Лиза Джейн Смит 6 страница

Фэй поискала поддержки в глазах Деборы и Сюзан, проверенных временем единомышленниц. Но изящное лицо байкерши скривилось в злобном оскале, а бирюзовые глаза Сюзан были совершенно пусты. Отсюда помощи не дождешься.

— Предатели, — с презрением проронила Фэй. Поджав свой красивый чувственный рот, она процедила: — Я приду и проведу ритуал. А сейчас вам лучше убраться, пока дежурный не застукал.

Она развернулась и продефилировала прочь.

В целом, всем удалось продержаться до конца дня без особых проблем, только Сюзан схлопотала за то, что не выкинула в мусорный бачок упаковку из-под кексов. Она не то чтобы оставила ее на столе или сотворила нечто столь же позорное, нет — она просто не выкинула мусор немедленно после того, как только закончила есть. Это нарушение относилось к типу А.

В этот вечер они спокойно отметили день рождения близнецов дома у Адама. Крис с Дагом были дико разочарованы. Они мечтали о пляжной вечеринке с обнаженкой.

— Со всякими бешеными историями, — объявил их сдвоенную волю Крис. Но Адам сказал, что либо будут домашние посиделки, либо вообще ничего не будет.

Фэй заявилась около десяти в черной шелковой тунике, которая была на ней во время выборов вожака.

— В мое время в этот день надевали белое, — прохихикала миссис Франклин, провожая Фэй в неприбранную гостиную с обветшалой, но удобной мебелью, — но времена меняются.

Фэй не удостоила ее ответа. Она лишь проронила:

— Я пришла, — и, высокомерно оглядевшись, приказала: — Пошли.

Кэсси присмотрелась к серебряной диадеме, покоящейся на полночного цвета кудрях Фэй, к серебряному браслету на округлом запястье, к подвязке из зеленой кожи с голубой шелковой каемкой, надетой на бедро красавицы. И задумалась о том, как выглядели настоящие, истинные Инструменты Мастера, те, что использовались первым шабашем.

Нельзя сказать, что путь семи девушек от дома Адама до перекрестка сопровождался оживленной беседой. Диана с Фэй шли впереди, и Кэсси слышала, как Диана что-то тихо говорит кузине. Она несла белую холщовую сумку со всем необходимым для создания круга и проведения ритуала.

Наконец, они дошли до выбранного места.

— Этот обряд проводится на перекрестке трех дорог, — произнесла Диана. — Они символизируют три стадии женственности: деву, мать и каргу. — В этом месте Болотная улица как раз пересекалась с улицей Вороньей Слободки, идущей на север и на юг.

— Нам обязательно делать это прямо посреди проезжей части? — спросила Сюзан. — Вдруг кто-нибудь решит покататься на машине?

— Тогда мы быстренько уберемся с дороги, — предположила Лорел.

— Думаю, не стоит этого опасаться, — сказала Диана. — В такой час здесь мало машин. Давайте, девчонки, а то так и замерзнуть недолго.

— Это мой обряд, — напомнила ей Фэй, доставая ритуальный нож с черной рукояткой.

— А я никогда этого и не оспаривала, — спокойно отреагировала Диана. Она отступила назад и молча смотрела, как Фэй создает круг.

Кэсси стояла за спиной у подруги и чувствовала невыразимую боль: Фэй проводила сейчас все действия, которые всегда были прерогативой Дианы и продолжали бы быть ею... если бы не Кэсси. Она хотела шепнуть Диане что-нибудь ласковое и ободряющее, но вместо этого просто дала себе клятву.

«Я как-нибудь все исправлю. Фэй не останется лидером. Чего бы мне это ни стоило, я восстановлю справедливость, — обещала себе Кэсси. И почти бессознательно добавила: — Клянусь землей, водой, огнем и воздухом».

Хорошо, теперь вступайте в круг, — пригласила всех Фэй. Они вошли в круг через разрыв, оставленный с северо-восточной стороны, и расселись вдоль его внутреннего края. Кэсси подумала, как странно видеть здесь только девичьи лица.

