Глава 1. НОВЫЙ МИР

Глава 1

ВНИЗ

Наши планы претерпели некоторые изменения. Когда мы приземлились, еще не рассвело, и в тумане горели уличные фонари. Мы полагали, что наш спуск останется незамеченным, и нам это почти удалось, если не считать невольного свидетеля — тринадцатилетнего разносчика газет.

Мальчик в куртке с капюшоном ехал на велосипеде со своим бумажным грузом. Казалось, паренек играет сам с собой в игру, пытаясь точно определить, с какого расстояния нужно бросить газету, чтобы попасть точно в цель. Когда очередной туго скатанный рулон шлепался на подъездную дорожку или веранду, подросток самодовольно улыбался. Терьер Джека Рассела облаял его из-за ворот: мальчишка вскинул голову и увидел нас.

В это же самое мгновение столб белого света унесся в облака, оставив посреди дороги нас — трех странных незнакомцев. Несмотря на человеческий облик, что-то явно напугало подростка. Наверное, причиной послужила наша мерцающая кожа или одеяния, превратившиеся в лохмотья после бурного спуска. А может, наши мокрые волосы или то, как мы недоуменно разглядывали свои тела. Так или иначе, разносчик потерял равновесие и свалился с велосипеда в канаву. Однако быстро вскочил и замер, будто к месту прикованный. Его раздирали страх и любопытство. Мы в унисон протянули к нему руки, надеясь успокоить юное человеческое создание. Однако забыли улыбнуться и вспомнили об этом слишком поздно: паренек уже развернулся и бросился наутек.

Пребывание в физическом теле ощущалось нами как нечто чуждое и непонятое. Я, например, напоминала себе машину или сложный механизм, требующий постоянного управления. Мышцы одеревенели, ноги подкашивались, как у младенца, а глаза пока не приспособились к земному сумраку. Что ни говори, а мы прибыли оттуда, где сияет ослепительный свет!

Габриель приблизился к велосипеду, переднее колесо которого до сих пор вращалось, поднял его и прислонил к ограде. Он решил, что позже хозяин вернется за ним.

Я представила, как мальчик врывается домой и выкладывает свою историю ошеломленным родителям. Мать наверняка откинет волосы со лба сына и проверит его температуру. Сонный отец выскажется по поводу разума, способного сыграть с человеком злую шутку.

Найдя Байрон-стрит, мы побрели по тротуару в поисках дома номер пятнадцать. Наши органы чувств подвергались суровой атаке: краски этого мира стали чрезмерно яркими, как на огромной палитре художника. Кроме того, абсолютно все обладало своеобразной структурой и формой. Ветерок обдувал лицо. Он был как живой. Открыв рот, я пробовала на вкус свежий воздух. К острому аромату сосен и океана примешивались запахи бензина и тостов. Бьющееся о скалы море грохотало, как стадо бегущих животных. Я различала каждый звук — вот в машине включили зажигание, где-то захлопнули дверь, а неподалеку заплакал ребенок. Старые качели мерно скрипели на ветру.

— Ты научишься защищаться, — произнес Габриель.

Он напугал меня: ведь дома мы общаемся мысленно. Как выяснилось, человеческий голос Габриеля звучал низко, гипнотически.

— Когда? — мелодично спросила я и вздрогнула, услышав пронзительный крик чайки.

— Скоро, — ответил он. — Наберись терпения и не противься.

Байрон-стрит поднималась вверх, и в самом высоком месте мы узрели наше новое жилище. Оно мгновенно очаровало Айви.

— Ой! — И она в восхищении захлопала в ладоши. — У дома даже есть название!

И действительно, на медной дощечке темнела изящная гравировка: БАЙРОН. Позже мы узнали, что и соседние улицы носили имена английских поэтов-романтиков: Китс-гроув, Кольридж-стрит, Блейк-авеню. Значит, теперь «Байрон» будет нашим укрытием и святилищем. Здание, построенное из песчаника и увитое плющом, стояло в глубине и было окружено железной оградой. Гравиевая дорожка вела к георгианскому фасаду особняка. Во дворе высились величавые вязы и росли гортензии: их пастельные головки слегка покачивались. Мне здесь сразу понравилось. Дом мог выдержать что угодно.

— Бетани, дай ключ, — вымолвил Габриель.

Я начала рыться в глубоких карманах платья.

— Сейчас…

— Надеюсь, ты его не потеряла.

