Table of Contents 12 страница

Я приподнимаюсь на локтях, наблюдая, как он разрывает пакетик и раскатывает презерватив по всей своей стальной длине. Его глаза вспыхивают — желание, похоть, и много всего другого роится в них.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Райли.

Я смотрю на него во все глаза, потом опускаю взгляд, чтобы наблюдать за тем, как его пальцы движутся по моим лепесткам, разделяя их. Я втягиваю в себя воздух.

— Скажи, Райли, — рычит он. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя. Я хочу услышать эти слова.

Я прикусываю губу, глядя, как он прижимает свой член к моей киске. Он замирает, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Я вижу, как он пытается сдерживаться, на его шее отчётливо проступают вены, пока он смотрит на меня, ожидая нужных слов.

— Трахни меня, Колтон, — шепчу я, и он медленно прижимает головку члена к моему входу.

Я напрягаюсь в ожидании, чтобы принять его, от ощущения, как он растягивает меня до предела, от лёгкой боли, которая свидетельствует о том, что я жива, я здесь, сейчас, с этим великолепным мужчиной.

— О, Господи, Райли, — стонет он, медленно погружаясь. — Ты так приятно ощущаешься. Такая чертовски узкая, — он шипит, мягко, вверх и вниз, потирая кончиками пальцев внутреннюю поверхность моих бёдер. — Мне нужно, чтобы ты расслабилась, детка. Впусти меня, сладкая.

На мгновение я прикрываю глаза, и жжение от растяжения исчезает, остаётся наполненность. Колтон толкается дальше, медленно, целенаправленно, до тех пор, пока его член полностью не погружается меня, основанием касаясь моих бархатных складочек. Он остается неподвижным, позволяя моему телу приспособиться, и смотрит в это время на меня. Я вижу, как стиснута его челюсть, потому что он старается держать себя в руках, и чувство, что я способна подтолкнуть его к краю, чрезвычайно бодрит.

Мои мышцы рефлекторно сжимаются, когда я приподнимаюсь, чтобы посмотреть, как наши тела сливаются в одно.

— Милостивый Иисус, Райли, — предупреждает он, — сделаешь так ещё раз, и я тут же кончу.

Я шаловливо ему улыбаюсь, а он начинает медленно двигаться. Полностью выходит из меня и затем, не торопясь, погружается на всю свою роскошную длину. Это так восхитительно, и я снова падаю на кровать, позволяя ощущениям от трения о мои скользкие стенки захватить меня целиком. Я обхватываю ногами его бёдра, и он начинает набирать темп. Мышцы под его загорелой кожей перекатываются совместно с нашими движениями. Взгляд мечется между моими глазами и местом нашего соития.

Я чувствую, как тепло снова начинает распространяться в моём теле, в то время как оно выгибается навстречу ему, задевающему внутри меня чуткий сгусток нервных окончаний. Мои стеночки сжимаются вокруг него, затягивают, и Колтон увеличивает темп.

Он склоняется ко мне, удерживая свой вес на предплечьях рядом с моей головой, и захватывает мой рот чувственным, не терпящим никаких запретов, поцелуем. Зубы покусывают, губы посасывают, языки сливаются. Мои руки сплетаются у него на спине, ноги охватывают талию, перекрещиваясь в лодыжках. Мне необходимо быть настолько близко к нему, насколько это возможно. Нужно его так глубоко, как он только может быть во мне. Необходимо ощущать его исходящую потом кожу, трущуюся о мою.

Давление во мне возрастает до такой степени, что я уже не могу его целовать, потому что всё моё внимание сосредоточено на непреодолимой волне, готовой мгновенно сокрушить всё вокруг. Колтон чувствует моё напряжение, моё приближающееся забвение и продолжает двигаться в своём мучительном ритме. Он опускает руку, обхватывая мою попу, прижимает мой таз к себе, притискивая ближе, отчего на мой клитор оказывается незначительное, такое нужное мне в этот момент, трение. И прежде, чем я это осознаю, мой мир воспламеняется.

