Гусев Александр Михайлович 15 страница

Ветер бушевал почти неделю. Кончились продукты. И не только те, что мы принесли с собой, но и те, что случайно уцелели после взрыва склада отступившими егерями. Положение становилось критическим: подъем на Эльбрус- в такую непогоду был крайне рискованным, а задание надо было выполнить во что бы то ни стало.

Для штурма вершин я разделил отряд на две группы. Первую в составе шести человек 13 февраля в 2 часа 30 минут повели на западную вершину Н. Гусак и замполит Е. Белецкий. Наши товарищи скоро исчезли в сером хаосе бурана.

В нормальную погоду группа сильных альпинистов может дойти от " Приюта" до вершины за 8-10 часов. Прошло более 15 часов, а ушедшие все еще не возвращались. Мысленно мы представляли себе, как они пробиваются сквозь облака и метель, как валит их с ног ураганный ветер. Каждые 15 минут дежурившие посменно вне дома товарищи подавали сигналы сиреной, стреляли из автоматов, пускали ракеты. Но разве " перекричишь" разгулявшийся буран? Разве заметят наши друзья сигнальную ракету в плотном слое облаков, окутавших весь массив Эльбруса?

" Надо идти на помощь! " - решили мы.

Формируем спасательный отряд, быстро собираемся в путь. Но куда направиться? Где лучше искать ушедших? Неожиданно мы услышали крик дежурившего в укрытии под скалой альпиниста. Выбежали из дома. Из серой мглы один за другим появились Н. Гусак, Е. Белецкий, Габриэль и Бекну Хергиани, Е. Смирнов, А. Сидоренко. Они еле шли, шатаясь от усталости. Мы подхватили ребят и чуть ли не на руках внесли в здание. Здесь они швырнули на пол обрывки фашистских военных флагов. В доме, заглушая шум бурана, долго гремело наше дружное " ура! "...

Восхождение оказалось очень трудным. Видимость почти все время была менее 10 метров. Альпинисты ориентировались лишь по направлению юго-западного ветра, который очень устойчив здесь в это время года. Если идешь на вершину правильно, он должен обдувать левую щеку. Такой ориентир в непогоду, пожалуй, надежнее компаса.

Минуя опасные районы, группа альпинистов довольно точно вышла к седловине. Помогло и знание до мельчайших подробностей рельефа склонов. Здесь ветер был особенно жесток. Западная вершина немного прикрыла группу от ветра. Но при выходе на вершинную площадку поток воздуха набросился на людей с новой силой. Им долго не удавалось обнаружить металлический триангуляционный пункт, установленный на высшей точке площадки. Но вышедшие вперед А. Сидоренко и братья Хергиани разыскали его.

Ветер бешено трепал на вершине привязанный к ферме триангуляционного знака растерзанный фашистский флаг. Наши альпинисты сорвали его и установили красный флаг. Затем они оставили в камнях записку о своем восхождении и направились вниз.

Половина дела была сделана. Теперь предстояло сделать то же самое на восточной вершине.

Буран и метель продолжались еще трое суток. А когда стало проясняться, то усилился мороз; на уровне " Приюта" он достигал почти 40 градусов. Дул порывистый ветер силой 25-30 метров в секунду. В воздухе над склонами неслись ледяные кристаллы, которые иглами кололи лицо. А нам надо было подняться над " Приютом" еще на 1400 метров. На вершине же, как мы понимали, мороз мог превышать 50 градусов. Такая обстановка заставляла серьезно позаботиться об одежде. Тулупы были тяжеловаты для восхождения, но зато надежно защищали и от холода и от ветра. Маски на шерстяных шлемах, надетых под армейские шапки-ушанки, должны были предохранить от обморожения лица. На ногах у всех были валенки. Кстати, в валенках мы поднимались на вершину Эльбруса и с Корзуном во время нашего первого восхождения. Так я и позже обувался, направляясь зимой на вершину Эльбруса, так заставлял обуваться и всех своих попутчиков. Надо сказать, что валенками пользовались по нашему примеру почти все, кто намеревался совершить зимнее восхождение на Эльбрус, и это спасало людей от обморожения ног.

17 февраля я повел 14 человек на восточную вершину Эльбруса. Замполитом у меня был Вячеслав Диомидович Лубенец. В рюкзаке у него хранился флаг, который предстояло установить на вершине.

Вышли мы ночью. Закрыв большую часть звездного неба, над нами нависла громада Эльбруса. Путь держали на Полярную звезду - она стоит почти над самой вершиной. Ветер мел ледяную поземку. Временами слышались громкие удары, похожие на глухие пушечные выстрелы: это лопалась от сильного мороза ледяная броня горы.

