Глава XI. ВЕЛУВАНА. Глава XII

Глава XI

ВЕЛУВАНА

Он бесшумно двигался по дорожкам Велуваны, и в лунном свете его голова отливала синевой. Он был уверен в себе, он знал, что делать, как себя вести и что говорить, его мозг превратился в отточенный инструмент. Его сила, его воля были собраны воедино, и он знал, что перед ним не устоит никто. Довольно уже было ошибок и поражений, теперь он будет только побеждать. Он представлял себя слоном, подобным Виджаю и Налагири, большим слоном с клочьями пены на смертоносных клыках. Такого слона не сдержать, он мчится вперед, не замечая стрел, выпущенных из лука.

Единственный человек на земле, которого Девадатта опасался, был уже бессилен что-либо сделать. Когда это случилось, Девадатта долго не мог остановить Налагири и промчался дальше по дороге на целую йоджану или две. Он знал, что возвращаться не стоит, но не смог пересилить себя. Налагири был больше не нужен, и он отпустил его. Сердце Девадатты билось, как огонь в тесном очаге, и на обратном пути он несколько раз присаживался и отдыхал. Наконец показалось святилище, окруженное банановыми деревьями, и столб Индры на перекрестке дорог. Девадатта увидел впереди десяток черных как смоль фигур — они хлопотали вокруг тела, распростертого на дороге. Это были ванавасины, темнокожие жители леса, не знавшие ни арийских богов, ни обряда сожжения тел. Девадатта не раз встречал дикарей на пути в Раджагриху, и они всегда отходили в сторону, понимая, что их следы оскверняют дорогу, по которой шествует рожденный дважды. В главный город магадхов ванавасины входили только через южные ворота: указом Бимбисары им был отведен для торговли особый квартал.

«Так даже лучше, — подумал Девадатта. — Они предадут его тело земле».

Два дня он провел в Раджагрихе, отдыхая в доме цирюльника Упали. Это был нескладный человек с широким плоским лицом, спокойный, простодушный и очень медлительный. Девадатта знал его с той поры, когда Сиддхарта произносил проповеди возле тюрьмы. Упали искренне восхищался учением о желаниях, но природная нерешительность помешала ему вступить в ряды аскетов. Зато теперь он пригодился: Девадатта явился к нему усталый, запыленный, с рассказом о том, как разбойники побили его, порвали дхоти и отобрали чашу для подаяний.

Хозяин оказался человеком гостеприимным, и юноша утолил голод и хорошо выспался, несмотря на жару. Упали обрил ему голову; на деньги, одолженные цирюльником, Девадатта купил кожаные сандалии, бритву и пару одежд, окрашенных охрой. Облачившись в темно-красное (это был кшатрийский цвет), он почувствовал себя готовым к новым свершениям.

В Велуване все было тихо. Под деревьями спали отшельники, и возле каждого лежали четки, сито из овечьих волос и чашка для подаяний из половинки кокоса. Внезапно Девадатта услышал говор и смех. Голоса показались ему знакомыми. Ну, разумеется! Это могли быть только они.

Девадатта свернул с дорожки и направился к сливовым деревьям. Яса, Кокалика, Кимбила и еще несколько юношей весело болтали и смеялись. Он обрушился на них внезапно, как божество смертного часа.

— Что за смех, что за радость, когда мир пребывает в огне?! — грозно вопросил он. — Покрытые тьмой, почему вы не ищете света?

Утром все собрались перед бамбуковой хижиной.

Он знал — так и будет. Два дня они ждали Сиддхарту и томились, гадая, куда тот исчез, а потом Яса и Кокалика рассказали о ночном появлении брата Совершенного под сливовыми деревьями. Он понимал, что отшельники — и молодые, и старые — растеряны и недоумевают. И он нарочно долго не выходил, а когда почувствовал, что напряжение за пределами хижины достигло высшей точки, показался на пороге в своем багряном одеянии, с обритой головой и обнаженным правым плечом. Солнце плеснуло светом в его волчьи зрачки.