Я выгибаюсь, мои бёдра неудержимо вибрируют, когда сильнейший из всех, когда-либо мной испытанных, оргазм пронзает моё нутро. Я сброшена со скалы и отправлена в нескончаемое свободное падение. Удовольствие настолько сильное, что граничит с болью, отчего я вонзаю зубы в плечо Колтона, пытаясь каким-то образом заглушить это ощущение. Волна сокрушает всё вокруг меня, Колтон ещё несколько раз толкается в меня, и следом я слышу его голос, выкрикивающий моё имя. Он напрягается, его член рывками пульсирует во мне, освобождаясь. Колтон прячет голову в изгиб моей шеи, его дыхание такое же хриплое, как и у меня, а сердце бешено колотится напротив моего.

Оргазм всё ещё конвульсиями проходит через меня, мои мышцы пульсируют вокруг его ещё находящегося внутри меня полутвёрдого члена. Я чувствую, как с каждым моим содроганием напрягается от ощущений его тело, и слышу вырывающийся из глубины его горла мягкий гортанный стон. Тяжесть его тела на моем дарит уют и успокаивает, а я уже забыла, как умиротворяющее это может быть.

У меня никогда не было такого секса. Потрясающего. Дарящего небывалое наслаждение. Невероятного.

Какое-то время мы лежим, молча спускаясь с нашей вершины. Он утыкается лицом мне в шею, целуя одно и то же место; его пресыщенное тело не в состоянии двигаться. Я закрываю глаза, не в силах поверить, что всё это происходит со мной. И что рядом этот великолепный мужчина.

Я лениво вожу по его телу ногами, вдыхая естественный мужской запах. Вздрагиваю, когда он издаёт сиплый звук и выходит из меня; возникает неприятное чувство пустоты. Он связывает презерватив в узел и бросает его на пол рядом с кроватью, а потом возвращается назад. Колтон лежит на боку, подпирая голову рукой, чтобы видеть меня, пока один его палец неторопливо движется вверх-вниз, заставляя меня дышать медленно и размеренно.

Я встречаюсь с ним глазами, наши взгляды на секунду удерживают друг друга, в тишине отражая нас с ним, и только что приобретённый общий опыт. Я не могу расшифровать его взгляд, ибо он слишком закрыт. Перевожу глаза на потолок, и во мне начинает подниматься паника. Что теперь? Колтон добился своего, и проблема со мной разрешилась. Дерьмо. Единственный, с кем я до этого занималась сексом, был Макс. С ним у нас были отношения. Была любовь. Секс не был случайностью. И хотя то, что произошло, возможно, значило намного больше для меня, нежели для Колтона, как, предполагается, теперь мне себя вести? С Максом не было нужды решать, уехать ли мне после. Или, не противореча этике, остаться. Хочет ли Колтон, чтобы я осталась? Что, чёрт возьми, мне делать? Именно так чувствуешь себя, когда ты девушка на одну ночь? Дерьмо.

— Прекрати думать, Райли, — слышу рокот его голоса. Чувствую на себе его изучающий взгляд. Я всё ещё в недоумении: как он может быть настолько созвучен со мной, несмотря на то, что мы знакомы в течение очень короткого времени? Откуда он знает?

— Все твоё тело напрягается, когда ты слишком много думаешь, — объясняет он, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Выкинь всё из головы, — требует он и, хватая меня за бедро, подтягивает к себе. — Или я буду вынужден заставить тебя сделать это.

Я слышу улыбку в его голосе и с облегчением смеюсь:

— О, правда, что ли?

— Я могу быть очень убедительным, — дразнит он меня, поглаживая свободной рукой мою грудь, изредка невзначай останавливаясь, чтобы потереть большим пальцем мой напряжённый сосок. — Ты так не думаешь?

— Разве ты не сказал мне, чтобы я запретила себе думать? — я с тихим стоном вздыхаю, приподнимая подбородок, и он наваливается на меня, целуя в разные места.

— Люблю послушных женщин, — тихо бормочет он мне. Я ощущаю, как его прижатый ко мне член начинает твердеть, и, прежде чем я успеваю оценить его способность к такому быстрому восстановлению, Колтон перекатывает нас, меняя позицию, что я сажусь на его бёдра.

