Примечания 9 страница

Сказанного здесь о таких сравнительных свойствах достаточно; при желании выводи отсюда более частные подробности.

Глава 16
О человеческой душе

Сначала на основании не раз уже говорившегося представь универсум из единства и инаковости и раз ложи его единство на три области, как тебе показывает большая фигура [«У»]. Говори, что в первой области окажутся простейшие интеллигенции, где инаковость мрака поглощена блеском света; в низшей вообрази природы, исказившие свет своей телесностью; срединные природы назови, если угодно, душами - души занимают среднее положение, так что через них совершается нисхождение интеллекта в низшие области и возвращение низших в высшие. Первая, парадигматическая фигура показывает тебе соприкасание крайних то чек, то есть высшая природа души совпадает с низшим порядком духовной, а низший порядок души - с высшим телесной [природы].

Если хочешь изучить различия душ подробнее, вообрази теперь большой круг универсальным кругом всех душ и в этом универсуме рассмотри троякие - корневые, квадратные и кубические - разделения. Простым единством этого универсума представляй интеллигенцию, как бы Бога вселенского целого. Ты нагляднейшим образом увидишь, что интеллигенция некоей универсальной связью, изображаемой на фигуре наибольшим кругом, сочетается со всеми душами; потом родовой связью - с душами первой области; более частной видовой - с ее высшим порядком; самой тесной видовой (specialissime) - с его высшим хором (choro), который называется человеческим видом. Всякая душа таким образом причастна единству интеллигенции с различием, одни души яснее, другие туманнее, и только высшие души связаны с ним самым тесным видовым единением, и это есть причастность, в которой высший порядок низшей области переходит к совпадению с низшим высшей. Получается, что через посредство души живые существа причастны интеллигенциям очевиднее, чем растения. Со своей стороны живое существо в качестве рода подразделяется на многие виды, по порядку исходящие из единства рода, наподобие чисел⁵⁶, и из них благороднее и выше тот вид, который ближе к единству. Душа совершеннейшего вида живых существ, переходящая к единению с интеллектуальной природой, по существу свертывает поэтому в себе силы всех других душ, как совершеннейший в роде металлов вид золота по своей ценности охватывает все виды металлов, а в роде господствующих царская власть соединяет в себе полномочия всех прочих герцогов, графов и низших правителей. Все виды живых существ развертывают тем самым, наподобие чисел, единую силу человеческой души, в многообразных различиях ограниченно воплощая ее природу один яснее, другой темнее, но ни один вид не в силах достичь точного равенства с ней⁵⁷.

Будучи низшей из интеллектуальных природ, человеческая душа интеллектуально пребывает в потенции. Но интеллектуальная потенция есть свет рассудка. Представь себе человеческую душу по фигуре «П» как интеллектуальное единство и чувственную инаковость. При нисхождении тройными ступенями света интеллигенции в чувственную тьму и восхождении чувства к интеллекту в срединном пространстве образуются две области, которым я отвожу название рациональности; верхняя часть этой рациональности, стоящая первой от интеллекта, пусть называется воспринимающей, нижняя - представляющей, то есть воображающей, или, если угодно, другими именами. Это как бы четыре элемента человеческой души. Интеллект в нашей душе нисходит в чувство ради того, чтобы чувственное могло подняться к нему, и чувственное восходит к интеллекту, чтобы интеллект мог нисходить в него: нисхождение интеллекта в чувственность - то же, что восхождение чувственности к интеллекту. Видимое не постигается чувством зрения, если нет интенции (intensione) интеллектуальной энергии; это с нами бывает, когда, занятые другим, мы не замечаем прохожих: чувство смутно схватывает восходящее к нему чувственно постижимое, но без нисхождения у нас интеллекта через рассудок к ощущаемому оформленного и четкого ощущения не возникает. С другой стороны, мы не постигаем чувственно постижимое как таковое и помимо чувства: слепой не видит чувственного цвета. Интеллект, для интеллектуальной области пребывающий в потенции, для низших областей, мы сказали, более актуален. Соответственно в чувственном мире он уже [вполне] актуален: в зрении видимое, в слухе слышимое он воспринимает актуально. Опять-таки в чувстве он есть чувство, в воображении - воображение, в рассудке - рассудок. Ведь душа есть не что иное, как некая благородная и простая единая сила. [Все, что можно сказать] о каждой ее части, истинно в отношении целого. Например, чувствующая или воображающая сила нашей души, принадлежа душе, есть душа, как власть герцога или графа в царе есть царская власть, а царская в герцоге - власть герцога. Поскольку душа есть также животворящее начало тела, в ноге она есть жизнь (vivificatio) ноги, в руке - жизнь руки: а поскольку животворящая сила души есть [вся] душа, она есть единство живой телесной инаковости и пребывает тем самым в любой части тела, наподобие единицы в числе: как сила бросающего вверх камень поднимает тяжелый камень, а по ее прекращении он устремляется вниз, так сила души движет телом, и умирание есть такое иссякание животворящей силы. Словом, душа в зрении есть зрение, в слухе - слух.