— Мы, между прочим, свалились на Землю, — возмутилась я.

Айви рассмеялась.

— Он у тебя на шее висит!

Я испустила вздох облегчения, сняла цепочку и отдала ее Габриелю. Через некоторое время мы добрались до крыльца. Брат открыл дверь. Очутившись внутри, я принялась озираться по сторонам. Несомненно, к нашему прибытию на расходы не поскупились! Небесные агенты не упустили ни одной детали.

Везде светло, потолки высокие, помещения просторные. Слева от центрального коридора — комната для музицирования, справа гостиная. А впереди — кабинет, из которого можно было попасть в мощеный внутренний дворик. Задняя часть особняка представляла собой сверкающую мрамором и сталью кухню с уютным «логовом», которое устилали персидские ковры. Раздвижная дверь вела на обшитую красным деревом веранду. Наверху находились спальни и громадная ванная комната.

Стал накрапывать мелкий дождь, он стучал по шиферной крыше, как пальцы по клавишам фортепиано.

Первые недели мы бездельничали, знакомясь с обстановкой, осваиваясь со своей физической формой и ежедневной рутиной. Но и это оказалось нелегко! Поначалу мы удивлялись, даже обнаруживая под ногами твердую почву. Мы знали, что все в этом измерении состоит из материи. Она сплетена в сложные молекулярные соединения, которые формируют различные субстанции: воздух, скалы, деревья, животных. Но ощущения были поразительными. Физические барьеры окружали нас на каждом шагу — приходилось огибать их и не поддаваться клаустрофобии. Беря в руки тот или иной предмет, я восхищалась тем, как он функционирует. Человеческая жизнь весьма сложна. У людей есть устройства для кипячения воды, настенные электрические розетки… Наша кухня, к примеру, ломилась от утвари, предназначенной экономить время и увеличивать комфорт. И текстура, и запахи потрясали воображение. Я чувствовала, что Габриель и Айви предпочли бы блокировать свои ощущения и вернуться к блаженной тишине, однако я наслаждалась каждым мгновением, хотя иногда впечатления меня захлестывали.

Часто по вечерам нас посещал безликий наставник в белом. Он неожиданно возникал в кресле в гостиной. Мы точно не знали, кто он такой, но понимали, что он выступает в роли посланника между нами, ангелами, и небесными силами. Мы обсуждали с ним сложности нынешнего воплощения и получали ответы на вопросы.

— Домовладелец хочет получить документы, подтверждающие то, где мы жили раньше, — заявила Айви.

— Просим прощения за недоразумение. Мы это исправим, — произнес наставник.

Когда он говорил, из-под его капюшона вырывались маленькие белые облачка.

— Когда мы полностью освоимся со своими телами? — поинтересовался Габриель однажды.

— Через несколько недель, если не будете сопротивляться.

— Как обстоят дела у других эмиссаров? — озабоченно осведомилась Айви.

— Одни быстро привыкают, другие вынуждены сразу вступить в бой. На Земле есть места, куда проникли агенты Тьмы.

— А почему от зубной пасты у меня болит голова? — выпалила я.

Брат и сестра бросили на меня сердитые взгляды, но наставник сохранял спокойствие.

— Она содержит химические ингредиенты, предназначенные убивать микробы, — пояснил он.

По окончании консультации меня всегда выставляли вон, а Габриель и Айви задерживались для личной беседы. Я же болталась у двери, тщетно стараясь подслушать хоть что-нибудь.

Странно, но здесь все упиралось в то, чтобы заботиться о своем физическом облике. Моя плоть нуждалась в питании и защите от стихий. Я моложе Габриеля и Айви и впервые посетила Землю, так что сопротивляемость еще не развилась. Габриель — воин с начала времен, Айви обладает исцеляющей силой. А я уязвима. Отважившись прогуляться рано утром, я прибежала домой, дрожа от холода. Оказалось, что я одета несоответствующим образом. Габриель и Айви не чувствовали перепадов температуры, но у них тоже возникали проблемы. Поначалу мы удивлялись, почему в середине дня ощущаем слабость, но позже догадались, что нам требуется регулярная пища. Стряпня — скучное занятие. В конце концов Габриель любезно предложил взять готовку на себя. В библиотеке обнаружилась куча кулинарных книг, и по вечерам он сосредоточенно изучал их.