Я сижу верхом, уставившись сверху вниз на него и рассматривая его самоуверенную ухмылку. Он, в свою очередь, оценивает меня, пробегаясь глазами по моему телу. Я по-прежнему ощущаю его растущую эрекцию, как раз под моей попой.

— Мой Бог, Райли, у тебя есть всё, чтобы свести мужчину с ума, — говорит он мне, приблизившись и шаря руками за моей спиной, чтобы расстегнуть мой бюстгальтер. Мои груди оказываются на свободе, отяжелевшие и набухшие от желания. Колтон удовлетворённо стонет, приподнимаясь, чтобы взять одну в рот, на что мои бёдра порочно сжимаются вокруг него.

Я запрокидываю голову, выгибаясь, так, что он получает полный доступ к моим «девочкам». Мысли, которые были в моей голове ещё минуту назад, моментально испаряются от шквала его зажигательных поцелуев. Я чувствую, как его руки оборачиваются вокруг меня, слышу красноречивые звуки разрываемой фольги, и как его пальцы возятся где-то у моей задницы. Он заканчивает с презервативом, одновременно дорожкой из поцелуев возвращая свой умелый рот к моим губам. Склоняется ко мне, захватывая мои губы крошечными, горячечными глотками, поднимает руки к моим волосам, зажимая их в кулаки. Каждый свой поцелуй он сопровождает нежными похвалами, и каждая из них разжигает мою тягу к нему.

— Приподнимись, — шепчет он, поддерживая одной рукой мое бедро, тем самым, помогая мне поднять попу, а другой удерживая свой член в нужном положении.

Я закусываю в ожидании губу, его взгляд не отрывается от моего, наблюдая, как я мягко опускаюсь на его кончик. Я на пару секунд зависаю над ним, позволяя своим сокам покрыть его так, чтобы сделать проникновение лёгким. Я наблюдаю за туманом желания в глазах Колтона, в то время как медленно, сантиметр за сантиметром поглощаю его сумасшедшую длину, пока не опускаюсь до упора. Растянутая невероятным ощущением полноты, я издаю тихий стон. Некоторое время сижу, не двигаясь, привыкая к его размеру. Колтон закрывает глаза, запрокидывая голову, губы его слегка размыкаются, а из глубины горла вырывается низкий гул.

Он кладёт руки на мои бёдра, и я начинаю раскачиваться на нём. Я приподнимаюсь настолько, что почти выхожу из него, а затем опускаюсь обратно, откидываясь так, чтобы его кончик тёрся о сладкое местечко внутри меня.

— Чёрт! — шипит он, резко выдыхая, оттого, как плотно обхватывают его мои мышцы. — Ты сведёшь меня с ума, Райли, — он громко стонет, властно целуя меня перед тем, как уложить на кровать. Он начинает мощно входить в меня в унисон с моими движениями, и вот уже мы движемся в бешеном темпе. Нуждаясь друг в друге всё больше и больше. Дразня, подводя и подталкивая друг друга к пропасти.

Я смотрю на Колтона: жилы на его шее напряжены, сквозь зубы выглядывает кончик языка, глаза потемнели от похоти — он чертовски сексуален. Его руки крепко держат мои бёдра, мышцы напряжены, потому что он держит меня, приподнимает и движется во мне. Я начинаю парить, головокружительно вращаясь, пока меня омывает наслаждение. Вцепляюсь в одну из рук Колтона, наши пальцы переплетаются. Другую руку он кладёт на место нашего соединения, его большой палец гладит мой клитор, умело им манипулируя.

Мое тело ускоряется, мышцы сжимаются вокруг Колтона, и меня ещё раз выбрасывает в ошеломляющее забвение. Я выкрикиваю его имя, когда меня догоняет восхитительное тепло, окутывая и утягивая под всепоглощающую дымку.

— Господи, Райли, — божится Колтон, садясь, не останавливая ненасытный темп, и берёт управление на себя, чтобы позволить мне потеряться в собственном оргазме. Он обнимает меня, крепко удерживая сильными бицепсами, и приникает губами к моим губам в поедающем, умопомрачительном поцелуе. Натиск ощущений, тянущий за каждый нерв в моём теле, так велик, что единственное, что я понимаю сейчас — я тону во всём, что представляет собой Колтон Донован.

