Джаспер Ридли 8 страница

* * *

16 ноября 1919 года в Италии состоялись общенациональные выборы. Муссолини был одним из кандидатов от фашистской организации в Милане. Другим фашистским депутатом был знаменитый дирижер Артуро Тосканини, которого Муссолини уговорил. В своем предвыборном манифесте Муссолини заявлял, что отдать голоса фашистам означает отдать их за национальное объединение, за преобразование парламентских институтов, за создание экономических советов, которые станут регулировать национальную экономику, а также за «расширение и утверждение Италии в мире». Во время выборной кампании произошел ряд инцидентов с насилием, и Муссолини призвал в «Иль пополо д'Италия» к «насилию против насилия». На этих выборах фашисты потерпели сокрушительное поражение. Муссолини набрал 4637 голосов, в то время как кандидаты социалистов получили 160 000. Таким образом, социалисты стали самой крупной фракцией в новой Палате депутатов: им принадлежало 156 мест. Католическая народная партия выиграла 101 место, остальные же распределились между другими правыми партиями. Фашисты не получили ни одного места.

Социалисты праздновали свою победу на выборах, особенно наслаждаясь полным поражением фашистов. В ночь объявления результатов они промаршировали с факелами по улицам Милана, неся на плечах гроб. Перед домом Муссолини они остановились и прокричали, что в гробу лежит его труп. Муссолини не было дома. В здании находилась Рашель с детьми. Она спрятала их наверху в комнате без окон, а сама схватила ручную гранату, которую Муссолини держал в доме на случай нападения социалистов. Однако, покричав, толпа удалилась.

Социалисты верили, что теперь Муссолини умер как политик. «Он — разлагающийся труп, — писал редактор «Аван-ти! », — который выудили из канала. Мы говорим о Бенито Муссолини».

Через два дня после выборов, 18 ноября, Муссолини, Феруччио Векки и еще несколько фашистов были арестованы по приказу миланского префекта, получившего жалобу от Турати, Тревеса и других лидеров социалистической партии. Они сообщали, что Муссолини и фашисты накапливают оружие, намереваясь использовать его либо для помощи Д'Аннунцио в Фиуме, либо для свержения правительства. Префект направил телеграмму премьер-министру Франческо Нитти, информируя его о том, что арестовал фашистов. Не прошло и часа, как он получил ответную телеграмму от Нитти, в которой говорилось, что арест такой видной политической фигуры, как Муссолини, — дело весьма серьезное и что, если префект не уверен в обоснованности ареста, Муссолиниследует немедленно освободить. Днем 19 ноября Муссолини был выпущен из-под ареста, пробыв в заключении менее двадцати четырех часов. Феруччио Векки и другие фашисты были задержаны на три недели. Их освободили 3 декабря без предъявления каких бы то ни было обвинений.

* * *

Муссолини и поддерживавшие Д'Аннунцио националисты резко критиковали итальянское правительство за его позицию в вопросе о Фиуме и другие аспекты политики на Балканах. Они хотели, чтобы Италии принадлежал не только Фиуме, но также Далмация с ее итальянским меньшинством, обещанная Италии Францией и Британией во время войны. Кроме того, они имели виды и на Албанию. В 1916 году итальянские экспедиционные силы высадились в Албании для борьбы с австрийскими захватчиками и продолжали оккупировать ее после войны. Албанцы ожидали, что итальянцы покинут страну, но те, удалившись почти со всей территории Албании, удержали за собой порт Валона. Они успешно отражали атаки албанцев на Валону, однако итальянские социалисты заклеймили итальянское присутствие в Албании как империалистическую агрессию. В июне 1920 года ставший премьер-министром Джолитти согласился на эвакуацию оккупационных частей из Валоны. Муссолини в «Иль пополо д'Италия» обозвал это актом трусости и предательства.

Летом 1920 года во время беспорядков в Сплите, в Далмации, хорваты напали на итальянских поселенцев, а потом убили итальянского офицера-моряка. 13 июля в отместку за это убийство фашисты подожгли в Триесте «Балкан Отель», городской центр славянской культуры. Продолжая действия против социалистов, фашисты спустя восемь дней подожгли помещение римской редакции газеты «Аванти! ».

