СУМЕРЕЧНАЯ РЕКА 2 страница

В помещении находился гроб, освещённый со всех сторон свечами. По обеим сторонам от него стояли ряды стульев.

О, Господи.

Именно здесь должна была состояться похоронная церемония.

Я тяжело сглотнула, и зашла в помещение, вперившись взглядом в гроб. Рядом с ним находился портрет моего отца, который улыбался в солнечном свете и выглядел моложе. И тут меня накрыло. По-настоящему накрыло, словно я находилась сейчас посреди железнодорожных путей и не увидела приближающийся поезд.

У меня на глазах навернулись слёзы, и я застыла, ошарашенная масштабами происходящего, и тем, что моя жизнь продолжится, но в ней больше не будет моего отца. Это было чертовски несправедливо.

Я даже не заметила, как мои колени подогнулись, и я упала на пол. Я даже не заметила, как у меня из горла вырвались сдавленные рыдания и наполнили собой всё помещение. Я не замечала ничего кроме опустошающего, холодного и тяжёлого осознания того, что моего отца больше не было в живых.

Его больше не было.

По-настоящему не было.

Он был мёртв, и его уже было не вернуть.

Но это не могло быть правдой. Просто не могло. Почему я всё ещё чувствовала его у себя в сердце, почему я всё ещё чувствовала связь между нами?

" Потому что ты обманываешь саму себя", — раздался голос у меня в голове.

Но это просто не могло быть правдой. Такие люди, как мой отец, не умирали. Такие люди жили вечно. Они преодолевали все перипетии. Они были больше, чем жизнь, больше, чем смерть. Мой отец не мог сначала жить на этой земле, пить кофе и слушать пение птиц, когда солнце освещало его лицо... а затем исчезнуть. Нельзя было просто так перестать существовать. Нельзя было просто так остановить то, что только успело начаться. Как посмел Бог забрать его, просто решив, что папа уже достаточно пожил?

Этого было недостаточно. Этого никогда не было бы достаточно.

— Папа, — всхлипнула я срывающимся голосом, который эхом зазвучал у меня в

ушах.

Я была похожа на ребёнка, и чувствовала себя ребёнком. О, Боже, я была готова отдать всё, чтобы снова стать ребёнком, чтобы вернуться в прошлое и быть с ним. Я хотела опять стать маленькой. Я хотела становиться ей снова и снова, чтобы на этот раз всё сделать правильно. Я хотела сказать своей матери, что я не оставлю его, и что я остаюсь с ним.

— Я хочу назад, — хрипло прошептала я, закрыв лицо руками. — Я хочу назад в то время, когда была твоей маленькой девочкой. Я хочу ещё один шанс. Я не... Я не могу так жить. В этом мире. Без тебя.

Но помещение оставалось безмолвным. Лишь гроб продолжал стоять в его дальней части, а рядом с ним — чудесное лицо моего улыбающегося отца. И единственное, что я теперь чувствовала — это огромное отчаяние, печаль и сожаление, которые оставили во мне глубокую рану.

Рану, которая никогда бы не зажила. Шрам на всю жизнь.

Прямо на сердце.

Я провела на полу несколько минут, а может быть и часов. Мне было сложно сказать из-за разницы во времени. В итоге я поднялась на ноги, упершись на стулья для поддержки.

Я знала, что мне следовало развернуться, пойти в свой номер и может быть поплакать до тех пор, пока я опять не усну. Но я не могла. Я знала, что мой отец был мёртв, и всё же я чувствовала, что если я повернусь спиной к гробу, я повернусь спиной к нему. И что я брошу то, что от него осталось: его холодное мёртвое тело.

Но это всё ещё был он. Это тело по-прежнему принадлежало ему. И я была здесь.

Поэтому я нашла в себе мужество, чтобы пройти между рядами. Чем ближе я подходила к гробу, тем более красивым он мне казался. Он был сделан из какого-то дерева с большим количеством сучков, похожих на глаза, и покрыт замысловатыми резными узорами, изображающими оленей, деревья, орлов и лебедей. Снизу и по бокам от гроба стояли композиции, состоящие из сосновых ветвей и самых разнообразных ягод, соединённых вместе и украшенных красными и серебряными лентами.