Я чувствую, как напрягается его тело, каменеют бёдра, и руки крепче сжимают мою спину растопыренными пальцами. Колтон прячет лицо в изгиб моей шеи, перед тем, как выкрикнуть моё имя, и с благословлением на губах падает через край. Я ощущаю, какими яростными толчками сопровождается его освобождение.

Некоторое время мы не шевелимся, оставаясь в той же позе: я всё ещё верхом на нём, обняв друг друга, спрятав друг в друге головы, не произнося ни слова. И пока мы держим друг друга, меня переполняют эмоции.

Вот дерьмо! Неужто я была такой глупой, чтобы на самом деле решить, что я могу заниматься случайным сексом? Внутри меня бурлят чувства. Чувства, на которые, я знаю, Колтон никогда не ответит взаимностью, и я изо всех сил стараюсь сохранить самообладание. Я прошу себя сдерживать их, иначе я могу погрязнуть в фантазиях и сломаться, как только останусь одна.

Колтон сдвигает ноги и откидывается назад. Он берёт в руки мою голову и пронзает меня своим пьянящим взглядом.

— Ты в порядке? — шепчет он мне.

Я киваю в ответ, пытаясь очистить взгляд от беспокойства.

Он наклоняется и целует меня. Его поцелуй так нежен и ласков, что я вынуждена бороться с накатывающими слезами, потому что его нежность обезоруживает меня и потрясает до глубины души. Открыв глаза, он пристально наблюдает за мной некоторое время. Я вижу, как в его глазах вспыхивает что-то мимолётно, какие-то неназванные эмоции, которые я не могу прочитать, потому что знаю его совсем недолго.

Он трясёт головой, поднимая меня с себя, и молча встает с кровати, уворачиваясь от моего вопросительного взгляда, и ерошит волосы, бормоча на выходе: «Дерьмо! ». Я слежу за его сильными широкими плечами, когда он направляется в ванную. Слышу, как течёт вода и как Колтон приглушённо ругается.

Я натягиваю на себя одеяло, вдруг почувствовав себя одиноко и неуютно от незнакомой обстановки и своего непонятного положения. Через несколько мгновений Колтон выходит из ванной в чёрных трусах «боксерах». Останавливается в дверном проёме и кидает на меня взгляд. В его глазах больше нет той теплоты и эмоций, что были минуту назад. Вместо них — холодность и отчуждённая оценка меня в его постели. И по морщинкам вокруг глаз, и по сжатой челюсти понятно, что он больше не расслаблен.

— Тебе что-нибудь принести? — спрашивает он скрипучим голосом. — Мне нужно выпить.

Я отрицательно мотаю головой; боюсь, что если заговорю, он услышит в моём голосе боль от его внезапного отчуждения, и его вопросы сделают только хуже. После моего ответа он поворачивается и уходит в гостиную. Думаю, у меня есть ответ. Для Колтона я была только вызовом.

Задачка решена, я перешла в разряд одноразовых встреч.

Я прижимаю колени к груди, пытаясь заглушить внутреннюю боль. Пытаясь умалить ощущение, что меня использовали. Я вспоминаю Макса, и как он бережно относился ко мне после того, как мы занимались любовью — как будто я настолько хрупкая, что могу сломаться. Он ласкал меня и обнимал, и смешил. Делал так, что я чувствовала себя желанной. Мой прекрасный, идеальный Макс. Что я сделала с ним и с нашей памятью о нём, переспав с кем-то, когда технически я помолвлена?

В моих ушах эхом звучат крики его матери о том, что это я виновата, что его жизнь оборвалась, я убила его и вместе с ним все надежды и мечты. Вина, стыд и унижение обрушиваются на меня. Я должна выбираться отсюда. Эти мысли разом заполняют моё сознание, я откидываю одеяло и собираю всю мою разбросанную одежду, а потом бегу в ванную.

