Пролог. 1. Обнаружение

Пролог

Однажды в Японии было задумано создать втайне три самых мощных однотипных бронированных линейных корабля, которые должны были внушать всем страх – этакие жестокие хищники морей. Предполагалось, что линкоры будут рыскать в международных водах в поисках добычи. Каждый корабль имел водоизмещение 70 000 тонн, корабельную артиллерию калибром 18, 1 дюйма, снаряды весом по 3200 фунтов, которыми мог поражать цели за дистанции 22, 5 мили, при работе 12 котлов типа «Кампон» развивал скорость до 27 узлов. Ни один боевой корабль другого государства, в том числе и США, не мог сравниться с этими гигантами ни своим вооружением, ни водоизмещением, ни скоростью. Для сравнения: американский линкор «Миссури» имел полное водоизмещение 52000 тонн, а знаменитые корабли нацистской Германия «Тирпиц» и «Бисмарк» – по 51000 тони.

Это трио превосходило не только имевшиеся в ВМС любой страны корабли, но и вообще все, что могло быть построено другими странами в ближайшее десятилетие. Обладая такой мощностью, защитой и устрашающим вооружением, эти дредноуты могли помочь воплотить мечту императорской Японии одержать победу во второй мировой войне. Они вошли в историю под названиями «Ямато», «Мусаси» и «Синано». До того времени в мире не было подобных им кораблей, и маловероятно, что такие могут появиться теперь: высока стоимость, иные теперь технические средства ведения войны на море.

Идея постройки кораблей этого типа возникла в октябре 1934 года, когда генеральный штаб ВМС Японии, разрабатывая планы неизбежного столкновения с Соединенными Штатами, поручил императорскому военно‑ морскому техническому комитету («Кампон») изучить вопрос о возможности создания новой серии (11) сверхмощных линейных кораблей. В то время в генштабе придерживались твердого убеждения, что линейный корабль – ключ к господству на море. Там мечтали о создании целого флота линейных кораблей, которые бы безгранично превосходили любые американские по водоизмещению, скорости и вооружению.

В ожидании ответа от «Кампона», 28 декабря 1934 года Япония выступила с заявлением перед всем миром о том, что через, два года, после 31 декабря 1936 года, она выходит из состава участников Соглашения 1922 года в Вашингтоне и Договора 1930 года в Лондоне по военно‑ морским ограничениям. В конце концов, кто они, эта презренные иностранцы, чтобы диктовать Японии, сколько боевых кораблей и сколько вспомогательных судов могут насчитывать ее развивающиеся военно‑ морские силы? Ни снисходительно взирающие Соединенные Штаты, ни надменная Англия больше не должны сдерживать мечты Японии о контроле над Тихоокеанским бассейном.

В то время японские войска оккупировали Маньчжурию, Корею и громадные пространства Северного Китая. Армия императора при поддержке современных ВМС Японии пыталась завоевать весь китайский регион.

Годом раньше, когда Лига наций осудила Японию за ее разбойничьи нападения ва Китай, Япония вышла из ее состава. Это произошло в мае 1935 года.

После того как «Кампон» дал положительный ответ о возможности создания сверхмощных линейных кораблей, этот замысел начал немедленно осуществляться под руководством вице‑ адмирала Кэйджи Фукуда и кэптена Китаро Матсумото. За 29 месяцев неутомимый «Кампон» создал 22 варианта проекта нового линейного корабля. Окончательный проект был одобрен в марте 1937 года, и генеральный штаб ВМС Японии издал приказ о постройке для начала двух дредноутов по 3‑ й программе кораблестроения.

Новые корабли была отнесены к типу «Ямато» (по наименованию головного корабля этой серии). «Ямато» был заложен 4 ноября 1931 года на военной судоверфи: в Куре, другое корабль – «Мусаси» – 29 марта 1938 года на судоверфи «Митсубиси» в Нагасаки.

По 4‑ й программе кораблестроения в 1939 году было намечено заложить еще два корабля. Третий дредноут этого типа – «Синано» – был заложен как корпус (12) корабля № 110 военно‑ морской судоверфи Йокосука 4 мая 1940 года.

Четвертый линкор, еще без названия, того же типа, что и «Синано», был заложен чуть позже, в том же году, в Куре, как корпус корабля № 111. Строительство его не было завершено, а корпусная сталь пошла в период второй мировой войны на срочную постройку других судов. «Кампон» разработал проекты постройки дополнительно еще трех «непобедимых дредноутов». На двух из них планировалась установка орудий еще большего калибра – 19, 7 дюйма. Однако они так и не были заложены.

По традиции каждый из кораблей этого типа, находившийся в то время в постройке, получил наименование одной из префектур Японии. Головной был назван «Ямато» – по префектуре на основном острове Японии Хонсю, омываемом с одной стороны Тихим океаном, а с другой – проливом Кии. Название второго корабля дано по префектуре Мусаси, она простирается вдоль побережья Токийского залива, в ее состав входит столица Токио. Линкор «Синано» получил свое наименование по префектуре в самом центре острова Хонсю, к северо‑ западу от префектуры Мусаси. Название это носит и главная река Японии – Синано, которая тянется на 342 мили. Командующий Объединенным флотом Японии Исороку Ямамото, главный вдохновитель нападения на Перл‑ Харбор, вырос на берегах этой реки и, бывая дома, любил поплавать в ее холодных прозрачных водах, питаемых горными потоками.