Наступал рассвет. Сначала вершина стала как бы прозрачной, будто ее осветил внутренний свет. Затем заалела, потом превратилась в оранжевую. А когда совсем рассвело, Эльбрус заблестел зеркально отполированными ледяными склонами. Даже острые " кошки" порой скользили по нему, как по стеклу. На крутых местах шли серпантином: то левым, то правым боком к вершине. Долго двигаться одним " галсом" было невозможно: " кошки" на неподшитых валенках начинали сползать набок. Идти становилось все опасней, а останавливаться нельзя - мороз усилился, замерзнешь.

Но, как бы там ни было, мы уже прошли скалы " Приюта Пастухова" (4800 метров). Многих стало клонить ко сну - это проявлялись признаки горной болезни. Однако останавливаться нельзя, хотя на этом участке горная болезнь особенно ощутима. Такой же порог нас ожидает и на седловине (5300 метров). Вершина - над нами, но до нее еще очень далеко. Над ней быстро проносятся топкие струи прозрачных облаков. Далеко внизу виден " Приют Одиннадцати". Мы знаем, оттуда за нами следят товарищи. И от этого становится теплее и спокойнее.

Вышли мы налегке, только у Петросова кинокамера, штатив да еще запас кинопленки. Он новичок в горах, а потому мы несем его груз по очереди. Кроме того, силы нашего оператора надо беречь: на вершине он должен снимать все события. Да и теперь Петросов пытается снимать отдельные этапы восхождения, а это очень нелегко в такой обстановке. Меня удивляет его упорство и выносливость. Сейчас каждое лишнее движение в тягость, а он выходит из строя цепочки на веревке, чтобы не сорваться, и снимает, замерзая и задыхаясь. Г. С. Петросов не хуже нас понимает, что поход, в котором и он принимает участие, событие историческое и каждый кадр будет уникальным.

Чтобы сократить путь, мы не пошли на седловину, а начали подъем во западному гребню вершины. Здесь ветер хлещет нам в спины, но от этого идти не легче. Высота уже более 5400 метров, и каждый шаг дается с огромным трудом.

На вершинной площадке гуляют снежные вихри, но видимость отсюда - до самого горизонта, а на юго-западе - до Черного моря. У геодезического пункта мы выдернули изо льда обломки древка с обрывками фашистского флага и установили алый стяг Родины. Прогремел салют из наганов и пистолетов. А Петросов снимает, снимает, снимает...

Чувство огромной радости охватило всех нас. Флаг водружен! Победа! Мы ощущали это с огромной силой. И ощущение было удивительно ярким. Такое бывает только раз в жизни!..

Спускались с заходом на седловину, так было безопаснее: люди устали, а склоны там более коротки и пологи. У хижины на седловине увидели двух мертвых егерей. Они замерзли, причем один из них имел ранение. Видимо, хижину обстреливали с самолета. Как же высоко в горы поднялась война - выше 5500 метров!

На вершину мы поднялись за 8 часов. Теперь одна мысль: скорее вниз, но нельзя терять бдительности! Впереди ледяные склоны в несколько километров, а сорваться с них при спуске больше вероятности, чем при подъеме, да и силы у нас заметно поубавились.

Но спуск прошел благополучно.

Внизу у домика уже виднелись люди. Приветственно зазвучал сигнал сирены, стали слышны очереди автоматов, над домиком взлетали разноцветные ракеты, а из трубы густо валил дым, предвещавший праздничный обед.

И вот мы в объятиях друзей. А над нами сияет, освещенный солнцем, великий, ослепительно чистый Эльбрус, на вершинах которого развеваются алые стяги нашей любимой страны.

Ну разве можно забыть такой день?!

* * *

Вскоре в штабе фронта в Тбилиси мы рапортовали о выполнении задания. Командующий войсками Закавказского фронта генерал армии И. В. Тюленев вручил каждому правительственную награду...

Прошло много лет с той памятной поры, но каждый год, в день этого знаменательного восхождения, мы собираемся дома в Москве у одного из участников. К сожалению, нас становится все меньше, и на столе весь вечер стоят нетронутые бокалы с вином, налитые для тех, кого уже нет с нами. А нет многих. Вскоре после восхождения в период наступления советских войск на запад из разведки не вернулся Ника Персиянинов, в геологической экспедиции уже после войны погиб Андрей Грязнов, зимой в горах лавина засыпала Габриэля Хергиани. За последние годы умерли Евгений Смирнов, Леонид Кельс, Георгий Одноблюдов, Виктор Кухтин. А совсем недавно не стало Николая Гусака. Он повел молодежь по местам боев на Кавказе и умер в горах...