В груди невыносимо давит, когда я пытаюсь сдержать слёзы, неловко шаря в попытке застегнуть свой бюстгальтер. Я набрасываю платье через голову, прилагая все усилия, чтобы попасть руками между соответствующими лямками и ремешками. Трусиков у меня нет. Они валяются разодранные где-то на полу, и их поиски не стоят хлопот. Я потеряла одну серёжку, но сейчас меня это мало волнует. Я вынимаю из уха её пару, смотрю на себя в зеркало и вижу в глазах страдание, смешанное с тяжёлым раскаянием. Бумажной салфеткой я вытираю следы от растёкшегося макияжа, одновременно укрепляясь в мысли об отступлении. Через несколько минут, завуалировав эмоции и собрав мысли в кучу — я готова.

Я открываю дверь, выходя из ванной, и испытываю облегчение, и, в то же время, печаль оттого, что Колтон не сидит там и не ждет меня. Опять же, чего я ожидала после того, как он только что высказался? Не сидеть же ему на кровати, ожидая меня, чтобы открыто заявить о своей исчезнувшей любви? «Трахнуть и бросить», — бормочу я себе под нос, выходя из спальни и направляясь в гостиную.

Колтон стоит на кухне номера, опираясь руками на столешницу и опустив голову. Я на мгновение останавливаюсь и рассматриваю его, восхищаясь линиями его тела, и желая, видимо, гораздо больше того, что он может предложить. Колтон сдвигается и делает большой глоток из стакана с янтарной жидкостью. Потом резко опускает его на столешницу, лёд в стакане громко звякает; и затем он поворачивается. Колеблется, видя, что я стою одетая и готовая уходить.

— Что за…

— Слушай, Колтон, — начинаю я, пытаясь взять ситуацию под контроль прежде, чем ещё больше буду унижена. — Я умная девочка. Я получила, что хотела, — пожимаю плечами, стараясь скрыть надлом в голосе. Он изучает меня, и я просто вижу, как крутятся колёсики в его голове, когда он пытается понять, по какой причине я ухожу. — Давай смотреть правде в глаза: ты не тот парень, с которым можно провести всю ночь, а я не девушка на один-два раза.

— Райли, — произносит он, но замолкает, делая шаги в мою сторону, пока я не поднимаю руку, останавливая его. Он пристально вглядывается в меня, едва заметно качая головой, и пытается разобраться в сказанных мною словах.

— Да ладно, это, вероятно, для тебя не ново — то, к чему ты привык, — я делаю к нему пару шагов, гордясь своей бравадой. — Поэтому я просто уберегу себя от смущения, когда ты утром начнёшь просить меня уйти, и просто уберусь сейчас.

Колтон смотрит на меня, борясь с какой-то непонятной эмоцией, его челюсти плотно сжаты. Он прикрывает глаза, на один удар сердца, прежде чем вернуть мне свой взгляд:

— Райли, пожалуйста, послушай меня. Не уходи, — просит он. — Просто… — он поднимает руку, хватая себя за шею, на его замечательном лице растерянность и нерешительность, потому что он не в состоянии подобрать слова или закончить свою ложь.

Мое сердце хочет верить ему, когда он говорит мне, чтобы я осталась, но моя голова знает о другом. Всё, что у меня осталось — это моё достоинство, тогда как мой разум был тщательно уничтожен, рассеян и оставлен на кровати в той спальне.

— Послушай, Колтон, — выдыхаю я. — Мы оба знаем, что ты говоришь не то, что думаешь. Ты не хочешь, чтобы я осталась. Ты забронировал на сегодняшнюю ночь номер, наверняка для того, чтобы потрахаться. Вероятно, ты рассчитывал, что это будет Ракель. Приятные маленькие апартаменты, в которых не предполагается никакой драмы и осложнений, место, откуда ты мог бы уехать утром без оглядки на ту, кто всё ещё спит в твоей постели. Ну, я охотно на это пошла, — признаю я, подходя к нему, его глаза неотрывно смотрят в мои, я кладу руку на его голую грудь. — Это было здорово, Ас, но эта девушка, — я жестом показываю на себя, а потом на спальню, — это не я.

Его глаза буравят мои с такой интенсивностью, что на мгновение я отвожу от него взгляд.

