегче, иначе последствий не оберешься, – сказал Дворецки, потирая ссадину на макушке. – Сам сказал: для управления этой штукой ты не нужен.

Мульч захохотал, продемонстрировав страшный, похожий на пещеру пищевод.

– Ты прав, Дворецки, мой фантастически огромный друг. Но я определенно нужен, чтобы посадить его.

Звонкий и мелодичный смех Джульетты, казалось, отскакивал от изогнутых металлических бортов.

– И ты, Джульетта? – укоризненно спросил Дворецки.

– Перестань, братец. Получилось действительно смешно. Ты тоже посмеешься, когда Мульч покажет тебе запись.

– А что, есть запись? – спросил Дворецки, вызвав у спутников новый приступ смеха.

Все это веселье никак не могло оттянуть встречу Дворецки с хозяином – Артемисом Фаулом. Хозяином, который больше не доверял ему и, вероятно, солгал с целью отослать Дворецки на другой континент, использовав Джульетту, чтобы телохранитель уехал наверняка.

«Я поверил, будто моей младшей сестре угрожает опасность. Как ты мог, Артемис? »

Когда он наконец догонит Артемиса, ему предстоит задать парню трудные вопросы. И ответы должны удовлетворить его, в противном случае, впервые за многовековую историю отношений между их семьями, Дворецки мог отказаться от исполнения своих обязанностей.

«Артемис болен, – подумал телохранитель, поскольку это было единственное рациональное объяснение поступкам его подопечного. – Он не отвечает за себя».

Возможно, Артемис и не отвечал за свои действия. Но скоро ему придется за них ответить.

Автожир наемников наконец резко остановился в открытом океане чуть выше шестидесятой параллели. На первый взгляд это место ничем не отличалось от многих квадратных миль протянувшейся во все стороны серой воды, пока антигравитационная колонна не опустилась на два метра ниже поверхности моря, обнажив похожую на наконечник стрелы спасательную капсулу.

– Обожаю этот аппаратик, – с гордостью произнес Мульч. – Он позволяет мне выглядеть умнее, чем я есть.

Окружающая капсулу вода кипела и вспенивалась, пока невидимые импульсы проверяли поверхность и уплотняли волны для того, чтобы аппарат мог безопасно зависнуть на одном месте. Внизу под оболочкой капсулы эти импульсы отзывались колокольным звоном.

– Привет! – крикнул Мульч. – Мы здесь, над вами!

Дворецки сунул голову в кабину – больше бы там ничего не поместилось.

– Мы можем связаться с ними по радио?

– По радио? – переспросил гном. – Ты плохо разбираешься в жизни беглых преступников. Угнав полицейский транспорт, ты первым делом выбрасываешь все способное передать сигнал в Полис-Плаза. Каждый провод, каждый предохранитель, каждую линзу. Здесь ничего нет. Я знавал ребят, попавшихся только потому, что оставили аудиосистему. Старый трюк Жеребкинса. Он знает, что плохие парни любят слушать громкую музыку, поэтому устанавливает в каждую полицейскую птичку комплект шикарных динамиков и прячет в каждом динамике гелевый маячок. Здесь почти не осталось техники.

– Ну?

– Что «ну»? – переспросил Мульч, словно понятия не имел, о чем речь.

– Как мы будем связываться с капсулой?

– У тебя же есть телефон или нет?

Дворецки опустил взгляд.

– Артемис не отвечает на мои звонки. Он немного не в себе.

– Какой ужас, – сказал Мульч. – Как ты думаешь, у них есть еда? В некоторых таких капсулах предусмотрен неприкосновенный запас. Жевать приходится долго, но под бутылочку пива сойдет.

Дворецки как раз прикидывал, заслуживает ли такая смена темы удара по уху, когда у него зазвонил телефон.

– Артемис, – произнес он, испытав более сильный шок, чем когда его окружили зомбированные любители реслинга.

– Дворецки? – услышал он голос Артемиса.

– Да, Артемис.

– Нам нужно поговорить.

– Будет лучше, если разговор мне понравится, – сказал Дворецки и разорвал соединение.

Всего несколько секунд ушло на спуск спасательного кресла в капсулу и всего несколько минут на подъем ее обитателей в автожир наемников. Элфи уходила последней, но сначала выдернула шнур затопления, дабы заполнить балластные цистерны капсулы водой и опустить ее на дно.