— Ты сама все объяснишь или мне это сделать? — спросила у Фэй Диана, чья рука все так же покоилась на белой сумке. В сумке еще что-то оставалось.

— Объясни ты, — бросила Фэй.

— Ладно. Каждая из нас должна взять свечу, вот так, зажечь ее и поставить в середину круга. И затем произнести слово, обозначающее один из аспектов женственности. Не фазы, такие как дева, мать, карга, а, скорее, качество. Какое-то...

— Достоинство, — выручила ее Мелани.

— Да, достоинство. Что-то, присущее женщине. Потом, когда мы соберем все названные аспекты женственности воедино, мы покажем свечи элементам и попросим их благословения. Таким образом мы как бы обозначим наши женские достоинства и восславим их.

— Какой чудесный ритуал, — мягко проговорила Кэсси.

— Если все понятно, тогда приступим. Кому красную? Даже не знаю, стоит ли спрашивать. — Диана достала из сумки красную свечу. Кэсси почудилось, что до нее донесся еле уловимый очень теплый аромат корицы.

— Мне, красный цвет — мой, — сказала Фэй. Она повертела в руках свечку, исследуя податливый воск, затем поставила ее ровно и прикрыла ладошкой. Кэсси увидела, как из ниоткуда родилось пламя, взвилось и засияло сквозь пальцы девушки, отчего они превратились в розовую ракушку, а длинные красные ногти — в драгоценные камни.

Диана, приготовившая для Фэй коробок спичек, положила его на землю.

— Страсть, — произнесла предводительница шабаша своим неотразимым контральто и улыбнулась фирменной томной улыбочкой; затем покапала воском на дорогу и воткнула туда свечу.

— Разве это достоинство? — усомнилась Мелани.

— Это аспект женственности. Я, во всяком случае, хочу отметить именно его.

— Пусть отмечает, — произнесла Лорел. — Страсть годится;

Красная свеча горела как звезда.

— Теперь очередь оранжевого, — огласила Диана. — Есть претенденты?

— Я возьму оранжевую, — вызвалась Сюзан. Оранжевая свечка по цвету напоминала рыжеватые волосы Сюзан. Девушка втянула запах.

— Персики, — удовлетворенно констатировала она, и Кэсси сразу почувствовала роскошный аромат. — Что ж, красота, — внесла свою лепту Сюзан. Она зажгла свечу более привычным способом, с помощью спички.

— Красота однозначно не...

— Ее, конечно, нельзя считать достоинством, но это то, что присуще женщине, — аргументировала Кэсси. Мелани округлила глаза. Сюзан воткнула оранжевую свечку в озерце воска на дороге, рядом с красной.

— Чур, я следующая. Я знаю, что делать, — ринулась в бой Дебора. Она подхватила белый мешок, пошарила там и в итоге откопала желтую свечу.

— Спички, — скомандовала она Сюзан, и та вложила коробок в протянутую ладонь. Дебора зажгла желтую свечку.

— Смелость, — произнесла она четко и ясно, наклонив свечу так, что прозрачный ручеек желтого воска потек на дорогу. Кэсси почувствовала чистый резкий аромат лимона и подумала, что это действительно запах Деборы, запах отваги. Пламя подсвечивало темные кудри Деборы и бешено вспыхивало на блестящей поверхности кожаной куртки.

— Хорошо, зеленая, — произнесла Диана, возвращая себе сумку.

— Можно мне? — попросила Мелани. Она сидела рядом с Кэсси, так что последней достаточно было просто наклониться, чтобы понюхать зеленую свечку. Она пахла лесом.

«Сосной, — подумала Кэсси. — Рождеством».

— Мудрость, — произнесла Мелани, направив немигающий взгляд прохладных серых глаз на фитиль. На секунду она втянула в себя аромат, потом установила зеленую свечу на положенную ей позицию. Четыре горящие свечи уже сформировали полукруг.

— Теперь синий, — продолжила Диана.