По мере того как строительство сверхмощных линейных кораблей продвигалось вперед (несмотря на строжайшие меры предосторожности, разведка ВМС США сумела получить о них кое‑ какие сведения), Вашингтон все больше выражал озабоченность по поводу многолетней экспансии Японии против Китая. Попытки Токио урегулировать этот острый вопрос с Вашингтоном постоянно получали отпор. Позиция Вашингтона заключалась в том, что не может быть никакого примирения, пока японские войска не будут выведены из Китая. Поскольку оккупация Китая продолжалась, в июле 1941 года Соединенные Штаты наложили эмбарго на дальнейшие поставки в Японию металлического лома, железной руды, химикатов и авиационного топлива. Японским судам было немедленно отказано в проходе через Панамский канал, а ее активы в Соединенных (13) Штатах были заморожены. В ответ на эти «бестолковые меры» американцев военные лидеры Японии с неохотного согласия императора Хирохито принялись за разработку «Плана Z», который заключался во внезапном нападении на Перл‑ Харбор[7]. Вместе со своим единомышленником генералом Хидеки Тойо, властным премьер‑ министром, они не видели другого пути для достижения высшей цели Японии – стать господствующей державой в Восточной Азии.

Несмотря на то, что Япония является островным государством и несравнима с Соединенными Штатами ни по территории, ни по запасам полезных ископаемых и промышленному потенциалу, а ее население составляло тогда меньше половины всего населения США, где насчитывалось 145 млн. человек, к 7 декабря 1941 года она создала мощные, как по числу кораблей, так и по техническому оснащению, военно‑ морские силы. ВМС Японии насчитывали 10 линейных кораблей, США – 17, но 4 из них были уничтожены в Перл‑ Харборе и еще четыре получили тяжелые повреждения. ВМС Японии имели 9 крупных авианосцев, а у США их было всего 7. Более того, BMG Японии имели 9 вспомогательных авианосцев (в том числе плавучие базы гидросамолетов), в то время как США имели их всего 5 единиц. ВМС Японии имели 22 тяжелых крейсера, а Америка – всего 18. Япония имела 23 легких крейсера, а Америка – 19. ВМС Японии насчитывали 124 эсминца и торпедных катера, Америка имела их 170 единиц. У Японии было также 80 подводных лодок, Америка же располагала 112 их единицами. [8] Преимущество по количеству подводных лодок явилось ключевым фактором в перевесе США в войне на Тихом океане и, в конечном счете, в окончательном поражении Японии. В своей книге «Боевые действия подводных лодок Соединенных Штатов во второй мировой войне» Теодор Роско пишет: «…о роли, которую сыграли подводные лодки США в разгроме Японии, говорят общие цифры, включающие японские потери от ударов (14) ВМС и сухопутных войск, представленные после войны совместной комиссией по определению потерь противника. Как следует из этого авторитетного источника, американские подлодки потопили 1113 японских торговых судов, причем тоннаж каждого превышал 500 тонн. Общий тоннаж всех потопленных судов составил около 4 779 902 тонн. Предположительно подлодки потопили еще 65 судов, что составляет дополнительно еще 225 872 тонны. Подводные лодки США уничтожили также 201 японский военный корабль общим водоизмещением около 540 192 тонн.

К числу потопленных кораблей добавляется еще 13 «предположительных», что составляет дополнительно 34 434 тонны».

Последствия разгрома американских кораблей в Перл‑ Харборе, и особенно линкоров, заставили японцев еще раз пересмотреть свою программу строительства боевых кораблей. Они знали, что теперь они удерживают превосходство по классу линейных кораблей. Более того, в постройке находились еще три линкора. Так, окончание постройки «Ямато» было спланировано на 16 декабря 1941 года, «Мусаси» – на 5 августа 1942 года. Сроки постройки третьего линейного корабля были тоже сокращены. Для выполнения этих срочных работ большое число судостроителей было снято с «Синано», в результате чего работы по его постройке замедлились.

Приказ на временное замедление работ по постройке «Синано» через полгода был внезапно отменен. Причиной этому послужило поражение Японии в сражении у острова Мидуэй. В этой решающей битве в июне 1942 года палубные самолеты США нанесли удар по японским авианосцам, на которых в этот момент проводили заправку топливом множество японских палубных самолетов, в результате чего они были уничтожены на незащищенных полетных палубах. Все четыре авианосца, составлявших основные силы императорского флота – «Акаги», «Кага», «Сорю» и «Хирю», – четыре ветерана битвы при Перл‑ Харборе, были уничтожены вместе с самолетами и опытными летчиками. За месяц до этого легкий японский авианосец «Сохо» был потоплен в Коралловом море. Теперь стало ясно, что авианосцы играют доминирующую роль в войне на Тихом океане. Японские морские стратеги немедленно выдвинули план резкого увеличения числа кораблей (15) этого класса, включая переоборудование сверхтяжелого линкора в самый большой в мире авианосец. В то время завершение его постройки было намечено на январь 1945 года.

В битве за остров Мидуэй приобретает известность один из двух главных действующих лиц, связанных с драматической судьбой «Синано», – Тосио Абэ. Этому человеку было суждено стать участником целого ряда интригующих событий, которые привели к знаменитому морскому сражению, сведения о котором достойны записи в «Книге рекордов Гиннесса» и 50 лет спустя.