Едва успев зацепиться локтями за кромку люка, эльфийка принялась распоряжаться:

– Немедленно проконтролировать каналы радиосвязи ЛеППРКОНа. Мы должны знать, как идет расследование.

Мульч улыбнулся ей из кресла пилота.

– Ага, понимаешь, тут могут возникнуть проблемы, поскольку лоханка в угоне и все такое прочее. Почти никаких средств связи. Кстати, здравствуй. Я в порядке, пока живой. Рад спасти тебе жизнь. И вообще, о каком расследовании идет речь?

Элфи, подтянувшись, забралась на борт и бросила полный сожаления взгляд на тонущую капсулу, где до недавнего времени работала вся аппаратура связи.

– Ладно, – вздохнула она. – Придется выкручиваться с тем, что есть в наличии.

– Большое тебе спасибо, – обиженно произнес Мульч. – Еды не догадалась захватить? Во рту уже несколько минут ни крошки.

– Нет, никакой еды. – Элфи крепко обняла Мульча. Она являлась, возможно, одним из четырех живых существ в мире, готовых по собственной воле прикоснуться к гному. Потом она спихнула обжору с кресла пилота и заняла его место. – На этом обмен любезностями закончен. Потом куплю тебе целую корзину жаркого.

– Из настоящего мяса?

Элфи содрогнулась от одной мысли об этом.

– Конечно нет. Мерзость какая.

Дворецки принял сидячее положение, уделил секунду, чтобы кивнуть Элфи, а затем сосредоточил все внимание на Артемисе. Тот вел себя как прежний Артемис, но без привычной самоуверенности.

– Ну? – произнес Дворецки, вложив в один-единственный слог значение: «Если услышанное мне не понравится, это может стать для нас концом пути».

Артемис понимал, что в данной ситуации положено, по крайней мере, крепко обняться с друзьями, и когда-нибудь в будущем, после многих лет медитации, он, возможно, научится без смущения обнимать других людей, но сейчас он сумел только положить одну руку на плечо Джульетты и другую – на предплечье Дворецки.

– Друзья, я так сожалею, что солгал вам.

Джульетта накрыла его ладонь своей, поскольку для нее это было естественно, но Дворецки вскинул руку, словно его хотели арестовать.

– Артемис, Джульетта могла погибнуть! Нам пришлось сражаться с толпой загипнотизированных фанатов реслинга и командой гномов-наемников. Нам обоим грозила смертельная опасность.

Артемис отстранился – минута душевного волнения истекла.

– Реальная опасность? Значит, кто-то шпионил за мной. Кто-то, кому известны наши намерения. Вероятно, тот же, кто послал зонд убить Виниайа и разрушить Атлантиду.

В течение нескольких следующих минут, пока Элфи проверяла системы и прокладывала курс к месту крушения, Артемис изложил Дворецки и Джульетте последние события, оставив собственный диагноз на закуску.

– У меня возникло расстройство, которое волшебный народец называет синдромом Атлантиды. Оно аналогично неврозу навязчивых состояний, но проявляется также в форме бреда и расщепления личности.

Дворецки медленно кивнул.

– Понятно. Значит, отсылая меня, ты находился в тисках этого синдрома Атлантиды.

– Именно так. Тогда болезнь находилась на первой стадии, которая характеризуется сильной паранойей в качестве одного из симптомов. Вторую стадию вы пропустили.

– К счастью для вас! – крикнула Элфи из кабины. – Тот парень, Орион, отличался чрезмерным дружелюбием.

– Мое сознание создало личность Ориона в качестве alter ego. Артемида, как вы помните, являлась богиней охоты, а Орион, согласно легенде, – ее смертельным врагом, и она послала скорпиона убить его. В моем разуме Орион не был отягощен чувством вины, постепенно копившимся в результате осуществления некоторых моих планов, особенно из-за того, что я загипнотизировал родителей, похитил Элфи и, главное, позволил Опал завладеть сознанием матери. Возможно, не балуйся я магией, обошлось бы незначительным расстройством личности, хотя бы синдромом гениального ребенка, но теперь я понимаю, что синдром Атлантиды был неминуем, поскольку все мои нервные каналы покрывала украденная магия. – Артемис опустил глаза. – Я поступил позорно. Проявил слабость и буду сожалеть об этом до конца жизни.

Выражение лица Дворецки смягчилось.