Однако я забежал несколько вперед и теперь вернусь к своему рассказу.

В конце февраля 1943 года оперативная группа по обороне Главного Кавказского хребта была расформирована. Альпинисты перешли в распоряжение отдела боевой подготовки штаба Закавказского фронта.

Некоторые горнострелковые отряды в первое время после освобождения Кавказа несли гарнизонную службу на перевалах и в ущельях. Весной вместе с саперными подразделениями они участвовали в разминировании троп, сборе трофеев, захоронении погибших. Однако летом 1943 года и эти отряды были расформированы.

Спустя много лет мне довелось встретиться с бывшим начальником штаба 1-го отдельного горнострелкового отряда полковником в отставке В. Д. Клименко. Он разыскал меня, прочитав мою книгу " От Эльбруса до Антарктиды", вышедшую в 1972 году. Этот отряд я инспектировал в 1942 году, когда он прибыл в распоряжение командования 394-й стрелковой дивизии. Затем роты горных стрелков проходили у нас на перевале, у высоты 1360, стажировку. Я знал людей этого отряда, а потому меня, естественно, интересовали их боевые дела.

Клименко рассказал много интересного о действиях отряда на Клухорском направлении, о взятии Клухорского перевала, о боях на северных склонах хребта в районе Теберды. От него я узнал о делах других горнострелковых отрядов Закавказского фронта.

В 1943 году работа по горной подготовке начала постепенно свертываться, была расформирована школа военного альпинизма, стали разъезжаться альпинисты. Одних отзывали на работу в гражданские учреждения, другие уходили вместе с войсками на запад. Поскольку моей военной специальностью являлась гидрография, меня направили для продолжения службы в Главное управление гидрометеорологической службы Красной Армии.

Летом 1943 года я улетел из Тбилиси. И долго еще седой великан Эльбрус провожал меня, сияя снегом, а я никак не мог оторвать от него взгляда - ведь жизнь моя сложилась так, что многое в ней было связано с этой сказочно прекрасной вершиной.

Эльбрус - это символ Кавказа, символ советского альпинизма, Эльбрус стал и символом битвы за Кавказ. Не случайно его величественный контур изображен на медали " За оборону Кавказа", которой награждено около 600 тысяч человек...

Осенью 1972 года мне позвонили альпинисты Второго московского часового завода. Они совершили поход в районе Клухорского перевала и на гребне, идущем от вершины Хакель, обнаружили следы боев. Осмотрели блиндажи на гребне, увидели сохранившиеся в скалах окопы. Напоминая о бое, во многих местах были разбросаны стреляные гильзы. Альпинисты нашли командирскую полевую сумку с полуистлевшим списком бойцов одного из подразделений 121-го горнострелкового полка.

Вскоре группа молодежи во главе с художником-оформителем Второго московского часового завода С. Л. Лавриновичем побывала у меня на кафедре физического факультета МГУ. С волнением брал я в руки принесенные ребятами патроны, гильзы, оболочки гранат, осколки снарядов. Долго рассматривал фотографии, ознакомился с содержимым командирской сумки. Судя по всему, заводские альпинисты побывали на перевале у хорошо знакомой мне высоты 1360.

Осенью того же года комсомольцы-альпинисты под руководством С. Л. Лавриновича установили на этом гребне на месте боев обелиск, который сделали своими руками. На заводе была создана экспозиция, посвященная боевым действиям под Клухором.

Я побывал на заводе и встретился с туристами-альпинистами. В газете " Комсомольская правда" {12} появилась статья С. Л. Лавриновича " Полевая сумка командира" и был опубликован с великим трудом прочитанный экспертами список бойцов пулеметного взвода 121-го горнострелкового полка.

Затем комсомольцы задумали организовать у обелиска встречу ветеранов боев на этом рубеже.

Откликнулись на статью многие, но в Сухуми, откуда предстояло начать путь к Клухорскому перевалу, смогли приехать кроме меня только трое: Д. М. Стороженко, Ф. Г. Солодовников и Г. И. Хатенов. Особенно обрадовало меня появление Георгия Ивановича. Я знал о его тяжелом ранении под Новороссийском, после войны в течение многих лет безуспешно разыскивал его и считал погибшим.