Благодаря актуальности интеллекта в чувстве дремлющий рассудок пробуждается удивлением и дискурсивно движется к подобному истине, после чего они как бы стучатся (pulsatur) в дверь интеллигенции⁵⁸, и она все больше отрешается от сна потенции и бодрее поднимается к познанию истинного: она рисует чувственное в воображении и, отыскивая его рациональное основание, переходит к акту понимания и познания истинного; разнообразие ощущений она единит в представляющем образе, разбросанную инаковость образов единит в рациональном понятии, многообразную инаковость рациональных понятий единит в своем простом интеллектуальном единстве. Единство интеллекта нисходит тем самым в инаковость рассудка, единство рассудка - в инаковость воображения, единство воображения - в инаковость чувства. Чтобы лучше понять, пойми это восхождение свернуто с нисхождением. Интенция интеллекта не в том, чтобы возникло чувство, а в том, чтобы сам интеллект стал совершенным и всецело актуальным; только потому, что иначе он не может утвердиться в актуальности, он становится чувством, через его посредство получая возможность перейти из потенции в акт. Так по завершении круговорота интеллект возвращается к самому себе, словно свободный человек, потенциально способный воевать, но по бедности не могущий осуществить эту возможность в действительности, на время идет в подчинение, чтобы приобрести все необходимое для приведения себя в действительную воинскую готовность.

Сами по себе изобильные более благородные интеллигенции не нуждаются в чувствах, будучи подобны пылающим, неистощимым и вечно растущим огням, для горения которых не требуется притока раздувающего ветра от опахала чувств: пускай по-разному, они пребывают в актуальности. Только наша частица интеллекта, подобная запавшей в сырое дерево искре огня, нуждается в этом. И не думай, что мы, люди, живущие чувством, постигаем нечто скрытое от интеллигенции. Они духовно постигают все то, что мы - чувственно, через чувство. Скажем, если кто-то говорит на романском языке, я улавливаю слухом звук, ты - еще и заключенный в звуке смысл (mentem), а интеллигенция видит смысл помимо слов: я слушаю бессмысленно, ты осмысленно (rationabiliter), ангел духовно (intellectualiter). Так, духовным видением, искомое постигается истиннее и совершеннее, чем чувственным слухом.

Заметь еще вот что. Как интеллект, ты слышал, ни сходит в чувство и, завершив круговорот, возвращается к себе ради собственного совершенства, так представляй и чувство: оно стремится вверх к интеллекту ради совершенства чувствующей жизни. Тем самым сочетаются два стремления, природное и привходящее, взаимовосполняясь в круговращении⁵⁹. А поскольку совершенство интеллекта есть актуальное понимание - понимание достигает совершенства, переходя в акт, - то интеллект, сам из себя делающий [чувственное] понимаемым, переходящим в интеллектуальное понятие, есть плодоношение самого себя. Так, нисхождение разума в чувственные виды есть восхождение последних из конкретно ограниченных состояний к более абсолютной простоте, и, чем глубже интеллект внедряется в них, тем больше сами эти виды тонут в его свете; понимаемая интеллектом инаковость, разрешаясь в единство интеллекта, успокаивается в нем как в своей цели. Единство интеллекта поэтому становится тем совершеннее, чем полнее переходит из потенции в актуальность. И чем сильнее актуальный огонь, тем скорее он заставляет переходить из потенции в актуальность воспламеняемое, причем втягивание воспламеняемого в огонь есть не что иное, как углубление огня в воспламеняемое. Интеллект в нас - как бы семя духовного огня, помещенное в воспламеняющейся рациональной природе как в материи.