– А теперь с тобой все в порядке? Электрический разряд тебя исцелил?

Внимание к Артемису как к основному докладчику начало надоедать Жеребкинсу, и он, откашлявшись, высказал свое мнение:

– Согласно справочной мини-программе в моем телефоне, шоковая терапия является архаичным методом лечения и не приводит к необратимым результатам. Избавиться от синдрома Атлантиды можно только путем длительного курса лечения и осторожного применения психотропных средств. Очень скоро навязчивое состояние Артемиса восстановится, и он почувствует непреодолимое желание завершить свою миссию, подсчитывать предметы и избегать числа «четыре», которое, насколько я помню, в китайском созвучно слову «смерть».

– Значит, Артемис не выздоровел?

Артемис вдруг обрадовался тому, что, кроме него, их в шаттле пятеро. Хорошее предзнаменование.

– Нет. Я еще не выздоровел.

«Предзнаменование? Опять начинается».

Артемис сжал руки в замок, у него это служило физическим выражением решимости.

«Я так быстро не сдамся».

И в доказательство умышленно составил фразу из четырех слов:

– Все будет в порядке.

– Ого! – воскликнул Мульч, никогда не умевший сразу оценить серьезность ситуации. – Четыре! Жуть.

В первую очередь следовало добраться до места крушения, поскольку все (за исключением, конечно, Мульча) понимали: не мог космический зонд, с такой чрезвычайной точностью маневрировавший в атмосфере, потом случайно столкнуться с тюремным шаттлом. Очень скоро угнанный корабль под управлением Элфи уже мчался в глубинах Атлантики, оставляя за собой кружевной след из воздушных пузырьков.

– Что-то затевается, – задумчиво произнес Артемис, крепко сжав пальцы левой руки в надежде унять дрожь. – Виниайа устранили, чтобы затруднить работу полиции Нижних Уровней, затем зонд открыто передает свои координаты, и кто-то звонит по телефону, тем самым обеспечивая властям Атлантиды достаточное время на эвакуацию, а потом зонд приземляется на шаттл. Пассажирам не повезло?

– Это один из пресловутых риторических вопросов? – поинтересовался Мульч. – Никогда их не понимал. Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему, чем отличается метафора от аналогии?

Элфи щелкнула пальцами.

– Кому-то понадобилось, чтобы все, кто находился на борту шаттла, погибли.

– Кому-то понадобилось, чтобы все, кто находился на борту шаттла, считались погибшими, – поправил ее Артемис. – Прекрасный способ сфальсифицировать собственную смерть. Пройдут месяцы, прежде чем у полиции возникнут подозрения, если вообще возникнут. Прекрасная фора для беглого преступника.

Элфи повернулась к Жеребкинсу.

– Мне надо знать, кто находился на борту этого тюремного шаттла. У тебя есть тайный агент в Полис-Плаза?

Дворецки удивился.

– Тайный агент? Я думал, вы все – агенты.

– Мы в данный момент в некотором роде вне игры, – призналась Элфи. – Мне велено взять Артемиса под стражу.

Джульетта хлопнула в ладоши.

– А ты когда-нибудь выполняла приказ?

– Строго говоря, это приказом не являлось, кроме того, я выполняю только разумные приказы. В данном случае глупо торчать в горелой капсуле целый час, в то время как наш враг переходит ко второй фазе.

– Согласен, – сказал Артемис, стараясь говорить спокойно.

– Откуда мы знаем про вторую фазу? – поинтересовался Дворецки.

Артемис мрачно улыбнулся.

– Конечно, существует вторая фаза. Нам противостоит жестокий и умный враг. Лучшего момента воспользоваться своим преимуществом ему не представится. Несколько лет назад я сам поступил бы так же. – Обычное спокойствие на мгновение оставило его. – Мне нужен этот список, Жеребкинс! – рявкнул он на кентавра. – Кто был в шаттле?

– Хорошо, хорошо, вершок. Я уже работаю над этим. Приходится использовать обходной путь, а то мой запрос окажется на столе у Трубы. Не самая простая техническая задача.

Кентавр в жизни бы не признался, что на самом деле попросил своего одаренного племянника Гриву взломать сайт ЛеППРКОНа и переслать нужный список. За это Жеребкинс обещал по возвращении домой купить юному хакеру огромную порцию мороженого.

– Вот, я получил его от моего… э… источника.

– Меньше слов, больше дела, Жеребкинс.

