Часть третья ГАЛТЬЕР 1 страница

— Арава! — закричал я. — Итмг арав ба пдайон аи тилад нг арав пг мара?

Парень успокоил меня с неопровержимостью Папы Римского:

— Майроон панагон са лахат са италим пг арав. Меня охватил неудержимый смех, так что Лаура захотела узнать, чем вызвано мое веселье. Я сказал:

— Я спросил нашего товарища, не вызывает ли это солнце у него волнения, предчувствие солнца мара. И ты знаешь, что он мне ответил? «Всему свое время под солнцем»!

Она, хорошо знавшая Библию, оценила по достоинству это мудрое замечание и спросила меня:

— Галтьер, спроси у Аравы, он цитирует мудрые мысли только из Библии?

— Спроси у него сама: он прекрасно владеет английским языком.

По-моему, более подходящим в данном случае было бы спросить его об этом на родном языке.

Я перевел ее вопрос Араве:

— Акииг Втхага! Кинма мо ба анг лазат пд йонг мга сагот са библейя?

Он притворился, что не расслышал моего вопроса. Арава, вероятно, хорошо знал, почему мы должны были дойти до этой последней деревни, чтобы нанять лодку. Я этого не знал. Но я не хотел спорить с компаньоном по такому пустячному вопросу. Я приберегал свое любопытство для того, что нас ожидает во время водного путешествия. По эту сторону страны мне все было хорошо известно.

Мои две женщины и Николас двигались быстрым шагом по деревянному помосту, которым была устлана дорога между хижинами угольщиков, похожими на собачьи конуры. Обитатели хижин вышли наружу понаблюдать за нами, но даже не смотрели в нашу сторону, как будто мы дурно пахли. Чтобы не испортить хорошее впечатление, я принял эффектную позу фальшивой скромности и безразличия астронавта, который собирается лететь в другие миры, а сейчас бросает последний взгляд на то, что остается на его родной земле.

Наконец-то мы на море! Белый пляж, черный причал, корабли всех расцветок. Лодочники призывно машут руками. Свидание состоялось. Браво, Арава!

Носильщики и слуги отеля «Булон», все маленькие ростом, ниже своих клиентов, освободили нас от большей части нашего багажа, а у меня забрали все деньги до последнего песо. Здесь, в джунглях, нам не понадобятся эти проклятые деньги: там нам придется платить другой монетой — воображением, дружбой, юмором. А этого богатства у нас хватало!

Весь наш багаж уместился в маленькой лодке. К счастью, мы отправимся в недалекое путешествие. Нам нужно добраться на лодках до корабля, стоящего на якоре в море.

Мирта вскарабкалась с ловкостью акробата по огромным квадратным балкам, раскрашенным в ярко-красный цвет, свыше двадцати метров длиной, которые поддерживали черно-желтые шлюпки, толстые, как стволы пальм, с носами, загнутыми кверху, как на лыжах. Я видел уже подобную систему крепления шлюпок в других частях мира, но обычно так закрепляли челноки, сделанные из цельного дерева, а не такие большие парусные корабли.

Длина подобных плавучих бревен и огромные поперечины, соединявшие их с корпусом корабля, придавали конструкции грацию водного паука, скользящего на длинных ногах, едва оставляющего след на поверхности воды. Эта легкость и изящество создавали абсурдный и веселый контраст с грубой мощью балок и тяжелым запахом дегтя, шедшего от настила. Вызывающе странная, небрежно выкрашенная в разные цвета массивная дорическая мачта, с которой свешивались веревочные лестницы и бакштаги, и вид огромных запасных весел, положенных вдоль планширов, напоминали не о Востоке, а скорее о легендарных флотилиях в школьных учебниках по античности, которые играли с нами странные шутки, показывая, что и сегодня, в двадцатом столетии, существуют такие чудеса.

Мы неуклюже, как сухопутные жители, продвигались через ярко-красные балки, вытянув руки, чтобы сохранять равновесие. На полпути мы вынуждены были вернуться назад и взойти на борт корабля снова, чтобы забрать с собой наш багаж, так как никто не предложил своих услуг и не подошел к нам. Мы тащили их через балки, нагруженные доверху, как мулы, серьезно озабоченные одним: как бы ненароком не свалиться за борт. Смотрящие со всех сторон матросы ехидно ухмылялись нам вслед.