Я провела руками по гробу, желая почувствовать папину энергию, исходившую изнутри. Но мёртвые люди не излучали энергию. Мне уже не суждено было почувствовать её.

" Открой его, — сказал голос у меня в голове. " Ты пожалеешь, если не сделаешь

этого".

Я тяжело сглотнула. Всю последнюю неделю я размышляла о том, стоит ли мне смотреть на тело отца. С одной стороны, я не хотела очернить воспоминания о нём. Я хотела запомнить его живым и полным жизни. С другой стороны, мне очень было нужно некое завершение. И если его нашли замёрзшим, разве мог он выглядеть совсем плохо?

И вот я положила пальцы на нижнюю часть крышки.

Подняла её.

И уставилась в пустой гроб.

ПОХОРОНЫ

Какого черта?

Оторопев, я уставилась на пустой гроб, потом приподняла крышку чуть выше и быстро заглянула в самую глубь. Засунув руку внутрь, я начала лихорадочно шарить ей по всей поверхности.

Ничего.

Он был, мать его, пуст.

Какого чёрта здесь происходило?

Луч надежды согрел мою грудь. Может быть, мой отец все-таки не был мертв? Но тогда всё это не имело никакого смысла. Здесь в любом случае должно было быть тело, так куда же оно подевалось?

— Тебе нужно уйти.

Я громко вздохнула и развернулась, но в помещении было пусто. Откуда, чёрт возьми, раздался этот голос?

Я покрутилась на месте и вдруг заметила, как крышка гроба медленно закрылась. За гробом, точно тень, стоял высокий худощавый мужчина.

Я снова резко вздохнула и сделала шаг назад, как вдруг тень вышла вперёд на свет. В мерцающем пламени свечей я увидела лицо молодого человека с рыжими волосами средней длины и небесно-голубыми глазами. У него были высокие скулы, кожа алебастрового цвета

и румяные щёки, благодаря которым он выглядел на удивление моложаво, и было трудно определить его возраст. Он был одет во всё чёрное, не считая браслета из пёстрых перьев на запястье.

— Ты кто? — спросила я и ещё сильнее прижала пальцы к груди, словно пыталась не дать сердцу выпрыгнуть наружу.

— Тебе нужно уйти, — повторил он, и его глаза, во взгляде которых сверкнула напряжённость, скользнули в сторону дверного проёма у меня за спиной, а потом снова остановились на мне. — Сейчас же.

Я покачала головой, не понимая, что имел в виду этот сумасшедший незнакомец.

— Что? Нет. Я останусь здесь, в отеле. В этом гробу должен лежать мой отец. Завтра его похороны. Я Ханна...

— Хейккинен, — перебил меня он, назвав мою фамилию. — Я знаю, кто ты. Но, пожалуйста, послушай меня. Тебе следует немедленно покинуть это место, пока ещё не слишком поздно.

Я ненавидела свой мозг за то, как медленно он сейчас работал. Всё это было какой-то бессмыслицей, не говоря уже о незнакомце, который в прямом смысле возник передо мной из тени и теперь указывал мне, что делать.

— Я никуда отсюда не уйду. Ты знаешь, что случилось с моим отцом? С Торбеном Хейккиненом? Он, и правда, мёртв? Пожалуйста, скажи мне, что он не умер.

Мужчина начал тяжело дышать, не сводя глаз с двери. Я быстро обернулась, но в комнате по-прежнему были только мы вдвоём. Мы двое и пустой гроб.

— Я знаю правду о твоём отце, — сказал мужчина, и его глаза беспокойно сверкнули.

— И я могу отвести тебя к нему, если ты пойдёшь со мной прямо сейчас.

Он потянулся к моей руке, но я одернула её.

— Никуда я с тобой не пойду! — выкрикнула я и отступила назад на несколько шагов.

— Я просто хочу знать, где тело моего отца! Скажи мне, где оно!

Мужчина покачал головой и приложил палец к губам.

— Пожалуйста, не разбуди их.

— Не разбудить кого? Да я всех тут хочу разбудить! — прорычала я, выбросив руки вперёд. — Я не знаю, кто ты! Единственное, что мне понятно, так это то, что ты проник сюда

и выкрал его тело!