Кэсси занервничала, ей стало как-то не по себе. Она обожала синий и с самого начала хотела выбрать именно его, но не была уверена, что он предназначался ей. Но Диана с Лорел молчали, к тому же Кэсси вдруг вспомнила, что Лорел обожает аметисты и все фиолетовое, поэтому девушка прокашлялась и решительно провозгласила:

— Я возьму, — и протянула руку за бледно-синей свечой. Она так обрадовалась, что ей достался синий и что в шабаше она олицетворяет синий цвет, что начисто забыла об аспектах женственности. «А с чем ассоциируется синий? — спрашивала себя Кэсси, нюхая свечку, чтобы хоть как-то протянуть время. — Какие женские достоинства мне бы хотелось отметить? »

Слово не находилось, и аромат не поддавался определению: сладкий, но резкий, непонятный.

— Это гвоздика, — подсказала Мелани все еще принюхивающейся Кэсси. — Запах с историей. Все колонисты жгли гвоздичные свечи.

— Вот оно что! — Наверное, поэтому запах показался ей таким знакомым. Видимо, бабушка жгла гвоздичные свечи: она же любила все старообрядное. И Кэсси вдруг осенило, она поняла, какое женское качество ей хочется восславить. — Вдохновение, — произнесла она. — Это воображение... или что-то типа озарения. Когда бабушка помогала мне мастерить костюм музы для Хеллоуина, она сказала, что предназначение муз — дарить людям вдохновение, открывать им возможность мыслить по-новому, вдохновлять их на гениальные идеи. А музой может быть только женщина.

Речь оказалась вовсе не запланированной, поэтому, договорив, Кэсси смущенно потупила взор. «Я же спички не взяла», — вспомнила девушка, но неожиданно на нее снизошло вдохновение. Она сложила руки над фитилем домиком — так же, как до этого сделала Фэй, — и представила огонь, яркое пылающее пламя; потом подтолкнула сознание — так же, как до этого сделала с доберманом и Шоном. И опять почувствовала, как сила вышла из нее мощно и жарко, подобно ударной волне горячего воздуха, вышла и обступила маленький фитилек, из которого неожиданно высекся огонь такой силы, что ей пришлось отдернуть руку, чтобы не обжечься.

— Вот так — с помощью одной лишь идеи, — произнесла она в легком смятении от собственных фокусов, капнула воском на дорогу и установила синюю свечу. Подруги смотрели на нее, разинув рты и глаза, все, кроме Фэй, чьи глаза, напротив, прищурились и затуманились сильнее обычного.

Дебора ухмыльнулась:

— Похоже, у нас тут еще один поджигатель завелся, — сказала она.

Фэй эта история развлекала все меньше.

— Ух, фиолетовый, — слегка передернувшись, произнесла Диана и достала из мешка бледно-сиреневую красоту.

— Мой, мой. Кэсси, расскажешь потом, как ты это сделала? Ладно, продолжим ритуал. Просто хотелось бы понять, — прошелестела Лорел и посмотрела на свою свечку. — Не знаю, как вместить в одно слово то, что мне хочется выразить, — произнесла она. — Я хочу отметить осознанность при общении с окружающим миром: что-то типа взаимосвязанности всего земного. Мы — часть земли и должны заботиться обо всем, что тут есть.

— Может, сочувствие? — тихо предложила Мелани. — Мне кажется, это может подойти.

— Да, мне нравится. Сочувствие, — Лорел зажгла фиолетовую свечу.

— Чем она так пахнет? — тихо спросила Сюзан, когда Лорел вставила свою свечку между синей и красной, завершая тем самым круг радуги.

— У нее сладкий цветочный аромат, видимо, подразумевается гиацинт, — шепнула ей Лорел.

— Подождите, — опомнилась Кэсси. — Если фиолетовая свеча идет сюда, то куда же встанет Дианина свеча? У тебя что, не будет своей свечки?! — Она страшно расстроилась за подругу; ей хотелось, чтобы той тоже досталась свеча и место в круге.

— Конечно, будет. Белый идет в середину, и, кроме как мне, больше поставить его туда некому.

