Отступление

«– Чё, …лядь, до …уя умный? »

Повседневное

«Бить нельзя их, а не вникнут – разъяснять…»

Классическое

Вызвали ночью и не хотели пускать, пока документы не предъявлю…

Умер Углов.

В аккурат на Первомедовский выпуск.

Санитар морга промеж молодых докторов.

Слегка подшофе:

С Академиком сфотографироваться не желаете?

Маленький триптих:

I

На глаз – месяц запоя.

А уверяют – три дня.

– Мужик, давай честно?

– Ну, может, четыре…

Насмерть стоят.

II

Никакие.

Аж ссутся непроизвольно.

Но – поголовно:

– Д‑ да я тока бутылку пива с‑ сёдня…

III

Ещё раз:

Синь темнит.

Медик догадывается.

Обязан.

Ему, …ля, деньги за это платят!

Доброхоты.

Сдёргивают с обеда: «На остановке, в инвалидной коляске».

Что – в коляске?

Не знаю, езжайте.

Мертвецки пьяная побирушка.

– Домой её отвезите…

Ну, не уроды?

Жидкость для труб.

Стакан.

В два приёма.

… издец какой‑ то…

Суррогаты, панкреонекроз, кранты поджелудочной.

Свезли к хирургам.

Месяц, два, и опять он.

Живот в рубцах – еле выжил.

Под сиреной обратно.

Выписку обмывал.

Рабочий посёлок.

Пропитые упыри, плевки, помои из окон.

Дети играют «в пигмалионов».

В подвале, на трубах…

Выросли, поди, спились.

Отправили на учёбу.

В первый же день: так, сдаём по штуке, на нужды кафедры!

Отказался.

Домой звонили.

Два раза.

Комиссии.

Юные женщины в макияже.

Запинаясь, читают список и требуют предъявить.

Потом ставят галочки.

Надменны и робки одновременно.

Как им так удаётся?

Центнер живого веса.

– Идите за мужиками – нести надо.

Мнутся.

– А может, мы с вами вдвоём как‑ нибудь?

Чёрт их знает, а вдруг правда – врождённая деликатность…

Госпитализация.

– Едете?

– Н‑ не знаю… Надо Тамаре позвонить… Алё, Тома? Меня врачи забирают – ехать, как думаешь?

И к этому привыкаешь.

Кафель, хром, крахмал простынь.

Стоит, качаясь, и ссыт на пол…

А римляне, когда убивали, упав, плащом накрывались.

На подвздохах.

Чтоб не глазели.

Никого не трогали, ждали на светофоре.

А он по зебре вихлял, пьяненький.

Увидел, встал напротив – и матом!

Потом всхрапнул, пал оземь и заелозил копытами.

Откачали у… бка.

Мы ж добрые.

Детей только жалко.

Они счастливы.

Им сравнить не с чем.

Звезда.

Вживую.

Пьяная.

Омерзительно.

Бухал всю осень – бросила баба.

Обезножил: умоляет, трясётся…

Лекарим.

– Я ей DVD купил, – успокаиваясь, – фильмов кучу, микроволновку, утюг…

И вдруг – волком:

– Отомщу‑ у‑ у‑ у‑ у! Х‑ х‑ х… атамщу‑ у‑ у‑ у‑ у!

Наркоманы и алкаши.

Конца краю…

Впечатление – линия партии.

Прямой эфир, конкурс.

Как вы гадите сослуживцам?

Самым оригинальным – по два билета.

Взахлёб, веришь?

Микрофон рвали.

Осматриваешь потом пациента, а в голове: не тебя ли я сейчас слышал?

Конкретно накрыло.

Особняк.

Аритмия.

Купировал, собираюсь.

– А вы не хотели бы у нас дворником поработать?

А …уй.

Ступор.

Онемел, честно.

Они ж, на голубом глазу, дальше:

– Нам дворник нужен, интеллигентный. Чтоб и пообщаться, и помощь оказать, если что. И зарплата достойная – не то, что ваши копейки…

И главный хит:

– Не понимаю, почему вы отказываетесь?

Краснорожий кабан – лежит, пену пускает.

Бутылки, бутылки, бутылки, бутылки.

Прошлись по соседям: вынести не поможете?

– Хорошо, сейчас. В какую квартиру? Э‑ э, нет…

Весь подъезд отказался.

Рабочий посёлок.

Скорая.

Сразу предупредили:

– Больные – двух категорий: «скотина» и «скотина пьяная».

Шокировали, подтвердилось.

– Что ж ты так керосинишь, родной?

– А чё ещё делать‑ то?

Обрёл истину: чиновный люд считает наши деньги своими.