Человеческие контакты мы свели к минимуму — за покупками ездили поздно вечером в соседний, более крупный город Кингстон, звонки в дверь или по телефону игнорировали. Долгие прогулки совершали в часы, когда люди в основном сидят по домам. Порой мы заглядывали в кафе, глазели на прохожих и делали вид, что поглощены общением друг с другом.

Единственным человеком, с которым мы познакомились, стал отец Мел, священник местной церкви Святого Марка.

— Боже мой! — воскликнул он, увидев нас. — Значит, вы прибыли!

Отец Мел не задавал лишних вопросов и молился вместе с нами. Мы надеялись, что со временем наше неуловимое воздействие на горожан снова пробудит в них духовность. Мы не рассчитывали, что они станут каждое воскресенье посещать церковь, но хотели возродить в них веру в Бога и в чудеса. Даже если по пути в магазин они посетят храм, чтобы зажечь свечу, мы будем счастливы.

Венус-Коув — сонный приморский городок, из тех, где ничего никогда не меняется. Мы с удовольствием бродили по берегу, безлюдному в обеденное время. Как-то раз вечером мы добрались до пристани и полюбовались пестрыми судами. Зрелище напоминало красочную открытку. А потом мы заметили одинокого парня в шортах и безрукавке. Ему было лет восемнадцать, но в нем уже проглядывали черты взрослого мужчины. Свесив мускулистые ноги с края причала, он ловил рыбу. Рядом лежал джутовый мешок с наживкой и рыболовные снасти. Мы собирались повернуть обратно, но он окликнул нас.

— Привет! — И он улыбнулся. — Приятный вечер, правда?

Брат и сестра лишь кивнули. Я решила, что так невежливо, и шагнула вперед.

— Да, — ответила я, проявив чисто человеческое любопытство.

Предполагалось, что мы не будем вступать со смертными в дружеские отношения и впускать их в свой мир. Я знала — нужно этим ограничиться и уйти, но почему-то кивнула на удочку юноши.

— Ну и как, клюет? — осведомилась я.

— Я просто расслабляюсь, — сказал он и приподнял пустое ведро. — А улов выпускаю в океан.

Светло-каштановые волосы парня падали на лоб, миндалевидные бирюзовые глаза были тоже хороши, однако меня пленила его улыбка. Меня тянуло к нему с почти магнетической силой. Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Айви, я подошла совсем близко.

— Хочешь попробовать?

Я замешкалась, и меня опередил Габриель.

— Бетани, нам пора домой, — изрек он.

Наверно, брат ощущал себя как герой старого голливудского фильма, который мы смотрели для познавательных целей.

— Может, в следующий раз? — предложил парень, почувствовав напряженность Габриеля.

Что-то в выражении его лица навело меня на мысль, что он забавляется, наблюдая за нами. Я неохотно потащилась к брату и сестре.

— Ты вел себя ужасно! — воскликнула я, когда мы отдалились на безопасное расстояние.

Но это вовсе не должно беспокоить ангелов! Отчего я восприняла сдержанность Габриеля как грубость? Его таким создали, в нем нет человеческих черт. Однако я выбранила брата за отсутствие гуманности.

— Надо соблюдать осторожность, Бетани, — сказал он мне, будто увещевал капризного ребенка.

— Габриель прав, — Айви, разумеется, встала на сторону брата. — Мы не готовы к прямым контактам.

— А вот и нет, — буркнула я, обернулась и поглядела на парня.

Он по-прежнему улыбался.

Глава 2

НОВЫЙ МИР

Когда я проснулась на следующее утро, солнечный свет заливал сосновые доски пола. В лучах света плясали пылинки. Я чувствовала соленый запах моря, услышала крики чаек и шум прибоя о скалы. Тот, кто занимался отделкой спальни, явно учитывал, кто будет здесь жить. Комната обладала девичьим очарованием — с белой мебелью, железной кроватью с балдахином и розочками на обоях. Ящики комода украшали изысканные узоры, в углу расположилось ротанговое кресло-качалка, а у стены рядом с постелью — столик с гнутыми ножками.

Я потянулась и ощутила прикосновение сбившейся простыни. В нашем измерении нет предметов. Чтобы существовать, не требуется ничего материального. Описать Небеса нелегко. Некоторые люди иногда видят их проблеск, затаившийся в укромном уголке подсознания, но мало что понимают. Попытайтесь представить себе величественный город — прекрасный, бескрайний и бестелесный. Небо похоже на жидкое золото и розовый кварц. Повсюду царит покой и гармония. Это все, на что я способна в попытке описать мой прежний дом. К сожалению, местный язык имеет абсурдные ограничения. Важные мысли и чувства часто остаются невысказанными, непонятыми, потаенными.