Матросы-индейцы из команды с нескрываемым любопытством смотрели на Мирту и Лауру. Как знатоки они осматривали их полотняные туфли на толстых резиновых подошвах. Указательными и большими пальцами они ощупывали их грубые полотняные брюки и жакеты, покрытые карманами. По непонятной причине они развеселились, увидев на Лауре зеленую шапочку с черной лентой, им очень понравилось оранжевое трико Мирты, такое трико было и на мне. Вообще-то они считали, что наша одежда совершенно не подходит для путешествия по морю. Я надеялся, что новая бородка Николаса произведет на них благоприятное впечатление, так как она вполне соответствовала их представлениям об истинных мореходах.

Корабль медленно развернулся и вышел в открытое море, бесшумно разрезая морское пространство.

Мы устроились в носовом кубрике. Мы решили, что будем меньше беспокоить команду и нам не придется вдыхать тошнотворный запах гнилой рыбы, которую матросы, свободные от службы, пожирали в огромных количествах.

Лаура устроилась на самом конце носовой части корабля. Она сняла жакет и, стараясь перекричать ветер, громко спросила у меня:

— Сколько мы будем добираться до этого острова?

— Весь день, — ответил я.

— Ты шутишь! Эммель — следующая остановка.

— Все зависит от того, где Арава предполагает нас высадить.

— У тебя есть план? — спросил Николас у марийца.

Он кивнул, как мудрец, которому известно все. Ну что ж, так будет лучше! Сам я не особенно интересовался этой частью его программы. Настоящие проблемы встанут перед нами, когда мы ступим на территорию страны мара. Это будет действительно нелегкое путешествие, со всех точек зрения, — я знал это по своему опыту.

Миновало утро. Лаура и Николас выбрались наружу, уселись рядышком на носу корабля. Они сидели друг против друга и целовались.

— Разве Лаура тебя не соблазняет? — спросил я у Мирты. — Тебе же нравятся красивые женщины.

В присущей ей манере она избежала прямого ответа.

— Ты все еще не рассказал мне о ночи, которую провел с этой юной невестой. Она хорошо занимается любовью?

— Женщина всегда занимается любовью превосходно, когда у нее богатая практика.

— А она тебе не рассказывала о своих прежних любовниках?

— У нее их было слишком много, чтобы помнить каждого.

— Какое знание она себе оставит после того, как Новое Солнце заставит ее обо всем забыть? Она и тебя не запомнит, мой дорогой Галтьер!

— Ты так и не ответила на мой вопрос, Мирта. Тебе нравится Лаура?

— А тебе нравится Николас?

— Совсем не нравится.

— Когда ты с ним познакомишься поближе, я уверена, он тебе понравится.

— Мне вполне хватает тебя, чтобы удовлетворить жажду познания.

— Я тебе не верю: ты всегда ищешь чего-нибудь нового, подобно тем, которые живут в погоне за новыми мечтами.

Наш корабль встал на якорь у берега. Земля Эммеле! Сердце мое сильно билось. Руки с трудом удерживали большой морской бинокль. Густая зелень покрывала береговую линию. Я не мог произнести ни слова!

— Проснись же, наконец! — поддразнила меня Мирта, которая также не могла скрыть свое волнение.

— Мне кажется, я различаю какие-то хижины! — сказал я.

— Чудесно! — воскликнула Лаура. — Мы наконец-то прибыли в эту великолепную страну, в самое ее сердце.

Я вовремя обрел самообладание, чтобы уверить энтузиазм Лауры.

— Ради чего? Ты думаешь, что мара ожидают тебя прямо на берегу?

— Ну и что же в этом неестественного?

— Мара никогда не ведут себя естественно. Они непредсказуемы.

— Хватит разговоров! — взволнованно воскликнул Николас. — Мы спустимся на берег и все увидим!

Мы прошли из одного конца деревни в другой. Казалось, в ней никто давно уже не живет.

— Какой здесь великолепный воздух! — восхищенно произнесла Лаура. — Значительно лучше, чем в Маниле.

— Не так уж и плохо для первого дня, — подвел итог Николас.

— Еще таких же десять дней и священная летняя ночь уйдет от нас прямо из-под носа, — пожаловалась Мирта.

— Терпения! Черт возьми! Наберись немного терпения! — увещевал я ее со смехом.

Я тоже был в приподнятом настроении, ожидая какого-то чуда.

