Десятью годами ранее 4 страница

— Да, я понимаю это, — признала я. — Но это совсем другое.

— Ну, как я должна была знать, что можно упоминать, а что нет? Что ты хотела бы знать, а что нет?

Бет разочарованно вздохнула, взглянув на елку, прежде чем снова перевела взгляд на меня.

— Ты уехала из этого города, как будто никогда больше не хотела иметь с ним ничего общего, Элиза. Я пыталась подчиниться твоим желаниям. Пытался дать тебе то, что ты хотела.

То, что я хотела.

Я тихонько рассмеялась над этим.

Казалось, все пытались понять, чего я хочу, включая меня саму.

Отставила свой пирог на кофейный столик, скрестив руки на груди.

— Я просто… чувствую себя как рыба, вытащенная из воды. Я вернулась домой, в город, в котором выросла, и все осталось по-прежнему, но все изменилось. Родители Ривера умерли, Бет. Их больше нет. Я так и не успела попрощаться. Мне так и не удалось сказать им, как много они оба значили для меня. Я так и не смогла... — Я сдержала рыдания, подступившие к горлу, и покачала головой. — Меня не было рядом с Ривером. Меня не было здесь, чтобы помочь ему, выслушать его, держать за руку на похоронах. Он прошел через все это в одиночку.

Брови Бет сошлись вместе, и она подвинулась на диване достаточно близко, чтобы положить свою маленькую бледную руку на мою.

— И он знал, — прошептала я, качая головой, когда мои глаза наполнились слезами. — Он знал, что его отец болен, что ему недолго осталось. Но не сказал мне.

— Конечно, не сказал, — сказала Бет, как будто это было очевидно. — Он любил тебя. И хотел, чтобы ты была счастлива, а ты буквально сказала ему, что тебе здесь плохо. Зачем ему пытаться удержать тебя в такой ситуации?

— Но это было не так просто, — сказала я, расстроенный. — Мы застряли в колее на целый год. Он был несчастен, пытаясь работать на всех этих мелких работах, ломая спину, без отпуска или даже полных выходных. Я работала в супермаркете. Мы трудились изо дня в день, иногда весь день и ночь напролет, просто чтобы оплатить наши долбаные счета. — Я покачала головой. — Это не жизнь, Бет. Никто из нас не жил по-настоящему.

— Я знаю, — сказала сестра, потирая живот. Я знала, что она думала о Роберте, о том, как усердно он работал, чтобы свести концы с концами, и как усердно она работала, чтобы содержать их маленький дом в порядке. — Но опять же, возможно, для вас это и не жизнь, но для некоторых из нас достаточно просто сводить концы с концами. Я имею в виду, конечно, у нас с Робертом нет кучи приятных вещей. Мы не сможем поехать в шикарный отпуск. Но в конце долгого дня мы возвращаемся домой друг к другу. Мы любим смотреть телешоу вместе, и нам нравится сидеть у озера, любуясь закатом, или совершать долгую поездку по старым извилистым дорогам. — Она пожала плечами с мягкой улыбкой на губах. — Иногда нужно забыть обо всех трудностях, через которые проходишь, и посмотреть на все мелочи, за которые ты должен быть благодарен. Например, что тебя обнимет кто-то, с кем можно посмеяться. — Она погладила себя по животу. — Кто-то, с кем можно зачать новую жизнь.

Я проглотила эмоции, все еще душившие меня.

— Думаю, что некоторые из нас просто хотят большего.

— Может быть, — сказала Бет, но ее улыбка сказала мне, что она думала иначе. — Но, может быть, некоторые из нас просто теряются и думают, что знают, чего хотят, когда на самом деле понятия не имеют.

Я нахмурилась.

— Как думаешь, почему тебе сейчас так тошно, Элиза? — спросила она. — Почему думаешь, не можешь есть, не можешь уснуть? Что-то изменилось. Что-то внутри тебя проснулось, о чем ты даже не подозревала, что оно было там, крепко спало все это время.

Бет придвинулась еще ближе, взяла обе мои руки в свои и серьезно посмотрела мне в глаза.

— Позволь мне спросить тебя вот о чем, сестренка. Когда уходила, ты сказала, что отправляешься на поиски приключений, — сказала она, делая ударение на последнем слове, как будто это была сама эпическая история. — Тебя не было четыре года. Ты видела десятки разных стран, сотни городов и поселков, ферм, озер и рек. Ты говорила на новых языках, ходила по новым улицам, встречала новых людей и, возможно, даже нашла новую версию себя. Но, скажи мне вот что… ты нашла то, что искала?

Мое сердце сильно забилось от этого вопроса, еще одна жгучая молния боли расколола мою грудь.

— Потому что, если нет, — продолжила она, слегка пожав плечами и понимающе улыбнувшись. — Может быть, ты искала не в тех местах. Может быть, все это время это было прямо здесь, в городе, который взрастил тебя.

