Аннетт Мари Роб Якобсен 6 страница

Она окинула взглядом кафе.

– Почему? Что ты хочешь от «Голубого Дыма»?

Я сосредоточился на ее разуме. Если хоть часть галлюцинации ускользнет – краска на стене поменяет цвет, паркет пойдет рябью или болванчик странно дернется – все будет напрасным. И это сломает мои планы.

– Я переживаю из‑ за Квентина. МагиПол ищет его, и «Голубой Дым»… опасные.

– Опасные, – тихо повторила она.

– Квентин – мой друг. Я хочу помочь ему, но мало знаю, – я склонился над столом. – Ты – классный алхимик, и если Ригель нанимал тебя, значит, ты что‑ то знаешь о «Голубом Дыме».

Сглотнув, она встала из‑ за стола.

– Мне нужен чай.

Пока она делала заказ за стойкой, я взглянул на пару в конце зала. Линна, как всегда, держала руку на сумке, другой теребила цепочку кулона, словно проверяла, был ли артефакт на месте, защищая ее разум.

Я хотел, чтобы она перестала это делать. Это все усложняло.

Мэгги вернулась на свое место, тихо подула на горячий чай.

– Я всегда ощущала, что ты отличался от остальных членов «ККК», Кит.

Я улыбнулся.

– Я подумал так же, когда увидел тебя там.

Это не было ложью. Ее смело выкрашенные волосы, презрение к офисной одежде и теплая улыбка привлекли мое внимание – в основном, потому что она выглядела неуместно в гильдии психиков, и я ощущал себя так же. Это неожиданное сходство привело к разговору, который перерос в дружбу, где тепла и доброты было больше, чем в любых отношениях за мое время в «ККК».

– Они были жадными, – сказала она. – Отчаяние может делать людей злыми, но жадность делает еще более худших злодеев.

– Я не хотел денег. Я просто…

– Знаю. Ты нашел место, где тебя приняли. Я понимаю. Да. Но твое место было не там. Ты не жадный. У Ригеля и остальных жадность в крови. Они тянулись дальше мира адвокатов и контрактов.

Я ждал, пока она продолжит.

– Ты знаешь о «Цербере», Кит?

– Гильдии охраны?

– «Голубой Дым» хотел захватить «Цербер».

Моя спина напряглась. Захватить «Цербер»? Это было безумно даже по меркам «ККК».

«Цербер» был не просто компанией замков и сигнализаций. Это была гильдия экспертов по безопасности – лучших из лучших с арсеналом почти неразрушимых чар для сохранения ценных вещей, и люди много платили за их услуги.

– Годами ходил слух, что «Цербер» скрывает темную тайну, – прошептала Мэгги. – Опасный артефакт. Очень опасный, очень сильный. И «Голубой Дым» создали, чтобы его украсть. Я не знаю, откуда он взял название. «Голубой Дым».

– Он был фанатом Скотта Бакулы?

– Что?

– Не важно, – не время для глупых шуток. Я взглянул на двух агентов, усилил галлюцинацию. – И в чем смысл всего этого? Они хотели украсть безумно сильный артефакт, но для чего?

– Не знаю, но ответ один, – она покрутила чашку. – Жадность, Кит. Всегда дело в жадности.

– И ты была в «Голубом Дыме»?

– Нет. Ну, да. Сначала. Я помогала с защитой сейфа. Ригель хотел место, чтобы хранить ценные вещи, и моя алхимия нравилась ему больше волшебства. Особенно, астральные ключи для двери, которую можно открыть только в особый день.

Хм. Ловушка в логове Ригеля могла быть алхимией Мэгги, но я не назвал бы то место сейфом.

– Особый день? О чем ты?

Ее глаза загорелись, она любила говорить о своей работе.

– Печать, которую можно снять только в один день месяца. Как только Ригель ее закрыл, ему не нужно охранять ее даже от товарищей, кроме одного дня, – она ухмыльнулась. – Я выбрала последнюю четверть луны.

– Это еще что?