— У нас нет причин для тревоги, — поддержала меня Лаура. — Если будет нужно, то Арава остановит солнце. Он же у нас колдун.

Мы все одновременно посмотрели в ту сторону, куда внезапно Лаура указала пальцем. В гуще кустарника сидел старик, еле видимый из-за ветвей. Его морщинистая кожа гармонировала со старым полусгнившим бревном, на котором он сидел. Мы видели его в профиль: он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на корабль. Лицо его было все время повернуто к открытому морю.

— Великолепное зрелище! — восхищенно воскликнул Николас.

Мы направились к нему, и когда подошли метров на тридцать, он, не глядя в нашу сторону, поднялся, повернулся к нам спиной и исчез в густых зарослях кустарника.

Мы потратили целый час в поисках старика. Он исчез бесследно, как будто провалился сквозь землю.

— Они всегда уходят, — прокомментировал Арава. Неожиданно он стал красноречив как никогда:

— Они всегда уходят куда-то. Никто не знает куда. Тернистый кустарник скрыл его следы, хотя мы тщательно излазили все вокруг. Не желая сдаваться так быстро, я продолжал тщетно тыкать тростью по корням кустарника.

Первым признал бесполезность дальнейших поисков Николас:

— Если он мара, мы увидим его еще раз при рождении Нового Солнца, — утешился он.

Но я чувствовал, что Николас волнуется, не так сильно, как я.

— Мы его не увидим, если он не боится жизни, — заметил я. — Возможно, он из тех мара, которые предпочитают оставаться мертвыми.

Наконец мы решили оставить поиски исчезнувшего мара и вернуться на берег моря.

— В нашем мире люди также рождаются мертвыми, — задумчиво заметила Мирта. — Только немногие ухитряются оставаться живыми.

Естественно, сейчас атмосфера стала более меланхолической, чем тогда, когда мы впервые ступили на эту землю.

— Забыть — это тоже один из способов умирания, — сказал Николас, затронувший один из основополагающих принципов религиозных верований мара.

Лаура встала на сторону живущих:

— Возможно, ты и прав. Но для того, чтобы заслужить право на жизнь, нужно постоянно изменяться.

Я поднял с земли палку, которая была сделана рукой древнего человека много лет назад:

— Нельзя быть вождем, если будешь изменяться. Некоторые мара ценят власть больше, чем жизнь.

Мирта замедлила шаг, чтобы мы смогли догнать ее. Она продолжала разговор:

— В этом они напоминают нас. Везде есть люди, которые предпочитают скорее умереть, чем потерять что нибудь. И общество мара в этом отношении не представляет исключения: везде основная обязанность людей — умереть. Также и у нас: многие должны умереть, чтобы некоторые смогли жить.

Мы снова сели в старое деревянное каноэ, которое доставило нас на берег. Гребцы заставили нас сесть спиной к берегу и медленно начали грести к кораблю, великолепный силуэт которого выделялся на багрово-голубом фоне предзакатного неба. Мирта прижалась спиной к моей груди и начала напевать знакомую песню.

Позже огромный парусный корабль медленно маневрировал вдоль берега, стараясь отыскать бухту. Очень быстро наступила ночь, как это обычно бывает на экваторе. Вскоре мы уже ничего не могли рассмотреть, поэтому перенесли поиски места, где можно причалить корабль и высадиться, на следующий день.

Однако неожиданно стена непроходимых джунглей разорвалась и перешла в узкий проход у самого берега, вероятно, не более ста метров шириной, на котором росли трава и мелкий кустарник. Возможно, именно в этом месте мы сможем отыскать путь внутрь острова? Определить это было невозможно без высадки на берег, а был уже довольно поздний вечер.

Поэтому мы довольствовались тем, что поплыли медленнее, держась ближе к берегу. Вскоре на возвышенном месте мы заметили эффектную группу стоящих людей, смотрящих в море. Около сотни таких фигур стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Они все были закутаны в широкие конусообразные накидки, спускающиеся до самой земли, вероятно, сплетенные из сухой травы или из коры банановых деревьев: каждая из этих фигур напоминала скорее какую-то диковинную хижину, чем человека.

Силуэты голов едва виднелись над ними и были почти невидимы под фантастическими остроконечными головными уборами, сделанными из лиан и листьев, веток и засохших цветов. Они были изощренного покроя. А по высоте и размерам такие же, как сами фигуры, на которые были водружены. Эти рога напоминали, если смотреть на них под определенным углом, наросты и рожки на головах антилоп и оленей в пору случки. На первый взгляд, эти странные фигуры не имели конечностей, но, присмотревшись, я заметил руки, свисавшие в виде черных цилиндров.