— Ты права — это не ты, — выдаёт он с нечитаемым выражением на лице, когда я резко возвращаю к нему взгляд. Он поднимает свой стакан и опустошает его; изумрудный цвет его радужек продолжают следить за моими глазами поверх края стакана. Допив, он облизывает губы, и вертит головой, что-то обдумывая.

— Позволь, я возьму ключи и довезу тебя до дома.

— Не беспокойся, — я отрицательно качаю головой, переступая с ноги на ногу, пока придумываю, как сохранить лицо, в то время как унижение уже просачивается сквозь меня. — Я возьму такси — так перенести эту ошибку будет легче нам обоим, — все мои силы уходят на то, чтобы непринуждённо подняться на цыпочки и оставить на его щеке целомудренный поцелуй. Я встречаюсь с ним взглядом и стараюсь симулировать безразличие. — Не волнуйся, Колтон. Ты пересёк финишную черту и захватил победное знамя, — бросаю я через плечо, направляясь к дверям, по-прежнему высоко вздёрнув подбородок, несмотря на дрожащую нижнюю губу. — Просто я предпринимаю меры предосторожности, прежде чем мне покажут черный флаг.

Я прохожу через дверь и захожу в лифт. Нажимая кнопку первого этажа, я замечаю, что Колтон стоит в дверях пентхауса. Его губы кривятся, он наблюдает за мной отчуждённым взглядом и с ожесточённым выражением на лице.

Когда двери лифта приходят в движение, я всё ещё пристально смотрю на него, и одинокая слеза, скатившаяся по моей щеке — единственное предательство моего тела, свидетельствующее об испытываемых мною печали и унижении. Наконец, я остаюсь одна. Я оседаю против стены, позволяя эмоциям пересилить меня, и всё же борюсь со слезами, наполняющими мои глаза, поскольку мне всё ещё необходимо добраться до дома.

***

Поездка на такси быстрая, но болезненная. Мои тихие рыдания на заднем сидении ничего не могут поделать с тем, чтобы смягчить жестокую реальность того, что произошло. Я оказываюсь дома в начале четвёртого утра, и рада, что Хэдди уже дома и спит, потому что прямо сейчас я не справлюсь с её вопросами.

Я проскальзываю в свою комнату, включаю iPod, убавляя звук до едва слышимого, выбираю Unwell всё той же Matchbox Twenty и ставлю песню на повтор.

Когда меня начинает обволакивать знакомый голос Роба Томаса, я сбрасываю одежду и шагаю под душ. Я пахну Колтоном и сексом, и с остервенением тру себя, чтобы хоть немного смыть с себя его запах. Это не имеет значения, хотя, независимо от того, что я делаю, я до сих пор пахну им. Я всё ещё помню его вкус. Всё ещё чувствую его. Я позволяю воде смывать поток моих слёз, скрывая мои икающие рыдания в шуме её стремительного потока.

Когда мне удаётся вдоволь наплакаться, и слёзы иссякают, я поднимаю себя с пола душевой, на который сползла, рыдая, и держу путь в свою спальню. Успеваю набросить на себя пижамную майку и трусики, прежде чем упасть в тепло своей постели и провалиться в сон.

13 глава

Я чувствую запах бензина, грязи, и чего-то ещё едко металлического. Он заполняет ноздри, просачиваясь в голову, прежде чем приходит боль. В одно краткое мгновение, до того, как на меня обрушиваются ощущения вместе с разрушающей действительностью, я чувствую покой. Чувствую себя прежней и целой. Почему-то моё сознание знает, что я буду вспоминать об этом, и жалеть, что снова не вернусь к этому мгновению. Жалеть, что буду помнить, как хорошо было ДО ЭТОГО.

Первой приходит боль. Раньше, чем туман в моей голове рассеивается, и я в состоянии открыть глаза. Нет слов, чтобы описать испытываемую агонию, как будто миллион ножей входят в тебя и разрывают на части, чтобы исчезнуть и появиться заново. И снова. Бесконечно.