«Вот и прекрасно», — думала Кэсси, наблюдая за тем, как Диана достает из мешка белую свечу с ароматом ванили и берет ее в руку. Диана олицетворяла белый так же бесспорно, как Фэй — красный.

Белый воплотился и в слове, предложенном златовлаской.

— Чистота, — просто сказала она, зажгла свечу без выкрутасов — с помощью спички — и, вытянув руку, поставила ее в центр круга. Предложи это качество кто угодно другой, он рисковал бы показаться как минимум нелепым, но весь вид Дианы, казалось, олицетворял названную ею добродетель: она выглядела как земная инкарнация чистоты: красивое лицо в отблесках свечей, шелковистые пряди невообразимого цвета, ниспадающие на землю. Все ее существо дышало серьезностью и прямотой. И когда она сказала «чистота», она имела в виду именно ее, и никто, включая Фэй, не осмелился хихикнуть.

Круг свечей завораживал: семь язычков пламени танцевали в ночном воздухе, семь ароматов смешивались в одну потрясающе затейливую гамму. Маленькие легкие вихри, казалось, раскрывались нотками корицы, свежестью сосны, терпкостью лимона.

— Страсть, красота, смелость, мудрость, вдохновение, сочувствие и чистота, — перечислила Лорел, указывая по очереди на каждую свечку и называя качество, которое она олицетворяла.

— Пусть у всех у нас... — подсказала Диана, слегка подталкивая Фэй локтем.

— Пусть у всех у нас будут все они, — закончила Фэй. — Земля, вода, огонь, воздух, придите в свидетели. В принципе, они у нас и так все есть, — добавила черногривая, осматривая сияющий круг с удовлетворенной улыбкой. Лорел, отделенная от Кэсси пламенем свечей, подмигнула ей красно-желтыми огоньками, и Кэсси ответила ей тем же.

— Во всяком случае, если нас пересчитать, то получится, что они действительно у нас уже все имеются, — произнесла Дебора и улыбнулась. Диана тоже едва заметно улыбнулась. Потом начался радостный обмен искрящимися улыбками, заставивший Кэсси почувствовать, что все они являлись частью чего-то несоизмеримо большего. Каждая девушка внесла свой важный вклад в общее устремление, и вместе они олицетворяли намного больше, чем просто набор названных женских качеств.

— И так они должны гореть целую ночь, — произнесла Мелани, указывая на свечи.

— А что, если кто-нибудь на них наступит или наедет? — прагматично предположила Сюзан.

— Думаю, главное, чтобы это не случилось при нас, — решила Диана. — Постойте, я хотела, чтобы мы еще кое-что проделали. Это не часть ритуала Гекаты, но тоже древний греческий обряд, называемый арретофория. Он переводится как праздник доверия, — Златовласка снова взялась за белую сумку. — Этот обряд совершался жрицами Афины. Проходит он так: один из старших членов группы — в данном случае я — передает ларчик самому юному члену группы — в данном случае тебе, Кэсси. Ты должна пойти и схоронить шкатулку, не заглядывая внутрь. По замыслу ты должна пройти темный путь, полный тревог и опасностей, но, думаю, Ник прав, и лучше сделать это где-нибудь поблизости. Просто сойди с дороги и закопай ее.

— И все? — Кэсси взглянула на ларчик, полученный ею из рук Дианы. По светлой деревянной поверхности шла искусная резьба в виде крохотных пчел, медведей и рыб. В шкатулке что-то позвякивало. — Просто закопать?

— Просто закопать, — подтвердила Диана и передала Кэсси последний предмет из прежде богатого содержимого белой холщовой сумки: им оказался маленький совок. — Суть обряда заключается в том, чтобы ты не открывала шкатулку. Поэтому-то он и называется «праздник доверия»: так древнегреческие жрицы воспевали доверие, ответственность и дружбу. Настанет день, мы вернемся и отроем наш клад.

— Ладно.

Со шкатулкой и совком наперевес Кэсси покинула круг и направилась в сторону, оставляя танцующие язычки пламени позади.