Еще. Как цвет можно видеть только в единстве света, потому что цвет есть инаковость света, а инаковость постижима лишь в своем единстве, так и образы воображения (phantasmata) понимаются только в свете рассудка: ведь эти образы суть различия рационального единства. Чем ближе они к единству рассудка, тем больше понимаемы интеллектом, как более видим цвет, более близкий к свету. И как пламя, поскольку оно поглощено светом, видимо само по себе, а в его свете мы рассматриваем видоизменения света, каковы цвета, так же точно представления ума (conceptus) поглощены в свете рационального смысла, понимаясь и сами по себе и делая понимаемыми другие более темные вещи, как явствует в случае само собой разумеющихся первоначал. Рациональный смысл сам собой предносится (se ingerit) интеллекту, как свет зрению, и интеллект сам по себе нисходит в смысл, как зрение проникает в свет: самопонятность (per se intelligibilem esse) рационального смысла и есть нисхождение в него интеллекта. В свою очередь, как единство само по себе переходит в число, так рациональный смысл - в образы воображения, и как число постигается только через единство, так интеллект понимает образы воображения только через это рациональное основание. Заметь, что единство само по себе непостижимо, иначе точность, бесконечность и непостижимое постигались бы рассудком, что немыслимо: единство постигается только через посредство инаковости, например единство вида - через посредство инаковости индивидов, а единство рода - через разнообразие видов. Но и инаковость непостижима сама по себе на том же основании! Инаковость постигается поэтому только через посредство единства. Индивид постигается только через посредство вида, вид - только через посредство рода, и цвет - только через посредство света, и звук - только через посредство воздуха, поскольку звук есть инаковость покоя воздуха; и боль, будучи инаковостью, ощущается только в единстве континуума, или телесного сложения: когда единство континуума распадается и искажается или гармоническое единство телосложения нарушается какой-нибудь инаковостью, эта неслаженность в единстве ощущается [как боль].

И еще. Интеллект есть единство рациональной сферы, которая приобщается к интеллекту в инаковости, и стоящий прежде инаковости интеллект не подвержен ни времени, которое происходит из рациональной сферы, ни тленности: он более абсолютное единство, чем инаковость рациональности. Поэтому природа интеллекта, предшествующая рациональности, нетленна⁶⁰. Где инаковость поглощается единством, там бессмертие, и высшая рациональная природа, поглощающая инаковость образов в свете своего единства и скрывающаяся в свете бессмертного интеллекта, бессмертна, как незатмеваем свет: как свет в себе не может быть невидим, так чистый рациональный смысл не может не быть понимаем, и в этой [понимаемости] его жизнь и совершенство. Здесь ты сможешь уловить и отличие человеческого разума от разума животных. Почему человеческий разум поглощается в бессмертии интеллектуальной жизни, которая всегда есть понимание? Потому что он всегда сам по себе понятен (intelligibilis), как свет сам по себе видим. Но инаковости света, каковы цвета, не сами по себе видимы, и так же не [сами по себе понятны] инаковости разума, существующие у других видов животных, из-за чего они изменчивы и тленны.