Кентавр вывел изображение с экрана своего телефона на стену. Рядом с каждым именем стояла ссылка на базу данных, где хранилась вся информация о заключенном, включая цвет нижнего белья – мало ли вдруг возникнет необходимость в подобных сведениях, ведь среди психологов волшебного народца все больший вес набирала теория о связи цвета трусов и развития личности.

Мульч увидел знакомое имя, не принадлежавшее преступнику.

– Эй, посмотрите! Шаттл вел старина Дубец. Наверное, ему вернули свидетельство.

– Мульч, ты его знаешь? – резко спросила Элфи.

Для закоренелого преступника Мульч отличался крайней обидчивостью.

– Эй, почему так сердито? Я помочь пытаюсь. Конечно, я его знаю. Иначе с чего бы я вдруг сказал: «Эй, посмотрите! Шаттл вел старина Дубец. Наверное, ему вернули свидетельство».

Элфи сделала глубокий вдох и напомнила себе, как именно следует общаться с Мульчем.

– Ты, конечно, прав. Итак, как ты познакомился со «стариной Дубцом»?

– Честно говоря, смешная история. – Мульч облизнул губы и пожалел об отсутствии во рту куриной ножки. – Я сбежал от него несколько лет назад, когда тебя обвиняли в убийстве Джулиуса. Он так и не оправился. До сих пор ненавидит меня, ненавидит полицию Нижних Уровней за то, что его лишили штурманского свидетельства. Иногда посылает мне оскорбительные письма. Я посылаю в ответ короткие видеозаписи, на которых хохочу. Это сводит его с ума.

– Затаивший злобу неудачник, – сказал Артемис. – Интересно. Идеальный наводчик. Но кто его пас?

Элфи повернулась к списку.

– Этот спрайт, Юникс. Я арестовала его. Один из подручных Финта Крута. Хладнокровный убийца. – Эльфийка побледнела. – И Бобб Лохби здесь. И сам Финт. Все они – из банды Финта. Каким образом, ради всего святого, он ухитрился собрать всю банду на борту одного шаттла? Компьютер дюжину раз должен был передать сигнал тревоги.

– Если, конечно… – Артемис просматривал список на экране телефона Жеребкинса. Он коснулся ссылки на досье Бобба Лохби. Фотография и файл открылись в отдельном окне, и Артемис быстро просмотрел данные. – Взгляните, Финт Крут нигде не упоминается. Согласно записям, Лохби арестовали за мошенничество с использованием почты, у него нет известных сообщников и он не является членом какой-либо банды. – Он коснулся другой ссылки и прочел вслух. – Файл загружен… Дубцом.

Элфи была потрясена.

– Финт Крут! Это все он.

Она лично принимала участие в аресте брата Джулиуса во время ее посвящения в разведчики. Она много раз пересказывала Жеребкинсу эту историю.

– Судя по всему, нашим противником является Финт Крут, а это очень плохие новости. Но, даже учитывая его интеллект и власть над этим Дубцом, мы не знаем, как ему удалось захватить космический зонд.

– Это просто невозможно, – заявил Жеребкинс, фыркнув по-лошадиному, дабы придать заявлению, в которое он сам не особенно верил, бó льшую убедительность.

– Возможно или нет, потом обсудим, – сказала Элфи, выравнивая наклон шаттла. – Мы на месте крушения.

К всеобщему облегчению, угнанный транспорт закончил погружение, не развалившись. Наемники, скорее всего, выломали все, до чего дотянулись, лишь бы уменьшить вес, и наверняка работали ломами несколько безрассудно. Одна ослабшая заклепка, одна трещина в сварном шве – и давление внутри упало бы на несколько атмосфер, а сам аппарат раздавило бы, словно банку из-под лимонада в руке гиганта, отличающегося огромной силой и нелюбовью к банкам из-под лимонада.

Но посудина уцелела, несмотря на зловещие морщины, вдруг возникшие по всей длине фюзеляжа.

– Кому какое дело? – удивился Мульч, как всегда упустив общую картину. – Это ж даже не наш корабль. Что сделают те наемники? Подадут на нас в суд? – Но юмор Мульча был слегка подкрашен чувством утраты.

«Я никогда не смогу снова зайти в „Пьяный попугай“, – осознал он. – А там отлично готовили карри. И настоящее мясо».