Например, одно из самых бесполезных по выразительности слов, это любовь. Но сколько разных смыслов оно включает в себя! Люди бросаются им направо и налево, описывая свою привязанность к имуществу, животным, месту проведения отпуска и еде, которую предпочитают. И одновременно они используют его, упоминая о другом человеке. Разве не оскорбительно? Наверное, должен быть иной термин для описания глубокого чувства? Смертные одержимы любовью! Им страстно хочется обрести привязанность к своей «второй половине». Я прочитала много земных книг. Для влюбленных вся остальная вселенная бледнеет и отходит на второй план. Если они разлучаются, оба впадают в меланхолию, и только после воссоединения их сердца начинают биться вновь. Вместе они способны дышать, а когда они порознь, реальность выцветает, погружаясь в серый туман.

Лежа в постели, я раздумывала об иррациональности данного чувства. Каково это — если лицо твоего избранника навсегда запечатлевается в памяти? Или если его запах и прикосновение для тебя дороже самой жизни? Вообще-то идея всегда интриговала меня. Ангелы не претендуют на понимание глубины человеческих взаимоотношений, но их поражало, что один человек позволяет другому завладеть своим сердцем и разумом. Здесь кроется ирония — поскольку именно земная любовь пробуждает в людях способность воспринимать чудеса вселенной.

Услышав, что брат и сестра возятся на кухне, я встряхнулась и спустила ноги с кровати. Какой смысл размышлять, если обычная любовь для ангелов недоступна?

Набросив на плечи кашемировую шаль, я босиком спустилась по лестнице. Кухня встретила меня заманчивым ароматом тостов. Меня порадовало, что я уже немного приноровилась к здешней жизни. Меньше месяца назад этот запах вызывал у меня тошноту, но сейчас ситуация изменилась. А еще я с удовольствием почувствовала под ногами гладкую древесину. И даже не расстроилась, когда спросонья ударилась о холодильник.

— Добрый день, Бетани, — поддразнил меня брат, протягивая мне чашку чая, над которой вился пар.

Я задержала ее в руке чуть дольше, чем необходимо, и обожгла пальцы. Заметив, что я вздрогнула, Габриель нахмурился.

Я столь же уязвима, как любой человек, хотя могу исцелять повреждения вроде порезов и сломанных костей. И Габриель волновался из-за меня. Он опасался, что я сильно пострадаю. А избрали меня потому, что по сравнению с другими ангелами я больше «настроена» на людей. Я сопереживала им и всегда старалась понять. Я верила в них и проливала из-за них слезы. Полагаю, все дело в том, что меня сотворили лишь семнадцать лет назад. Для небожителей такой срок соответствует младенчеству. Возраст Габриеля и Айви измеряется столетиями. Они частенько сражались и являлись свидетелями чудовищной человеческой жестокости. Они опытны и не раз бывали здесь, поэтому быстро приспособились к своему нынешнему воплощению. И, конечно, им известны ловушки и капканы Земли. А я — наивная и доверчивая, юная и хрупкая. У меня нет ни мудрости, ни прозорливости. Вот почему Габриель невольно противился моему избранию.

Однако окончательное решение принимал не он, и Габриель не осмелился возразить. Он смирился с тем фактом, что в моей миссии существует Божественная причина, которая выше его понимания.

Я глотнула чая и улыбнулась брату. Его лицо прояснилось. Он взял коробку с сухим завтраком и тщательно исследовал надпись на ней.

— Ты будешь есть нечто под названием «Пшеничные хлопья с медом»?

Я сморщила нос.

— Нет.

Айви сидела за столом, лениво намазывая маслом тост. Сестре пока не удалось развить у себя вкус к пище, хотя она и старалась. У меня на глазах она разрезала хлеб на аккуратные маленькие квадратики, подвигала их по тарелке и опять сложила вместе, как пазл. Я села рядом, вдыхая опьяняющий запах фрезии, который всегда исходил от нее.

— Ты бледная, — заметила она, поправив прядь русых волос, и внимательно посмотрела на меня темно-серыми глазами.