Давно слепой человек, начиная видеть, впервые познает это благодаря свету: свет - инаковость зрительного духа, и зрение не овладеет своим единством иначе как через посредство этой своей инаковости. Соответственно предносящийся зрению свет, благодаря которому зрение знает себя видящим, отличается от света зрительного духа. Когда сила света в зрительном духе поглощает внутри себя видимый свет, видимое переходит в видение; наоборот, когда инаковость видимого света своей силой поглощает слабость зрительного духа, единство зрительной силы переходит в инаковость и разделение. То же надо предполагать об интеллектуальной силе и свете рассудка. Рассудок есть инаковость интеллектуального единства, и, если сила последнего не обильна, оно часто поглощается инаковостыо рассудка, и человек принимает мнение за истинное понимание⁶¹. Рассудок тоже часто поглощается инаковостью образов представления так, что плоды воображения человек считает доводами рассудка. И единство силы воображения иногда поглощается чувственной инаковостью так, что человек принимает воображаемое за воспринятое чувствами, - как младенец с еще расплывчатой (informem) силой воображения считает увиденную им женщину матерью, которую при этом воображает. То же бывает у других людей с неотчетливой силой воображения.

Будучи единством рациональности, интеллект сочетается с телом через эту рациональность: телесная при рода может приобщиться к интеллектуальной только в инаковости, а будучи максимально отдалена от нее, нуждается в ступенях опосредования⁶². Телесная при рода причастна поэтому к интеллектуальной в инаковости рационального света через посредство вегетативной и чувственной областей. В свою очередь ощущение через телесные органы восходит к рассудку, который смыкается с тончайшим и духовнейшим духом мозга; а воспринятая рассудком инаковость [чувства] через посредство рационального единства, которое есть инаковость интеллекта, вбирается свободным от всякого телесного органа интеллектом. Это восхождение рассудка есть нисхождение интеллекта, и отрешенный (absolutus) интеллект, ведя свою охоту в рациональной инаковости, даже истины схватывает как идущие вверх от образов воображения. Пока интеллект исходит таким путем из чувственного, он еще не может поэтому быть истинным абсолютно, а лишь сообразно чему-либо: в рассудке он истинен сообразно рассудку, в воображении - сообразно воображению, в чувстве - сообразно чувству. Но когда он более отвлеченно, вне всякой инаковости рассудка созерцает вещи в своей простой интеллектуальной природе, он схватывает их, помимо образов воображения в чистоте истины: интеллект - инаковость бесконечного единства, и чем выше его понимание освобождается (se abstrahit) от своей инаковости, стремясь больше подняться в простейшее единство, тем он становится совершеннее и благороднее. В самом деле, поскольку всякая инаковость постижима лишь в единстве, интеллект как инаковость (раз он не абсолютный, божественный, а человеческий интеллект) способен видеть самого себя как есть только в божественном единстве; ни сам себя, ни что бы то ни было понимаемое как оно есть интеллект не может постичь иначе, чем в истине, которая есть бесконечное единство всего. С другой стороны, он не может созерцать бесконечное единство иначе, чем в своей интеллектуальной инаковости: в себе интеллект созерцает это единство не как оно есть, а как оно понимается по-человечески, и уже через такое понимаемое в инаковости единство он поднимается - чтобы абсолютнее войти в него как оно есть - от истинного к истине, вечности и бесконечности. Здесь последнее совершенство интеллекта; через нисходящую в него теофанию он постоянно восходит к более полному уподоблению божественному и бесконечному единству, в котором бесконечная жизнь, истина и покой ума.

У него настолько тонкая природа, что он как бы видит шар в центральной неделимой точке. Когда он стяжен в рассудке, он видит тот же шар в его рациональном основании, по которому все исходящие от центра к поверхности линии равны. Видя его в воображении, он представляет его округлым и телесным. Чувство зрения способно видеть уже не весь шар, а лишь часть его, улавливая его весь только с помощью рассудка, сопоставляющего одну часть с другой. При чем как интеллектуальная истина в своей точности непостижима рассудком, так рациональная истина но может [полностью] воплотиться в чувственной сфере. В инаковости всегда обязательно есть убыль: единство существует в различии не иначе как с отпадением от точности и равенства - иначе, будь здесь возможно точное равенство, это уже не была бы инаковость. Соответственно рациональное основание круга не есть истинный интеллектуальный круг, поскольку интеллект считает круг истинным не потому, что у него равны линии от центра к окружности; это рациональное определение интеллектуального круга относится к истин ному кругу только как знак к означаемому, различие к своему единству, или составное к простому, или развертывание к свернутости, или конкретно ограниченное к абсолютному. Круг в конкретном бытии на путях рассудка и не может быть иным, но в более абсолют ном единстве он интеллектуально существует без инаковости линий и окружности⁶³. Как рассудок в единстве интеллекта дискурсивно ведет доказательство на его априорных основаниях, так наше интеллектуальное познание не может быть истиннее, чем когда в абсолютном единстве, которое есть истина, всякое различие созерцается им не как различие, а как единство со всей абсолютностью и точностью, какие позволяет божий дар⁶⁴. В совершеннейшей точности это доступно только божественному интеллекту, который есть сама абсолютная точность; он один есть все понимающее во всяком интеллекте и все понимаемое во всем понимаемом.