Кэптен Тосио Абэ, выпускник японского военно‑ морского училища, добрый муж и отец маленького сына, опытный командир 10‑ го дивизиона эскадренных миноносцев, через два года будет назначен командиром авианосца «Синано». Это был грубоватый, неулыбчивый человек, воспитанный в суровых воинских традициях, всегда знавший один долг – отдать жизнь за императора и империю. Таким был Абэ, которого так описывал вновь назначенный на «Синано» лейтенант‑ коммандер[9] медицинской службы Такамаса Ясума: «…воплощая в себе лучшие черты старых самураев, этот человек, думается, обладал сильной волей и, видимо, пользовался уважением своих офицеров и матросов».

В ночь на 4 июня 1942 года после сильного налета американской авиации был полностью разгромлен японский авианосец «Хирю» – флагманский корабль контр‑ адмирала Тамона Ямагути, командира 2‑ й дивизии авианосцев. Четыре авиационные бомбы попали в ту часть авианосца, которая расположена ближе к мостику, превратив ряды стоявших там самолетов в сплошное пламя, вызвав бесчисленные взрывы на верхней палубе по всей ее длине. В 21. 30 «Хирю» потерял ход и получил крен около 15 градусов на правый борт.

Флагманский эсминец – «Кадзагумо» кэптена Абэ бесстрашно маневрировал вдоль борта авианосца «Хирю», чтобы оказать помощь экипажу в борьбе с бушующим пламенем, а также передать ему продовольствие и питьевую воду. Вода продолжала поступать внутрь (16) авианосца, а доступ в машинное отделение был закрыт сильным пламенем и едким дымом. После полуночи 5 июня адмирал Ямагути известил свое вышестоящее командование, что он приказывает экипажу авианосца покинуть корабль. Связь по радио была запрещена, поэтому это донесение было передано через эсминец «Кадзагумо» для доклада вице‑ адмиралу Туити Нагумо, командовавшему первой ударной группой авианосцев.

В 2. 30 адмирал Ямагути приказал кэптену Томео Каку, командиру авианосца «Хирю», собрать оставшихся в живых членов экипажа на верхней палубе. Собралось около 800 человек. Под ярким лунным светом адмирал Ямагути прощался со своим личным составом: «Как командир дивизии авианосцев, я один несу полную ответственность за гибель авианосцев «Хирю» и «Сорю» (авианосец того же типа. – Авт. ). Я останусь па борту до конца. Я приказываю всем вам покинуть корабль и продолжать преданно служить императору Японии».

Кэптен Каку приказал спустить флаг Страны Восходящего Солнца. Горнисты сыграли национальный гимн. По окончании этой церемонии адмирал Ямагути и кэптен Каку пришли к обоюдному согласию: эскадренные миноносцы под командованием кэптена Абэ должны торпедировать авианосец «Хирю», чтобы его не захватили американцы. Они также приняли решение, что только они, из всех оставшихся офицеров на борту авианосца, должны погрузиться в морскую пучину вместе с кораблем.

Как только два командира произнесли столь печальные слова прощания, матросы принялись перебираться на эскадренный миноносец «Кадзагумо», пришвартовавшийся к авианосцу. Оставшиеся на борту офицеры молча, без каких‑ либо речей, выпили по символическому глотку воды из бочки, что им раньше на борт передал кэптен Абэ. Потом они начали переходить на эсминец. Коммандер Ито, старший офицер штаба дивизии, спросил адмирала Ямагути, является ли его решение окончательным, на что адмирал ответил; «У меня пет слов, чтобы оправдаться за все, что произошло. Я желаю только одного: чтобы ВМС Японии стали еще сильнее и отомстили за нас…». Он вручил на память свою черную корабельную фуражку коммандеру Ито. В свою очередь этот офицер передал (17) адмиралу кусок прочной материи, которым можно было привязать себя к чему‑ нибудь на мостике и выполнить последнее желание – уйти на дно океана вместе с кораблем.

Узнав о решении адмирала Ямагути и кэптена Каку погибнуть вместе с «Хирю», кэптен Абэ поднялся к ним на борт, чтобы убедить их покинуть корабль. Но тщетно: его вежливо поблагодарили и приказали возвратиться на «Кадзагумо» выполнять последнее распоряжение адмирала. И сколько можно было видеть их, они стояли на мостике, прощаясь взмахом руки с членами своего экипажа, перебравшимися на эсминцы.

С первыми лучами солнца кэптен Абэ приготовился выполнить приказ адмирала Ямагути. Эсминцы «Кадзагумо» и «Югумо» отошли на достаточное расстояние, развернулись и двинулись на «Хирю». Заняв исходную позицию в секторе для нанесения удара, кэптен Абэ дал команду атаковать авианосец торпедами. Смертоносные торпеды, выпущенные из носовых торпедных аппаратов эскадренных миноносцев, нанесли гибельные удары по накренившемуся кораблю. Это был удар милосердия. Серия оглушительных взрывов расколола утреннее небо…

Авианосец «Хирю» был торпедирован в 5. 10. Вскоре он ушел на дно. Это произошло в координатах 31 градус 38 минут северной широты, 178 градусов 51 минута западной долготы – здесь на дне океана отмечены морские горы и долины, а максимальная глубина составляет около 2800 морских саженей[10].

Выполнив печальную миссию, кэптен Абэ вывел свой дивизион эсминцев в кильватер уцелевших кораблей японских ВМС. Он ни разу не оглянулся на тонущий корабль. Он понимал, что это был не из лучших моментов его жизни. Но, несмотря ни на что, он выполнил приказ. Абэ безмерно восхищался адмиралом Ямагути и кэптеном Каку. Они все стояли в его глазах, бесстрашные перед лицом смерти. Такими он запомнит их навсегда.