Первый силуэт направил что-то правой рукой к костру, горящему перед ним: мгновенно высокое белое пламя зажгло трубку.

Человек с помощью этого пламени поджег второй факел, и так факелы запылали вдоль всей шеренги. Ночная темнота отступила.

— Арава, — тихо прошептала Мирта, как бы боясь развеять это волшебное зрелище. — Это твои люди?

Наш проводник казался загипнотизированным этим зрелищем, и мне подумалось, что он видит такое, как и мы, впервые в жизни. Он ничего не ответил Мирте.

Колонна огней двинулась к морю. В определенный момент она внезапно изменила направление и повернула к лесу. Все это заняло несколько минут. Мерцающие огоньки еще некоторое время виднелись на фоне темного леса, а потом исчезли.

Ни Николас, ни Лаура не произнесли, ни слова.

Я пробурчал, немного раздосадованный:

— Ничего подобного мне не приходилось еще видеть!

— Если это и мара, — заметила Мирта, — то это мертвые мара.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они все одинаковые. Жить — значит быть разными.

Я заснул на палубе и проснулся только с восходом солнца. Я насквозь промок этой туманной влажной ночью. Мирта нашла более подходящее место для сна: она провела ночь среди матросов, в их кубрике. Я услышал, как плещется вода за бортом и перегнулся посмотреть, что там происходит.

Это была Лаура, которая плавала между берегом и кораблем. Я приветствовал ее свистом, а она помахала мне рукой. Она была живым воплощением здоровья и красоты.

— Пользуйся случаем, пока возможно, — крикнул я. — Последний раз в этом сезоне ты купаешься в море.

— Я особенно не переживаю по этому поводу! — крикнула она в ответ.

Она как бы дала мне знать своим видом, что не прочь переспать со мной прямо сейчас. Но это не лучшее место для любви.

Она ловко взобралась на утлегарь — торчащую балку у борта корабля — и зашагала по ней, будто гуляла в парке. Половина команды неожиданно высыпала на палубу. Рядом с обнаженной девушкой выросла мощная фигура Аравы. У него был такой вид, будто он собирался защитить ее невинность. Никто бы не рискнул испытать его силу. Его впечатляющей мощи оказалось, однако недостаточно, чтобы матросы отвели от девушки похотливые взгляды.

Целью прогулки Лауры был ее саронг бледно-зеленого цвета, который она повесила на конце мачты перед купанием. Она сняла платье и прижала его к себе как бы прикрывая свою наготу, затем шагнула к Араве.

Он сохранял свой обычный загадочный вид. Она вежливо протянула Араве свою одежду, чтобы легче было опереться на поручни, широко раздвинула ноги и держала их в таком положении достаточно долгое время. И ее помощник, державший платье, и я, и все остальные смогли внимательно рассмотреть очаровательную улыбку, в которой раскрылись ее верхние и нижние губы.

Закончив это упражнение, Лаура встала лицом к своему защитнику, довольно близко приблизившись к его обнаженному торсу, так что создавалась иллюзия, будто она трогает руками его соски. Но в действительности она искусно избегала контакта с ним и ограничилась только тем, что одарила его улыбкой, такой соблазнительной, что она могла бы оживить труп.

Если бы я был на его месте, то сгреб бы ее в ту же секунду в объятия, расцеловал так жарко, что она бы растаяла в моих руках и почувствовала слабость под коленками. У меня на мгновение возникло ощущение, что он собирается именно так и поступить.

Но с ловкостью осы девушка ускользнула от него. Отступив на шаг, она взяла из его рук саронг, окуталась им с шеи до ног, затем направилась к спасательной шлюпке, висевшей на борту корабля. Она взобралась на край шлюпки, которая шаталась у нее под ногами, прыгнула в нее, встала на колени и начала кого-то нежно ласкать со всепоглощающей страстью.

Я услышал, как в шлюпке кто-то зевнул, затем увидел, как голова Николаса поднялась над ее краем. Он начал протирать глаза от сна. Лаура принялась сильно и страстно целовать его в губы. Она упорно не смотрела ему в глаза: ее взгляд был сосредоточен на Араве, и глаза сверкали с упоительной страстью. Все это мне не очень нравилось.