23 июля в «Иль пополо д'Италия» Муссолини оправдал поджог редакции газеты, редактором которой когда-то был, на том основании, что социалисты-депутаты являются сторонниками насильственной революции и своими криками не дают возможности выступать политическим оппонентам. «Мысчитаем сожжение римской редакции «Аванти! » логичным и законным ответом тем, кто ежедневно призывает к насилию… В чем разница между толпой, поджигающей редакцию газеты, и депутатами-социалистами, которые лишают депутатов от других партий свободы слова? » Он пишет о поджоге «Балкан Отеля» в Триесте как о «вершине действий триестского фашизма».

Правительство и полиция не одобряли эти акты насилия, но предпринимали неохотные и слабые попытки для их пресечения. Социалисты обвиняли власти в потворстве фашистам и нежелании противодействовать фашистским поджигателям и убийцам. Арестовывали лишь социалистов, ранивших или убивавших фашистов в целях самозащиты. Статистика подтверлсдает их обвинения: полиция арестовывала больше социалистов, чем фашистов.

* * *

Правительства стран-союзниц были серьезно встревожены распространением большевизма. Они направляли оружие и небольшие воинские подразделения для поддержки антибольшевистских сил в русской гражданской войне и установили блокаду занятой большевиками территории России. Это принесло тяжкие лишения населению и доставило много трудностей правительству Ленина, однако большевики выжили и, разгромив антибольшевистские армии, победили в гражданской войне. 4 марта 1919 года в Москве был основан Третий Интернационал (Коммунистический Интернационал, или Коминтерн). 21 марта, то есть за два дня до учредительного собрания фашистской организации Муссолини, коммунисты захватили власть в Венгрии. Ленин приветствовал установление там коммунистического режима, считая это даже более важным событием, чем большевистская революция в России. Итальянская буржуазия и антикоммунисты были крайне встревожены, понимая, насколько близко к Италии расположена Венгрия.

Правительства союзных держав свергли коммунистическое правительство в Венгрии, поощрив Чехословакию и Румынию направить туда войска. Венгерские коммунисты отбиличехов, но румыны заняли Будапешт. Лидеры коммунистов бежали в Россию, а в Венгрии была установлена правая диктатура во главе с адмиралом Миклошем Хорти, главнокомандующим императорским австрийским флотом в Первой мировой войне. Его правительство стало проводить жесткую антисемитскую политику, главным образом вследствие того, что многие лидеры венгерских коммунистов были евреями.

После большевистской революции Анжелика Балабанова осталась в России. Ленин назначил ее одной из помощниц Зиновьева, первого Генерального секретаря Коминтерна. Анжелика не любила Зиновьева. Ее шокировали его методы: он намеренно дискредитировал и стремился погубить тех коммунистов и социалистов, чьи взгляды расходились с его собственными, или тех, кто не нравился ему лично… Впоследствии она писала, что, за исключением Муссолини, ей не встречалось личности более отвратительной, чем Зиновьев. Особенно ее возмущало, как Зиновьев и Коминтерн раскололи Итальянскую социалистическую партию, разделив ее на пробольшевистскую часть, ставшую Итальянской коммунистической партией, и официальную Социалистическую партию Турати и Тревеса.

Муссолини в «Иль пополо д'Италия» призывал итальянский народ сопротивляться большевизму и его централизованной тирании. На митинге в Кремоне 5 сентября 1920 года он говорил, что фашисты — не противники социализма, за исключением тех случаев, когда он рядится в личину большевизма, превратившего Россию в огромную тюрьму. Спустя две недели он вновь писал в «Иль пополо д'Италия», что если в Италии Социалистическая партия придет к власти, итальянцами будут управлять из Московского Кремля и должны будут подчиняться указам его величества Ленина Первого.

Рост большевизма привел антибольшевистски настроенных политиков и журналистов к некоторой его переоценке. Трудно было представить большевиков германскими агентами, когда они продолжали действовать и после военного поражения Германии, а также содействовали развитиюреволюции в этой стране. Пропагандисты правых решили, что большевики, несомненно, агенты, но не германского высшего командования, а международного еврейства, и усилили нападки и обвинения в адрес «большевиков-евреев» во всех странах Европы и в Америке.