Он понимал, что адмирал Ямамото, командующий Объединенным флотом, находившийся тогда на борту сверхмощного линейного корабля «Ямато», наверняка расстроится, узнав подробности гибели «Хирю», Адмирал всегда резко возражал против традиции японских (18) высших офицеров приносить себя в жертву, погибать вместе с их тонущим кораблем. В современных ВМС Японии ритуальные смерти не имели смысла. Адмирал хотел, чтобы его офицеры жили, продолжали сражаться. Их опыт и умение, приобретенные за долгие годы службы, представляли собой слишком большую ценность, чтобы ею можно было пренебречь, принеся собственную жизнь в качестве искупительной жертвы.

Адмирала Ямамото почитали. Ему изъявляли беспрекословное повиновение. Его боялись. Ходили слухи, что даже контр‑ адмирал Матомэ Угаки, начальник штаба Объединенного флота, страшился его уничтожающего гнева. К счастью, адмирал Ямамото не мог присутствовать сразу на мостиках всех кораблей.

Новый день безмятежно вставал над туманными просторами Тихого океана, а кэптен Абэ все размышлял о том, какое бы он сам принял решение в такой ситуации, как бы он сам поступил в конфликте между долгом и честью, если бы эта проблема когда‑ либо возникла перед ним. Дилеммы этой он не решил…

Через две с половиной недели после описанных событий, 22 июня 1942 года, на расстоянии в 7000 миль от этих мест, на американской базе подводных лодок в Нью‑ Лондоне, штат Коннектикут, лейтенант[11] Джозеф Инрайт был впервые назначен командиром подводной лодки О‑ 10 (SS‑ 71[12]). В 1933 году Инрайт закончил военное училище в Аннаполисе и плавал уже около шести лет офицером на подводных лодках, принимал участие в пяти боевых походах на подлодке S‑ 22, которая несла службу в Тихом океане, охраняя подходы к Панамскому каналу от японских кораблей, своим однокурсникам он запомнился слегка веснушчатым лицом, добродушной, широкой улыбкой и множеством друзей в училище. На его фамильном ирландском гербе были изображены два дельфина. Это напоминало эмблему его подводной лодки. На своем корабле он получил шутливое прозвище О'Джон подлодки (19) ноль‑ один‑ ноль. Будучи командиром подводной лодки О‑ 10, он писал: «Наш корабль использовался в качестве учебного. На нем проходили стажировку курсанты школы подводников в заливе Лонг‑ Айленд. Наша подлодка была старым кораблем, вступившим в строй еще в 1918 году. Она была небольшой, водоизмещением всего 480 тонн и 172 фута в длину, но я гордился, что был на вей командиром».

В марте 1943 года лейтенанту Инрайту исполнилось 32 года. Он ожидал приказа о назначении на Тихий океан в качестве старшего помощника командира боевой подводной лодка.

Многие из его однокурсников были уже боевыми ветеранами, многие были убиты или ранены, и он жаждал принять активное участие в войне против Японии.

В середине марта 1943 года он был назначен командиром подводной лодки «Дейс» (SS‑ 247), построенной как головной корабль фирмой «Электрик боут компани» на судоверфи Нью‑ Виктори в Гротоне, штат Коннектикут.

«Я был окрылен, – писал он позже. – Мне выпал еще один счастливый случай. Я был одним из первых на нашем курсе, кто стал командиром новой, прямо из судоверфи, подводной лодки».

Вскоре ему было присвоено звание лейтенант‑ коммандер.

Подводная лодка «Дейс» была спущена на воду в пасхальное воскресенье, 25 апреля 1943 года. Она была укомплектована экипажем из 7 офицеров и 69 матросов и старшин. Старший помощник ее командира Билл Холман и основное ядро экипажа приобрели богатый опыт службы на подлодках, участвуя в боевых походах в акватории Тихого океана. «Дейс» принималась в боевой состав ВМС США 23 июля 1943 года. На это торжество поездом из Северной Дакоты прибыли родители молодого командира.

После интенсивной боевой подготовки, учебных погружений ва глубину до 312 футов, учебных стрельб торпедами подводная лодка «Деис» 6 сентября 1943 года покинула порт Нью‑ Лондон и через Панамский канал отправилась в плавание в Карибское море и далее – в Перл‑ Харбор, на Гавайях, прибыв туда 3 октября. Когда лодка успешно прошла испытания, а экипаж был подготовлен к боевому патрулированию, (20) лейтенант‑ коммандер Инрайт получил приказ совершить переход на расстояние в 1700 миль к западу‑ северо‑ западу, чтобы быть 20 октября у острова Мидуэй. Пополнив там запасы топлива и продовольствия, «Дейс» 27 октября ушла в указанный ей район патрулирования № 5, так называемый район «Хит парейд», что южнее основного японского острова Хонсю. Командир «Дейс» был убежден, что удача продолжает сопутствовать ему. Ведь район № 5 был очень удобен для поражения кораблей и торговых судов Японии. Перед светло‑ голубыми глазами Инрайта проплывали картины грядущих побед. Как он и ожидал, через район № 5 постоянно шли японские корабли всех классов и типов. Но мечты Инрайта пока не осуществлялись. Терялась одна возможность за другой. Даже получив совершенно точные секретные данные от УЛТРА[13] о местонахождении, курсе и скорости большого авианосца противника, Инрайт слепо последовал теории, а не интуиции и не смог выйти на ударную позицию для атака цели, и японский авианосец «Сёкаку», участвовавший в нападении на Перл‑ Харбор, благополучно проследовал в девяти милях от «Дейс».