– Луна, которую видно на треть. Я надеялась, что медленно угасающий свет напомнит ему о цене жадности.

Я надавил на виски.

– Так он хотел украсть ценный артефакт из «Цербера» и хранить его в сейфе? Он не собирался продать артефакт? Это в стиле Ригеля, и для этого не нужен защищенный сейф.

– Я не знаю. Как только он сказал мне назначение сейфа, и что он хотел моей помощи с кражей, я ушла, – она разглядывала содержимое чашки. – Ригель не имел права на такой артефакт. Он для рук того, кого не ведет жадность.

Я уже не сжимал виски, а тер лицо руками, гадая, что спросить дальше. Мне не нужна была эта информация, но я хотел подготовиться к Второй фазе.

– Странно…

Я опустил ладони и увидел, что Мэгги смотрела на что‑ то поверх моего плеча. Блин. Часть галлюцинации ускользнула? Нужно было за многим следить, а я уже уставал.

– Что? – с опаской спросил я.

– Что‑ то в этом месте не так, – она продолжила напугано озираться. – Ты что‑ то делаешь?

Мэгги знала мои способности. Если она ощутила, что что‑ то было не так, я не винил ее в том, что она заподозрила меня.

К сожалению, ее знания усложняли мне работу по ее обману. Когда я отвлекался или уставал, галлюцинации становились менее правдоподобными. Многие не замечали ничего, кроме зуда в подсознании, но те, кто знали, почему ощущали такое, могли быстрее заметить несообразности.

Она пронзила меня встревоженным взглядом.

– Кит, что происходит?

По плану, который я предложил Блит, тут я должен был подать сигнал Линне и агенту Каттеру, чтобы они арестовали Мэгги.

Но Мэгги была доброй, сочувствующей и щедрой – эти качества было сложно найти в этом городе. Хоть она и была параноиком, хоть работала порой на темной стороне закона, она была женщиной, которая позвала меня к себе домой на Рождество, узнав, что у меня не было планов, и я не праздновал Рождество годами.

Даже если бы у меня не было альтернативного плана с самого начала, я не привел бы ее в мир камер и серых комбинезонов, в котором я застрял.

Я склонился ближе и прошептал:

– Я кое‑ что покажу, но мне нужно, чтобы ты оставалась спокойной.

Она нервно кивнула. Я пристально посмотрел на нее, убедился, что она была готова.

И я убрал галлюцинацию.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Глаза Мэгги расширились, видение уютного кафе пропало, открыв холодную современную реальность. Мой разум освободился, и я сосредоточился на том, где был нужен больше.

Она резко вдохнула, прижала ладони к столу, словно хотела встать.

– Не реагируй, – прошипел я. – За нами следят.

Она опустилась на стул.

– Что происходит? Что ты наделал?

– Не смотри, но ты заметила двух напряженных человек в углу?

– Да‑ да. Кто они?

– Агенты МП.

Страх проступил на лице Мэгги.

– Что? Почему? Ты работаешь на МП?

– Я просто пытаюсь выжить.

– Мы все пытаемся выжить, – зло парировала она. – Не забывай. Мы все пытаемся держать головы над водой.

Я подавил стыд.

– Я не смог уйти, Мэгги. Они поймали меня, и они навалили на мою голову шестьдесят одно обвинение.

– И ты бросаешь меня волкам, чтобы спастись?

– Нет, – прорычал я. – Ты сказала мне как‑ то раз, что в твоей аптечке есть зелье против телетезиана. Прошу, скажи, что она с тобой.

– Один из тех агентов телетезиан? – она тряхнула головой. – Конечно, зелье есть, но убежать не удастся, когда они смотрят.

Я сжал кулон.

– С этой частью я для нас справлюсь.

– Нас?

– Я иду с тобой.

Ее глаза расширились, но она кивнула.

– Иди в туалет, оставайся там, пока я не вызову тебя. Держи зелье наготове.