Сойдя на берег, мы не обнаружили ни единого следа человека. Прибой слизал даже пепел от костра…

Мы бросили прощальный, благодарный взгляд на огромный черно-красный корабль, который исчезал на горизонте в лучах встающего солнца. Маленькие фигурки матросов суетливо бегали по палубе, взбирались на мачты.

Мы помахали им на прощание руками. Они не ответили, они уже забыли о нашем существовании. Затем мы последовали за Аравой, которому лучше было известно, в каком направлении двигаться. В конце концов, он был нашим проводником, и мы были обязаны ему подчиняться.

Мы пересекли открытое пространство узкой береговой полоски. И попали в густой тропический лес, где было такое огромное количество тропинок, что выбрать, по которой двигаться дальше, было чрезвычайно трудно.

Перед нами тянулись холмы, как капли воды похожие друг на друга. Арава предпочел держаться прямого маршрута, куда бы он нас ни привел.

Когда мы перешли ветхий полуразвалившийся мостик через овраг, Лаура мне сказала:

— Помнишь, что мара, которые любят жизнь и свободу, не задерживаются долго на побережье моря. Мы уже почти семь дней идем от моря: разве ты не чувствуешь себя сейчас более живым? У тебя не возникло ощущение, что мы порвали последние связи с прошлой жизнью?

Я не думал, что следует и дальше продвигаться к центру острова, так как мы еще не встретили ни одной живой души. Однако мы вынуждены были подчиняться нашему проводнику и идти за ним, так как самостоятельно даже не смогли бы выбраться отсюда.

— Арава, — сказал я, — ты уверен, что ведешь нас по правильной дороге?

Он сделал паузу, как бы признавая, что он сам сбился с пути. Но теперь я уже начал понимать его: что-то было у него на уме, в этом нет никакого сомнения. Я пропустил остальных вперед; чтобы они не могли нас подслушать.

— Скажи мне честно, мой друг, что случилось?

Он покачал головой.

— Нужно возвращаться, — сказал он.

Я уставился на него, совершенно сбитый с Толку.

— Куда?

— К профессору Олсену.

В его тоне слышались мольба и раскаяние.

— Что-то тебя напугало?

Он снова упрямо покачал головой.

— Ты в чем-то хочешь признаться отцу Олсену? Ты его обманул в чем-то?

Если бы это было возможно, то он стал бы еще молчаливей.

— Ты не хочешь, — настойчиво продолжал я, — чтобы что-нибудь случилось с его дочерью?

Но, кажется, я избрал ошибочный путь.

— Мара никому никогда не причиняет вреда, — заявил он высокомерно.

Это я хорошо знал. Опасность, если она вообще была, конечно же, исходила не от них. Но что за идиотские предчувствия преследовали этого несчастного после того, как мы пересекли бамбуковый мост? Я заметил, что перемена, происшедшая в нем, началась с того самого момента, когда мы достигли противоположного края ущелья, как будто бы этот геологический излом ясно обозначил загадочную границу между землей детских прогулок в лесу и землей взрослого путешествия и проблем.

— В таком случае, решено! Так как мы также не желаем причинить никому никакого вреда, все, что нам сейчас нужно сделать, — поскорее встретиться с ними. Ты согласен? Итак, идем дальше вперед.

На этом я решил прекратить разговор, отбросив психологические тонкости, в которых не был так силен.

— Какого черта вы там замешкались? — закричал Николас. — Вы бы лучше подошли к нам полюбовались изумительным зрелищем.

Я присоединился к ним. Действительно, зрелище было потрясающее Гористое ущелье образовало прямой угол и расширялось, образуя огромную воронку. Естественная возвышенность, на которой мы стояли, спускалась вниз спиралью и заканчивалась небольшой равниной, своего рода земным раем для безобидных счастливчиков. Почва казалась здесь очень плодородной, богатая фруктами и овощами, совсем не то, что мы имели до сих пор — низкий кустарник, заслоняющий небо и ставящий преграды на нашем пути, из-за которого мы получили столько ушибов и царапин за последние четыре дня. Расстояние оказалось обманчивым: в конце концов, это был короткий переход к деревне мара.

Здесь, после приветливой встречи и удовлетворения нашего любопытства, дружелюбные жители деревни показали Николасу, как плести корзины, более удобные, чем наши заплечные вещевые сумки. Его это занятие очень заинтересовало, и он уселся работать вместе с ними. Мы больше не видели его этим утром.