11 декабря 1943 года подводная лодка «Дейс» возвратилась на остров Мидуэй. На следующий день Инрайт, убежденный в том, что он не справился с поставленной задачей, обратился к кэптену Лонгстафу, старшему морскому начальнику на острове Мидуэй (тот был уполномочен представлять на месте командира соединения подводных лодок). В своем обращении, неслыханном для военного времени, лейтенант‑ коммандер Инрайт докладывал, что в своем первом боевом походе он не оправдал надежд как командир. «У меня была отличная подводная лодка, прекрасные офицеры, хорошо подготовленный экипаж, в районе боевого патрулирования я имел контакты с кораблями противника, – сообщал он в своем докладе кэптену Лонгстафу. – Я понимаю, что несу полную ответственность за неудачное боевое патрулирование, и прошу заменить меня другим офицером, который сможет выполнить поставленную задачу более успешно».

28 декабря 1943 года в соответствии с его просьбой он был освобожден от командования «Дейс». Он получил (21) приказ прибыть к командиру 142‑ го дивизиона подводных лодок для прохождения дальнейшей службы в составе резервного экипажа. 1 января 1944 года ему было присвоено звание коммандер. Через несколько месяцев он получил назначение на должность старшего офицера штаба базы подводных лодок на острове Мидуэй. Занимая этот пост в тихой гавани, вдали от войны, он вскоре понял, что в глазах своих начальников перестал быть перспективным офицером. Оглядываясь назад, он начинал сознавать, что, когда встречаешь такие цели, как авианосец «Сёкаку», предпочтительнее подчиняться первому порыву и интуиции. Учитывая его резкую самооценку, командование ВМС никогда не напоминало Инрайту о его неудавшейся атаке авианосца «Сёкаку». Тогда не было его вины, но, если бы он принял решение перехватить «Сёкаку», вопреки рекомендациям УЛТРА выдержав дистанцию 9 миль, адмирал Чарлз Локвуд, командующий подводными силами США на Тихом океане, наверняка поддержал бы его инициативу.

Сколько раз он слышал от друзей афоризм адмирала Локвуда: «Командир корабля на месте событий более осведомлен, чем кто бы то ни было за столом за сотни миль от событий! »

Иными словами, адмирал ждал от своих боевых командиров отнюдь не слепого следования указаниям штабистов.

Война, однако, была еще не закончена для молодого офицера. Ему не было суждено остаться на этом тихом острове Мидуэй. Его ждали события, кои повели его к встрече с «Синано». А пока он играет в покер, рискуя не только продуться в пух и прах, но и упустить свой жизненный шанс.

Может быть его невезению пришел конец. Может быть, такие черты его характера, как надежность, живой юмор, великодушие, которые проявились, еще когда он был курсантом, сложились потом в хорошего, толкового офицера, что угадывался в нем еще в 1933 году, в Аннаполисе, и что нашло отражение в классном ежегоднике «Счастливый чемодан». А может быть, наконец были услышаны его бесчисленные обращения к богу. Он жаждал возвратиться к боевым действиям.

В тот август 1944 года он был в подавленном состоянии. Далеко, в Соединенных Штатах, внезапно, от кровоизлияния в мозг, умерла его мать, ее смерть он (22) переживал болезненно: ведь она умерла с мыслью, что ее Джо не выполнил своего предназначения.

Тем временем в сухом доке № 6 на военно‑ морской судоверфи в Йокосуке, что на западном берегу Токийского залива, полным ходом шло переоборудование линкора «Синано» в авианосец. Завершение перестройки было намечено на февраль 1945 года. Для маскировки этих работ с трех сторон дока было возведено высокое ограждение из гофрированной нержавеющей стали. Четвертую сторону дока от любопытных глаз заслонял естественный барьер, представлявший собой высокую отвесную скалу из известняка. В итоге сухой док с «Синано» был изолирован от остальной части базы. Тысячи судостроителей, находясь на казарменном положении на территории, жили под угрозой тюремного заключения и даже казни в случае если произнесут хоть слово об авианосце. Столь ужесточенные меры секретности пресекли возможность утечки информации. За исключением неясных слухов о возможном существовании авианосца, во время войны на Тихом океане об этом корабле ничего не было официально известно, даже когда он вышел в море из Токийского залива. В справочнике ВМС США, естественно, не было никаких сведений об этом корабле. Японская секретная полиция строго запретила иметь фотоаппараты на территории судоверфи, тем более где‑ то поблизости от сухого дека № 6. Вести съемку не разрешалось ни под каким предлогом. Вот так «Синано» стал единственным крупным кораблем нашего столетия, который никогда официально не был сфотографирован в период достройки.

Впервые «Синано» был сфотографирован 1 ноября 1944 года разведывательным самолетом Б‑ 29, пролетавшим над Токийским заливом на высоте 32 000 футов. Но эта фотография никогда не попадала к командующему подводными силами США на Тихом океане, следовательно, ее не распространяли среди подводников.