Я уставилась на свою младшую сестру, как будто она была ангелом, или психопаткой, или, может быть, чем-то средним между ними. Моргала снова и снова, хмурясь все сильнее по мере того, как между нами длилось молчание.

И чем больше я впитывала в себя ее слова, тем больше всплывали эмоции, с которыми пыталась бороться весь вечер.

— О, боже, — прошептала я, убирая свои руки от ее, чтобы прикрыть рот. Я покачала головой. — Ты права. Ты права, Бет. Я... я чувствовала себя такой застрявшей, такой задыхающейся, что казалось, что единственный выход — это уйти. Но все это время я искала это... это чувство. Я думала, что узнаю его, когда оно придет. Думала, что однажды найду место или человека, и все просто сольется воедино, и я моментально пойму, что нахожусь там, где должна быть.

Бет кивнула, поглаживая большим пальцем мое колено.

— И так и случилось, — сказала я, эмоции исказили мое лицо, прежде чем с улыбкой, посмотрела на сестру. — Я действительно нашла это чувство. Но это было не в Европе, не в Азии, не на вершине горы и не на прекрасном пляже с белым песком. — Я покачала головой. — Это было в той крошечной хижине без электричества, без технологий, без изысканной еды, причудливых видов или развлечений. Это было перед тем камином, под этим дурацким старым одеялом, — сказала я со смехом, и Бет присоединилась ко мне. — С этим глупым человеком и этой глупой собакой. — Я шмыгнула носом. — В тот момент у меня было все, что мне было нужно. И я почувствовала это в своей душе.

Это было откровением. Когда слова слетели с моих губ, я почувствовала, как они пронизывают каждый дюйм моего тела, как прохладный ветерок в жаркий летний день. Я прижала руку к сердцу, чувствуя, как оно бьется в моей грудной клетке, где разрывалось от еще одного осознания.

— Но я убежала, — прошептала я. — Нашла то, что искала все это время, прямо там, где оставила, и это похоже напугало меня больше, чем поиски. — Покачала головой, глядя на Бет. — Я бросила его. Снова. — Фырканье. — Я такая идиотка.

— Ты не идиотка, — настаивала она, сжимая мою ногу. — Ты просто потерялась, Элиза. И иногда это может быть проще, чем быть найденной.

Мой желудок перевернулся сам по себе, призывая меня что-то сделать, но я понятия не имела, что именно.

— Что мне теперь делать? — безнадежно спросила я сестру.

На что она ответила только улыбкой и поцелуем в мой лоб, когда встала и схватила мою тарелку со стола.

— Ты съешь этот пирог, — сказала она, пожимая плечами. — А потом пойдешь домой.

— Домой... — повторила я, забирая у нее тарелку.

Она кивнула, поглаживая мой подбородок.

— Да, домой.

Затем она оставила меня, присоединившись к своему мужу, нашим родителям и бабушке на кухне. Я наблюдала за ними со своего места — их улыбки и смех, рука моего отца обнимала маму за плечи, а рука Роберта крепко переплеталась с рукой Бет.

И я почувствовала это снова, то же самое, что чувствовала в хижине с Ривером.

Дом.

Мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать это. Это причинило боль стольким людям, которых я любила, но я, наконец, вытащила голову из задницы и поняла, что для меня в жизни важнее всего было не то, в каких музеях я была или на какие континенты ступала.

Это были эти люди, прямо здесь, в этом крошечном городке, точке на карте, на которой было тысяча таких же, как он, разбросанных по Соединенным Штатам, по всему миру.

Мне не нужен был самолет, или лодка, или поезд. Мне не нужен был пляж, или город, или вершина горы.

Мне нужен был Ривер.

И я лишь надеялась, что тоже все еще ему нужна.

Тук-тук-тук.

Мои руки дрожали в перчатках, когда я ждал на пороге хижины Ривера, а Лось лаял как сумасшедший с другой стороны. Из окон шел теплый свет, из трубы валил дым, и, глядя сейчас на хижину снаружи, я только сильнее затосковала по тому, что было внутри.

Раздался низкий, ворчливый приказ Лосю замолчать, а затем дверь распахнулась, и по другую ее сторону появилась Ривер.

При виде меня на его лице не отразилось ни удивления, ни радости. Вместо этого это было какое-то безразличие, от которого у меня упало сердце. Его челюсть дернулась, глаза впились в меня, прежде чем он сглотнул. Лось прыгал за ним, виляя хвостом и стараясь проскочить между его ногами и дверью, чтобы добраться до меня.

— Привет, — прошептала я.

Ривер не сказал ни слова, просто смотрел на меня, нахмурив брови и стиснув зубы.

— Не возражаешь, если я войду? — спросила я, держа в руке коробку, завернутую в зеленую бумагу, которую оставила мама, и увенчанную простым красным бантом. — Здесь довольно холодно.