Айви назначила себя матерью-«наседкой» нашей семьи.

— Пустяки, — бросила я и добавила: — Просто плохой сон приснился.

Габриель и Айви замерли.

— Ты же знаешь, нам не должны сниться сны, — вымолвила сестра.

Габриель приподнял мой подбородок кончиком пальца. Тень набежала на его прекрасное и суровое лицо.

— Бетани, не погружайся в физические переживания, — посоветовал он. — Они кажутся волнующими и увлекательными, но не забывай — мы лишь гости здесь. Наше пребывание носит временный характер, рано или поздно мы вернемся на Небо. — Он оборвал себя и закончил не так серьезно: — Ну, нам еще рано об этом говорить.

Габриель выглядел ожившей классической скульптурой — тело превосходных пропорций, каждая мышца как будто вырезана из мрамора. Светлые волосы до плеч он закалывал в хвост. Высокий лоб, прямой нос. Сегодня он облачился в выцветшие голубые джинсы, прорванные на коленях, и мятую льняную рубашку. Габриель — архангел и входит в Святую Семерку, вторую по рангу в Божественной иерархии. Он и его соратники имеют определенные привилегии и более активно взаимодействуют с людьми. Фактически он создан, чтобы поддерживать связь между Господом и смертными. Однако в сердце своем Габриель воин — и у него на глазах пылали Содом и Гоморра.

Айви — древняя представительница нашего рода, хотя выглядит как двадцатилетняя девушка. Она принадлежит к серафимам, ближе всех стоящим к Господу. В Царстве Божьем у этих созданий шесть крыльев — знак шести дней творения. На запястье Айви, как символ ее ранга, вытатуирована золотая змея. Говорят, что в сражении серафим первым обрушивает огонь на Землю, однако Айви — ласковая и мягкая. Она напоминает мне Мадонну эпохи Ренессанса — со своей лебединой шеей и овальным лицом. Сейчас на ней было струящееся белое платье и сандалии.

А я ничем не выделяюсь, принадлежа к самому обыкновенному виду: ангел перехода, нижняя ступень. Я общаюсь с душами людей, допущенными в Рай. В данный момент я похожа на брата и сестру, но глаза у меня карие, как влажные речные камни, а волнистые каштановые волосы свободно рассыпаны по плечам. Я думала, что сама выберу свой физический облик, но ошиблась. Я оказалась невысокой, прекрасно сложенной, с лицом в форме сердечка, эльфийскими ушами и молочно-белой кожей. Всякий раз, глядя на себя в зеркало, я вижу свое удивленное отражение. Сколько я ни бьюсь, никак не получается быть отстраненной и бесстрастной, как Айви и Габриель. Похоже, мое любопытство не искоренить.

Айви танцующей походкой приблизилась к раковине с тарелкой в руке. Брат и сестра двигались с естественной грацией, которая мне никак не давалась. Они ругали меня за топот по дому и неуклюжесть.

Избавившись от тоста, Айви уселась у окна с газетой.

— Какие новости? — поинтересовалась я.

Вместо ответа она продемонстрировала мне первую страницу. Я прочитала заголовки: бомбежки, стихийные бедствия, экономический коллапс. Ужас!

— Неудивительно, что люди не чувствуют себя в безопасности, — вздохнула Айви. — Они не доверяют друг другу.

— И как им помочь? — спросила я.

— Нам потребуется время, — произнес Габриель.

— Кроме того, конкретно в нашу задачу не входит спасать весь мир, — вымолвила Айви. — Мы должны сосредоточиться на своем маленьком участке.

— Ты имеешь в виду наш городок?

— Да. Он — одна из мишеней Темных. Странные места они избирают.

— Думаю, они начинают с малого и прорываются дальше, — с отвращением сказал Габриель. — Если им удается покорить город, значит, они могут завоевать и целый штат.

— А какой вред они уже причинили? — не унималась я.

— Скоро узнаем, — заявил Габриель, — и тогда мы положим конец их разрушительной деятельности.

— А теперь давайте просто смешаемся со здешним народом, — посоветовала Айви.

Я едва не рассмеялась. Иногда сестра проявляет младенческую наивность. Смешаться — самая сложная задача для ангелов.