Я ощущаю эту зазубренную боль в мгновение между бессознательным состоянием и возвращением в сознание. Я распахиваю глаза, отчаянно пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха. Каждый вздох вызывает боль, жжение и даётся с великим трудом. Мои глаза видят вокруг опустошение, но мозг не замечает осколки стекла, дымящийся двигатель и раздавленный металл. Разум не понимает, почему моя рука, согнутая в нескольких местах под неестественными углами, не может отстегнуть ремень безопасности. Не может освободить меня.

Ощущения как при замедленной съёмке. Я вижу частички пыли, дрейфующие в тишине по воздуху. Чувствую, как медленно по моей шее стекают струйки крови. Как сантиметр за сантиметром онемение поднимается по моим ногам. В моё сознание просачивается безысходность, опутывая душу и захватывая ядовитыми щупальцами каждую клеточку тела.

Я слышу Макса. Слышу его клокочущее дыхание, и даже в своём шоковом состоянии злюсь на себя, что не могу быстро его отыскать. Поворачиваю голову влево — вот он сидит. Его красивые вьющиеся светлые волосы окрашены красным, зияющая рана на голове выглядит такой странной. Я хочу спросить, что с ним, но мой рот меня не слушается. Я не могу сформировать слова. Его глаза заполняют страх и паника, и боль искажает безупречное загорелое лицо. Из его уха вытекает небольшая струйка крови, и я понимаю, что это плохо, но не осознаю, почему. Он кашляет. Звук получается странным, и на разбитом стекле перед нами появляются маленькие красные пятнышки. Я вижу, как его рука шарит по машине, ощупывая каждый предмет между нами, как будто он нуждается в этих касаниях как в поводыре. Его рука беспорядочно движется, до тех пор, пока он не нащупывает мою руку. Я не чувствую прикосновения его пальцев, но вижу, что наши руки соединились.

— Рай, — хрипит он. — Рай, посмотри на меня. — Мне нужно сосредоточиться, потому что, на самом деле, поднять голову, чтобы встретиться взглядом с Максом, невероятно трудно. Я ощущаю тепло от слёзных дорожек на своих щеках, чувствую соль на губах, но не помню, что плакала. — Рай, мне не слишком хорошо здесь, — я слежу за тем, как он безуспешно пытается глубоко вздохнуть, но тут моё внимание переключается на что-то другое, когда мне кажется, что я слышу плач ребенка. Я верчу головой, но не вижу ничего, кроме сосен, а от внезапного движения у меня кружится голова.

— Райли! Я хочу, чтобы ты сконцентрировалась. Смотри на меня, — он задыхается, делая короткие поверхностные вдохи. Я снова поворачиваю к нему голову. Это Колтон. Что он здесь делает? Почему весь покрыт кровью? Почему он на сиденье Макса? В его одежде? На месте Макса?

— Райли, — умоляет он, — пожалуйста, помоги. Пожалуйста, спаси меня, — он неровно втягивает воздух, его пальцы покоятся в моих. Голос опускается до шёпота. — Райли, только ты можешь спасти меня. Я умираю. Мне нужно, чтобы ты спасла меня, — его голова медленно наклоняется набок, губы слегка размыкаются, в уголке рта скапливается кровь, а прекрасные изумрудные глаза меркнут.

Я слышу крик. Громкий, пронзительный и душераздирающий. Он повторяется снова и снова.

— Райли! Райли! — я борюсь со схватившими меня руками. Трясущими меня. Утаскивающими от Колтона, когда он так отчаянно во мне нуждается. — Дьявол, Райли, проснись!

Я слышу голос Хэдди. Как она оказалась в этом овраге? Она пришла нас спасти?

— Райли! — меня снова неистово трясут, качая вперёд и назад. — Райли, проснись!

Я очухиваюсь в своей постели, руки Хэдди обнимают меня за плечи. Горло пересохло и саднит от крика, волосы прилипли к залитой потом шее. Я поднимаюсь, чтобы вздохнуть, мои удушающие всхрипы смешиваются с частым тяжёлым дыханием Хэдди, и это единственные звуки, которые я слышу. Руками я в защитном жесте охватываю саму себя, кисти рук свело от сильного напряжения.