В боевом донесении о пятом походе, представленном на рассмотрение 15 декабря 1944 года, Инрайт предлагал привлечь бомбардировщики наземного базирования, совершавшие налеты на Токио, оказать помощь в установлении типа потопленного авианосца. Но помощь не последовала. (23)

В 1983 году Инрайт, узнав, что его друг из Бостона Ричард О'Коннел служит в Объединенном разведывательном центре по району Тихого океана, попытался получить фотографию авианосца через него, но тот ответил отказом, сославшись на отсутствие… фотолаборантов.

И только в апреле 1986 года эта фотография появитесь в справочнике «Боевые корабли стран оси и нейтральных стран во второй мировой войне», подготовленном Уильямом Гафжке и Робертом Дулином. С их помощью Инрайт связался с владельцем фотографии мистером Сомервиллом из Лондона. Тот любезно разрешил включить снимок в книгу о «Синано».

Вторая, и последняя, фотография авианосца «Синано» также была обнаружена в этом справочнике. И снова Дулин и Гаржке помогли разыскать ее владельца. Им оказался Роджер Чесно из графства Эссекс в Англии. Он тоже дал согласие на использование фотографии в книге Инрайта. Снимок этот был сделан 11 ноября 1944 года, когда «Синано» проходил в Токийском заливе заводские испытания. Испытывался тогда в заливе и новый буксир, принадлежавший какой‑ то крупной компании тяжелой промышленности. На его борту был опытный фотограф Хироси Аракава, который тайком с большого расстояния та сфотографировал «Синано». Он уничтожил потом все негативы, кроме одного, уже отпечатанного кадра, который передал президенту своей компании, а тот, в свою очередь, отослал его Сидзуо Фукуи. Ну а после войны этот снимок попал к мистеру Чесно.

В планах переоборудования «Синано» в авианосец вице‑ адмирал Кейджи Фукуда из «Кампона» большое внимание уделял бронированию корабля. Так же как у «Ямато» и «Мусаси», ниже ватерлинии «Синано» шла броня – так называемые «пузыри». Они должны были свести к минимуму поражающую силу торпед, вызывая детонацию вне основного корпуса судна. Однако, в отличие от 16‑ дюймового броневого пояса «Ямато» и «Мусаси», броневой пояс «Синано» был в два раза тоньше.

Главная палуба эсминца, являясь его ангарной палубой, имела броню толщиной от 4 до 7, 5 дюйма.

Полетная палуба, протяженностью 839, 6 фута, и два громадных лифта были спроектированы так, чтобы выдерживать удар авиационных бомб весом до 1000 (24) фунтов. Эта палуба была покрыта слоем стали толщиной 3, 75 дюйма. На 33 дюйма ниже проходил еще один слой стали такой же толщины. Между стальными слоями были втиснуты коробчатые бимсы, а пустоты между ними заполнены смесью из цемента, опилок и сока каучуконосов.

Полетная палуба занимала площадь примерно 12000 квадратных ярдов. Она находилась на высоте 48 футов над ватерлинией, то есть на 12 футов ближе к поверхности воды, чем у таких кораблей ВМС США, как «Эссекс», и это обеспечивало необычно большую метацентрическую высоту (мера остойчивости) «Синано», составлявшую 11 футов.

Масса защитной брони составляла 17 700 тонн, то есть одну четвертую водоизмещения авианосца «Синано». Таков был тоннаж многих легких крейсеров.

«Синано» имел исключительно мощную зенитную артиллерию. 16 орудий с большим углом возвышения калибром 5 дюймов, 145 скорострельных зенитных орудий калибром 25 миллиметров, 12 многотрубных спаренных реактивных установок, каждая из которых способна была вести залповый огонь 28–30 ракетами калибром 4, 7 дюйма…

Битва у острова Мидуэй преподала японцам много уроков. В частности, явилась необходимость усовершенствовать уязвимые вентиляционные системы.

Все трубопроводы «Синано» были защищены броней толщиной 1, 5 дюйма. Дерево было изъято из конструкции везде, где это только было возможно. Везде была применена огнеупорная краска. Кроме того, была установлена система пеногонного огнетушения отечественного производства в целях дополнительной противопожарной защиты.

Четыре главные паровые турбины «Синано» имели мощность 150 000 лошадиных сил и обеспечивали скорость до 27 узлов. Цистерн для топлива было установлено больше, чем планировалось. Это гарантировало дальность плавания до 10 000 миль. Дополнительно были установлены цистерны авиационного топлива. Их защитили броней и окружили цистернами с морской водой в целях увеличения защиты.

В результате всей этой модернизации полное водоизмещение «Синано» составило 71 890 тонн, что превысило на 200 тонн водоизмещение «Ямато» и «Мусаси». (25) Со временем, однако, бронезащитная масса последних возросла на 1700 тонн.

Таким образом, «Синано» был тогда самым крупным из всех когда‑ либо построенных авианосцев. Он сохранял это превосходство до 1961 года, когда был введен в строй атомный авианосец США «Энтерпрайз».

15 июня 1944 года генеральный штаб ВМС Японии направил приказ на военно‑ морскую судоверфь Йокосука – сдать авианосец «Синано» на четыре месяца раньше намеченного срока. Кораблестроители были обескуражены. Времени и так не хватало, а тут его еще урезали. Кэптен Татсуо Маэда, главный кораблестроитель верфи, отнесся к указанию философски. Надо было уменьшить время – он увеличил производительность рабочих. Нельзя было увеличить количество рабочих – он увеличил время рабочего дня, с 11, 5 до 14 часов, и отменил выходные. Мера эта, впрочем, кончилась неудачей. Через несколько дней рабочие от изнеможения начали допускать брак. Кэптен Маэда возвратился к старому графику работы и уже не менял его.