Она невесело улыбнулась мне, встала из‑ за стола. Линна и агент Каттер напряглись, а потом расслабились, когда она пошла к дамской комнате. Они уже знали, что в той стороне выйти из здания не удалось бы.

Мое сердце нервно колотилось об ребра.

Я умел три основных трюка с галлюцинациями. Первым было Украшение – я менял части пространства под свои нужды. Одной из любимых шуток было, когда я рос, напасть на задиру в классе и противного приемного родителя, сдвинув бордюр или стул на пару дюймов. Я даже не знал, за какое количество растянутых лодыжек и отбитых задниц был в ответе.

Но люди имели в разумах других «присутствие», как не было с белой краской. Изменить цвет чьего‑ то свитера – не проблема. Но создать галлюцинацию говорящегося, движущегося и реагирующего иначе человека, пока настоящий был на виду? Человеческий мозг сопротивлялся, когда я пытался так делать.

Потому нужно было убрать настоящую Мэгги, чтобы перейти к следующей части.

Я досчитал до сотни в голове и сосредоточился на Мэгги, которую я знал. То, что я ее знал, кстати, помогало. От этого галлюцинация казалась убедительнее.

Дверь туалета открылась, и Мэгги вышла, нервно озираясь, как делала, когда вошла в кафе. Она прошла к нашему столику, остановилась рядом со стулом, теребя ремешок комбинезона.

Или так казалось.

Теперь начиналась часть сложнее.

Я встал со стула, склонил голову к Мэгги и шепнул ей. Она кивнула и пошла к двери.

Агент Каттер и Линна вскочили на ноги, и я повернул к ним голову, поднял большие пальцы и махнул им идти за мной. Моя улыбка говорила, что все шло по плану.

Линна подняла кулон и посмотрела на кошачий глаз. Убедившись, что ее чары против магии психиков были на месте, она выждала, а я пошел за Мэгги на выход. Дверь за нами закрылась, и два агента поспешили беззвучно вдогонку.

Я смотрел им вслед, все еще сидя на стуле.

Создать фальшивую Мэгги было бы нереально, если бы она осталась на виду, потому что я не мог полностью скрыть настоящую версию. Но меня это не касалось. Я мог стереть себя или изобразить еще одного с легкостью.

Глядя в сторону окна, я направил себя и Мэгги по улице в людное суши‑ кафе. Линна и агент Каттер послушно шли следом.

Как только они пропали внутри, я убрал галлюцинацию и крикнул:

– Мэгги!

Несколько посетителей и бариста вздрогнули, но мне было плевать. У нас не было времени.

Мэгги вырвалась из туалета, сжимая телефон в одной руке, флакон – в другой. Она поспешила ко мне, а я встал со стула и бросил кулон.

Кошачий глаз загремел по столу.

Как скоро Линна поймет, что у нее был кулон из акульего зуба? Как скоро она поймет, что я поменял их, и все это время я проецировал видение кошачьего глаза в ее голове? Она думала, что была защищена от моей способности, но я поймал ее разум, как только она убрала со своей шеи чары защиты.

Она опустила телефон с перепиской, открытой на экране, Мэгги вытащила пробку из флакона и сделала глоток, а потом передала его мне.

Я вылил дозу в рот. Горький лук расцвел на языке. Фу.

– Это всего на пару минут, – предупредила она.

Я сжал ее за руку.

– Тогда идем!

Мы побежали по залу и за стойку. Игнорируя злые вопли баристы, я потащил Мэгги по комнате и за заднюю дверь. Мы поспешили в мокрый переулок.

Линна и агент Каттер уже вернулись? Если они были в кафе, бариста мог указать им в нашу сторону.

Мы побежали по переулку, телефон Мэгги зазвонил, звук отражался от зданий вокруг. Она прижала его к уху.

– Мы идем к 12‑ й авеню. Ты можешь… да, идеально!

– Кто это? – осведомился я, мы побежали по узкой улице слева.

– Меня подберут.

Ах, Мэгги. Паранойя всегда была с ней. Я любил это.