— Пожалуйста, Ханна, — сказал он.

— Не называй меня так! Ты меня не знаешь.

— Я знаю тебя. И очень хорошо, — он быстро облизал свои губы, и его зрачки сузились до размеров булавочной головки. — Твой отец всё время о тебе говорил. Каждый день, когда мы с ним работали, он всё мне о тебе рассказывал. Я знаю о том, что ты была танцовщицей, а теперь занимаешься боевыми искусствами, и что этот вид спорта тебе даже больше подходит. О том, что ты работаешь в модной индустрии. Что ты живёшь в доме в Северном Голливуде, который совсем не похож на настоящий Голливуд, а ещё у тебя есть соседка, которая открыла парикмахерскую в гараже. О том, что в письмах, которые ты отсылала своему отцу, ты рисовала небольшие пейзажи волшебного леса.

— Стоп, — прошептала я.

Всё моё нутро начало сотрясаться. Откуда он всё это знал?

— Ты не можешь... откуда ты всё это знаешь?

— Потому что мы были близки с твоим отцом, — сказал он, слегка повысив голос, в котором прозвучала горечь. — Может быть, так же близки, как и вы с ним. И когда я говорю тебе, что знаю, где он, ты должна мне поверить и тебе следует уехать отсюда, пока это ещё возможно.

— Он... жив?

Я задержала дыхание, и надежда, моя отчаянная надежда, как будто воспарила в воздухе между нами.

Он свёл свои тонкие тёмные брови вместе.

— Он, вероятно, не умер.

Я недоверчиво покосилась на него, и моя надежда превратилась в гнев.

— Что это, мать его, значит? Знаешь что? Мне плевать. Может быть, ты его и знал, а, может быть, ты получил всю эту информацию, потому что сам его убил. Я не знаю, но с меня хватит. Я пошла за помощью.

Как он посмел подумать, что я уеду из этой гостиницы вместе с ним, странным незнакомцем, только потому, что ему были известны некоторые факты обо мне, и потому, что он не мог ответить мне прямо на мой вопрос об отце...

Я развернулась к двери и застыла.

В дверном проёме стоял Эйро. Увидев его, я замерла, а по моей спине побежали мурашки. С ног до головы он был одет во что-то наподобие медвежьей шкуры с оленьим мехом, а на его шее висело ожерелье из костей и клыков. Вряд ли он спал в таком виде.

— Что тут происходит? — спросил он громыхающим голосом.

Он уставился поверх моего плеча на загадочного мужчину.

— Расмус? Что ты делаешь здесь так поздно?

Ага, значит, его звали Расмус. Очень подходящее имя³.

— Тело моего отца пропало, — сказала я Эйро, пытаясь собрать всё своё мужество и гнев, которые переполняли меня несколько секунд назад во время разговора с Расмусом.

Но мой голос прозвучал тихо и неуверенно. Я указала на гроб позади меня, но не стала оборачиваться. По какой-то причине я боялась прерывать с ним зрительный контакт.

— Я просто хотела взглянуть на него, но его там нет. Сходите и посмотрите сами. Его там нет. Гроб пуст.

Эйро не пошевелился. Вместо этого он улыбнулся мне, не разжимая губ, а его глаза сверкнули в свете пламени.

— У тебя был длинный день, Ханна. Может быть, тебе лучше пойти в свой номер?

— Эйро, — произнёс Расмус умоляющим голосом. — Почему бы не рассказать ей правду? Она всё-таки дочь Торбена.

— Какую правду? — спросила я. — Какую, мать его, правду? Пожалуйста, расскажите мне кто-нибудь, какого чёрта здесь происходит?

³Вероятно, намек на финскую группу " Rasmus" (прим. переводчика).

Складывалось впечатление, что меня водили кругами, и с каждым шагом моя голова начинала кружиться всё больше и больше.

— Тебе надо отдохнуть, — сказал Эйро, сделав шаг навстречу мне.

— Нет, — я сглотнула и инстинктивно отступила назад. — Мне больше не нужен отдых. Мне нужны ответы. Мой отец должен лежать в этом гробу, завтра его похороны. Я никуда не уйду, пока вы не расскажете мне, что происходит! — я не смогла сдержаться и выкрикнула последние слова, которые эхом разнеслись по помещению.