Любой способен заметить, что мы другие — и не только в том смысле, в каком это относится к юнцам с крашеными волосами и безумными нарядами. Мы действительно не от мира сего. Некоторые наши особенности слегка пугают людей. Во-первых, в нашем обличье нет изъянов. Увидев нас в толпе, вы сразу обратите внимание на нашу кожу, в которую словно вкраплены частицы света. А в темноте она вообще мерцает и переливается. Кроме того, мы не оставляем следов, идя по траве или песку. И всегда появляемся в обществе с полностью закрытой спиной — чтобы скрыть «косметическую проблему».

Пока мы пытались прижиться здесь, в захолустном Венус-Коуве, кое-кто из местных считал нас туристами. Другие принимали нас за «звезд» и расспрашивали о реалити-шоу. Никто не догадался, что мы посланы помочь миру, находящемуся на грани гибели. Стоило открыть газету или щелкнуть пультом телевизора, чтобы понять, зачем мы здесь: убийства, похищения, нападения террористов, войны, насилие над детьми и стариками… списку нет конца. Столько душ оказались под угрозой, и агенты Тьмы, разумеется, не могли упустить такую возможность. Габриеля, Айви и меня послали сюда, чтобы противостоять их влиянию. По земному шару были разосланы агенты Света; полученные ими данные сводились воедино. И я верила, что мы справимся. Увы, я себя переоценивала.

Нам повезло, что мы оказались в Венус-Коуве. Неровная береговая линия продувалась всеми ветрами, а из окон особняка мы видели темные утесы и волны с белыми барашками. А с другой стороны, на суше, царили пасторальные пейзажи: пологие холмы, пасущиеся коровы и симпатичные ветряные мельницы.

В основном городок состоял из скромных деревянных коттеджей, однако ближе к воде тянулись обсаженные деревьями улицы с более высокими зданиями. Наше жилище, «Байрон», как раз из их числа. Габриель был не в восторге от нашей обители — аскет по натуре, он воспринимал дом как излишество. Но нам с Айви здесь нравилось. Кроме того, пославшие нас не видели вреда в том, чтобы мы получили удовольствие во время своей миссии.

Сам «Байрон» отнюдь не способствовал нашей цели затеряться среди местного населения, но об этом я помалкивала. Стоит ли жаловаться, когда я и так ощущала себя помехой в осуществлении наших планов?

В Венус-Коуве живет около трех тысяч человек, но в сезон летних отпусков городок превращался в шумный курорт. Люди вели себя приветливо и дружелюбно. Мне нравилась здешняя атмосфера. Тут не было крупных предприятий и учреждений, соответственно, не сновали туда-сюда «белые воротнички». Никто не спешил. Казалось, людям все равно, где обедать — в роскошном ресторане или в дешевой закусочной. Они не тревожились о таких мелочах.

— Согласна, Бетани?

Звучный голос Габриеля вернул меня к действительности. Я попыталась вспомнить, о чем речь, но ничего не получилось.

— Прости, я задумалась. О чем ты?

— Я изложил кое-какие основные нормы поведения.

Габриель опять нахмурился — моя невнимательность его раздражала. Позже нам обоим предстояло приступить к занятиям в школе «Брюс Гамильтон», мне — в качестве ученицы, ему — как новому учителю музыки. Мы решили, заведение очень подходит для того, чтобы начать работу против эмиссаров Тьмы — ведь там собирались подростки с еще несформировавшимися ценностями. Айви была слишком неземной, чтобы «затеряться» среди учеников. Она стала нашим своеобразным наставником и обеспечивала мою безопасность, поскольку Габриель в этом не нуждался.

— Очень важно не упускать из виду, зачем мы здесь, — заговорила Айви. — Мы совершаем добрые дела, организовываем благотворительные акции и прочее. В общем, подаем пример окружающим. И никаких чудес, Бетани. Неизвестно, как они будут восприняты. Надо побольше узнать о смертных. Земная культура чрезвычайно сложна и отличается от всего прочего, встречающегося во вселенной.

Полагаю, упомянутые Габриелем «нормы поведения» предназначались главным образом для меня. Сам он моментально справлялся с любой ситуацией, не прибегая к правилам.

— Наверно, будет забавно, — пробормотала я.

— При чем тут «забавно»? — возразил Габриель.

— Мы должны стараться рассеять дурное влияние и возродить веру людей друг в друга, — примирительно продолжила Айви. — И, пожалуйста, не волнуйся о Бетани.

— Короче, мы оздоравливаем общество, — произнес брат. — И нам нельзя вызывать никаких подозрений. Наш первый приоритет — чтобы нас не обнаружили. Бетани, постарайся не… встревожить учеников.