Ей не хотелось закапывать шкатулку прямо у дороги. Во-первых, почва здесь наверняка твердая и присыпана гравием, так что копать будет нелегко, а во-вторых, рядом с дорогой кто-нибудь обязательно заметит, что землю рыхлили, и обнаружит шкатулку раньше положенного времени.

Кэсси шла на восток. Шла и шла. Оттуда до нее доносился шепот океана и слабый соленый ветерок. Она перелезла через какие-то здоровые камни и очутилась на пляже — пустынном и жутковатом. Кружевные белые волны мягко набегали на берег.

Над океаном вставала желтая растущая луна. «Похоронная», — подумала девушка. Луна была совершенно такого же цвета, как глаза Фэй. Хотя в еще большей степени она напоминала желтушный старушечий глаз. В ту секунду, когда Кэсси вонзила совочек в холодный сухой песок и начала копать, у нее возникло неприятное ощущение, будто за нею подглядывают.

Так, вроде достаточно глубоко. Песок, выкопанный из ямки, спрессовался, и Кэсси заволновалась, не разрушит ли влага шкатулку. Когда она опустила коробочку на дно, на медную защелку упал лучик лунного света: оказывается, она была не закрыта. На мгновение девушка почувствовала сильный соблазн.

«О чем ты думаешь?! — возмутилась она. — После всего, через что вы с Дианой прошли, ты даже не можешь несчастную малюсенькую шкатулку спокойно закопать, не посмотрев, что в ней... »

«Но никто же не узнает», — вступил внутренний голос со стороны защиты.

«Я узнаю», — парировала Кэсси. И все тут. Она решительно кинула на шкатулку первую горсть песка и стала закапывать ямку одновременно рукой и совком, чтобы поскорее разделаться с этим.

Тут, закапывая шкатулку, она заметила неподалеку черное пятно.

«Это всего лишь тень», — решила девушка. Луна стояла достаточно высоко, поэтому группа камней, расположенных недалеко от воды, отбрасывала длинную тень. Ровняя песок над закопанным сокровищем, Кэсси уголком глаза наблюдала за темным пятном. «Отлично, теперь никто не догадается, что здесь что-то зарыто». Тень подползала все ближе, но что в этом странного: луна-то ведь поднималась...

«А вот и нет», — сообразила вдруг Кэсси и замерла. Она отряхнула песок с пальцев, застыла и посмотрела на тень.

«Когда луна восходит, тени становятся короче. С луной так же, как с солнцем». Но тень явно удлинялась и подступала все ближе.

Океан вдруг перешел с шепота на рев.

«Надо было слушать Диану: надо было не уходить далеко», — пожалела девушка. Медленно и осторожно она оглянулась: казалось, камни, через которые она перелезла, остались далеко позади, а круга со свечами, расположенного сразу за камнями, и вовсе не существовало. До нее не долетало ни звука, кроме шума волн. Кэсси чувствовала себя совершенно беззащитной и очень одинокой.

«Не показывай страха. Встань и иди», — скомандовала она себе. Сердце бешено стучало. Девушка поднялась, и тень сдвинулась.

О боже! Притворяться, что это в порядке вещей, больше не получалось. Тень отделилась от камней. Она представляла собой темную массу, текущую по песку, подобно воде, прямо к девушке. Она жила и двигалась.

«Иди, иди! » — надрывался мозг. Но ноги его не слушались: их сковало и парализовало. Она никуда не шла.

«Кэссссссси». Она вскинула голову и поискала глазами того, кто произнес ее имя. Но говорил не человек, говорили волны.

«Кэссссси».

«Я должна выбраться отсюда», — настраивала себя девушка. Но ноги по-прежнему отказывались подчиняться.

Тьма перетекала, как лава, подползая все ближе. Она разделилась, чтобы обойти девушку с обеих сторон, чтобы окружить ее.

«Кэссссссси».