Хэдди гладит ладонями мои щёки, её лицо в сантиметрах от моего.

— Райли, всё хорошо? Дыши глубже, милая. Просто дыши, — успокаивает она меня, её руки непрерывно гладят меня, заверяя, давая знать, что я сейчас в своей комнате.

Я судорожно вздыхаю, роняя голову на руки, потом провожу ладонями по лицу. Хэдди садится рядом, обнимая меня рукой.

— Опять тот же страшный сон? — спрашивает она, имея в виду кошмар, который периодически снился мне больше года после аварии.

— Да и нет, — трясу я головой. Хэдди не уточняет, о чём я, а даёт мне время опомниться и прогнать дурные видения прочь. — Сон тот же, только, когда, услышав детский плач, я оглядываюсь — рядом со мной умирает Колтон, а не Макс.

Она пугается моего замечания, её лоб морщится:

— У тебя давно не было кошмаров. Ты в порядке, Рай? Хочешь поговорить об этом? — спрашивает она, напряжённо вытягивая шею в попытке услышать, какая песня звучит в наушниках моего плеера, который я забыла выключить перед тем, как заснуть. Её глаза сужаются, когда она узнаёт звучащую композицию, и это позволяет ей сделать вывод о моём душевном состоянии. — Что он с тобой сделал? — требует она ответа, отодвигаясь, чтобы сесть передо мной, скрестив ноги. В её глазах пылает гнев.

— Я просто запуталась, — признаюсь я, тряся головой. — Просто это было так давно. Я чувствую, что забыла лицо Макса, а потом я так четко вижу его во сне... а потом, от того, что я оказываюсь в ловушке в автомобиле, на меня обрушивается удушающая паника. Может быть, это от переизбытка эмоций, — я заворачиваюсь в своё одеяло, стараясь избежать её вопросительных взглядов. — Возможно, я так давно ничего не чувствовала, а события прошлой ночи толкнули меня через край… перегрузили меня…

— Чем, Райли? — подталкивает она меня к ответу, потому что я молчу.

— Виной, — тихо произношу я, и позволяю этому слову повиснуть между нами. Хэдди тянется ко мне и берёт за руку, мягко сжимает, успокаивая. — Я испытываю вину и боль, и чувствую себя использованной, как все другие, — меня прорывает.

— Использованной? Что, чёрт побери, произошло, Райли? Мне уже нужно пойти и надрать этому высокомерному ублюдку задницу? — угрожающе вопрошает она. — Потому что я легко могу сменить пластинку. В смысле, я была впечатлена, когда он позвонил и спросил, как ты добралась до дома и всё ли в порядке…

— Он что?

— Он позвонил в полчетвёртого утра… около того. Я ответила на звонок. Даже не знала, что ты дома. Пришла сюда проверить и сказала ему, что ты дома и спишь. Он попросил меня передать тебе, чтобы ты позвонила ему. Что он должен был объяснить, что ты что-то неправильно поняла.

— Пфф, — всё, что я могу сказать, обдумывая ее слова. Он, в самом деле, звонил?

— Что случилось, Райли? — спрашивает она ещё раз, и на этот раз я понимаю, что её вопрос проигнорировать не удастся.

Я пересказываю ей весь вечер, начиная с момента, когда я оставила её, и до того, как она разбудила меня, кричащую. Я также описываю, что испытывала «после» с Максом, и какой обиженной и отвергнутой я чувствовала себя сегодня.

— Предполагаю, я чувствую себя виноватой из-за всей ситуации с Максом. Я любила его. Любила Макса каждой клеточкой своего существа. Но секс с ним — занятия любовью — и рядом не стояли с тем, что я испытала с Колтоном. То есть, я едва знаю Колтона, а он просто включил все мои кнопки и нажал на все рычаги, физические и эмоциональные, и это… — я ищу слова, перегруженная эмоциями. — Я не знаю. Думаю, такой секс должен быть с мужчиной, которого я безумно любила и за которого собиралась замуж, а не с тем, кому почти плевать на меня, — я пожимаю плечами. — Не с тем, для кого я — очередная зарубка на столбике кровати.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