В Британии Уинстон Черчилль, военный министр, проанализировал роль евреев в международном коммунистическом движении в статье «Сионизм против большевизма», опубликованной в феврале 1920 года. На него произвели большое впечатление теории миссис Несты Вебстер, проследившей истоки Французской революции 1789 года от заговоров «Иллюминатов», группы, созданной в 1776 году немецким евреем Адамом Вейсхауптом. Черчилль считал, что евреев можно разделить по их мировоззрению на три категории. Есть «национальные» евреи, то есть патриоты и верные граждане той страны, в которой они живут. Есть евреи-сионисты, мечтающие создать свой дом для евреев в Палестине. Однако наряду с этими категориями достойных восхищения евреев есть третья, «абсолютно разрушительная». Это евреи «интернациональные», от Вейсхаупта в XVIII веке и Карла Маркса в XIX до интернационального еврея наших дней. Примерами являются Троцкий в России, Бела Кун в Венгрии, Роза Люксембург в Германии и Эмма Гольдман в Соединенных Штатах. Это «лидеры мирового заговора по уничтожению цивилизации». Так, Черчилль считал, что дворянин Чичерин был номинальным министром иностранных дел России, а в действительности контролировал международную политику большевиков его подчиненный, еврей Максим Литвинов.

Муссолини также интересовался связью между евреями и большевизмом, но у него был иной, чем у Черчилля, подход. 4 июня 1919 года, когда у власти в Венгрии все еще были коммунисты, он опубликовал в «Иль пополо д'Италия» статью о большевизме, в которой задавался вопросом о природе большевистской революции в России. Согласно Марксу, пролетарская революция, которая принесет социализм, станетпоследующей исторической ступенью после буржуазной революции, которая установит капитализм. А буржуазная революция в России еще не произошла. Поэтому он отвергал данное утверждение коммунистов.

Но если большевистская революция не является пролетарской социалистической, то какова же она? Муссолини считал, что было бы неверно называть ее германо-еврейской революцией, возглавляемой еврейскими агентами Германии. Это революция, инициированная международным еврейством как акт «еврейского мщения христианству». Восемьдесят процентов русских коммунистических лидеров являются евреями, в Будапеште семнадцать из двадцати двух руководителей коммунистической Венгрии были евреями. Большевизм финансировался банкирскими домами Ротшильда, Варбурга, Шисса и Гугенхейма, людьми той же крови, что и правители Петрограда и Будапешта. «Раса не предает расу… Международная плутократия защищает большевизм». Это еврейские финансы, а не русский, французский и итальянский пролетариат поддерживают большевизм. Существует опасность, что дворяне могут ответить на эту еврейскую революцию «погромом катастрофического масштаба».

Муссолини недолго придерживался этой антисемитской линии. Несколько богатых промышленников-евреев стали финансировать фашистскую партию, и они — а может быть, Маргерита Сарфатти — посоветовали Муссолини изменить свои взгляды на антисемитизм. Возможно также, он осознал, что антисемитизм вряд ли найдет существенную поддержку в его стране. Италия относилась к тем немногим европейским странам, где антисемитизма почти не было. В 1911 году среди 34 600 000 населения Италии евреев было 32 825 человек. Это были большей частью сефарды, то есть потомки евреев, бежавших в конце XV века из испанского королевства Неаполь, где испанская инквизиция преследовала их гораздо свирепее, чем в Риме и других итальянских государствах.

Итальянские евреи подвергались грабительским налогам и в XIX столетии, но это было религиозное, а не расовоепреследование. В реальной жизни, как и в шекспировском «Венецианском купце», итальянцы, плевавшие на еврейские одежды Шейлока, тепло приветствовали его дочь Джессику, когда та отреклась от иудаизма и приняла католическое христианство. С религиозным антисемитизмом покончило либеральное Рисорджименто, которое смело все антисемитские законы. После 1860 года лишь небольшое число иезуитов и экстремистов оставались антисемитами, так как религиозные преследования евреев связывались с противниками Рисорджименто, то есть объединения Италии, и тех принципов, на которых было основано новое королевство Италия.

