ОЛЬГА АНИКИНА. г. Санкт-Петербург

ОЛЬГА АНИКИНА

г. Санкт-Петербург

Родилась в 1976 году. Окончила медицинский институт и литературный институт им. Горького. С 1999 г. и по сей день работает врачом. Поэт, прозаик, переводчик (переводила с нескольких языков, в основном с английского и с идиша), сочинитель песен и литературных адаптаций известных музыкальных композиций ( https: //www. youtube. com/watch? v=3p_N9etBCtw ).

Тексты были опубликованы в периодике, книги – в издательствах «Лимбус» (Спб), «Стеклограф» (Москва), «Авторская книга» ( Москва»), «Светлица» (Новосибирск), издательство портала МЕГАЛИТ (Кыштым).

***

И когда наконец нам послали жару,

поняла я, что я никогда не умру.

Я услышала: щёлкнул коленчатый вал,

как печная заслонка, и тяга пошла,

и наладился ход корневого тепла,

и дохнуло из всех поддувал

на сосудистый иней, сидящий внутри,

на каркас костяной, ледяные штыри.

И притоку расплавило к чёрту,

где Нева прорывалась в аорту,

где повесился снег над армадой камней,

простирая холодные пальцы ко мне.

Серебристые серые грозди,

дождевые прозрачные гвозди

под пылающим небом иссохли дотла.

Я адепт настоящего летнего зла,

самых тёмных пожаров таёжных.

Я прогреюсь до детства, я так прогорю,

чтоб меня никогда не достать ноябрю.

Я хочу эту дозу подкожно.

Забери свою жертву, бессмертный июль.

Чью соляру мы палим с тобой, не мою ль?

А мою – так пускай она двигает круг,

колесо сумасшедшее гонит.

Раскаляй, из натянутых жёстких подпруг

вырываются красные кони.

Петя

На кафедре, помню, было к нему нелегко пробиться.
Ты в кабинет заглянешь – а там уж народ толпится.
И он на столе, при жизни не знавший подобной славы,
расстёгнутый нараспашку, разобранный на суставы.

Его позвоночный столб, протравленный в формалине,
как будто стволы олив, растущих в Иерусалиме.
Евстахиева труба и трубы Иерихона.
И где его Магдалина. И где его Антигона.

Когда ты на первом курсе, ты всех смелее на свете.
Ты сходу, запанибрата, его называешь Петей,
и, к духу его привыкнув, заходишь к нему без маски,
и, чтоб обнаружить мышцу, вгоняешь пинцет под связки.

В отстроенном механизме ты вроде автопилота.
Такая твоя работа. Такая его работа.
И Петя, словно живой, ругается на латыни,
и солнце в окне сверкает коронками золотыми.

Полжизни прошло. Пора забыть его и похерить.
Но вот он, как вдох, застрявший на выходе из трахеи.
«Придёшь – не щемись у входа. Там ангелы – для порядка.
А спросят тебя: «Куда? » – скажи, что ты к Пете, братка.

***

из чернильного, дымного сна,

где ни лиц, ни границ,

где я снова люблю тебя так,

как уже не умею,

где с макушки холма

по изогнутым улицам катятся вниз

дождевые потоки, болотные змеи

расползаются с черепа мёртвой горгоны

над серой таганской скалой,

где любовь – это кит,

а мы

два бессильных ионы,

вооружённые дизельной

бензопилой

я, оттуда шагнув,

никогда-никогда-никогда

не сумею заделать дыру в животе у кита,

и отныне в неё утекают мои караваны

и могучие царства

сминаются в тартарары,

но я всё ещё слышу, как там, по ту сторону раны,

наши цитры звенят

и гремят золотые тимпаны,

и сочатся елеем и кровью

последние наши пиры.

12 Следующая ⇒