Она гипнотизировала героиню голосом Черного Джона. Она обвила ее со всех сторон. В бесформенной клубящейся черной массе бедняжка рассмотрела змей, жуков и прочих омерзительных тварей. Чернота обступила ее, но убивать не собиралась. Ей нужно было не тело, ей нужно было сознание Кэсси.

Девушка чувствовала, как чернота пытается проникнуть в ее мозг; она ощущала давление, направленное снизу вверх. И думала лишь об одном: какое счастье, что гематит не с ней.

«Надо было послушаться Диану; почему я опять все сделала не так?! — ругала себя Кэсси. — Некоторое время девчонки не будут беспокоиться. Но я ушла уже довольно давно». Она хотела крикнуть, но горло парализовало так же, как ноги. Ей оставалось только стоять и смотреть, как пульсирующая тьма нарезает круги вокруг ее ног.

«Ударь ее сознанием», — пришло в голову Кэсси, но она боялась. Эта тьма — не какой-то доберман: ее так не напугаешь. Девушка не чувствовала в себе достаточной силы.

«Пожалуйста, помогите», — мысленно воззвала она.

И, как заведенная, стала отчаянно молиться. «Пожалуйста, кто-нибудь, помогите, пожалуйста, кто-нибудь, придите, мне не справиться, ну, пожалуйста, кто-нибудь... »

«Кэссссссси», — опять донесся до нее шепот. Казалось, шептали волны, тьма и наблюдающая за происходящим луна.

«Помогите... »

— Кэсси! — Это был крик, никакой не шепот, а потом залаяла собака. И от этого лая голова девушки пошла кругом и наполнилась картинами безопасности и спокойствия. Она лихорадочно оглянулась. Ноги все так же не двигались.

— Я здесь, — закричала она. И сразу же почувст-иовала, как ее отпускает. Тьма отползала, отступала к камням, начинала сливаться с тенью — настоящей тенью, отбрасываемой глыбами.

— Кэсси! — Это был знакомый голос, это был голос любимого.

— Я здесь! — опять крикнула девушка, неловко подавшись в направлении голоса. Образы безопасности, покоя и близости все еще кружили в голове, притягивали, звали. И она пошла за ними. Добравшись до камней, она сразу очутилась в крепких объятиях. Какая радость — чувствовать тепло человеческого тела.

Положив голову на плечо Ника, она встретилась глазами с Адамом.

Опять эти волшебные глаза. В ярком свете луны они стали по-настоящему демоническими — сине-фиолетовыми, как зарождение пламени, глубокими и яркими, как море перед удивительным штормом. В зрачках вспыхивало серебряное зарево. Радж прыгал вокруг хозяина и гавкал. Потом он увидел Кэсси, бешено завилял хвостом и бросился к девушке. Адам удержал пса.

— Как ты? Цела? — шептал ей Ник.

— Все нормально, — шептала она в ответ. Но на самом деле не слышала ни слова.

— Почему ты пошла одна? Как они могли тебя отпустить? — негодовал Ник.

— Милый, все хорошо, не волнуйся, — как только Адам отвернулся, уводя все еще рвущегося к ней Раджа, Кэсси собрала все оставшиеся силенки, прижалась к Нику и зарылась лицом в его плечо. Она так и повисла на нем, дрожа и делясь с ним своею дрожью.

— Кэсси, — парень ласково погладил ее по спине, пытаясь успокоить подругу.

Девушка слегка отстранилась. Адам ушел. Она посмотрела на Ника, на его прекрасный профиль в лунном сиянии, на четкие красивые черты с намеком на холодность. Но лишь с намеком: былая холодность растаяла как лед. Только его глаза сейчас не были холодными.

«Страсть», — подумала девушка, вспомнила красную свечу Фэй и поцеловала Ника.

На самом деле Кэсси никогда никого, кроме Адама, в сущности не целовала, но отчего-то ей показалось, что она уже вполне искушена. Его рот оказался теплым и ласковым. Она почувствовала, что он изумлен, а потом ощутила, как изумление сменилось чем-то более глубоким, более сладостным. Теперь и он целовал ее.