Ривер постоял еще мгновение, прежде чем отодвинулся в сторону, давая мне достаточно места, чтобы пройти. Как только я это сделала, Лось прыгнул на меня, и я убрала подарок с дороги как раз вовремя, чтобы уберечь от его лап.

Я усмехнулась, похлопав его по лапам там, где они приземлились на мою грудь, прежде чем поцеловать его мокрый нос.

— Привет, парень. Я тоже скучала по тебе.

Лось все еще тихо скулил, когда Ривер, наконец, снял его с меня, а потом мы стояли там, в прихожей, я все еще была закутана в пальто, шапку, перчатки и шарф, потому что, судя по тому, как Ривер наблюдал за мной, я не была уверена, что меня пригласили снять их и остаться на некоторое время.

«Что ж, была ни была…»

— Счастливого Рождества, — застенчиво сказала я, протягивая ему коробку.

Ривер посмотрел на неё, затем на меня, снова на коробку, как будто это была ловушка, а затем снова на меня.

— Что ты здесь делаешь, Элиза?

— Пожалуйста, — умоляла я, придвигая коробку ближе к нему. — Просто открой ее.

Ривер вздохнул, развел руки, скрещенные на груди, и забирая коробку из моих рук. Он бесцеремонно разорвал бумагу, сорвал ленту и позволил всему этому упасть на пол. Затем открыл крышку маленькой прямоугольной коробки.

И замер.

Долгое время он просто смотрел на записную книжку, которую я носила с собой все эти годы. Она была толстой и в твердом переплете, с красивой матовой черно-белой фотографией стремительной реки, извивающейся между деревьями, заснеженных гор, уходящих в пасмурное небо на заднем плане.

Ривер сглотнул, коснувшись обложки, прежде чем его глаза встретились с моими.

— Открой её, — прошептала я.

Он медленно, осторожно вытащил её из коробки, позволив той упасть на пол, где ее ждала оберточная бумага. Затем мужчина осторожно взвесил тетрадь в руках и открыл ее на первой записи.

Я наблюдала, как его глаза сканируют страницу слева направо над каждым предложением, пока он не перевернул страницу на следующую. Читая, он хмурился все больше и больше, и мое сердце громко и тяжело стучало в ушах.

— Это дневник, — объяснил я. — Или любовное письмо. Может быть, нечто среднее между тем и другим. — Сложила руки перед собой, чтобы не ерзать. — Я купила его в аэропорту в тот день, когда покинула Вермонт. И писала в нем каждую неделю с тех пор, как уехала. — Я сглотнула. — Писала тебе. Для тебя.

Взгляд Ривера пробежался по страницам, а затем его глаза нашли мои, в зеленых глубинах было написано замешательство.

Этот дневник я вела с завидной регулярностью, и каждая запись начиналась с «Мой дорогой Ривер».

Я писала ему о своих путешествиях, о местах, которые видела, о людях, которых встречала. Я разделила с ним худшую из недель и лучшую из них тоже. Попыталась объяснить, что чувствовала, когда шла по улицам Лондона, и цвет неба, когда солнце садилось над Тосканой. Попыталась представить, что бы он подумал или почувствовал, если бы был там со мной.

Я попыталась вписать его в историю.

Ривер перевернул еще одну страницу, проведя пальцами по чернилам внутри.

— Я никогда не переставала думать о тебе, — тихо сказала я. — Всегда хотела, чтобы ты был со мной, и все это время знала, что чего-то не хватает.

Ривер сглотнул, и перевернул еще одну страницу.

— Я отправилась на поиски приключений, но чего не понимала, так это того, что оставила лучшее позади.

При этих словах мужчина перестал переворачивать страницы, держа книгу открытой в руках и вместо этого глядя на меня. Его глаза метались взад и вперед, и когда в них появился блеск, эмоции украли мой следующий вдох, слезы навернулись на мои собственные глаза.

— Ты — мое приключение, Ривер, — беспомощно прошептала я, и две слезы одновременно потекли по моим щекам при этом признании. — Так же, как ты мой дом.

Я не пропустила дрожь его нижней губы, когда он прикусил ее, или то, как его следующий вдох немного дрогнул от усилия протолкнуть кислород в легкие.

И я просто пожала плечами, зная, что другого способа выразить это не было.

— Я потеряна без тебя.

Как только эти слова слетели с моих губ, Ривер вслепую положил дневник на кухонный стол позади себя. Затем подхватил меня на руки, и я потеряла контроль.

Вцепилась в него, как в саму жизнь, обвивая руками его шею, в то время как он обвивал руки вокруг моей талии. Он прижал меня к себе, и я попыталась притянуть его еще ближе, всхлипывая ему в плечо.