Присоединение в 1918 году Триеста добавило к числу итальянских евреев еще 6000 евреев-ашкенази. Эти евреи Триеста по законам Австрийской империи были такими же процветающими и ассимилированными, как и итальянские евреи-сефарды. И после перехода под власть Италии их положение не изменилось. На Италию не оказал влияния приток малообразованных евреев-ашкенази из стран Восточной Европы в конце XIX — начале XX века. А в Германии, Австрии, Франции и, в меньшей степени, в Британии он привел к вспышке антисемитизма.

19 октября 1920 года Муссолини написал статью в «Иль пополо д'Италия», в которой четко и ясно опровергал идею о том, что большевизм — это еврейский феномен. Его статья была вызвана принятием в Венгрии закона, лишавшего евреев права участия в парламентских выборах, обучения в высшей школе и занятия свободными профессиями. Муссолини писал, что такой закон объясняется тем, что руководителем коммунистического правительства Венгрии за год до этого был еврей Бела Кун, как и пятеро из шести руководящих комиссаров. Однако подобный антисемитизм несправедлив, так как еврейские банкиры не финансируют и не поддерживают большевизм. Напротив, для евреев России большевизм имел ужасающие последствия.

* * *

Муссолини иногда писал в «Иль пополо д'Италия» заметки и статьи о событиях в других странах. Он восхвалял движение Шин фейн в Ирландии и борьбу за ирландскую независимость. Когда лорд-мэр Корка, Теренс Максуини, объявил в английской тюрьме голодовку в знак протеста против британской политики подавления Ирландии, Муссолини присоединил свой голос к требованиям его освобождения из тюрьмы. Он писал, что итальянцы мало знают о движении за независимость Ирландии, но речь идет о справедливости в отношении ирландского народа. «Максуини находится на пороге смерти. Да здравствует Ирландская Республика! » Британское правительство отказалось от уступок, и лорд-мэр Корка продолжал голодовку, пока не умер.

Муссолини писал также о событиях в Германии, где группы правых, состоявшие в основном из бывших фронтовиков, боролись плечом к плечу с полицией и регулярной армией против коммунистов, попытавшихся взять в свои руки власть в Берлине, Мюнхене и других немецких городах. Эти организации бывших фронтовиков, обычно антисемитские, захватывая в плен коммунистов и социалистов, часто их убивали. Так, они убили Карла Либкнехта, Розу Люксембург, Лео Йогишеса и Ойгена Левина, а также социал-демократа, министра финансов Маттиаса Эрцбергера. Их настроения и поступки не слишком отличались от настроения и действий ардити и муссолиниевских фашистских сквадристов в Италии. Однако Муссолини не испытывал симпатии к немецким антибольшевистским убийцам. Он сурово осудил их на страницах своей газеты как германских варваров, типичных для жестокой нации, пытавшейся во время войны подчинить себе Европу; нации, которой никогда нельзя позволять вновь подняться и второй раз стать угрозой Италии и другим державам.

* * *

Летом 1920 года прокатилась мощная волна забастовок. В июле водители римских трамваев настаивали на том, чтобыприкрепить впереди на их кабинах красные флаги с серпом и молотом. Трамвайная компания отказалась дать на это разрешение; тогда водители отвели трамваи в депо и объявили забастовку. Ардити и фашисты напали на трамвайщиков, а Социалистическая партия пожаловалась, что полиция не защитила забастовщиков. Водители трамваев по всей Италии объявили забастовку протеста. В Анконе, когда-то бывшей центром революционной активности, произошло вооруженное столкновение между бастующими и армией. «Аванти! » восхваляла мужество «маленькой горстки рабочих, всего тридцати человек, вооруженных винтовками и двумя пулеметами, которые продержались полтора дня против целого анконского гарнизона».

Тем временем на Украине поляки потерпели поражение от большевиков. Красная Армия продвигалась к Варшаве. Это вызвало тревогу у всех антикоммунистов Западной Европы. Франция направила полякам военную помощь. В Лондоне «Тайме» из номера в номер печатала новую книгу «Последние дни Романовых». В последней главе описывалось убийство царя и его семьи и то, как убийцы «выполнили задачу, поставленную перед ними их еврейскими нанимателями».

