Примечания


	Иван Александрович Ильин (1883-1054), крупнейший русский мыслитель, историк философии, культуролог. Родился в Москве, в семье присяжного поверенного. По окончании гимназии поступил на юридический факультет Московского университета, слушал лекции профессоров П. И. Новгородцева и кн. Е. Н. Трубецкого. Находился под влиянием революционных настроений, распространившихся в то время в обществе. После окончания университета (1906) был оставлен на кафедре права для подготовки к профессорскому званию. Печататься начал с 1910 г. Увлекался философскими системами Фихте и Гегеля. Все более и более отходя от революционных и придерживаясь правых взглядов, испытав патриотический подъем с началом Первой мировой войны, ученый-юрист уже всю оставшуюся жизнь не будет покидать твердой позиции законности и защиты правопорядка. После Октябрьского переворота И. А. Ильин целиком включился в работу по поддержанию Белого движения. Но покидать Москву не собирался: " Уходят ли от постели родной матери? " Начались годы религиозных скитаний и скитаний как таковых. В начале сентября 1922 г. большевики арестовали ученого в шестой раз, обвинив его в контрреволюционной деятельности, а месяц спустя выслали за границу. Настал томительный, но вместе с тем и плодотворнейший в творческом отношении период изгнания, выдвинувший Ильина в первые ряды мыслителей, носителей русской национальной идеи. В изгнании Иван Александрович создает замечательные труды: " Поющее сердце", " Наши задачи", " О монархии и республике", " Аксиомы религиозного опыта", " Путь к очевидности" и др. Все они посвящены служению идее возрождения России. В литературно-критическом наследии И. А. Ильина особое место занимают речи и статьи, посвященные Пушкину. Некоторые из них были собраны в отдельную книгу (Родина и Гений. Три речи. - София, 1934). Речь " Пророческое призвание Пушкина" также была выпущена отдельной книжкой (Рига, 1937). Эта публикация и воспроизведена в настоящем сборнике. ^
	1. Выражение " Пушкин - наше всё" принадлежит Аполлону Григорьеву. В его труде " Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина" (1859) читаем: " А Пушкин - наше всё: Пушкин - представитель всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным, особенным после всех столкновений с чужим, с другими мирами. Пушкин - пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, принимавший в себя при всевозможных столкновениях с другими особенностями и организациями все то, что принять следует, отбрасывающий все, что отбросить следует, полный и цельный, но еще не красками, а только контурами набросанный образ народной нашей сущности, - образ, который мы долго еще будем оттенять красками" (Собр. соч. Аполлона Григорьева, под ред. В. Ф. Саводнина. Вып. 6., М., 1915, с. 10). ^
	2. И. А. Ильин приводит строки из статьи Н. В. Гоголя " В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность" (1840), включенной им в состав книги " Выбранные места из переписки с друзьями". Размышляя о судьбе отечественной литературы. Гоголь подробно останавливается на духовном смысле пушкинского творчества. В статье, в частности, сказано: "... Никто из наших поэтов не был еще так скуп на слова и выраженья, как Пушкин, так не смотрел осторожно за самим собой, чтобы не сказать неумеренного и лишнего, пугаясь приторности того и другого". Решительно отметая толкования записных критиков, искажавших религиозный облик Пушкина, Гоголь в письме к графу Александру Петровичу Толстому, будущему обер-прокурору Св. Синода, убедительно показывает истинное лицо Пушкина-христианина. Вот выдержка из этого письма: "... Некоторые стали печатно объявлять, что Пушкин был деист, а не христианин; точно как будто бы они побывали в душе Пушкина, точно как будто бы Пушкин непременно обязан был в стихах своих говорить о высших догмах христианских, за которые и сам святитель Церкви принимается не иначе, как с великим страхом, приготовя себя к тому глубочайшей святостью своей жизни. По-ихнему, следовало бы все высшее в христианстве облекать в рифмы и сделать из того какие-то стихотворные игрушки. Пушкин слишком разумно поступал, что не дерзал переносить в стихи того, чем еще не проникалась вся насквозь его душа, и предпочитал лучше остаться нечувствительной ступенью к высшему для всех тех, которые