Сами признаются, разболтавшись с реланиума.

– В больницу? Надолго? Ч‑ чёрт! Транш, как назло, НАМ пришёл…

Диспетчер заполняет сканворд.

– Слышь, эта… водяные часы?

Второй год про них спрашивает.

Негласно – принимать всё.

На днях, к примеру, на флюс отправили.

Я серьёзно.

Езжай, говорят, не вы… бывайся – записан вызов!

Абстенуху откапать?

Это не к нам.

Крик.

Мат.

Даже харкнул вдогонку.

А минутой раньше трупом лежал.

И голос такой слабый‑ слабый…

Девятнадцать лет, плохо.

На похмел к сыночке вызывают.

Мне б в таком возрасте и в голову не пришло.

Волшебное слово?

Ладно, на ушко:

А вдруг он умрёт?

Отмычка.

Золотой ключик.

Приедет бригада…

Ужрался, рухнул, замёрз.

Попал в тепло – полез в драку.

Без вариантов.

Дубинки порой сказочно не хватает.

Да.

Согласен.

Засранцы.

Врачи‑ вредители.

Но в общем зачёте – с большим отрывом!

По очкам.

У Бога.

«Запах алкоголя в выдыхаемом воздухе. Речь, поведение и движения пьяного человека…»

На «вы» – борзеют.

За прогиб принимают.

Главврач, разжирев килограммов на двадцать, отменил выездным ужин.

Приказом.

Оперативность, типа, страдает.

Идёшь по городу – каждые пять минут скорая.

За бугром – ну хоть бы одна!

Делом занимаются потому что.

Заходил, спрашивал.

Пьяных ветеранов велено развозить по домам.

Реверанс, типа – заслужили, чертяки!

Но только раз в год.

Девятого.

В позапрошлый раз им дарили приёмники.

В прошлый – по комплекту белья.

Нынче разорились на кружки.

Всё с символикой, всё с оранжево‑ чёрной.

А разговоров‑ то, разговоров!

Спасли боярина кардиологи.

А свезли уже коммерсанты, у них салон комфортабельней.

Спецы же, с приказом не отставать, кресло‑ каталку следом доставили.

Дорогую, с моторчиком – на все сто доверие оправдали!

Рабочий посёлок.

Зарплата.

Накануне оповещают.

Готовность «раз».

И хирургов на низкий старт.

Памятное, говорите?

На «спазмы живота» вызов.

Оказалось – рожает.

Не поверили.

Звонили на станцию: вы кого нам прислали?

Спросили, за сколько диплом купил?

Там и принял, куда деваться.

Думаете, извинились?

… уй!

«Вы должны! », – говорят.

Не совсем уверенно, впрочем.

Пьяный, ругань, угрозы – с чистой совестью кладёшь трубку.

По инструкции.

Но это раньше, а теперь так:

– Что там?

– Слушай, не знаю, они матом орут – ты съезди, глянь…

Качество услуг, психология потребителя… мене, текел, упарсин!

Спецы зашиваются.

Линия вешается.

Диспетчера в дыму сутками.

Начальство, лелея карьеры, боится жалоб.

Загадка.

«Состояние после падения с 9‑ го этажа через мусоропровод».

Ась?

То‑ то.

Рабочий посёлок, Новый год в общежитии.

Особняк.

Забор.

Домофон.

Открываем!

Щелчок.

Кавказец.

Нос к носу.

Чуть ли не метр в холке.

А с крыльца уже наблюдают.

Сорвал спектакль – не трогают меня псы.

Крикнули: пациент ждать не стал, уехал сам, к частникам…

И все, как один, на дороге скорую пропускают – непременно уведомят.

– Давно?

– Со… ф‑ ф‑ фх… со среды.

– А вызвать?

– Пройдёт… кх‑ кх… думал.

– Сколько лет болен?

– С де… фх‑ х‑ х… с детства.

– Хоть раз само проходило?

– Нет.

– Тогда почему?

– Фх‑ х‑ х… не знаю, отстаньте!

Астма.

Стандарт.

Один из трёх, где‑ то.

Жалуется и трещит семечками.

– Может, прервётесь?

– Не, я без них не могу. Наркотик. Хотите?

Новострой.

Запах краски и свежести.

А в квартирах уже ханыжник – подошвы липнут.

Расселение коммуналок…

Точно помню – не так было, застал ещё. Это потом – как мутным селем с горы. Под гонор и улюлюканье. С соплями и ностальгией в сухом остатке.  

Вернуться можно. Выключить телек, сесть и подумать. В тишине. Мозгом. И, главное, на других, на других потом не равняться – у них‑ то, сирых, по‑ прежнему всё…