Мелкий дождь лип к моим волосам, холодил шею, пока мы бежали по улицам и переулкам. Впереди я уже видел угол 12‑ й. Почти там. Почти в безопасности.

Мы добрались до угла, седан цвета обгоревшей на солнце кожи выехал из переулка, перекрывая проход. Пассажирская дверца открылась стараниями водителя, его лицо было в тени.

Мэгги просияла, побежала вперед меня. Я следовал за ней, радость сделала тело легче. Я сбегал! Да! Как только я попаду в машину, я буду свободен.

– Привет, детка, – Мэгги забралась в машину.

Детка? У нее был парень? С каких пор? Странное счастье бурлило в груди, состязаясь с холодным подозрением, которое подавляло облегчение.

Я направлялся к задней дверце машины, но вместо этого повернул к пассажирской дверце. Мэгги сжала ручку, чтобы закрыть ее перед моим лицом. Я поймал край и открыл дверцу. Я склонился и посмотрел на водителя.

Мужчина дружелюбно улыбнулся мне.

– Привет, Кит.

Мой рот раскрылся. Я знал этого голубоглазого блондина, похожего на Гаррета Хедлунда.

– Квентин? – выпалил я.

– Квентин, – проворковала Мэгги, склоняясь к нему. Она потерлась лицом об его плечо. – Я скучала.

– И я скучал, Мэгс.

Я… растерялся.

Эмпат обвил рукой ее талию, разглядывая меня.

– Мэгги сказала, что ты работаешь с МП и подставил ее. Это правда, Кит?

Она рассказала ему, пока я выманивал Линну и агента Каттера из кафе, да?

– Я не подставлял ее, – напряженно сказал ему я. – Я сбегал, как и ты. Я хочу поехать с тобой.

Я не знал, хотел ли присоединяться к тому, что они делали, но мне нужно было сесть в машину. Линна и агент Каттер, наверное, шли по моему следу. У меня были минуты или всего секунды, чтобы скрыться.

Квентин приподнял брови.

– Мы не будем брать предателей с собой.

– Я – предатель? А как же ты? Ты послал Джеффа и Джоффа за мной! – я не знал, почему это было важно. Я мог парировать тем, что работал с МП, только чтобы сбежать, но был слишком отвлечен тем, как Мэгги почти забралась на колени Квентина, нежно воркуя. Странно, но и мне хотелось это сделать.

– Я послал их за гадами из МагиПола, которые преследовали меня. Не моя вина, что ты поменял сторону, – он покачал головой. – Как давно ты – их пес, Кит?

– Я все еще на твоей стороне, Квентин. Мне просто нужно было уйти. Теперь я сбежал.

– Поздно. Мы с Мэгс собирались тебя позвать, но я не буду рисковать всем ради крысы.

Он потянулся мимо Мэгги и схватил ручку двери. Я сжал хватку на дверце, открыл рот, чтобы возразить.

– Пока, Кит.

Его голубые глаза смотрели на меня, и от вспышки страха мои ноги ослабели. Я отшатнулся, он вырвал дверцу из моей хватки. Она захлопнулась. Двигатель взревел, машина уехала. Она унеслась в туман и дождь.

Я смотрел им вслед, холодные капли пропитывали волосы.

Вот и все. Два человека, которые были мне как друзья в Ванкувере, бросили меня на обочине, как бесполезный мусор.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я стоял в жалком ступоре, визг шин звенел в ушах. В двадцати ярдах дальше по улице остановился автобус. Двери открылись, и пара женщин в брючных костюмах вышли, старушка с зонтом поднялась в салон.

Зелье Мэгги уже не действовало, и вскоре этот район заполнят агенты.

Я побежал по тротуару. Медленная бабушка поднялась по ступенькам автобуса, я запрыгнул следом. Она вставила карточку в автомат рядом с водителем, и он загорелся зеленым.

Я, конечно, был без кошелька. Проездной остался в МП, как и мои кредитки, водительское удостоверение и подарочная карта Старбакс на десять долларов.