— Твой отец мёртв, моя дорогая, — сказал Эйро после паузы. — И он лежит в этом гробу. Я тебя уверяю. Просто подойди и снова взгляни. Ты увидишь его там.

Я вперилась в него взглядом. Я не могла пошевелиться. Я чувствовала, что если повернусь, то это будет моей ошибкой, но я не могла объяснить почему.

— Что здесь происходит? — услышала я голос Нуры, и это слегка меня успокоило, а затем она сама появилась за спиной у Эйро.

— Она думает, что её отца нет в гробу, — сказал Эйро, всё еще не сводя с меня глаз. Вообще-то, чем дольше он смотрел на меня, тем сложнее мне было привести свои

мысли в порядок.

— Ох, дорогая, — сказала Нура. — Ханна, у тебя такой вид, будто ты увидела привидение. Я знаю, каково это. Смерть. Это так... бесповоротно. Простым смертным такое сложно осмыслить.

Я снова указала на гроб, не сводя с них глаз.

— Нура. Пойдёмте, посмотрим вместе. Пожалуйста. У меня нет никаких галлюцинаций. А ещё этот парень, который появился словно из ниоткуда. Он сказал, что знает, где мой отец.

Нура даже не взглянула на Расмуса.

— Ой, не обращай на него внимания. Он был учеником твоего отца. Он, похоже, тоже не может его отпустить. Это ужасно печально. Я понимаю вас обоих.

Я всё ещё ощущала молчаливое присутствие Расмуса у себя за спиной. У меня в животе появилось мрачное и холодное чувство, словно я проглотила кусок льда.

— Учеником? И чему же он учился? Гостиничному менеджменту?

Насколько я знала, мой отец не управлял гостиницей, а только придумал концепцию и был одним из владельцев.

— Нура, почему бы тебе не взглянуть, — сказал Эйро терпеливым тоном и кивнул в сторону гроба. — Чтобы успокоить нашу дорогую Ханну.

Нура сдержанно мне улыбнулась, и когда она прошла мимо меня, воздух наполнился таким сильным гнилостным запахом, что меня чуть не начало тошнить.

" Не смотри, — сказала я себе. — Не отводи глаз от Эйро".

В ответ Эйро одарил меня полуулыбкой, которая показалась мне более чем хитрой, словно он прочитал мои мысли и знал, что я всё равно проиграю. Проиграю в чём? Я не знала. Кусок льда у меня в животе увеличился и приобрел острые края.

Я услышала, как Нура слегка усмехнулась у меня за спиной.

— Ох, Ханна. Он здесь, и выглядит таким умиротворённым. Он обрёл покой, разве ты не понимаешь? Иди, посмотри.

Эйро впился в меня взглядом, и я начала колебаться.

— Правда? — спросила я. — Расмус? — добавила я, желая услышать от него подтверждение. — Он, и правда, там?

Но меня встретила тишина. Почему Расмус ничего не отвечал? Он так отчаянно хотел, чтобы я уехала отсюда, а теперь просто замолк?

— Он обрёл покой, и тебе тоже надо успокоиться, — сказала Нура. — Подойди и взгляни, Ханна. Взгляни на своего дорогого отца.

Я с трудом смогла сглотнуть подступивший к горлу комок. Мне показалось, что моё тело начало неконтролируемо трястись, и я никак не могла это остановить.

Я повернулась, разорвав зрительный контакт с Эйро. Моё тело словно почувствовало себя освобожденным. Моргнув, я увидела, что Расмус исчез. То есть совсем исчез. Но прежде чем я успела задаться вопросом, как это вообще было возможно, я увидела Нуру, которая заглядывала в гроб.

И в этом гробу я увидела своего отца.

У меня отвисла челюсть, и вместе с чувством сокрушительной печали меня накрыло чувство замешательства из-за того, что я так сильно я тронулась умом, что даже не заметила его.

Это был он.

— Папа! — выкрикнула я и кинулась к гробу, но Нура встала у меня на пути.