В то время как поляки пытались остановить продвижение Красной Армии к Варшаве, по Италии прокатились забастовки. Вся долина реки По была охвачена забастовками сельскохозяйственных рабочих. Бастующие избивали штрейкбрехеров и насмерть перепугали землевладельцев. В Турине и Милане профсоюзы рабочих металлообрабатывающей промышленности требовали повышения заработной платы и контроля за управлением заводами и фабриками. Их наниматели объявили локаут и закрыли предприятия. Профсоюзы призвали рабочих захватывать фабрики, брать управление ими в свои руки и продавать металлические изделия по цене ниже рыночной. Владельцы фабрик предупредили население, что всякий, кто купит их, станет покупателем ворованных товаров. Однако многие польстились на возможность купить по дешевке.

Рабочие вывесили на фабриках красные флаги и организовали красную гвардию для защиты от попыток хозяев вернуть свое имущество. В Турине красная гвардия заподозрила шедших мимо фабрики тюремного надзирателя и студента-националиста. Они были убиты на месте. Было ли это революцией или беспомощной возней вроде «красной недели» 1914 года?

Рабочие удерживали фабрики в своих руках почти весь сентябрь. Владельцы призывали премьер-министра Джолитти послать для их освобождения войска. Но Джолитти ничего предпринимать не стал. Муссолини вел себя так же. Ему не хотелось вызывать рабочих на битву, которую, как он знал, ему не выиграть. В течение пяти недель, когда рабочие оставались на захваченных фабриках, хозяева и представители профсоюзов встречались с ним в Риме. Он уговаривал предпринимателей согласиться на более высокие зарплаты, которые требовали профсоюзы, и заплатить рабочим за забастовочные дни, а также обсудить с профсоюзами пути участия рабочих в управлении производством. Кроме того, он просил их не преследовать забастовщиков. Владельцы после публичного протеста против подобного принуждения согласились на эти условия.

Это было победой социалистических профсоюзов. По мере того как падали на бирже котировки акций и цена итальянской лиры на мировом рынке, в стране заговорили о неминуемой большевистской революции в Италии. В Москве Анжелика Балабанова рассказала Ленину о замечательных новостях из Италии. Однако Ленин не разделил ее энтузиазма. По его мнению, британские и французские империалисты никогда не допустят, чтобы в Италии произошла социалистическая революция. Они раздавят ее, как раздавили венгерскую. Анжелика напомнила ему о том, что британским и французским империалистам не удалось подавить большевистскую революцию в России. Но он возразил, что Россия — совсем другое дело. Большевики смогли здесь удержаться, потому что пространства России огромны, а русские люди «терпеливы и привычны к лишениям». Они готовы были терпеть тяготы союзнической блокады, которые пролетариат западных стран вынести бы не смог.

Ветеран, лидер анархистов Малатеста, вернувшийся в Италию, был настроен так же пессимистически, как Ленин. «Если мы упустим этот благоприятный момент, — заявил он, когда рабочие заняли фабрики, — мы расплатимся потом кровавыми слезами за тот страх, который сейчас внушили буржуазии».

Когда для красных настал час расплаты, Муссолини был тут как тут.

Глава 12

КАСТОРКА И ПОДЖОГИ

Захват фабрик рабочими, а также неспособность и нежелание Джолитти применить силу для их изгнания потрясли высший и средний классы Италии. Через шесть недель после того, как рабочие металлообрабатывающей промышленности вернулись на рабочие места, средний класс начал смыкаться с фашистами. На фашистских митингах ораторы поносили большевиков, сенат, папство и короля. Многие консерваторы, принадлежавшие к среднему классу, не одобряли этих проклятий в адрес папы и сената и были шокированы критикой короля. Землевладельцы, особенно те, кто был связан с офицерским корпусом регулярной армии, были преданы королевскому Савойскому дому со времен Виктора Эммануила II и Рисорджименто. Многие из них испытывали личную симпатию к Виктору Эммануилу III. Король, несмотря на свой маленький рост, обладал величественным достоинством и обаянием, а во время Первой мировой войны делал все, что от него требовалось. Но самые ярые роялисты готовы были многое простить фашистам, даже их оппозицию монархии, при условии что фашистские отряды станут на пути социалистов и покончат с угрозой большевизма.

На выборах в ноябре 1919 года социалисты победили с подавляющим большинством в Болонье и Ферраре. Состоящие из социалистов городские советы убрали с ратуш национальные трехцветные флаги и водрузили на их место алые. В Ферраре они заменили еженедельный день отдыха, передвинув его с воскресенья на понедельник. Они советовали давать новорожденным детям не привычные христианские имена католических святых, а подходящие социалистические имена: Спартак, Ленин или Рибеллионе, то есть Мятежник.