В конце 1944 года война для Японии складывалась неудачно. 19 июня, в ходе «турецкой охоты» в районе Марианских островов пополнили список погибших японских кораблей авианосцы «Сёкаку» (известен нападением на Перл‑ Харбор) и «Таихо». В октябре, в битве в заливе Лейте, американская авиация нанесет японскому флоту новый урон. Среди погибших кораблей окажется и сверхмощный линкор «Мусаси». Срочно нужно было пополнить флот. Было ускорено строительство «Синано»…

Благодаря новому, изматывающему графику строители подготовили «Синано» к спуску на воду к 5 октября 1944 года. В 8. 00 в сухом доке № 6 были открыты клапаны затопления, чтобы наполнить док водой и снять ею новый боевой корабль с килевых блоков, на которых он стоял четыре с половиной года. В течение часа уровень воды в доке достиг отметки четырех футов ниже уровня Токийского залива. Вдруг без всякой видимой причины плавучий затвор массой в 5000 тонн – ворота в сухой док – со страшным грохотом накренился. Вода залива, подобно морскому приливу, ворвалась в док, подняла «Синано» и бросила вперед. Лопнули полторы сотни швартовых. Как гигантские лоскуты, ударили они и прошлись по воде вблизи корабля в дикой пляске, произведя невообразимый свист, (26) шум и паническое чувство опасности. Сила хлынувшей в док воды была так велика, что «Синано» прошел расстояние в 100 футов до стенки дока за несколько секунд и с ходу, со скоростью 15 узлов, врезался в нее. От столкновения носовой части корабля с бетоном возник страшный грохот, наполнивший всю громадную территорию судоверфи.

Затем волны моря отхлынули из сухого дока назад, увлекая «Синано» в залив. Когда уровень воды в сухом доке снова стал ниже уровня залива, волны швырнули корабль еще раз на стенку. Трижды «Синано» бросало туда‑ сюда в его бетонной колыбели, пока уровень воды внутри дока и в заливе не сравнялись, после этого корабль, наконец, замер.

Официального сообщения о чьей‑ либо гибели не было, но общеизвестно, что многие моряки и гражданские лица, находившиеся на борту «Синано» и на площадке перед сухим доном, получили ранения.

В ходе расследования администрация судоверфи была обескуражена неслыханным упущением: балластные цистерны внутри батопорта, ворот между сухим доком и заливом, никогда не заполнялись водой. Все годы, пока док углублялся, эти ворота держались, выходит, на соплях.

Обыкновенно работы следовало вести в таком порядке; заполнить водой док, заполнить водой балластные цистерны, откачать из дока воду. Все годы, пока шло строительство «Синано», батопорт удерживался только за счет собственного веса да благодаря уравновешивающему давлению со стороны залива.

Несмотря на аварию, 8 октября состоялась церемония наименования авианосца. Затем он был снова поставлен в док – на ремонт поврежденных корпуса и отсека, в котором был раздавлен и затоплен гидролокатор. Нормальный вид был возвращая кораблю за три недели, но нельзя было уже возвратить людям веру в счастливее будущее «Синано»; ведь неудача при спуске на веду всегда считалась плохой приметой, предвестником несчастья.

Когда, в конце октября, стали известны бедственные для Японии результаты битвы в заливе Лейте, а с ноября американские «летающие крепости» Б‑ 29, оборудованные электроникой, начали впервые осуществлять свои разведывательные полеты на большой высоте над (27) Токио, японские военачальники заторопились с ремонтом «Синано».

Было принято решение, что вместе с другими авианосцами, линкорами и крейсерами он будет направлен во Внутреннее море. Из этого безопасного района, боевые корабли будут выходить в море для защиты японских берегов.

11 ноября «Синано» впервые вышел из судоверфи для проведения заводских испытаний в Токийском заливе. Они включали в себя посадку на борт самолетов при скорости корабля до 24 узлов. Во время проведения этих испытаний в дневное время на высоте более 30000 футов пролетел самолет Б‑ 29. Видимо, именно тогда, если не раньше, «Синано» был обнаружен и сфотографирован американскими пилотами.

19 ноября было объявлено, что работа по постройке «Синано» завершены, и администрация судоверфи передала корабль ВМС Японии. На авианосце был поднят военно‑ морской флаг, и его официально вводят в состав флота. С пышными почестями на особом месте мостика устанавливают красочный портрет императора Хирохито…

Офицеры разведки инструктируют кэптена Абэ о широкомасштабных рейдах бомбардировщиков в район Токио, ожидаемых в ближайшие дни. Он проинформирован также о том, что менее недели назад группа подводных лодок США направлена в район между островами Бонин и Хонсю для борьбы с японскими сторожевыми кораблями. Стало известно, что еще 10 в 11 ноября целая флотилия американских подводных лодок покинула острова Сайпан и Гуам и двинулась к внутренним островам, то есть к собственно Японии.

Кэптен Абэ просит отсрочить переход «Синано» во Внутреннее море до 28 ноября, ибо предстоит провести его дополнительные испытания. Ему отказывают в этом.

24 ноября американцы начали массированные налеты бомбардировщиков Б‑ 29 на Японию. В Накадзиме, в окрестностях Токио, около 100 бомбардировщиков сбросили бомбы на завод, выпускавший авиационные моторы. Через три дня подобный налет повторился.