Слёзы сами потекли у меня по лицу, когда я посмотрела вниз на бездыханное тело своего отца. Это был он, на самом деле он. Начиная с его седой бороды, крючковатого носа, который он называл клювом, и, заканчивая упрямой бороздкой между седыми бровями, которая придавала ему такой вид, словно он продолжал хмуриться и после смерти...

— Папа, — снова сказала я.

Мой голос прозвучал хрипло и сломлено, и я почувствовала, что горе, которое, как мне казалось, я уже познала, горе, с которым, как мне казалось, я уже подружилась, и которое придавило меня, словно бетонная плита, снова видоизменилось. Оно стало глубже, мощнее, и оно разрывало мою душу на крошечные кусочки, которые нельзя уже было собрать.

Я хотела коснуться его, но я боялась, что он окажется холодным и не будет похож на самого себя. Я склонилась над его лицом и попыталась запомнить все детали. Прошло уже столько времени с тех пор, как я видела его в последний раз, и все же он совсем не изменился. Он словно вообще не постарел. Он словно даже не был мертв, а просто отдыхал, просто спал.

— Я тебя люблю, — прошептала я ему, и слёзы начали падать с моего лица на его кожу. — Прости, что недостаточно часто это говорила. Мне следовало делать это чаще. Мне следовало чаще звонить, чаще бывать здесь, мне следовало приезжать к тебе сразу же, как у меня появлялась такая возможность, и мне жаль. Мне жаль, что я откладывала все это. Откладывала тебя на потом. Я думала, что у нас ещё есть время. Я, правда, думала, что у нас ещё есть время... но у нас его не было. Не было. И вот ты ушёл. Ты ушёл.

Из моих глаз потекло ещё больше слёз, которые начали падать на его лицо. Дрожащими руками я попыталась стереть их, но прежде чем я успела это сделать, его кожа словно сдвинулась под одной из капель. Я застыла и уставилась на него округлившимися глазами. Его кожа как будто начала деформироваться и сиять, а после стала прозрачной, и я была готова поклясться, что увидела что-то под ней.

И это что-то двигалось.

Это было похоже на... лицо кого-то другого.

Я потрясла головой, пытаясь избавиться от этого видения, потому что у меня, должно быть, опять были галлюцинации.

Но затем я заметила какое-то шевеление, и нос моего отца начал рассыпаться у меня на глазах. Он почернел, и словно начал гнить.

Его глаза раскрылись.

И он уставился прямо на меня. Крик застрял у меня в горле.

Потому что это были не глаза моего отца. Это были глаза Расмуса.

— Беги! — раздался голос Расмуса из открытого рта моего отца, который почернел, превратившись в гнилостную массу, и из него начали выпадать зубы.

Я закричала. Меня охватила настоящая паника. Я развернулась и приготовилась бежать, потому что именно это мне, кажется, и следовало сейчас сделать. Это был не мой

отец. Я не знала, что это вообще было такое, но мне надо было убраться отсюда как можно дальше.

Но Нура уже стояла у меня за спиной, прижавшись своим телом ко мне. Она схватила меня за шею, не давая мне развернуться, и с силой сдавила рукой моё горло.

Я не могла дышать. Я начала сопротивляться. Для такой пожилой дамы она была зверски сильной, а её запах стал ещё более резким. На какое-то мгновение я почувствовала, что готова сдаться, словно чей-то голос внутри меня, который мне не принадлежал, сказал мне, что всё кончено.

Но затем мне удалось побороть его, я вспомнила, кто я такая и что я умею. Все те знания, полученные на тренировках, лавиной обрушились на меня. Включая самый базовый приём самообороны, когда я резко отвожу локоть назад и бью во все доступные места. Мне не удалось ослабить хватку Нуры, как я на то надеялась, но она застонала и сдвинулась, что дало мне возможность принять широкую стойку и перекинуть её через голову.

Сделав сальто, она приземлилась прямо на гроб, сбив его с постамента, и на какое-то мгновение я с ужасом представила, как тело моего отца выскальзывает из него, но мой ужас прошёл, как только я увидела встающего на ноги Расмуса.

— Беги на улицу! — крикнул он мне и попытался толкнуть Нуру, которая начала тянуть его вниз.