А вокруг и под ними сновали спасательные корабли Атлантиды, буксируя потерпевшие аварию шаттлы и в авральном режиме возводя герметичный купол, где бригады медиков-кудесников могли бы исцелить раненых. Морские строители в экзодоспехах прорывались сквозь камни и обломки на морском дне, закладывая губчатый уплотнитель, на котором вырастет новый купол. Само место крушения никого особенно не интересовало. В первую очередь следовало позаботиться об уцелевших.

– Я должна сообщить о версии, что в этом замешан Финт Крут, – сказала Элфи. – Чтобы майор Келп мог учесть ее в работе.

– Надо действовать самим, – возразил Артемис. – Корабли Гавани прибудут сюда не раньше чем через час. Слишком поздно. Мы должны найти улики, тогда Труба сможет представить дело Совету.

Пальцы Элфи замерли над телефоном Жеребкинса. Препираться с майором по поводу стратегии некогда. Она отлично изучила характер Трубы – на это не потребовалось много времени. Если позвонить ему сейчас, он навяжет им свой план, согласно которому они должны будут расположиться биваком и ждать его прибытия.

Поэтому вместо видеозвонка она послала короткое текстовое сообщение, выделив имя Финта Крута в списке пассажиров, который им иметь не полагалось, и отключила телефон.

– Он непременно перезвонит, – объяснила она. – А я включу телефон, когда у нас появится что ему сказать.

Жеребкинс смерил ее испепеляющим взглядом.

– Я пропущу свои обновления хрустьбольной лиги, – воскликнул он. – Понимаю, для вас это мелочь, но я оплатил подписку.

Артемис сосредоточился на решении проблемы, стремясь отвлечься от стены мерцающих четверок, последовавшей за ним из окна в мозгу и теперь окружавшей его со всех сторон.

«Не смотри туда, – приказал он себе. – Сосредоточься на фокусе Гудини»^[15].

– Как Финту удалось выбраться из шаттла живым? – озвучил он свой вопрос. – Жеребкинс, у нас есть доступ к местной системе скрытого видеонаблюдения?

– Только не из этого корабля. Когда-то он был прекрасным спасательным аппаратом. Я помогал проектировать эту модель. Если говорить об уровне оснащения, в свое время наш красавец в одиночку мог выполнить полную очистку зоны катастрофы. А теперь у него едва хватает средств предотвратить наше столкновение со стеной.

– Значит, у нас нет возможности узнать, встречались ли какие-нибудь корабли с тюремным шаттлом?

– Только не отсюда.

– Я должен выяснить, каким образом сбежал Финт! – закричал Артемис, снова потеряв самообладание. – Иначе как я смогу его найти? Кто-нибудь еще это понимает? Или я остался один во Вселенной?

Дворецки придвинулся к нему, практически окутав своим огромным корпусом.

– Ты все понимаешь, Артемис. Это твой дар. А мы те, кто пользуется результатом.

– Говори за себя, – перебил его Мульч. – Лично я никогда не пользуюсь результатом. А если пользуюсь, то без большого желания, особенно если в деле замешан Артемис.

В вертикальной складке между бровями у Артемиса выступила капля пота.

– Я знаю, старый друг. Мне необходимо работать – только это меня и спасает. – Он задумался на мгновение. – Мы можем произвести сканирование, вдруг обнаружится ионный след, оставленный другим кораблем?

– Конечно, – отозвался Жеребкинс, – даже это разгромленное корыто не в силах обойтись без омнидатчика.

Он открыл программу на экране, и на изображение опустился темно-синий фильтр. Ионные следы спасательных кораблей отображались как призрачные ленты, светлячками следовавшие за двигателями. Один такой след вел к месту столкновения со стороны Атлантиды, а другой, более плотный луч пронзал глубины от самой поверхности.

– Это след тюремного шаттла, а это след зонда. Больше ничего. Как он это сделал?

– Может, он ничего и не делал? – предположила Джульетта. – Вдруг его план не удался? В последнее время многие гении лажают почем зря, если ты понимаешь, о чем я, Артемис.

Тот криво улыбнулся.

– Я понимаю, что ты пытаешься сказать, Джульетта. В основном потому, что ты говоришь об этом прямо и открыто, не пытаясь щадить мои чувства.

– По совести говоря, Артемис, – сказала Джульетта, – толпа загипнотизированных фанатов реслинга нас едва не затоптала, поэтому я решила тебя немного проучить. Кроме того, я на тебя не работаю, поэтому ты не можешь приказать мне заткнуться. Полагаю, с тебя станется урезать зарплату Дворецки, но это я как-нибудь переживу.