Я сосредоточился на водителе и протянул руку. Галлюцинация показывала, как я провел проездным по автомату, и я добавил зеленый свет, а потом пошел к концу автобуса. Я опустился на сидение напротив задней дверцы, и автобус помчался от кафе.

Медленно и глубоко дыша, я закрыл глаза.

Все пошло не по плану, но я сделал это. Я сбежал.

Отчасти. Оставалась проблема с телетезианом. Агенту Каттеру нужно было просто найти след на остановке, и он сможет, в теории, преследовать меня вечно. Представьте хищника – бородатого, в клетчатой рубашке и с топором – который всегда мог найти тебя. Это была ситуация из серии «ты можешь бежать, но не сможешь спрятаться».

Это было почти так же страшно, как хищник из «Хищника».

Я знал пару методов, чтобы замедлить или сбросить телетезиана со следа, но они не были удобными. Проще всего было держаться транспорта. Хоть это не скроет мой психический след, это замедлит преследование агента Каттера.

Автобус повез меня в центр, там я сел на другой автобус. После пары улиц я сошел и поехал на другом в ином направлении, и каждый раз я показывал галлюцинацию проездного.

Еще один раз я поменял автобус, поехал по прибрежному району, зовущемуся Дип‑ Ков, место выглядело сонно. Солнце село, и улицы были тихими.

Плохо дело. Совсем.

Не поймите меня превратно. Я отчаянно хотел купить пончиков, немного органической комбучи и неделю оставаться в уютной кровати. Но, если сосчитать людей на улице, не соберется даже на команду по баскетболу. Это была проблема, ведь в толпе тоже можно было помешать телетезиану отыскать меня.

Но ехать в людный центр, где Линна, агент Каттер и другие агенты шли по моему следу, тоже не было умно.

От мысли о Линне, отчаянно ищущей меня в Ванкувере, стыд пронзил меня сильнее, чем я ожидал. Я не хотел думать о ее реакции на то, что я обманул ее – ее шоке, обиде, разочаровании и оправданной ненависти к предателю. Она поручилась за меня. Она предложила сохранить мои ценные вещи. Она дала мне вечер вне камеры, и это была самая приятная ночь за последнее время, даже перед арестом.

И, помимо этой эмоциональной пощечины, капитан Блит не простит ее. Когда Линна вернется в участок без меня, Блит накажет начинающего агента так, что, возможно, разрушит ее карьеру.

Я стиснул зубы. Совесть или нет, но ни чувства Линны, ни ее карьера не были в моем списке приоритетов так высоко, как моя жизнь.

Я встал и нажал кнопку «следующая остановка» на столбике рядом со своим сидением. Дверцы автобуса открылись, и я выпрыгнул на тротуар. Я не знал, который был час – у меня не было часов или телефона – но, наверное, было уже позже десяти ночи, значит, почти все заведения были закрыты.

Я выбрал направление наугад и пошел. Я завернул за угол, тротуар резко спускался к центру города: ряд кофеен и бутиков обрамлял дорогу. Все было закрыто. Видимо, в Дип‑ Кове ночная жизнь не была активной.

У конца улицы был маленький отель с французским рестораном на первом этаже. За отелем пирс тянулся в одноименную бухту, и пара десятков лодок была вдоль него.

Джекпот.

Вода была лучшим способом сбежать от телетезиана. Долгий душ не скрыл бы меня от агента Джека Каттера, но, если уплыть на лодке в океан, это могло оборвать след. Только так можно было наверняка сбежать от этих гончих‑ мификов, кроме полета на самолете, но у меня не было такого варианта под рукой.

Я прошел в отель, фойе было выкрашено в нежно‑ голубой цвет. Видимо, сочеталось с океаном. Секретарь, мужчина за тридцать с торчащими дыбом осветленными волосами и мешками под безумными глазами поприветствовал меня:

– Эй! – бодро сказал он. – Чем могу помочь?

– Я просто ищу туалет.

Секретарь кивнул бодро, хотя его голова подрагивала.