Интеллектуальное познание по полноте своего актуального совершенства относится к остальным, как тело к поверхности, линии и точке, но по своей тонкости - как точка к линии, поверхности и телу: оно схватывает истину в точности и тонкости и одновременно в совершенстве. Рациональное познание ограниченнее, но довольно совершенно, подобно поверхности, а по своей тонкости подобно линии. Познание с помощью воображения более конкретно, по совершенству подобно линии и грубо, как поверхность. Чувственное познание - самое индивидуально ограниченное, наименее совершенное, подобно точке, наиболее грубое, подобно телу.

Эти виды познания разнообразно изменяются соответственно разнообразию органов, силе несущих духов и различию единства, через которое они приходят к инаковости. Так, если прозрачная среда, через которую инаковость света восходит в зрение, изменена красным или другим цветом, того же цвета кажется и видимая вещь, поскольку постигается не в простом единстве, каков чистый свет, а в свете, преломившемся (alterata) в прозрачной среде - скажем, в берилле, стекле, в пламени или в расцвеченном или преломившемся луче. Интеллект тоже постигает чистые образы, только если будет чист и свободен рассудок, коль скоро рассудок есть единство инаковости образов, а при его нарушении и искажении суждение интеллекта искажено, как видим, когда рассудок привязан к авторитету: он тогда искажен и отторгнут в ту или иную ограниченность от своей чистоты, и вслед за ним искаженным оказывается суждение. Одержимые страстью лишены поэтому верного суждения, поскольку свет интеллекта в них ограничен и извращен, подобно тому как чувство вкуса, нарушенное болезненным слюноотделением, извращенно судит о сладком, ощущая его горьким. То же в отношении прочего.

Глава 17
О познании себя

Все предположительное познание самого себя ты легко выведешь отсюда, так что мое изложение теперь почти излишне.

Во-первых, отец Юлиан, в качестве одного из людей ты, конечно, получаешь имя от человечности, как белое - от белизны. Опять-таки человечность есть некое единство, допускающее причастность себе в различии, как ты ясно понимаешь, видя, что и я человек, причем иной по сравнению с тобой и другими отдельными индивидами. С другой стороны, ты замечаешь, что человечность, конкретизованная в инаковости индивидов, сама есть инаковость более абсолютного единства, другими инаковостями которого являются вид львов и вид лошадей. Наконец, ты видишь и абсолютнейшее, совершенно неопределяемое первое единство, или бытие, которому, не подвергая его ограничивающей конкретизации, причастна разнообразная инаковость.

Чтобы помочь себе наглядным примером, вообрази, что простейшее единство этого зримого мира есть не допускающий стяжения свет, в плановости приобщения к которому все видимое есть то, что оно есть. Видоизмененным приобщением к этому свету является цвет. Пусть круг универсума охватывает всякий цвет. Цвет может существовать только в конкретной определенности, поскольку его единство, отпадая от абсолютно го, в его инаковости становится тем или иным определенным цветом. Отметь себе три области конкретизации света, каждую с девятью конечными различиями. Конкретизация света в высшей области окажется такой, где причастность к абсолютнейшему свету скрывает темные инаковости в ясности его сияния. Наоборот, в нижней области будет господствовать противоположное состояние: причастность свету, погружаясь в тьму, поглощается ею. Срединная область находится в среднем состоянии. Рассмотри эти области подробнее в их трижды трех различениях.