С нами находились и альпинисты Второго московского часового завода С, Л, Лавринович, С. Сухов, В. Дуля, А. Петров. А в Сухуми присоединились еще начальник спасательного отряда туристской базы Г. Д. Бенидзе, научный сотрудник Абхазского государственного музея имени Д. И. Гулиа - В. Г. Авидзба и группа местных туристов во главе с заслуженным артистом Грузии, народным артистом Абхазской АССР Н. В. Микашавидзе.

По знакомой, но теперь очень хорошей автомобильной дороге мы быстро добрались до " Южной палатки". Здесь, у слияния Клыча и Гвапдры, на том самом месте, где зимой 1942 года был остановлен враг, сияет на скале величественная красная звезда...

Через день мы уже пешком подходили к белой каменной глыбе у дороги под высотой 1360, где находился когда-то штаб одной из гитлеровских частей. Перед нами темнел массив вершины 1360.

На следующий день мы поднялись на знакомый ветеранам перевал. Блиндажи, укрытия, каменные могилы... И все это заросло бело-розовыми цветами рододендрона, будто сама природа возложила их на могилы героев...

Долго и молча стояли мы у обелиска. А потом был короткий митинг, салют из ракетниц. Под обелиском замуровали в пенале письмо - обращение к нашим потомкам. На пенале начертано: " Вскрыть через 50 лет... "

В Сухуми у памятника Неизвестному солдату состоялся общегородской митинг. Среди собравшихся находились и местные жители, участники обороны Клухорского перевала.

Не забывают советские люди тех, кто отдал жизнь, защищая Родину. В сорока километрах от Черкесска, возле поселка Орджоникидзевский, в 1968 году был сооружен Мемориал боевой славы в память о защитниках перевалов Главного Кавказского хребта. Обелиски и мемориальные доски установлены на Клухорском, Марухском, Наурском, Санчарском перевалах, на перевалах Донгуз-орун и Бечо, Мамисон и Крестовый. В самом Сухуми в музее имени Д. И. Гулиа создана экспозиция, посвященная битве за перевал Клухор. В Тбилиси в музее Краснознаменного Закавказского военного округа развернута широкая экспозиция, посвященная битве за Кавказ.

С каждым годом все дальше отодвигаются события фронтовых лет. Неузнаваемо преобразились места, где когда-то полыхали бои. Приэльбрусье стало Всесоюзной базой туризма и альпинизма. В самых живописных местах в горах и предгорьях Кавказа появились комфортабельные гостиницы, вверх по склонам протянулись подвесные канатные дороги. Там круглый год отдыхают, занимаются спортом, любуются величественными пейзажами тысячи и тысячи советских людей.

Величав и прекрасен Кавказ. Как магнит, притягивает он людей. Особенно молодежь - туристов, альпинистов. Для них пребывание в горах - это не только отдых, но и прекрасная закалка.

И по сей день можно встретить в горах разрушенные блиндажи и огневые точки, сложенные из камня, россыпи гильз, осколки снарядов и мин. А на могилах павших героев - строгие и торжественные обелиски. Все это вечно будет напоминать о грозных годах войны, участниками которой являлись люди моего поколения. Мне довелось быть в их числе, и я горжусь этим.

Примечания

{1}В предвоенные годы В. Г. Шпилевский был чемпионом Аджарской АССР по боксу. - Прим. ред.

{2}Фуллер Дж. Вторая мировая война 1939-1945 гг. М., 1956, с. 238.

{3}Там же, с. 239.

{4}Гречко А. А. Битва за Кавказ. М., 1973, с. 239.

{5}Гнеушев В., Попутько А. Тайна Марухского ледника. М., 1966, с. 131.

{6}Центральный архив Министерства обороны СССР, ф. 132а, оп. 2642, д. 31, лл. 243-245. - Прим. авт.

{7}Гречко А. А. Битва за Кавказ, с. 156.

{8}К. Н. Леселидзе говорил об отряде немецких автоматчиков под командованием Песситера, упомянутом в цитате из мемуаров Р. Конрада на с. 58. - Прим. авт.

{9}Гальдер Ф. Военный дневник. Кн. 2, т. 3. М., 1971, с. 326.

{10}В 1957 году в Риге мы случайно встретились с А. П. Еремутой, и оба были рады увидеть друг друга в добром здравии после всего пережитого. Прим. авт.

{11}Газета " Терек", Владикавказ, 1910, 2 сент., No 3815.

{12}" Комсомольская правда", 1973, 4 апр. - Прим. ред.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 13 1415