Теперь настала моя очередь обидеться.

— Я не такая уж страшная.

— Ты ведь поняла Габриеля, — улыбнулась Айви. — Он намекает на твою способность сначала говорить, а затем думать. Никакой болтовни о доме и фраз типа «Бог считает…» или «Бог указал мне…». Они подумают, что ты немного не в себе.

— Прекрасно! — капризно воскликнула я. — Но, по крайней мере, во время ланча мне позволено летать по коридорам?

Габриель бросил на меня осуждающий взгляд. А я-то надеялась, что он порадуется моей шутке. Как сильно я ни любила его, но следовало признать: Габриель начисто лишен чувства юмора.

— Я буду вести себя хорошо. Обещаю.

— Помни о самообладании, — подытожила Айви.

Ясно. Самоконтроль стал второй натурой для Айви и Габриеля. И они гораздо устойчивее как личности: Ледяной Король и Королева, вот они кто. Их ничто никогда не расстраивало. Они походили на актеров, которые давно отрепетировали свои роли и просто играли на сцене. А я с самого начала прикладывала неимоверные усилия. Я не была готова к интенсивности новых впечатлений и словно каталась на «американских горках». Иногда я оставалась в полном смятении. Мне следовало эмоционально отгородиться от земного мира, но как? Меня изумляло, как смертные умудряются существовать с подобной путаницей в своих головах. Я скрывала от Габриеля свои трудности, не хотелось подтверждать его правоту и огорчать его. Кстати, если мои брат и сестра испытывали что-либо в этом духе, они необыкновенно умело скрывали свои переживания.

Айви сказала, что достанет мою форму и подыщет для Габриеля чистые штаны и рубашку. Он был не в восторге. Габриель предпочитал свободные джинсы и свитера с открытым воротом. Но одежда вообще порождала у нас странное ощущение, будто мы в ловушке. Я искренне сочувствовала Габриелю, когда он вернулся на кухню. Он поеживался в жесткой сорочке, облегающей крепкую грудь, и пытался ослабить узел галстука.

Конечно, мне пришлось научиться ухаживать за телом — принимать душ, чистить зубы, расчесывать волосы. Ни о чем таком в Царстве Божьем думать нет нужды. Сплошные трудности!

— Ты уверена, что для учителей существует дресс-код? — осведомился Габриель.

— По-моему, да, — ответила Айви. — Не стоит рисковать в первый же день.

— Что плохого в моем прежнем наряде? — проворчал он, закатывая рукава рубашки. — Он хотя бы удобен.

Айви осуждающе поцокала языком и переключилась на меня, проверяя, правильно ли я надела форму.

Должна признать, она выглядела стильно. Бледно-голубое платье, гофрированное спереди и с белым отложным воротником. Хлопчатобумажные гольфы до колен, коричневые туфли с пряжками и темно-синий блейзер с позолоченным школьным гербом на нагрудном кармане. Айви купила даже ленты, которые сейчас сноровисто вплела в косы.

— Вот! — Она удовлетворенно улыбнулась. — От небесной посланницы к местной школьнице!

А я занервничала. «Посланница» прозвучало чересчур ответственно. Ведь в круг моих обязанностей входит не только уборка комнаты и выполнение домашних заданий! Это не просто ожидание хорошего поведения на Земле, а нечто гораздо большее… И от страха у меня сразу же подогнулись колени.

— Габ, — прошептала я. — А если я еще не готова?

— У нас нет выбора, — с непоколебимым спокойствием ответил Габриель. — Мы должны выполнить свой долг по отношению к Создателю.

— Я хочу, но… идти в школу. Может, понаблюдать за жизнью со стороны и не оказываться в гуще событий?

— Нет, Бетани, — парировал Габриель. — Так разницу не уловишь.

— А если у меня не получится?

— Я тебя не брошу.

— По-моему, Земля представляет угрозу для ангелов.

— Но я с тобой.

Признаюсь, меня беспокоили человеческие соблазны. Я легко могу поддаться им и упустить нашу высшую цель. Между прочим, такое случалось и прежде. Последствия были поистине трагичны — мы все знали истории о падших ангелах, которые потворствовали искушениям и превратились в демонов.

Айви и Габриель бесстрашно взирали на мир вокруг, но для такого новичка, как я, опасность была очень велика.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