Я развернулась и увидела приближающегося ко мне Эйро. Он был крупным мужчиной, а его глаза были такими черными, что у них как будто отсутствовала радужка. Не знаю, было ли это моё воображение или что-то ещё, но я почему-то поверила, что на его вытянутой руке были когти, а сквозь волосы на его голове начали проступать рога. Я припала к земле, оттолкнулась руками от пола и проскользнула у него между ног, в то время как он попытался схватить меня.

Его когти скользнули по моему затылку, срезав прядь волос. И вот я уже снова была на ногах и, выбежав из комнаты, побежала мимо зоны отдыха и столовой. Я хотела закричать

в страхе, громко позвать на помощь, но я сомневалась, что кто-то мог мне сейчас помочь. Завернув за угол в фойе, я почувствовала присутствие Эйро у себя за спиной, он был

всё ближе и ближе, но я не смела оглянуться и посмотреть на него. Я почти добежала до входной двери, как вдруг почувствовала, как мою спину резко обдало холодом, словно позади меня открылась какая-то дверь. В отражении стекла я увидела белую стену, а воздух в фойе как будто замёрз.

Я ударила руками в дверь, она открылась, и я продолжила бежать. Из-за минусовой температуры воздух у меня в лёгких замерз, а глаза начало щипать. К счастью на мне были сапоги, но я сама была в одном свитере, так как моё пальто осталось в номере. Скоро я должна была замерзнуть насмерть, если бы не нашла укрытие или кого-то, кто мог бы мне помочь.

Первая моя мысль была о машинах на парковке. Может быть, мне повезёт, я найду ключи в одной из них и уеду в какое-нибудь безопасное место? Чёрт, я даже не знала, где я вообще нахожусь.

Я засунула руку в карман и схватила телефон, чтобы проверить, есть ли тут связь и можно ли отсюда позвонить в полицию. Никакого сигнала. Неожиданно дверь отеля захлопнулась у меня за спиной, и Расмус оказался рядом со мной. Он схватил меня за руку и потащил прочь от парковки через снег, доходивший мне до колена.

— Сюда, — сказал он, переставляя ноги с невероятно высокой скоростью.

Я оглянулась на отель, ожидая увидеть Эйро и Нуру, бегущих за нами, но никого не обнаружила.

— Что там произошло? — прокричала я.

— Я их остановил, — сказал он хрипло.

" Как? " — хотела спросить я. Неужели он их убил? Я попыталась затормозить его и остановилась. Указав на парковку, я спросила:

— Куда мы идём? Разве нам не следует попытаться угнать машину?

Он решительно покачал головой и продолжил тянуть меня вперёд. Я уже начала спотыкаться, так как сугробы становились всё выше и выше, а снег начал набиваться мне в сапоги.

— Мы не сможем уйти далеко, — сказал он. — Но я должен отвести тебя к твоему

отцу.

— Я не понимаю!

Я, вероятно, начала бы рвать на себе волосы, если бы не адреналин, который подгонял меня вперёд.

— Где он? Почему ты лежал в гробу? Что они пытались со мной сделать?

— У нас ещё будет много времени, чтобы ответить на эти вопросы, — сказал он. Он оглянулся и нахмурился.

— Они выйдут с минуты на минуту.

Похоже, он их не убил. Я снова обернулась, но тут же зарылась лицом в сугроб так, что снег насыпался мне за воротник свитера и в джинсы. Расмус подцепил меня руками и вытянул наверх, словно я вообще ничего не весила.

— Почти на месте, — сказал он. — Ты сможешь.

В моей голове вдруг стало совсем пусто, холод наконец-то начал одолевать меня. У меня появилось смутное ощущение, что если я не зайду внутрь какого-нибудь помещения, то скоро умру, а если не согреюсь, то смерть уже не будет казаться мне чем-то плохим.

— Борись! — рявкнул на меня Расмус. — Не дай им залезть тебе в голову!

Не дать кому залезть в голову? Я даже не знала, от кого мы убегаем. Я даже не знала где я. И кто я.

Серая пелена начала заволакивать моё зрение по краям.

— Чёрт, — рявкнул Расмус. — Держись.

Огни гостиницы померкли, словно кто-то задул их, и всё вокруг сделалось чёрным. Вдруг я начала падать, а потом меня подняли в воздух. И понесли. Я слышала резкое дыхание Расмуса в холодном воздухе, и то, как его ноги продвигаются сквозь снег.