Если теперь, Юлиан, ты подобным образом сделаешь свет божеством, цвет [в его совокупности] человечностью, видимый мир ее универсумом, то разыщи на этой фигуре сам себя и посмотри, относишься ли ты к высшей, срединной или низшей области. Я думаю, что в тебе человечность конкретизована в своей высшей области, притом в благороднейшей части этой высшей области, в причастности яснейшему божественному свету. Таким общедоступным путем сравнения с другими людьми каждый сможет построить предположение о самом себе. А с другой стороны, найдя себя в ряду живых существ, в которых человечность определяется причастностью к абсолютнейшему единству, заметь, что твоя человечность охватывает все твое бытие и что поэтому ты причастен божеству в человеческой конкретности⁶⁵.

Божество есть бесконечное единство, равенство и связь, причем так, что в единстве - равенство и связь, в равенстве - единство и связь, в связи - единство и равенство. Представь свою конкретную человечность, в которой ты причастен самому божеству, кругом универсума и, рассмотрев по порядку ее области и их деления, заметь, что в высшей природе своей человечности ты причастен божеству высшим образом, в низшей - низшим образом, в срединной - средним образом. В благороднейшей, высшей природе ты причастен ему сообразно этой области интеллекта, в средней - рассудочно, в низшей - чувственно, смотря по тому, как эти области присущи кругу твоей конкретной человечности. Поскольку же интеллектуальная причастность свету божества есть причастность единству, в котором равенство и связь, а интеллектуальное бытие есть понимание, ты причастен божеству в свете интеллигенции, сознавая, что обладаешь интеллектом по верховному дару, и притом духовно тем большим, чем более он един - единством, в котором равенство и связь. Интеллект велик в единстве, и также в равенстве единству, и также в связи обоих; но в самом единстве, в котором равенство и связь, он максимален. Затем, ты интеллектуально причастен божеству и в равенстве, в котором единство и связь, и это свет праведности; чем больше твоя интеллектуальная причастность абсолютному равенству, в котором единство и связь, тем ты богообразнее (deiformior). Наконец, ты причастен божеству в связи, в которой единство и равенство; это - свет любви, и, чем больше твоя интеллектуальная причастность любви, в которой единство и связь, тем ты по интеллектуальной и высшей природе твоей человечности божественнее (divinior).

Будь внимателен во всем этом, употребляя термины по изложенным выше правилам. Именно, если я говорил с помощью каких-то терминов о божестве, применяй их в переносном смысле сообразно его природе⁶⁶. Точно так же там, где я изложил тебе свое понятие об интеллектуальной области, привязывай термины к законам этой области. Потом равным образом подходи к прочим областям, например чтобы в своей рассудочной части увидеть, как твой рассудок по-своему причастен божеству: ведь чему интеллектуально причастен интеллект, тому по-своему причастен и рассудок, а также и чувство сообразно устроению своей природы.

Ты видишь, Юлиан, что твое единство в своей конкретной человечности по-разному причастно тремя своими областями триединому свету и что в высшем благородстве твоей природы ты высшим образом, интеллектуально, причастен высшему единству, или бытию, которое есть понимающая сила, высшему равенству, которое есть сила уравнивания, или правосудия, а также высшей связи, которая есть сила соединения, или любви. Точно так же срединным образом ты причастен этой триединой силе в срединной области, и соответственно ты замечаешь, что конкретным образом причастен силе рассудочного бытия, или различения, рассудочного уравнивания, или правосудия, и рассудочной связи, или любви. А в низшей области ты причастен силе чувственного бытия, или ощущения, чувственного уравнивания, или правосудия, и чувственной связи, или любви. Все эти полученные через приобщение силы свернуто заключены в силе твоей человечности. И поскольку в причастности единству, или бытию, ты причастен равенству и связи, пребывающим в этом единстве, то в полученном через приобщение единстве твоего интеллекта пребывает сила равенства бытию интеллекта, то есть сила понимания, и сила связи, или любви, исходящая из интеллекта и его понимания: интеллект любит свое понимание, и эта духовная любовь предполагает интеллект, и интеллект понимающий (intelligentem). То же надо сказать о рассудке и чувстве.