слишком отдалились от Христа, чем оттолкнуть их вовсе от христианства такими же бездушными стихотворениями, какие пишутся теми, которые выставляют себя христианами. Я не могу даже понять, как могло прийти в ум критику печатно, в виду всех, возводить на Пушкина такое обвиненье, что сочинения его служат к развращению света, тогда как самой цензуре предписано, в случае если бы смысл какого сочинения не был вполне ясен, толковать его в прямую и выгодную для автора сторону, а не в кривую и вредящую ему. Если это постановлено в закон цензуре, безмолвной и безгласной, не имеющей даже возможности оговориться перед публикою, то во сколько раз больше должна это поставить себе в закон критика, которая может изъясниться и оговориться в малейшем действии своем. Публично выставлять нехристианином человека и даже противником Христа, основываясь на некоторых несовершенствах его души и на том, что он увлекался светом так же, как и всяк из нас им увлекался, - разве это христианское дело? Да и кто же из нас тогда христианин? <... > Христианин перед тем, чтобы обвинить кого-либо в таком уголовном преступлении, каково есть непризнанье Бога в том виде, в каком повелел признавать его Сам Божий Сын, сходивший на землю, задумается, потому что дело это страшное. Он скажет и то: в поэзии многое есть еще тайна, да и вся поэзия есть тайна; трудно и над простым человеком произнести суд свой; произнести же суд окончательный и полный над поэтом может один тот, кто заключил в себе самом поэтическое существо и есть сам уже почти равный ему поэт, - как и во всяком даже простом мастерстве понемногу может судить всяк, но вполне судить может только сам мастер того мастерства. <... > Христианин, наместо того, чтобы говорить о тех местах в Пушкине, которых смысл еще темен и может быть истолкован на две стороны, станет говорить о том, что ясно, что было им произведено в лета разумного мужества, а не увлекающейся юности. Он приведет его величественные стихи пастырю Церкви, где Пушкин сам говорит о себе, что даже и в те годы, когда он увлекался суетой и прелестию света, его поражал даже один вид служителя Христова... Вот на какое стихотворенье Пушкина укажет критик-христианин! Тогда критика его получит смысл и сделает добро: она еще сильней укрепит самое дело, показавши, как даже и тот человек, который заключал в себе все разнородные верованья и вопросы свое-то времени, так сбивчивые, так отдаляющие нас от Христа, как даже и тот человек, в лучшие и светлейшие минуты своего поэтического ясновидения, исповедал выше всего высоту христианскую. <... > " (Н. В. Гоголь. Духовная проза. М., " Русская книга", 1992, С. 105-108). Укажем и на такой важный литературный факт: Н. В. Гоголь назвал Пушкина национальным поэтом еще в самом начале их знакомства. В статье " Несколько слов о Пушкине" (1832) читаем: " Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в конечном его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет... При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте". (Сочинения Н. В. Гоголя, под редакцией Н. С. Тихонравова. Т. 1. СПб., 1893, с. 225). ^
	3. В " Описании Святогорского Успенского монастыря Псковской епархии" (Псков, 1899) игумен Иоанн приводит интересные сведения о посещении Пушкиным святогорских ярмарок: " Когда в монастыре была ярмарка... Пушкин, как рассказывают очевидцы-старожилы, одетый в крестьянскую рубаху... не узнанный местным уездным исправником, был отправлен под арест за то, что вместе с нищими, при монастырских воротах, участвовал в пении стихов о Лазаре, Алексее - человеке Божием и других, тростью же с бубенчиками давал им такт, чем привлек к себе большую массу народа и заслонил проход в монастырь на ярмарку. От такого ареста был освобожден благодаря лишь заступничеству здешнего станового пристава". ^
	4. Каченовский Михаил Трофимович (1775-1842), издатель " Вестника Европы", проф. Московского университета по русской истории, статистике, географии и русской словесности, с 1841 г. академик. Вел борьбу с литературной и исторической школой Карамзина, принадлежал к числу литературных противников Пушкина. ^
	5. Пушкин А. С. " История русского народа. Сочинение Николая Полевого" (1830). ^
	6. Пушкин А. С. (О Екатерине II). - 1822.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