А затем я услышала, как кто-то позвал вдалеке.

— Расмус! Ханна!

Этот голос даже не был похож на человеческий. Он прозвучал зловеще и жутко, и наполнил страхом самые потаённые уголки моей души.

Ханна. Так меня звали. Я Ханна. И я... пыталась выжить.

Я резко вздохнула, словно меня только что вытащили из-под воды, и открыла глаза. Я находилась на низких санях, вмещавших двух человек, укутанная в большое количество одеял.

И эти сани были прикреплены к чёртовому оленю.

На какое-то мгновение я уставилась на животное, как вдруг оно повернуло голову и уставилось на меня в ответ своими блестящими карими глазами, словно задавалось вопросом, кто я такая.

Святое дерьмо.

— Суло! — сказал Расмус оленю, достав ещё несколько одеял и звериных шкур откуда-то сзади, и начал укрывать меня ими. — Пошла.

Олень побежал, и сани поехали сквозь сугробы, пока не встроились в колеи, оставленные здесь ранее. Расмус пытался держать равновесие и согревать меня, насколько это было возможно. Но, несмотря на всё то количество одеял, которые он на меня положил, мне не становилось теплее. Я продрогла до костей.

— Куда мы едем? — спросила я, стуча зубами.

Я хотела указать ему на то, что с его стороны было безумием выбрать сани запряжённые оленем вместо машины, но Суло начал набирать скорость, а мы продолжили скользить вперёд, уезжая все глубже в сосновый лес. Я посмотрела через плечо на гостиницу

и едва ли смогла разглядеть её огни. Я также не услышала и не увидела ни одного из наших преследователей.

Я просто неслась в темноту с незнакомцем на олене.

Меня снова накрыло изнеможение, но на этот раз я сомневалась, что кто-то проник мне в голову. Уровень адреналина начал снижаться.

— Мы едем в безопасное место, — сказал Расмус. — В дом твоего отца.

КОТТЕДЖ

Я проснулась от запаха свежего кедра, кардамона и дрожжей. На какое-то мгновение я перенеслась обратно в коттедж отца на озере, где просыпалась в крошечной комнатке с тяжёлыми шерстяными одеялами в изножье кровати, простыми акварельными картинами с изображением цветов на стенах, в окружении запахов травяных настоек, которые он изготавливал на день вперёд, и запаха пуллы⁴, которую он пёк мне на завтрак. От этого ностальгического аромата мне захотелось свернуться под одеялом и снова с удовольствием уснуть.

Но потянув за одеяло, я осознала, что не знаю, где на самом деле нахожусь. И тут на меня обрушились странные и ужасные воспоминания о прошлой ночи.

Я резко вздохнула и выпрямилась, чуть не ударившись о низкую деревянную балку на скошенном потолке. Я находилась в помещении типа чердака, в маленькие окна которого, располагающиеся со всех сторон, проникал серый свет. Углы рам заиндевели и были покрыты снегом.

— Ты проснулась? — произнес голос снизу, и мне понадобилось мгновение, чтобы идентифицировать его.

Я начала перебирать в голове имена, пока не нашла правильное.

Расмус. Этот голос принадлежал Расмусу.

Но кем был этот чертов Расмус, и что со мной вообще произошло?

Я начала стягивать с себя одеяло, как вдруг что-то заставило меня остановиться и уставиться на него. Оно было таким знакомым на ощупь, и таким приятно тяжёлым. Я смотрела на него в тусклом свете: на сине-красный узор из снежинок и квадратов, — а потом заметила и другие одеяла, сложенные в изножье кровати, и, чёрт... это не было игрой моего воображения. Это были те самые одеяла из моего детства, с которыми я росла в доме в Савонлинне, а затем в коттедже отца. Это были его одеяла.

Я откинула одеяло и испытала облегчение, увидев, что на мне всё ещё были джинсы и свитер, после чего осторожно встала с кровати и, стараясь не удариться головой о низкий потолок, подошла к лестнице и заглянула в отверстие. Успокаивающий запах сливочного масла, сахара и кардамона поднимался вверх вместе с уютным теплом.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