Артемис кивнул Элфи.

– Вы, часом, не родственницы? – Он вскочил на ноги, едва не ударившись головой о низкий потолок шаттла. – Жеребкинс, мне надо спуститься туда.

Элфи постучала пальцем по глубиномеру.

– Никаких проблем. Я обогну этот хребет и спрячусь за ним от спасательных кораблей. Даже если нас заметят, то сочтут посланцами Гавани. В худшем случае предложат убраться с места происшествия.

– В смысле, мне необходимо спуститься на дно, – пояснил Артемис. – В ящике есть скафандр, придется взять у Жеребкинса телефон и поискать улики, как в старые добрые времена.

– Как в старые добрые времена, – повторил Мульч. – В футуристическом скафандре и с волшебным телефоном.

Последовал шквал громких возражений:

– Тебе нельзя, это слишком опасно!

– Я пойду вместо тебя!

– Зачем тебе мой телефон?!

Артемис дождался, пока крики стихнут, и, как всегда кратко и снисходительно, опроверг возражения по пунктам:

– Я должен спуститься на дно, потому что следующая фаза плана Финта неминуемо связана с дальнейшими жертвами, а лучше рискнуть несколькими жизнями, чем поставить под удар жизни многих.

– Знаю, это было в «Звездном пути»! – встрял Мульч.

– Спуститься должен именно я, – продолжал Артемис, – поскольку скафандр у нас только один, причем приблизительно моего размера. И если я не ошибаюсь (а вероятность того, что я ошибаюсь, очень мала), соответствие размера жизненно важно для применения скафандров, если, конечно, не хочешь, чтобы глаза из орбит вылезли.

Произнеси эти слова кто-нибудь другой, они прозвучали бы шуткой, призванной разрядить атмосферу, но в устах Артемиса Фаула это была простая констатация факта.

– И наконец, Жеребкинс, мне нужен именно твой телефон, потому что, насколько я знаю твои стандарты, он способен выдерживать крайне высокое давление. Я прав?

– Прав, – сказал Жеребкинс, ответив на комплимент кивком вытянутой головы. – Прав и касательно соответствия размера скафандра. Эти штуки даже не герметизируются, если их не устраивают твои габариты.

Дворецки все это не нравилось, но, в конце концов, он был лишь наемным работником, хоть Артемис и не стал напоминать ему об этом.

– Я должен идти, Дворецки, – сказал он твердым тоном. – Собственный мозг поедает меня живьем. Думаю, основная проблема – чувство вины. Надо сделать все возможное, лишь бы искупить вину.

– И? – спросил Дворецки, ничуть не убежденный его словами.

Артемис вытянул вперед руки, чтобы Жеребкинс надел на них рукава костюма.

– И я не позволю, чтобы какой-то осел взял надо мной верх.

– Осел? – обиженно переспросил Жеребкинс. – У меня, между прочим, любимый дядюшка – осел!

На самом деле скафандр состоял из двух костюмов. Внутренний слой представлял собой сплошную мембрану со встроенной сетью жизнеобеспечения, а наружной оболочкой являлись доспехи с изменчивой поверхностью, поглощавшей давление воды и использовавшей его для приведения в действие сервомеханизмов. Очень умная конструкция, как и все разработанные в лабораториях Кобой.

– Кобой… – пробормотал Артемис, когда ему на глаза попался логотип компании. Даже человек, не одержимый предзнаменованиями, немного расстроился бы, увидев имя своего заклятого врага на костюме, призванном спасти ему жизнь. – Не очень-то окрыляет.

– Ну, ты ведь не летать собрался, – сказал Жеребкинс, опуская прозрачный щиток шлема.

– Подозреваю, вы оба только что грандиозно пошутили, – заметил Мульч. Он опять что-то жевал – остальные предпочли не задумываться о том, что именно и где он это взял. – Но только подозреваю, потому что у меня от ваших шуточек уже распрямилась та извилина, что отвечает за чувство юмора.

Поскольку Мульч вставлял подобные замечания практически постоянно, остальные к этому времени уже стали относиться к ним как к бессмысленному звуковому фону.

Жеребкинс закрепил свой телефон на омнидатчике в передней части шлема.