Она целовалась, чтобы не думать. Казалось, поцелуи для того и созданы. Сюзан не разобралась в Нике: игуаной там и не пахло. Мелкие струйки огня потекли по Кэссиным нервам, завершая свой путь остренькими иголочками в кончиках пальцев. Тепло заструилось по всему телу.

Вынырнули они одновременно. Кэсси взглянула ему в лицо; их пальцы все так же оставались сплетенными.

— Прости, — смущенно вымолвила она. — Я просто перепугалась.

— Пожалуйста, напоминай мне, чтобы я тебя почаще пугал, — отшутился Ник. Но выглядел он немного сконфуженным.

— Нам лучше пойти. Здесь был Черный Джон. Надо отдать Нику должное: он не стал кричать

«Что?! » и трясти ее до одури. Он просто окинул местность цепким взглядом охотника и поменял руку: теперь он держал ее левой рукой, освободив, таким образом, правую.

— Он уже ушел, — пояснила Кэсси. — Он появился из тени, отбрасываемой вон теми камнями, но ее больше не видно.

— Начиная с этого момента, никто из нас больше никуда не пойдет в одиночку, — произнес Ник, ведя ее к скалам, за которыми находился перекресток.

— Мне кажется, он пытался проникнуть в мой мозг, — поведала Кэсси друзьям по возвращении в дом Адама. Она сидела рядом с Ником и крепко держала его за руку. — То ли он хочет влиять на меня, то ли завладеть моим сознанием, то ли... в общем, не знаю. Но остановить его я не могла: если бы не парни, ему бы это удалось.

— Никто больше не будет ходить в одиночку, — сказал Ник, бросив жесткий взгляд на Диану. Юноша редко ораторствовал на собраниях, но сейчас он говорил решительным тоном, не допускающим возражений.

— Я согласна, — выразила свое мнение Мелани. — Более того, я считаю, мы должны как-то себя обезопасить, выставить против него какую-нибудь защиту.

— И какие будут предложения? — спросил Адам. Он сидел на ручке кресла Дианы с ровным лицом и говорил ровным голосом.

— Могут помочь кристаллы. Только надо понять, какие. К примеру, аметист поможет сконцентрироваться и отразить нападение, во всяком случае физическое. Но, естественно, если при противнике в этот момент будет другой кристалл, который он сможет использовать против нас, например гематит, то сила аметиста будет нейтрализована, — произнося последнее, Мелани взглянула на Фэй.

Фэй начинала терять терпение.

— Как я уже отчиталась моей ненаглядной назойливой кузине, никакого дебильного гематита у меня нет. Зачем мне чужие кристаллы?!

— Довольно, не ссорьтесь, — вмешалась Диана. — Мелани, у тебя дома достаточно аметистов? Или нужно у Лорел парочку одолжить? Мне кажется, нам надо срочно распределить камни, чтобы дома все могли их тут же надеть.

— Надеть и не снимать ни при каких обстоятельствах, — уточнила Мелани. — Ни в ванной, ни в кровати, ни в школе — нигде. Носить кристаллы нужно под одеждой, так, чтобы, по возможности, их не было видно: так они лучше работают.

— Шикарный финал вечеринки! — насупился именинник Даг, вынимая из груды одежды свою куртку.

— Считай, что это подарки гостям, — без тени сочувствия отозвался Ник, — на память о чудесном вечере. — Он быстро сжал пальцы Кэсси и лукаво-ласково взглянул на нее, будто говоря, что ему-то уж точно этот вечер запомнится.

Его взгляд согрел девушку. Но на выходе случилось непредвиденное: из чистого любопытства Кэсси спросила:

— Кстати, парни, почему вы вдруг пришли за мной?

— Действительно, неужели так заскучали на вашей вечеринке? Поняли, что без нас вам никуда? — вставила Дебора, сверкнув темными глазищами на Криса.

Крис окинул ее непонимающим взглядом:

— Да не, мы нормально тусовались. Просто Адам вдруг сказал, что надо идти. Сказал, что Кэсси в беде.