Низовое отделение фашистской партии открылось в Ферраре в октябре 1920 года. Его члены встречались каждый день в кафе «Модзи» за Соборной площадью. В течение месяца туда влилось более трехсот новых членов. Одним из молодых феррарцев, вступивших в него, был Итало Бальбо. Он родился в 1896 году в деревне под Феррарой. Подростком он етрастно увлекся идеями Мадзини, был ярым его поклонником и вступил в республиканскую партию, горячо поддерживая интервенционистскую кампанию 1914–1915 годов. В армию он пошел сразу, как только Италия вступила в войну. Он отважно сражался, был отмечен наградами и страшно возмущался, слыша, что, пока он воюет за родину, социалисты проводят в Ферраре антивоенные демонстрации. В одном из писем домой Бальбо с отвращением писал об «этих негодяях местного нейтралитета», являющихся позором Феррары, и предлагал их публично высечь. Он говорил друзьям, что после войны, покончив с австрийцами, вернется в Феррару и разберется на месте с этими «иными австрияками».

В последнюю неделю войны в боях за Витторио-Венето он заслужил военный орден. После демобилизации он учился во Флоренции в университете. Вернувшись в Феррару в ноябре 1920 года, он сразу же вступил в местную фашистскую организацию. Их республиканство его не смущало. Он рвался драться «с предателями и ниспровергателями великой победы».

Бальбо и его друзья начали с того, что сорвали с ратуши и других общественных зданий красные флаги и восстановили национальный триколор. Они также избивали социалистов и коммунистов. Несколько коммунистов подкараулили группуфашистов, когда те направлялись в кафе «Модзи», и убили троих. На их похороны 20 декабря пришло 14 тысяч человек. Средний класс Феррары активно присоединялся к фашистам. Количество членов в местном отделении фашистов возросло с трехсот в ноябре до почти трех тысяч в декабре.

То же самое, хотя и в несколько меньшем масштабе, происходило и в красных твердынях, Болонье и Милане. Там тоже фашисты содрали красные флаги с общественных зданий. В Лукке, где большинство в городском совете принадлежало представителям Католической народной партии (пополари), на ратуше был вывешен белый партийный флаг. Фашисты его сорвали и водрузили национальный трехцветный.

В сельской местности, по всей долине реки По, у крупных землевладельцев возникали трудности из-за социалистов, требовавших, чтобы обширные земельные угодья были отняты у их владельцев и отданы для обработки крестьянским кооперативам. Эти социалистические кооперативы, или коллективы, были особенно активны и агрессивны в провинции Феррара, где 60 % посевных земель принадлежало примерно 20 крупным помещикам, называемым «аграриями». Самые богатые из них, такие, как Джованни Гросоли, Джу-зеппе Висентини и Вико Мантовани, являлись также директорами или крупными акционерами банков. Часть более мелких землевладельцев, а также арендаторы Мантовани и других аграриев, не хотели входить в кооперативы, предпочитая самостоятельно хозяйствовать на земле. Однако они боялись социалистов, возглавлявших сельскохозяйственные коллективы, не меньше, чем крупных помещиков. Они присоединялись к этим коллективам, но тайком сообщали аграриям, что их вынудили это сделать против воли.

Примерно к Рождеству 1920 года аграрии обратились за помощью к фашистам, а Мантовани стал личным другом Муссолини. Аграрии попросили фашистов прислать свои отряды для защиты крестьян от социалистов, укрепившихся в коллективах. Самым активным из фашистских лидеров, отправившихся с этим заданием в сельскую местность, был граф Дино Гранд и из Морено, в провинции Эмилия. Закончив юридический факультет Феррарского университета, он отслужил в армии во время войны и в двадцать пять лет присоединился к фашистам.