– Да, у нас такой есть.

Он схватил энергетик из‑ за стойки, осушил банку и смял ее в кулаке, бросил за плечо. Ого. В нем было так много кофеина, что его сердце, наверное, трепетало как колибри.

– Туалет? – спросил я.

– Точно! Точно‑ точно‑ точно, – он указал на коридор. – Иди туда, друг. Третья дверь справа. Нет, четвертая, – он дернулся. – Нет, третья.

– Я пойму.

И третья дверь справа все же оказалась мужским туалетом. Внутри я пошел к урне – одной из металлических, встроенных в стену. Повезло, что там был мешок.

Я осторожно вытащил черный мешок, стараясь не порвать его, а потом высыпал его содержимое в пустую урну и вывернул его. Я убрал салфетки и жвачку из мешка, смял его, сунул в карман куртки и вымыл руки.

Я быстро помахал дерганому парню за стойкой и вышел из отеля. Снаружи я обошел здание, а не вернулся на улицу. Чем больше поворотов я делал, тем лучше. Я миновал маленькую игровую площадку – пересек турники на руках как профессионал, на всякий случай – и направился к пристани. Я прислушивался на случай, если зашумит двигатель машины, подошел к большой решетке яхт‑ клуба.

Что делали в яхт‑ клубе? Размышляя над вариантами – играли в морской бой на яхтах? Если да – то я в деле – я забрался по ограде и спрыгнул на другой стороне. Пристань казалась пустой, и, если меня кто‑ то заметил, я не сильно переживал.

Я побежал по пирсу, поглядывая по сторонам. Я не умел управлять яхтой, но, может… ага!

В углу у столбика на воде покачивалась маленькая оловянная лодка, наверное, на ней ловили людей, упавших в океан. Маленький мотор был прикреплен сзади, но, что важнее, на дне лежала пара деревянных весел.

Я спустился, отвязал канат и оттолкнулся от пирса. Я сжал весла и сел.

– Греби, греби на лодочке, направляясь в море, – пел я под нос, весла опускались в темную воду. – Весело‑ весело убегай от МП.

Через десять минут я тяжело дышал, руки приятно горели от нагрузки. Вскоре жжение станет адским, но пока что мне даже нравилось.

Огни Дип‑ Ков уменьшались, а потом пропали, я с трудом плыл по бухте к выходу из нее. На воде было темно, прохладный ветер трепал меня за лицо, уши болели. Я двигался на юг, не выпуская из виду берег.

Когда я уже не видел огни справа, я направил лодку к берегу. Я вытащил весла, вытащил мусорный мешок из отеля из кармана. А потом разделся.

Да, полностью. Я снял всю одежду, запихал ее в мешок и привязал его к запястью, убедившись, что он плотно завернут. Глубоко вдохнув, я встал на краю лодки.

Я хотел, чтобы это не требовалось, но я не собирался причаливать. Стиснув зубы, я прыгнул за борт.

Святые йети на айсберге! Холодно! Ужасно холодно!

Ледяная вода окутала мою голову, и я всплыл, отталкиваясь ногами. Зубы уже стучали, легкие сжались до четверти своего размера. Хоть было начало июня, но вода в океане ночью не была теплой.

Может, я сошел с ума? Я оглянулся на лодку, но мой прыжок оттолкнул ее, и она уплывала все дальше, пока я двигался в воде.

Оставалось только плыть.

Я поплыл брассом, одной рукой, стараясь удержать голову и мешок с одеждой над соленой водой. Я не чувствовал руки и ноги, и я двигался все слабее, но все еще двигался к темному берегу. Не так далеко.

Я прищурился, глядя вперед. Вообще‑ то, берег был дальше, чем я думал. Блин.

«Не думай об акулах, – говорил я себе. – Не думай о существе из черной лагуны. Не думай об отмерзших гениталиях или того, что напишут в газетах, когда они найдут мое замерзшее голое тело, наполовину съеденное рыбой, выброшенное на берег Японии с мусорным мешком, полным одежды, привязанным к запястью. Думай о хорошем. Я и не в такой холодной воде бывал. Безумие, да? ».