– Вот теперь, чтобы сорвать его с места, понадобится, чтобы тебя кит хвостом ударил. Телефон выдержит любую глубину или любое давление, кроме того, способен воспринимать речевые колебания и преобразовывать их в звуковые волны. Только постарайся правильно произносить слова.

– Держись ближе к скале. – Дворецки даже сжал ладонями шлем, чтобы убедиться, что Артемис его слушает. – И при первых же признаках опасности приказ тащить тебя обратно отдаю я, а не ты. Ты понимаешь меня, Артемис?

Юноша кивнул. Скафандр соединялся с площадкой на корпусе корабля электромагнитным лучом высокой интенсивности, призванным в случае опасности обеспечить мгновенную эвакуацию.

– Просто быстро сними на телефон Жеребкинса место крушения и сразу же возвращайся. У тебя всего десять минут, затем придется изобретать что-нибудь другое. Понятно?

Артемис еще раз кивнул, хотя, похоже, совсем не слушал Дворецки, думая о чем-то своем.

Гигант щелкнул пальцами.

– Артемис, сосредоточься! Еще будет достаточно времени заняться твоим атлантическим синдромом. А сейчас за этой дверью находится одна из Атлантических впадин, и над нами шесть миль воды. Нужно постоянно быть начеку, если хочешь остаться в живых. – Он повернулся к Элфи: – Все бесполезно. Я отменяю операцию.

Элфи, крепко сжав губы, покачала головой.

– Военно-морской устав, Дворецки. Ты на борту моего корабля, а значит, выполняешь мои приказы.

– Насколько помнится, привел корабль я.

– Да, спасибо, что привел мой корабль.

Артемис воспользовался их перепалкой и подобрался ближе к кормовому воздушному шлюзу, куда Дворецки за ним последовать не мог.

– Десять минут, старый друг, – произнес он механическим из-за динамиков шлема голосом. – Потом тащи меня обратно.

Дворецки вдруг подумал о том, что бы сказала Ангелина Фаул, если бы узнала об этой выходке сына.

– Артемис, подожди. Должен быть другой способ…

Но его возражения отскочили от плексигласа, когда отделяющая воздушный шлюз переборка опустилась вниз со звуком перекатывающихся по дну банки шариков от подшипника.

– Не нравится мне этот подшипниковый звук, – сказал Мульч. – Не очень-то он водонепроницаемый.

Никто не стал спорить. Все поняли, что он имел в виду.

У Артемиса, стоило ему оказаться за переборкой, возникли собственные дурные предчувствия. Только теперь он заметил название, данное кораблю наемниками и написанное на наружной двери якобы кровью, чего быть никак не могло, иначе ее давно смыло бы.

«Вероятно, какой-то раствор на латексной основе», – подумал Артемис, но не основа использованной наемниками краски обеспокоила его, а само название «Грабитель», написанное, разумеется, на гномьем языке. Глагол «грабить» звучал как «ччутеречот», а суффикс «ель», превращающий глагол в существительное, звучал как «ире», подразумевая происхождение одного слова от другого. Если отбросить грамматику, слово «грабитель» произносилось на гномьем примерно как «четыречетыре».

«Четыре, четыре, – подумал Артемис, и лицо его под шлемом побледнело. – Смерть, смерть».

Едва он успел это подумать, как дверь шлюза поднялась, издав еще более громкий подшипниковый звук, и океан втянул его в свои темно-синие глубины.

«Не торопись, – приказал себе Артемис, когда наружная оболочка скафандра завибрировала и включила светящиеся диски на висках, кончиках пальцев и коленях. – Не считай, не систематизируй, делай все, как советовал Дворецки, и сосредоточься».

Ощущения от окружающей среды не изменились, хотя он знал, что находится под водой. Тело не испытывало ожидаемого сопротивления со стороны океана, моторные навыки не притупились, Артемис сохранил способность двигаться с привычной плавностью, хотя Дворецки его движения никогда бы плавными не назвал.

Все бы ничего, но гигантский кальмар, на чью территорию вторгся Фаул-младший, схватил незваного светящегося гостя толстыми щупальцами и потащил в свое логово.

«А, мифический гигантский спрут, Genus Architeuthis, – подумал Артемис со странной невозмутимостью перед лицом катастрофы, заслуживающей самого серьезного беспокойства. – Не такой уж он и мифический, как видно».

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 7 8910 11 Следующая ⇒