Лаура и Мирта пошли к реке купаться. Я улегся в тень на прибрежный гравий и наблюдал за ними.

Они намылились, не снимая саронгов, как делали местные женщины. Вода достигала их колен. Каждая из них была по-своему прекрасна. Я был счастлив, что люблю их обеих.

Как раз тогда маленькая девочка вылезла из-под корней индийской смоковницы, растущей возле самой реки дерево было таким огромным, а ствол таким толстым, что казалось, под ним скрываются пещеры, подобные тем, в которых я любил играть ребенком, пытаясь там скрыться.

Лицо этой девочки, казалось, не могло выражать испуга. С первого взгляда я склонен был думать, что она излишне спокойная: холодное спокойствие искателя, которое я также частенько испытывал (знакомое мне по собственному опыту).

Не спеша, она пересекла покрытый галькой берег, отделяющий ее от воды, остановилась в нескольких метрах от двух женщин и серьезно начала разглядывать их, как будто колебалась между любовью и ненавистью. Я оперся на локоть, чтобы лучше разглядеть ее умные глазенки и полюбоваться ее грацией.

На ней было потрепанное короткое зеленое платье западного покроя, поверх которого она натянула черное трико. У нее были длинные загорелые ноги и изящные руки. На вид лет двенадцать или тринадцать.

Небрежным движением грациозной шейки она откинула назад длинные спутанные пряди волос, которые дуновением ветерка упали ей на лицо. Пелена как бы спала с моих глаз. Я внезапно понял, что напомнил мне этот жест, это лицо, даже это тело. Я вспомнил. Они напомнили мне о том, кого я никогда не видел и просто не мог увидеть: маленькую девочку Мирту — именно такой она должна была выглядеть, когда ей было столько же лет, как и этой девочке, то есть семнадцать или восемнадцать лет назад, перед тем как я встретился с ней.

Мирта, реальная Мирта смотрела на неё, как на своего двойника с каким-то невероятным мечтательным выражением на лице.

Порыв ветра приподнял влажные края ее саронга. Мирта не стала мешать ветру: ее живот с треугольником черных шелковых волос, орошенных перлами водных брызг, остались обнаженными перед взором ребенка, каким некогда была она сама. От всего сердца я жаждал, чтобы красота этого зрелища оставалась подольше, каким-то чудом сохранилась навсегда, и я надеялся, что и очаровательная девочка желала того же.

Без всякого сомнения, так оно и случилось: она неподвижно и с серьезным видом смотрела на обнаженный стан женщины — в этом серьезном взгляде было больше одобрения, чем удовольствия.

Когда саронг Мирты запахнулся, она сделала шаг вперед и сказала по-английски:

— Доброе утро, моя маленькая сестричка. Как тебя зовут?

Девочка доверчиво посмотрела на Мирту, но ее губы не пошевелились. Казалось, она чего-то ждала.

— Разве ты еще не выучила язык мара? — пошутила Лаура над Миртой. — Я считала, что ты более способная.

Мирта улыбнулась и обратилась к незнакомке на сиамском языке. Я узнал этот язык, так как она часто пользовалась им, разговаривая со мной, и понял традиционную форму приветствия в ее родной стране:

— Пар наи ма?

Я был совершенно ошеломлен, когда услышал, как ребенок ответил фразой, обозначавшей одно и то же:

— Саан ка галииг? Саан ка пупунта?

Что означало: «Откуда ты пришла? Куда ты идешь? »

В этот момент я услышал другой голос позади меня. Это был Арава. Я был рад, что он присоединился к нам: в течение нескольких предыдущих дней он предпочитал нам общество своих сородичей, что было совершенно естественно, и держался от нас в стороне. Он торжественно заявил, к чему мы уже привыкли:

— Ее зовут Тиео, она дочь Эрака. Она приветствует вас.

Затем он прошел мимо меня и присоединился к группе из трех девушек. Лаура внимательно смотрела на него, одарив очаровательной улыбкой, потом вышла из воды, подняла квадратное полотенце оранжевого цвета и начала вытираться.

Мирта протянула руку девочке.

— Тиео, ты очень хорошенькая, — сказала она.

Девочка взяла ее руку. Какие бы темные мысли не бродили у меня в этот момент, я был очарован этим жестом. Он был необычен для людей ее племени.