Когда мне было тринадцать, противный Двейн, худший приемный родитель в мире, взял меня на тренировку по баскетболу в средней школе. Он настаивал, чтобы я играл, но не из‑ за того, что я был хорош, или что ему нравилась игра, а потому что другие родители были идеальными клиентами для нелегальных лотерейных билетов, которые он продавал.

Пока Двейн пытался подать билеты, я утащил из его кошелька деньги, выскользнул за заднюю дверь и убежал в ночь. У меня тут же возникли две проблемы: меня подводил мой внутренний GPS, и Двейн не дал приемному сыну куртку, хотя зима в Канаде была очень холодной.

И я оказался на улице в снежную бурю, пробыл так больше часа без куртки.

Я бил голыми ногами в ледяной воде, надеялся, что опыт с холодом поможет. В тринадцать лет я выжил. Я даже добрался до автобусной остановки, но леди в кассе с билетами решила, что я сбежал их дома, так что не продала мне билет, а вызвала полицию.

Я оказался там, откуда начал: в спальне с тремя другими приемными детьми, желая быть свободным. Спасибо, кассирша.

Моя рука задела склизкие водоросли, и я скривился. Я забил ногами сильнее, рассекая путь среди морских растений. Когда моя ладонь нащупала другую поверхность, это было каменистое дно. Вот и славно.

Я попытался встать на ноги, но понял, что ступни онемели. Я пару раз оступился и выбрался из воды на травянистый берег у деревьев. Я выдыхал с дрожью. Мои пальцы так замерзли, что отвязать мусорный пакет от запястья было невозможно. Я порвал его и вытащил одежду, которая, чудом, была еще сухой.

Как только я оделся и стал согреваться, иголки стали жалить нервы. Я сжал кулаки и встряхивал ногами, пытаясь вернуть кровь в вены, при этом озираясь.

Я был у холма, это было круто. Мне, конечно, нужно было сейчас подниматься по склону. Фу.

Как только жжение ног утихло, и я пошел к цивилизации. К городу и толпам людей, к опасности. Но я надеялся, что и к свободе.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Когда я прошел в круглосуточный супермаркет, мокрый и дрожащий, парень восемнадцати лет за прилавком вызвал бы полицию сразу, если бы я дал ему увидеть это.

Вместо дрожащего сгорбленного тела я показал ему сухую и прямо стоящую версию себя. Я так старался сохранить одежду сухой, но дождь пошел через три минуты после того, как я выбрался из океана. Матушка‑ Природа была с жестоким чувством юмора.

Ребра словно покрывал иней, но я не давал этому мешать галлюцинации в голове кассира. Пока я оставался невидимым, моя копия серьезно размышляла, какое вяленое мясо взять, покачивала туда‑ сюда головой.

Я мог поблагодарить козла Двейна за свое мастерство в этом навыке, который я с любовью назвал Разделенный Кит. Началось все с трюка в школе, чтобы обмануть учителей, заставив их думать, что я слушал внимательно, пока я рисовал или читал книгу. Но, когда я встретил Двейна с его кулаками, я научился делать себя невидимым.

Я послал ложного Кита к ряду с конфетами, а сам прошел на носочках вокруг прилавка к кассиру. Его телефон лежал рядом с кассовым аппаратом, и я сделал его невидимым, взял телефон. Я провел пальцем по экрану. Пароль не требовался. Идеально.

Я ушел в угол, послал ложного Кита в другую сторону, но не к дверям холодильника с отражающим стеклом. Отражения было сложно создавать, пока я был отвлечен.

Я набрал номер, который запомнил три дня назад, и поднес телефон к уху. Шли гудки. Шли и шли. Наконец, меня перевели на голосовую почту, и мое сердце сжалось.

– Дженкинс, это Кит, – тихо сказал я, чтобы не услышал кассир. – Я сбежал. Я в супермаркете на юге от Дип‑ Ков. На шоссе Доллартон, вроде. Мне нужна твоя помощь.