Итак, отец Юлиан, ты причастен силе, которая несет в себе природы равенства и связи, и твой интеллект, приобщаясь по-своему к божественному бытию, в равенстве ему может понимать и вбирать понятое; твое понимание есть не что иное, как равенство единству, которому причастен твой интеллект. Знай, что и сила понимания у тебя благодаря равенству, или подобию божественного света, которому ты интеллектуально причастен. Так же и сила рассуждения и ощущения. А раз причастность этому единству тем совершеннее, чем больше равенство ему и связь с ним, то понимание и связь, не могут возрастать без совершенствования единства интеллекта. Интеллект тянется к пониманию и любви ради совершенства своей природы. Так же рассудок тянется к рассуждению. А чувство - к ощущению.

Здесь причина, что интеллект стремится изобрести интеллектуальные искусства, которые суть умосозерцания, чтобы помочь ими себе для своего питания, сохранения, совершенства и украшения. И как он производит эти созерцательные науки из света, которому интеллектуально причастен, так рассудок строит рассудочные искусства из света, которому он рассудочно причастен, а чувство добывает чувственные искусства для питания, сохранения, совершенства и украшения чувственной природы из света, которому оно причастно чувственным образом⁶⁷. Не пренебрегай тем, что уже неоднократно слышал: приобщение рассудка к божественному свету надо представлять после интеллекта и через его посредство, равно как [приобщение к нему] чувства - после рассудка.

Ты видишь, отец Юлиан, и свое богоподобие. Конкретизованная в тебе человечность триедина: она есть - конечно, в индивидуальной конкретности - единство, или бытие, в котором равенство и связь. Ты являешься человеком через это бытие твоей человечности, причем так, что в том же бытии есть равенство бытия - справедливая закономерность (iustitia), или порядок, - и связь, или любовь. В самом деле, сообразно равенству единства все, что в тебе есть, закономернейшим образом упорядочено в этом единстве: все твои члены явно хранят закономерность, то есть порядок равенства твоему единому бытию; телесные члены сообразны телу, тело - жизненной душе, жизненная - чувствующей, чувствующая - рассуждающей, рассуждающая - интеллектуальной, все вместе - единству твоей человечности. А как в единстве - этот закономерный и справедливый порядок, так в единстве - и связь любви: в единстве твоего бытия есть связь, делающая все вместе единым человеком; если эта связь в единстве прекратится, равным образом неизбежно распадется и твое единое человеческое бытие.

На себе самом тебе совершенно ясно, что и вообще никакая конкретная вещь не может существовать иначе как через единство, в котором - равенство и связь; в себе самом ты приходишь так к знанию обо всем, видя, что любая вещь по-своему причастна к абсолютнейшему триединству. По себе же самому ты заключаешь о вселенском порядке в единстве, видя справедливую закономерность только в том порядке, который укоренен в единстве. Поистине не несправедливость, но закономернейшее равенство то, что твоя голова расположена вверху и в ней мозг, глаза, уши и по порядку все прочее, а ноги внизу, потому что верх, низ и весь этот порядок членов, разрешаясь в единство, может быть только самым справедливейшим. Наиболее справедлив и закономерен этот порядок, проявляющийся в единстве. Наоборот, порядок, тяготеющий к разделению и инаковости, наиболее несправедлив и противен божественности.

На самом же себе ты усматриваешь величайшую крепость той любовной связи, которая живет в единстве. Любовь, или связь, и означает ведь единение: любовь единит любящего с любимым. Но любовь, или природная связь, соединяющая, например, твою голову с твоим телом, есть не иная любовь, чем исходящая из единства и равенства ему. Их связь идет от корня твоего бытия и от равенства порядка [телесных членов] этому единству. Ничто вне единого и порядка, отвечающего единому, как ты видишь отсюда, не есть любовь, причастная божественной связи. Поэтому нельзя любить ничего в мире иначе как во вселенском единстве и порядке. Нельзя любить ни одного человека иначе как в единстве и порядке человечности, а человека как родовое существо нельзя любить иначе, чем в единстве и порядке живых существ. И так далее.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8910 Следующая ⇒