Данила Привалов. ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЁКО. Грустная утопия в 2-х частях.. Действующие лица. Маруся. Тетя Таня. Серега. ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ. ЛЕСОПОВАЛ

Вот ведь странное дело. При работе с этим текстом почему-то очень сильно глючит Word. Бывает, что запускается только после третьего перезапуска. А с другими файлами – нормально.

Странно, но факт.

Максу Васюку, который так и не дочитал эту пьесу

Уле Фомичевой, хорошему человеку

Ксюше Фоминой, которая сегодня появилась на светК=

Данила Привалов

ПРЕКРАСНОЕ ДАЛЁКО

Грустная утопия в 2-х частях.

- А что будет дальше?

- В смысле – дальше?

- Ну, вот, например, через год, через два года, через десять?

- То же и будет.

- И через сто будет?

- И через сто. И через тысячу. А дальше – посмотрим.

- А ты сколько здесь?

- Не знаю… Время тут не посчитать. Все часы останавливаются.

- А что, у кого-то часы есть?

- Ну, пробовали сделать. Часовщиков здесь много. Люди тихие, аккуратные. А вообще не нужно оно здесь, это время. Мужика недавно встретил, испытателя бывшего. Он на Свободе испытывал скафандр космический. Представь себе: камера научная, он подвешен, вроде как в невесомости, еду ему через трубочки подают. И вот пять суток он не двигался. И ощущение времени очень быстро потерял. Так вот тут то же самое.

- А не скучно?

- Жить можно.

- Жить?

- Ну, я не знаю, тогда, как это называется. Многие пытались слово придумать, чтобы в точку. Не получается как-то.

Действующие лица

Маруся

Тетя Таня

Саныч

Серега

Тоха

Вася

ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

ЛЕСОПОВАЛ

Серега. Перекур!

Тоха. Слушай, ну не мучай меня этим словом!

Серега. Прости, забыл. Я сам-то, кстати, не курил. Просто слово хорошее.

Тоха. А я табачок на Свободе ох, как любил… Говорили, курить – вредно. А мне нравилось. Просто нравилось.

Серега. Саныч, а правда, что у индейцев табак растет?

Саныч. Растет.

Тоха. Серег, а откуда это все он знает?

Серега. А Саныч путешественником был на Свободе. Он из своей жизни сколько-то лет прожил у нас, сколько-то – у китаёзов, сколько-то у ирландцев каких-то. И на полюсе Северном был, и в Африке, где не был только... Искал.

Тоха. Саныч, а ты что искал?

Саныч. Не твое дело.

Тоха. Ну, а дальше?

Серега. А дальше очень долго не знал Саныч куда податься. Веры никакой не принял, дома не построил, дерева не посадил, детей не оставил. И получилось, он так дальше и путешествует. Хочет – у немцев-католиков он за своего, хочет – вместе с буддистами ошивается, хочет – к правоверным в гости наведается. Тропки эти только он знает. А так в основном здесь…

Тоха. А почему здесь?

Серега. Хорошо здесь. Тихо здесь.

Тоха. Саныч, это правда?

Саныч. Нет, враньё.

Тоха. Саныч, притарань мне табачку от индейцев, а? Табачку золотистого страсть как покурить хочется. Или семян табачных. Посажу, выращу, покурим. А то я где не искал, ни фига не растет. А листья кленовые и иголки курить не хочется. Сделаешь, Саныч?

Саныч. Перебьешься.

Маруся. Здравствуйте, мужчины!

Тоха. Ой, девчонки, здрасьте. Что у нас на обед нынче?

Тетя Таня. А что, плохо кормили когда?

Тоха. Ух, больше всего на свете люблю картошку вареную. С маслом. С овощем каким-нибудь.

Серега. Выпить бы под это дело.

Маруся. А я слыхала, что самогоночка где-то в окрестностях появилась.

Тетя Таня. Да, я тут видела одного. Летит, орел, выхлоп за версту. Счастливый, довольный, ничего не надо больше. Глаза залил, олух... Увижу в следующий раз – поговорю, может, нацедит чего.

Тоха. Саныч, ты табачку мне притаранишь?

Саныч. Отвяжись.

Серега. Да замучил ты уже со своим табаком.

Тоха. Эх, Саныч, Саныч… Убиваешь ты меня буквально, Саныч.

Серега. Девчонки, что делать-то вечером будем?

Тетя Таня. Да то же, что и вчера. Главное, гитару настрой, а то она совсем расстроенная.

Маруся. Хорошо здесь. Тихо здесь.

Серега. Ну, это ненадолго. Ударим пилой и лопатой по хвойным насаждениям!

Маруся. Зима холодная в этом году выдалась.

Серега. Если сегодня так же, как вчера, валить будет, засыплет совсем.

Тоха. Ох, Маруся, какая ж ты все-таки красивая.

Маруся. Ты ешь давай. Кому Маруся, а кому Марья Ивановна.

Тоха. Да ем я, ем… Вкусно очень. Только табачку бы еще…

Серега. Саныч, расскажи чего-нибудь.

Саныч. Да что рассказать-то?

Тоха. Страшное что-нибудь.

Саныч. Не буду страшное.

Серега. Ну, грустное что-нибудь расскажи.

Саныч. Грустное могу. Работали мы как-то на сплаве с парнем одним, ну, давно это было. У него на Свободе девушка оставалась. Он ее на мотоцикле вез, в аварию попали. Он – сюда. Она – в больнице. Инвалидка по жизни. С головой что-то случилось. И неспокойно парню этому было. Все по ночам ходил-бродил. Мучался. Просыпаемся как-то – его нет. И записка: «Я ушел на Свободу. Прощайте»...

Потом встретил я его через долгое-долгое время. На Свободу он, конечно, не дошел. Но затих вроде. Как-то раз вижу – сидит и смеется беззвучно. Сильно, прям надрывается. Спрашиваю: «Что с тобой? » А он наклоняется ко мне и говорит тихо: «Я только сейчас все понял. Ей там, хоть она и инвалидка по жизни, лучше, чем мне здесь. Ждал ее. Встретить хотел. А понял, что точно не встретимся. Никогда. Здесь человек самому себе предоставлен, никто его тут не беспокоит, никто ему не мешает. Только, знаешь, я с этим не согласен». Сказал это – и замолчал. Обет молчания дал. И никогда больше ни с кем не разговаривал.

Тоха. Тоскливая история, Саныч…

Серега. Да так даже лучше. Так он еще долго продержится, Саныч.

Маруся. Эх, а у меня жених такой был… На черном аккордеоне играл… Не помню его, правда, виделись редко.

Тетя Таня. Да кто тут кого помнит! Фотокарточек-то с собой не взять. Только в памяти что-то такое сидит, расплывчатое и теплое.

Маруся. Ну, ладно, мужчины, что-то засиделись мы. Поели, поговорили – и ладненько. Вы работайте, а мы полетели.

Серега. Слушай, может, вам пешком лучше пройтись? Темнеет уже. Снег, того и гляди, пойдет, мало ли, буран какой поднимется. Ищи вас потом с огнями.

Саныч. Да не боись. Наши девчонки как хошь, но до дома доберутся.

Маруся. Ну, счастливо, мужчины. До вечера.

Взлетают.

Тоха. Счастливого приземления!!!

_______________________________________________________________________

12 3 4 5 Следующая ⇒