— Возрадуйтесь, отшельники Велуваны!.. — Девадатта взмахом руки заставил голоса умолкнуть. — Возрадуйтесь, и пусть не удивляют вас праздничные одежды, в которые я облачен… Возрадуйтесь, ибо пришел день, которого мы ждали. Великий день, равного которому не было за последнюю тысячу лет, за всю кальпу…

— Где Сиддхарта? — громко спросили его.

— Сиддхарта? — яростно повторил он. — Как смеете вы произносить это имя? Может быть, это имя вашего друга, с которым вы вчера хихикали под сливовым деревом, словно мартышки? Или это имя вашего брата, вашего любимого брата, который единственный из людей прошел путь, неведомый даже бессмертным богам?

Стало совсем тихо.

— Нет, не Сиддхартой следует вам называть Его, отшельники Велуваны!.. Не Сиддхартой следует вам называть Совершенного, Просветленного и Торжествующего, Архата, уничтожившего привязанность к бытию, Господина, навеки разорвавшего цепи сансары!

Он ронял слова в толпу, словно бросал в трясину тяжелые камни.

— Знайте, шраманы Велуваны: вчера, на исходе дня наш учитель ушел в нирвану… Я был с ним все это время, я дышал с ним одним воздухом, я до последнего мгновения ощущал аромат его божественного дыхания…

— Он умер? — вскрикнул кто-то.

Девадатта обвел глазами настороженную толпу.

— Умер? Нечестивцы! Как могли вы подумать так о человеке, свободном от страстей, устранившем препятствия, разорвавшем ремень, плеть и цепь с уздой, в ком угасла радость существования? Как могли вы подумать так о великом Господине, который освещал наш мир, как луна, освободившаяся от облака? Нет, отшельники Велуваны, он не умер! Вчера утром мы ушли в джунгли; мы набрели на лесной ручей, с зарослью бананов у самой воды. «Здесь, — сказал мне брат, — здесь, на берегу этого ручья я достигну просветления, здесь достигну освобождения от ассав, здесь стряхну с себя остаток земного срока». Вода в ручье была мутной, и утки, крякая, описывали в ней круги, но когда брат совершил омовение, вода стала чистой, как слеза богини Адити, благодаря его дивной силе. Затем он лег под цветущим деревом сал на правый бок, а с веток посыпались лепестки и покрыли его тело…

Толпа внимала ему, она впитывала каждое его слово.

— Я обмахивал его банановым листом; я видел, как Сиддхарта углубился в созерцание, как вошел в первую, вторую, третью и четвертую дхьяны сознания, как достиг пяти степеней достижений и оказался на уровне прекращения страданий и чувства. Затем Сиддхарта прошел обратно через все ступени к первой дхьяне. В это мгновение земля содрогнулась, прогремел гром, и с неба посыпались божественные цветы мандарава и сандаловый порошок. В страхе и благоговейном ужасе смотрел я перед собой, заламывая руки, ибо под деревом сал уже не было моего Господина! И тут с небес послышался голос Брахмы: «Не ищи его на земле, Девадатта, ибо твой брат ушел в нирвану, достигнув конечного освобождения от ассав».

Он помолчал.

— Пусть моя голова разлетится на тысячу кусков, если я хоть что-то утаил от вас. Ибо вчера мне дано было увидеть Великую Славу моего Царственного Брата, ушедшего в нирвану и указавшего всем нам Путь к освобождению от сансары…

О, они были потрясены и напуганы, эти глупцы, эти слепые ничтожества, эти существа, подобные мусору! Они уже верили ему, но Девадатта заметил недобрые огоньки в глазах Моггаланы и двух его друзей, бывших атхарванов. Он знал, о чем они думают. И он продолжал:

— Перед тем как уйти в нирвану, мой брат Сиддхарта преподал мне наставление. Он рассказал, как следует теперь жить нам, его общине. Возрадуйтесь, отшельники Велуваны! Ибо из двух сотен учеников Сиддхарты нет ни единого, кто сомневается в Пути или Способе. Даже самый последний из двухсот вошел в Поток, не подвержен возрождению в страдающем состоянии, и каждому в свое время суждено просветление. «Но один из учеников, — сказал мой брат, — не только вступил в Поток и разрушил трое оков, каковы сомнение, вера в постоянную самость и добрые дела, но и обрел правильное стремление и скоро достигнет архатства… Он давно уже стал моим спутником, давно связан со мною узами дружбы, давно накопил в себе силу иддхи и именно он возглавит мою общину, когда я уйду к вершинам блаженства…» Вы спрашиваете, кто этот человек? Он здесь, среди вас… Его имя Моггалана!