— Напакаганда мо. Ано анг ийонг пангалан?

Она сказала: «Ты очень красивая. Как тебя зовут? » Та, которой был задан этот вопрос, не попросила ни меня, ни Араву перевести. Она ответила, нисколько не задумываясь, наугад:

— Меня зовут Мирта.

Она начала прогуливаться по самой кромке берега вместе с девочкой. Потом они уселись рядышком чуть подальше от нас на высокий белый камень и начали играть с маленькими камешками.

Тиео весело смеялась, прищурившись от солнечных бликов, играющих на воде. Она все время ловила взглядом низ живота Мирты, обнажавшийся во время игры.

В какой-то момент она вытянула руку, чтобы собрать локоны своих влажных волос. Она наклонила голову на бок, чтобы увидеть результат, как показалось, удовлетворивший ее, затем молча спросила у Мирты, которая также молча сообщила ей, что она тоже довольна ее прической. Я полагаю, Мирта была счастлива.

Лаура отвлекла мое внимание от этой сцены. Она водила, квадратным куском пористой материи по своим плечам и рукам вяло и томно, поразив меня своей наигранностью. Я понял ее намерения, когда увидел, какие взгляды бросала все это время она на Араву — взгляды, которые означали то же самое, что и ее действия эти усталые манипуляции с полотенцем.

Спустя несколько мгновений она довольно небрежно развязала узел на поясе саронга, и одеяние упало на землю. Затем неотразимая, какой она всегда была в голом виде, спросила:

— Арава, тебе не хотелось бы вытереть меня?

Она протянула полотенце мужчине, одновременно одарив его задабривающей улыбкой.

Арава все это время неподвижно стоял перед ней, пытаясь понять, что же она хочет от него. Он резко повернулся к Мирте, как бы прося ее поддержки, но та была слишком поглощена Тиео, чтобы заметить его.

Он снова взглянул на тело Лауры. Очень осторожно, почти незаметно, она вобрала в себя живот, что еще более выпятило соблазнительную возвышенность ее холмика нежных черных волос. Под темными волосами можно было ясно различить пленительный разрез — высокий, четко очерченный, влажный, готовый принять в себя мужской член. И выражение ее лица красноречиво говорило о том, что было в ее мыслях:

— Посмотри, Арава, на эту щель, очень удобную для мужского скипетра, легко его принимающую. Она уже привыкла к этому, хорошо разработана. Она уже созрела для этого: хорошо всасывает, податливая, подходящая по размеру и форме, чтобы подарить мужчине беспредельное наслаждение, которое он будет помнить всегда, и всегда ему будет хотеться попробовать его снова и снова…

Внезапно Арава решил уступить ее просьбе, безропотно подчиниться. Он взял полотенце и протянул руку к грудям Лауры. Но она едва заметным движением губ удержала его и направила руку сперва к ногам. Ее двусмысленная улыбка могла быть интерпретирована как поощрение для большей смелости Аравы.

Он, должно быть, чувствовал себя чрезвычайно смущенным, так как проявил услужливость, не свойственную его характеру, что я с трудом мог соотнести с его независимостью и чувством мужского достоинства. Он опустился на колени, завернул ногу в материю с нежностью и осторожностью няни и начал мягко ее массировать, потирать. Голень заняла у него много времени, но, наконец, он перешел к икре. Мне показалось, что его движения становятся все более властными и настойчивыми, чем было необходимо. Продвигаясь все выше и выше, его руки становились все нежнее и ласковее.

Лаура наклонилась над ним и наблюдала, как он ее вытирает.

Наконец вид у нее сделался недовольный: возмущение женщины из высшего общества, которая считает, что нынешние слуги совершенно не стоят тех, что служили раньше.

Когда Арава достиг заветного места внизу живота, которое теперь казалось еще более открытым, зовущим и соблазнительным, Лаура откинулась назад, выгнув талию, подняла голову и крикнула, чтобы обратить внимание Мирты. Ее манеры приобрели откровенно снобистские склонности, которые никогда не были ее стилем:

Мирта, дорогая, я боюсь, что у нас будут небольшие проблемы со слугами, когда мы найдем настоящих мара. Мы едва ли сможем рассчитывать, что они смогут помочь нам по хозяйству. Я полагаю, что они такие же гордые и важные, как и обеспокоенные своей свободой и независимостью.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