Фашисты прибегали не только к силе, но и к пропаганде. Они объясняли аграриям, что только ругать коллективы недостаточно. Необходимо постараться завоевать поддержку крестьян. Основным положением аграрной политики фашистов было следующее: земля должна принадлежать тем, кто на ней трудится, но никому не будет выгодно и совсем губительно для национальной экономики, если крупные поместья будут поделены на части. Они считали, что аграрии должны отдавать землю в аренду крестьянам за разумную плату. Фашисты убедили аграриев, что это лучшее, на что они могут надеяться, и аграрии были удовлетворены таким предложением.

Отряды Гранди избивали социалистов в коллективах. Точно так же как социалисты вынудили многих крестьян вступить в кооперативы, так и фашисты Гранди заставляли крестьян покидать их кооперативы. Гранди и его команде потребовалось совсем немного времени, чтобы крестьяне стали бояться фашистов больше, чем социалистов. К весне 1921 года сельскохозяйственные коллективы были уничтожены.

Сквадристов Гранди и Бальбо объединяло чувство товарищества, в большинстве случаев «окопное братство». Руководителей отрядов они выбирали, но не формальным голосованием, а после всеобщего одобрения. Они пели зажигательные песни вроде «К оружию, к оружию, фашисты! », в которых говорилось о том, как дерутся они с большевиками. Их главной песней стала «Джовинецца» («Юность»). Написанная еще до Первой мировой войны, она была тогда песней молодежных походов. В войну ее пели в окопах. Фашисты присвоили ее себе, переделав слова. Теперь в ней были такие слова: «В фашизме спасение нашей свободы».

23 января 1921 года Бальбо впервые вывел фашистов города Феррары в рейд по окрестностям. За этим последовало множество более мелких рейдов в феврале и в марте. Онимаршировали по деревням в радиусе двадцати пяти миль от Феррары, избивая, а иногда и убивая социалистов, сжигая редакции их газет, помещения, где они собирались, и штабы низовых отделений Социалистической партии. Иногда они только тревожили социалистов, выкрикивая им вслед непристойные оскорбления, проносясь мимо них на мотоциклах.

Иногда фашисты заставляли социалистов и коммунистов пить касторку, вызывая страшнейший понос. Бывшие фронтовики прекрасно знали ее действие по армии, где медики регулярно ею пользовались. Широко распространено мнение, что идея применять касторку принадлежала Бальбо, но доказательств этому нет. Касторка привлекла всеобщее внимание из-за неожиданности и зверской грубости такого воздействия. Вместе с тем апологеты фашизма, начиная с Маргериты Сарфатти в 1925 году и кончая итальянскими и британскими комментаторами событий тех лет в 1997 году, восхваляли это средство в отличие от более жестоких мер, применявшихся большевиками в России и нацистами в Германии. Они игнорируют тот факт, что у фашистов касторка была не основным методом. Главным их оружием были поджоги. С января по март они провели пятьдесят семь рейдов и сожгли дотла двадцать пять зданий, убили 12 социалистов, при этом несколько фашистов было также убито. Власти почти ничего не делали для того, чтобы их остановить. Множество полицейских сочувствовали им из-за ненависти к большевизму.

В феврале 1921 года в Палате депутатов социалисты и коммунисты подняли вопрос о полицейском потворстве фашистам. Социалисты предложили резолюцию, в которой выражалось сожаление, что правительство и местные власти ничего не предпринимали, чтобы остановить организованное насилие в Эмилии, которое ведет к гражданской войне, и защитить жертвы террора. Резолюцию выдвинул депутат-социалист Джакомо Маттеотти, вечно раздражавший оппонентов вызывающей дерзостью своих выражений. Несколько депутатов-консерваторов выступили в поддержку фашистов. Правда, один оратор признал, что некоторые фашисты зашли слишком далеко, но назвал их патриотами, которые дрались за свою страну и теперь «полны решимости защитить плоды своей победы от большевизма». Им просто приходится действовать, так как премьер-министр Джолитти оказался не способным предотвратить социалистическое насилие и захват фабрик в сентябре 1920 года.

Джолитти вмешался в дебаты. Он доказывал, что, если бы прибег к силе во время захвата фабрик, это привело бы к многочисленным жертвам. Однако он ничего не сказал о насилиях фашистов в Эмилии, кроме невнятных заверений, что все совершенные преступления будут расследованы в судебном порядке. Все партии, за исключением социалистов и коммунистов, проголосовали против предложенной резолюции, которая и была провалена большинством в 159 голосов.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