Кэсси достался довольно большой аметист. Его придерживала когтями серебряная сова с раскинутыми крыльями, которая теперь свисала с шеи девушки и охлаждала ее пыл под сине-белым свитером. Смотрясь в Дианино зеркало, Кэсси проверила, не выпирает ли кулон, и нервно потрогала камень. К этому моменту ее личная кристальная история насчитывала три камня: халцедон, подаренный Адамом, ожерелье из кварца, одолженное у Мелани для дискотеки в честь встречи выпускников, и злосчастный гематит, найденный ею на месте тринадцатого дома. Ни один из них не задержался. Халцедон она вернула хозяину, ожерелье Мелани потеряла в ту же ночь на кладбище, а гематит у нее украли. Оставалось только надеяться, что аметисту уготована лучшая доля.

С утра небо затянулось и приобрело асфальтовый оттенок. Атмосфера в школе очень напоминала погоду за окном. Дежурные, обремененные беджиками и непроницаемыми физиономиями, подпирали каждый столб в каждом коридоре, выжидая, как охотники, пока кто-нибудь из учеников нарушит очередное правило. Ждать им приходилось обычно недолго, поскольку правил набралось так много, что, если ты жил, то по-любому что-нибудь нарушал.

— Нас чуть к директору не отправили за то, что мы ходили по школе со звуковоспроизводящим устройством, — рассказывал Крис по пути на ланч.

Кэсси насторожилась.

— И как вам удалось этого избежать?

— С помощью подкупа, — произнес Даг со злорадной ухмылочкой. — Пришлось отдать уроду плеер.

— Мой плеер, — безрадостно уточнил Крис.

— Интересно, а чем грозит подкуп дежурного? — размышляла Лорел, когда они подошли к столовой.

Кэсси открыла было рот, но слова замерли у нее на губах. Через стеклянные окна столовой она увидела такое, что мозговая активность сразу приостановилась.

— О господи! — воскликнула Лорел.

— Я не верю собственным глазам, — прошептала Диана.

— А я верю, — произнес Адам.

В центре столовой стояла деревянная конструкция, которую Кэсси видела на страницах учебников истории. Она состояла из двух частей, которые, если их соединить, удерживали кисти и шею человека в фиксированном положении; достигалось это благодаря тому, что данные части тела просовывались в отверстие второй половины агрегата и зажимались первой.

В центре столовой стояли колодки. И они не пустовали.

Они зажали здорового детину, с которым Кэсси ходила на алгебру. Он танцевал с ней на встрече выпускников и в целом любил подраспустить руки. К тому же частенько грубил учителям. Все так. Но ничего, заслуживающего такого наказания, этот парень в жизни не совершал.

— Ему это с рук не сойдет, — произнесла Диана, сверкнув глазами с невообразимой силой.

— Кому? Директору?! — якобы не понимая, переспросила Дебора, вместе с Сюзан и Ником ожидавшая остальных у входа в столовую. — Уже сошло. Несколько минут назад он провел экскурсию для группы родителей; они все вместе радостно прошествовали прямо в столовую... и он им все показал, господи боже мой. Сказал, что это является частью программы «строгой, но справедливой любви»; сказал, что в других школах провинившихся ставят на стол, чтобы все могли их лицезреть, но он решил, что колодки будут гуманнее, поскольку ребенок может в них сидеть. В его устах это прозвучало почти логично. А эти просто кивали и улыбались: они все схавали.

Кэсси стало дурно. Она вспомнила о тюрьме ведьм в Салеме, вспомнила, как они с близнецами крались по тесным коридорам, утыканным крошечными темными камерами. При виде колодок она испытала тот же приступ тошноты. «Как можно так ненавидеть себе подобных? » — негодовала девушка.

— Выдавая это за часть исторического наследия, — проронил Ник, скривив рот в гримасе отвращения. Кэсси знала, что он испытывает те же чувства.

— Мы не можем это за едой обсудить? — спросила Сюзан, переминаясь с ноги на ногу. — Я сейчас сдохну от голода.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