Ход был недурен. Моггалана, уже собравшийся прервать эту напыщенную речь, замер, как олень, пораженный стрелой. Лицо бывшего атхарвана потемнело от удовольствия и стало похожим на перезревший финик.

— Сиддхарта отказался от трона, он бежал от роскоши, избегая всяких бесед с правителями, — продолжал Девадатта. — Однако, перед уходом в нирвану, сердце Господина исполнилось сострадания. Сиддхарта пожелал, чтобы его учение, подобно аромату большого лотоса, распространилось повсюду. Теперь оно должно быть проповедано всем людям долины, от последнего шудры до могучего раджи. Господин сожалел, что, основав первую общину в Джетаване, он не обратил свое милостивое внимание ни на раджу Прасенаджита, ни на царевича Видудабху… Мы должны подарить слово Сиддхарты всем людям Арьяварты, но первым, согласно его пожеланию, учение услышит раджа Кошалы. Каждый из вас волен теперь решать — останется ли он в роще или двинется со мною в Шравасти… О, отшельники Велуваны! Нас ждут великие свершения, и каждому найдется дело. Последние слова моего великого брата были такие: «Подвержены распаду сложные вещи, так что усердствуйте».

Девадатта вдруг почувствовал смертельную усталость.

— Идите, — сказал он. — Идите и думайте.

Старших учеников он пригласил в хижину на совет. Да, его речь удалась, но он понимал, что радоваться пока рано. Нельзя дать им опомниться. Возможно, среди отшельников начнется брожение, кто-то и вовсе захочет уйти. Именно сейчас изолировать пятерых возможных зачинщиков бунта было просто необходимо.

Теперь они, поджав ноги, сидели напротив него — Моггалана, братья Мегия и Нагасамала (у последнего была длинная коса, перевязанная узлами), Яса из Бенареса и Тисса из Шравасти. Тут был и Кокалика, неожиданно пожелавший войти в избранный круг, и приглашенный вчера не без умысла Упали. Долговязый цирюльник, утомленный дорогой в рощу, расположился в углу, колупая ногтем коричневую пятку и всем своим видом показывая, что он человек маленький. Под соломенной кровлей гудела муха; солнечный свет, просачиваясь в щели между бамбуками, узкими полосками ложился на земляной пол.

— На нас пало тяжкое бремя ответственности, — говорил Девадатта. Он сидел, скрестив ноги и выпрямив спину, а его ладони покоились на коленных чашечках. — Погибнет или не погибнет учение Совершенного, зависит от нас. Раньше тем стержнем, вокруг которого все держалось, был мой брат, но теперь Сиддхарта в нирване. Нас может спасти только хорошая организация. Хорошая организация и порядок, подобный тому, который поддерживается в отрядах молодых кшатриев.

— Ты предлагаешь нам стать мальчиками-кшатриями? — прищурился Мегия. — Но кто же будет наставником?

Старый Тисса громко чмокнул губами, Кокалика хихикнул. Девадатта и бровью не повел.

— Кому-то придется расстаться с грязной набедренной повязкой, а кому-то — со змеиными костями и антилопьей шкурой. У нас должна быть одна одежда, яркая и узнаваемая. Посмотрите на мою рясу. У каждого из вас должна быть такая же.

— А как мы купим одежду? — У Ясы вытянулось лицо. — У нас нет денег!

— Мы должны создать сангху, — продолжал Девадатта. — Сангха — это союз аскетов, готовых идти вместе, упорных, сильных, бестрепетных, смиривших свое «я». Только такой союз может обеспечить победу учения Сиддхарты в Арьяварте.