Я закончил звонок и понял, что кассир в смятении смотрел на ложного Кита. Блин. Я отвлекся от галлюцинации, и она стала вести себя странно.

Я поспешил в ближайший ряд, напихал в карманы пачки вяленой говядины, кислых конфет и пару бутылок воды. Ложный Кит в это время подошел к кассиру.

– Эй, – спокойно спросил он, – не знаешь, где ближайший отель?

Кассир нахмурился.

– Ближайший возле бухты. Или ближе к городу. Думаю, там есть отель возле Капилано.

– Ближе ничего?

– Неа.

Блин. Я не мог возвращаться в Дип‑ Ков, ведь Линна и агент Каттер уже могли охотиться на меня там. Капилано было далеко.

Ложный Кит пожелал ему спокойной ночи, и мы оба вышли и стали целым.

Я накрыл голову капюшоном от дождя, пересек парковку. Если Дженкинс прибудет за мной, он появится там, так что я не хотел уходить далеко.

Посреди улицы находилась автобусная остановка со стеклянным навесом под желтым фонарем. Хорошо. Я поспешил в укрытие и опустился на скамью, дождь стучал по крыше. Плечи были подняты к ушам от холода, но теперь расслабились, и я открыл пачку вяленой говядины.

В другой руке был украденный телефон, и я смотрел на него, подавляя неприятное ощущение в животе. Я позвонил незнакомцу ради помощи… потому что больше было некому. Мэгги и Квентин были единственными друзьями.

Если бы я позвонил Линне и попросил ее о помощи, что она сказала бы?

Я тихо фыркнул. Она, наверное, превратила бы меня в лужу через телефон от гнева. Я предал ее, как бандит, которым она меня считала с самого начала.

Предал… это было жестокое слово. Обманул, да. Обвел вокруг пальца. Но предал? Я поискал в своем словарном запасе слово лучше. Перед тем, как мы чуть не умерли в тайном логове Ригеля, перед тем, как она отвезла меня к моей квартире, и мы посмотрели фильм, перед тем, как она поручилась за меня перед Блит, я бы не переживал о лучшем описании своих действий. А теперь?

Меня мутило, желудку не понравилась говядина. Или так ощущался стыд.

Я не был виноват в том, что спасал свой зад. Я использовал момент и пропал в ночи, так я выживал.

Ты – сирота без семьи, и забрать тебя хотят только те, кто будет бить? Убегай.

Приемная семья не может понять, что с тобой делать, потому что ты – чего не знает никто, включая тебя – мифик, и все тебя боятся? Убегай.

Фирма, в которой ты работаешь, оказалась с жадными бандитами во главе? Убегай, конечно.

Некоторые назвали бы это трусостью, но я звал самосохранением. Это не беспокоило меня раньше. Может, я затоптал зарождающееся доверие Линны и ростки доброты на пути к свободе, но что еще я мог сделать? Ждать, пока МП казнит меня?

Решительно жуя не лучшую еду, я подумал о теме, от которой меня не так мутило. Странное поведение Мэгги. И дурацкое поведение Квентина, хотя это не удивляло.

Да, он всегда был зациклен на себе, но звать меня предателем, когда он раскрыл мое существование МП? Бред. Если бы не он, я уже улетел бы, пропал на юге задолго до того, как МП узнали о «том парне, который никогда не умолкает о фильмах».

Поведение новой «детки» Квентина было еще страннее. Мэгги была против жадности, но помогала беглецу? Помогала его планам с «Голубым Дымом»? Рисковала собой ради выгоды?

Все не так.

Квентин мог управлять людьми, и у него был свой типаж женщин, но Мэгги была на десять лет старше и на пятьсот процентов нервнее для него. Он явно использовал способности эмпата, чтобы заставить ее думать, что она любила его. Даже мне хотелось забраться к нему на колени, а я, насколько я проверял, был не из той команды. Его волны любви задели меня, когда я подошел близко.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