— Мне все равно, в большом ли это городе, или в другой стране, или прямо здесь, в этом месте, где мы выросли, — сказала сквозь слезы. — Я хочу этого. Я хочу тебя. Я пойду, куда ты захочешь, или останусь прямо здесь, в этой крошечной хижине, пока ты будешь со мной.

Ривер поднял мое лицо, покачав головой, прежде чем поцеловать меня крепко и многообещающе. Наши лица были искажены агонией, как будто этот поцелуй убил нас так же сильно, как и вернул каждую унцию жизни, которой нам не хватало.

— Я думал, что снова потерял тебя, — сказал он, его слова были дрожащими и напряженными.

Я крепче прижалась к нему.

— О, детка. Ты никогда не терял меня.

Ривер покачал головой, как будто все еще не мог поверить, что я была в его объятиях, прежде чем встретил меня еще одним долгим, глубоким поцелуем. Затем помог мне снять пальто, шарф, шапку, перчатки и ботинки. Он обнял меня, как только я избавилась от верхней одежды, а затем усадил к себе на колени на диване, окружив меня своими руками, поцелуями и любовью.

Долгое время мы просто сидели так, обнимая друг друга, целуясь, плача и не говоря ни единого слова. Мое сердце наполнилось облегчением. Душа кричала от восторга, когда меня, наконец, нашли. Каждая молекула той, кем я была, ожила с этим человеком рядом со мной.

— Может быть, у тебя будет и то, и другое, — тихо сказала Ривер, когда мои щеки раскраснелись от поцелуев.

— И то, и другое?

— И я и приключения.

Я улыбнулась, постукивая ладонью по его груди.

— Ты мое приключение, глупышка. Ты что, не слушал?

Его глаза блеснули в свете огня, когда он посмотрел на меня.

— Поехали, Элиза.

— Поехали? — Я нахмурилась.

— Давай проведем еще один год в большом мире, — сказал он. — Но на этот раз сделаем это вместе.

Мои губы приоткрылись.

— Я... о чем ты говоришь?

— Один год. Путешествий. Совместных исследований. И мы сможем решить, чего хотим и где хотим поселиться — если вообще захотим где-то поселиться. — Он покачал головой. — Когда ты ушла, я отпустил тебя. Решил остаться здесь со своим отцом, и я не... — Ривер сглотнул. — Я не знаю, сожалею ли об этом выборе, потому что мне нравились те последние месяцы, проведенные с отцом. С мамой.

Я сжала его руку, давая ему знать, что я здесь, рядом.

— Но я потерял тебя в процессе. И теперь, когда ты снова со мной, теперь, когда я знаю, что ты всегда была моей, так же как я всегда был твоим… Я не хочу совершить еще одну ошибку. Итак, поехали. Давай посмотрим все это, прежде чем примем решение о том, что будет дальше.

Мое сердце переполнилось.

— Ты действительно этого хочешь?

— Да, — кивнув, сказал Ривер. — Да, действительно хочу. Я хочу тебя, Элиза, — прошептал он, проводя рукой по моей щеке, запутываясь пальцами в моих волосах. — И я хочу, чтобы у тебя было свое приключение.

Я прильнула к его ладони, закрыв глаза на долгом вдохе, прежде чем поцеловать его теплую кожу, думая о жизни, которую мы уже прожили вместе, обо всем, через что прошли.

— Я думаю, что с меня уже хватит.

Но Ривер покачал головой, притягивая меня ближе и шепча свое собственное признание у моих губ, прежде чем поцеловать их, долго и сладко.

— Думаю, что это только начало.

Лось запрыгнул на диван, практически прямо на нас, пока мы не подвинулись, чтобы освободить место и для него тоже. Я засмеялась, целуя его в голову и потирая за ушами.

Затем Ривер потянулся за рождественским одеялом, свисающим со спинки дивана. Он улыбнулся мне, разворачивая его, расправляя на нас троих, а затем обнял меня и Лося.

Когда Ривер подарил мне это одеяло, то пообещал, что никогда не перестанет бороться за нас.

Я знала, когда он держал меня в своих объятиях, гладил по волосам и нежно целовал меня, что его обещание было правдой.

И что я тоже никогда не перестану бороться за нас.

Мое сердце затрепетало, на губах появилась улыбка, когда я плотнее завернулась в одеяло, которое вернуло меня к тому, кем я всегда была. Я хотела бы никогда не терять из виду эту девушку с самого начала, но теперь было приятно знать, что она всегда была рядом, знать, что Ривер тоже это знал, и что верил, что я вернусь к нему, также, как я верила, что он никогда не отпустит меня, как бы далеко я не ушла.

— Счастливого Рождества, детка, — прошептал Ривер.

И я улыбнулась, и прижалась к нему ближе, и поблагодарила Бога за метели.

— Счастливого Рождества.

⇐ Предыдущая 1 2 3 45