— Клянусь богами на небе и на земле… — начал Моггалана и не закончил.

— Мне кажется, во всей Арьяварте у нас не получится, — заметил Тисса. Старец запустил пятерню в седую шевелюру и почесал макушку. Вниз посыпались мелкие палочки, листики и всякий сор. — Мне кажется, если у нас что-то и получится, то не во всей Арьяварте.

Девадатта сделал рукой нетерпеливый жест.

— Не забывайте: по всей долине, кроме города Бенареса, оскудевают жертвы из масла и молока. Люди не соблюдают посты, отрекаются от вед, не омываются в священных ключах. Скоро жреческую веру сменит шраманская, и в наших силах, чтобы это была наша вера, а не учение Ангулималы.

Все задвигались. Он видел дальше на несколько ходов вперед.

— Мы должны выступать единой силой. Поэтому я настаиваю, чтобы у нас была одинаковая одежда — темно-красная или, на крайний случай, желтая. Конечно, деньги понадобятся, и я попробую их раздобыть…

— Ты будешь грабить купцов по дорогам? — ехидно осведомился Нагасамала.

Девадатта даже не удостоил его взглядом.

— Кроме того, следует брить головы. Это касается всех. Длинные косы и грязные пучки на макушках выходят из моды. Если мы будем похожи на брахманов, оставивших алтари, людям это понравится.

Нагасамала и Мегия запротестовали в один голос.

— Поймите, у нас найдутся враги и недоброжелатели, — устало сказал Девадатта. — Нас начнут высмеивать, нас постараются не замечать, на наших учеников будут нападать. И не забывайте о бхайравах и их вожде Ангулимале. Мы должны быть готовы ко всему. Сейчас каждый из нас носит с собой четки, сито из овечьих волос, зубочистку и чашу для подаяний. Все. Но если мы будем брить головы, это позволит каждому носить с собою еще и бритву. Ясно вам?

— Мне кажется, Сиддхарта учил не так, — нерешительно сказал Тисса. — Мне кажется, Сиддхарта учил так «Нельзя налагать наказания на существа, желающие счастья, ибо…»

— Сиддхарта сам не увидел счастья, — жестко перебил его Девадатта. Наступила тишина, и он добавил: — В этом мире, конечно. Не в мире нирваны, куда он вчера ушел.

Тисса повернулся к Моггалане, но тот уже снимал амулеты из змеиных костей.

— Срединный путь, — сказал бывший атхарван, развязывая узел на затылке. — Сиддхарты нет, но Срединный путь у нас остался. Поступим, как он говорит.

Девадатта кивнул Упали, и цирюльник взялся за дело. Из хижины шраманы вышли обритыми наголо, с сознанием неизбежности перемен.

Ясу Девадатта отправил за Кимбилой. Молодой магадх не сразу понял, чего от него добиваются, но потом ухмыльнулся и согласился на все. Девадатта пообещал сделать его своей правой рукой, если беседа с пратихарой пройдет удачно.

— Есть вещи, о которых можем знать только мы двое, — тихо и значительно произнес Моггалана, когда они остались одни. — Ты понимаешь, о чем я?

— Разумеется.

— С тобой я буду откровенен. — Бывший атхарван скосил глаза в угол. — Сегодня ты рассказал красивую легенду… Ей уже верят. И все-таки я хочу знать — он точно ушел? Может быть, ты расскажешь мне, как это случилось? Был ли это укус змеи или…

Девадатта сохранял на лице озабоченное и серьезное выражение, хотя ему было почти смешно. Неужели он когда-то боялся этого заклинателя крыс и червей? Сейчас Девадатте казалось, что он видит мысли в голове Моггаланы, словно зерна риса на дне ковша. Он положил руку собеседнику на плечо.

— Тебе не о чем беспокоиться, друг. Община в Велуване — твоя.

Моггалана понимающе кивнул.

— И еще — по поводу моего архатства. Я хочу знать, Сиддхарта и вправду это предрек?

— Видишь ли, у моего Царственного Брата не было времени поведать мне обо всем. У него очень быстро разрушались ассавы…

— Ты понимаешь, что ты взял на себя? — нахмурился Моггалана.

— Я все понимаю! — перебил его Девадатта. — Главное, я понимаю, что нашей общине нужен учитель-садху, опытный и мудрый, уважаемый всеми. Такой, как ты.

— Допустим, но…

— Учитель должен быть хорошим магом и хорошим проповедником. Ему предстоит говорить перед толпами людей, смирять недовольных, поддерживать слабых, карать неугодных, вселять силы в колеблющихся. Он должен знать, что происходит за его спиной, и без умения путешествовать вне тела ему тоже не обойтись…

— Вне тела? — удивился бывший атхарван. — Конечно, я слышал, будто древние риши обладали этим умением, однако…

— Древние риши выходили из тела через сердце и возвращались через макушку. Это не слишком надежный способ, мне больше нравится другой, с помощью праны. Ты закрываешь глаза и, стиснув зубы, прижимаешь язык к нёбу, сдерживая вдохи и выдохи. Первое время ощущения довольно болезненные, но уже через несколько недель упорных упражнений у основания позвоночника ты чувствуешь пробуждение силы. Эта сила восходит кверху упругим волнообразным движением, подобно змее. Ты произносишь «Аум» и на выдохе выскальзываешь через собственное горло…

Глаза Моггаланы беспокойно забегали. Узкоплечий, с маленькой обритой головой, сейчас он больше походил на придворного писаря, чем на садху.

— Это очень любопытно, но…

— Для пользы нашего дела мы провозгласим тебя архатом или… Или буддой. Буддой даже лучше, ведь архатов в долине немало, а о Буддах почти забыли. В самом деле, почему нет? Старики еще рассказывают о будде по имени Дипанкара, который творил гроздья чудес и не умирал целую кальпу…

Моггалана прервал его:

— А сколько учеников ты возьмешь в Кошалу?

— Я возьму тех, от кого откажешься ты.

— Пожалуй, мне хватит и сотни.

Девадатта недоуменно воззрился на него.

— Ты удивляешь меня. Сто — это мало. У лотосовых стоп будущего будды должно быть больше монахов.

— Знаешь, откровенно говоря… — Моггалана поскреб бритый затылок. — Я еще не готов.

— Ты боишься?

— Дело не в страхе. Просто мне нужно время, чтобы привыкнуть… к новому положению вещей.

Юноша вскочил на ноги и закружил по хижине, как оса.

— О, дротик богов! О, бык-громовержец! О, кроны смоковниц! — горестно восклицал он, поддавая ногой косу Нагасамалы. — О, лучше бы меня полили кипящим маслом! Опустили в воду по самые губы! Ты понимаешь, что ставишь под удар все? Ты понимаешь, что так можно все погубить?

Бывший атхарван пожал худыми плечами.

— Я не отказываюсь, но…

— Пойми, упрямый ты человек! Общине нужен старший, общине нужен садху, общине нужен учитель! Без учителя община не устоит, как шатер, у которого подрубили канаты!

Моггалана поджал губы.

— А почему бы тебе самому не взяться за это?

— Мне?!

— Почему бы и нет? — уже уверенней продолжал Моггалана. — Судя по твоей утренней речи, тебя ждет успех. Конечно, ты молод, вспыльчив, несдержан, у тебя маловато опыта, но зато и способности налицо! Только что ты очень неплохо провел совет…

Юноша, скрестив на груди руки, молча и серьезно смотрел на него. Моггалана тоже встал.

— Уверяю тебя, я не шучу! Ты здоров, полон энергии, у тебя есть дар убеждения. Кроме того, ты обладаешь силой иддхи и магическими навыками. Клянусь богами на небе и на земле, ты справишься! Как-никак ты его брат?

Девадатта глубоко вздохнул.

— Так бывает всегда, — сказал он. — Всегда! — повторил он. — Мне всегда, всегда достается самое трудное.

Глава XII

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 91011 12 13 Следующая ⇒