Чтобы избежать авиации и американских подлодок, патрулировавших мористее Токийского залива, кэптен Абэ принял решение осуществить переход во Внутреннее море ночью. Он рассчитывал на то, что большая скорость его авианосца позволит ему обогнать (28) американские подводные лодки. К тому же он считал, что «Синано» может выдержать любое количество ударов торпедами, не получая при этом значительных повреждений. Прочная конструкция корабля, полагал он, делает его почти непотопляемым.

Во вторник, 28 ноября, солнце зашло в пять вечера. Через час, в 18. 00, точно по плану, «Синано» прошел между мысом Иро и островом Тосима в открытое море. На борту его находилось 2515 человек, из них – 2176 офицеров и матросов, около 300 рабочих судоверфи и еще 40 человек, взятых по найму: прачки, парикмахеры и т. п. На борт было помещено также 50 самолетов‑ ракет и 6 быстроходных катеров для смертников (камикадзе). Собственная же палубная авиация «Синано» – 20 потребителей, 20 бомбардировщиков и 7 разведывательных самолетов – вместе с ее экипажами, не должна была находиться на «Синано» до тех пор, пока он не достигнет Внутреннего моря. Так было высвобождено место для транспортировки на Филиппины и Окинаву самолетов и катеров для доблестных камикадзе.

Три современных, получивших боевой опыт, эсминца «Исокадзе», «Юкикадзе» и «Хамакадзе» были выделены эскортировать авианосец «Синано». Командиры этих кораблей горячо доказывали, что нужно совершать переход в дневное время и держаться ближе к береговой черте. Но командир «Синано» приказал выйти ночью и в открытое море, увеличивая тем путь следования на 25 миль, чтобы прибыть к входу во Внутреннее море, как было намечено, в 10. 00 29 ноября.

Наступила чудная ночь – идеальное время для океанского перехода протяженностью более чем в 300 миль. Ярко светила почти полная луна. Медленно проплывали легкие облака. Для конца ноября стояла довольно теплая погода. Легкий северный ветер разбивал гребни волн в бегущие ряды белых барашков. «Синано» и корабли охранения выходили между островами в открытом море. При необходимости, чтобы держаться в фарватере, курс уточнялся. Установленная скорость была около 20 узлов. Пройдя острова, корабли легли на курс 210 градусов, и «Синано» пошел на зигзаге, чтобы уйти от подводной лодки противника, которая могла таиться поблизости. Скорость авианосца менялась, ибо механики проводили различного рода испытания и проверки. Эсминцы, два из которых еще не (29) были после полученных повреждений в битве в заливе Лейте полностью отремонтированы, рассекая волны, шли к намеченной цели со скоростью около 25 узлов…

В 20. 48 радар одиночной американской подводной лодки обнаружил цель в 12 милях по пеленгу 30 градусов.

Вскоре сигнальщики уже видели точку на горизонте. Учитывая расстояние до нее, цель была крупным кораблем. Расчет слежения, получив информацию из дальности действия радиолокационной станции и пеленга, заложенных в компьютер, доложил, что неопознанный объект следует в юго‑ западном направлении со скоростью 20 узлов. Командир подводной лодки и вахтенный офицер, глядя в бинокли, пришли к выводу, что этот крохотный выступ на горизонте, видимо, являет собой японский танкер, сопровождаемый одним кораблем охранения.

Вот так кэптен Тосио Абэ, командир «Синано», корабля флота императорской Японии, и коммандер Джозеф Инрайт, командир подводной лодки «Арчер‑ Фиш» ВМС США, выходили на исходную позицию для поединка, которому по сей день суждено быть легендарной страницей войны на море. (30)

1. Обнаружение

В тот вторник, 28 ноября 1944 года, в 13. 30 были сняты последние швартовы, заведенные на бочки, и авианосец «Синано» в сопровождении трех эсминцев охранения отошел от причала военно‑ морской судоверфи Йокосука. Выйдя в открытые воды Токийского залива, кэптен Абэ, опрятный, подтянутый, одетый в прекрасно сшитую военно‑ морскую форму, стоял на верху мостика, отдавая команды к началу запланированных зачетных проверок «Синано».

Квартет боевых кораблей, маневрируя на зигзаге посреди огромного залива, был похож на лоснящегося кита в окружении игривых дельфинов.

Очертание же носовой части «Синано» напоминало нос циркового клоуна, примерно такими же были силуэты сверхмощных линкоров «Ямато» и «Мусаси». При скорости 27 узлов вытянутый нос авианосца уменьшал сопротивление воды при ходе на 8, 2 процента. Ни одна морская держава мира не имела корабля с такой носовой частью. «Синано» спроектировали таким вице‑ адмирал Кейджи Фукуда и его конструкторы из «Кампона». Впервые, однако, подобная носовая часть была задумана при проектировании будущих, послевоенных японских супертанкеров.

Во внешней конструкции авианосца «Синано» была еще одна особенность. Верхняя часть его гигантской трубы, включавшей 12 дымовых труб, была наклонена от вертикали вправо под углом 26 градусов. В результате выброс через трубы осуществлялся за бортом, что уменьшало загазованность над полетной палубой. При такой трубе вид у «Синано» был довольно нелепый. Это признавал даже сам вице‑ адмирал Фукуда.

На всех американских и английских авианосцах трубы находились на надстройке с правого борта. У прежних японских они располагались вдоль бортов а выступали горизонтально от правого бимса, (31) расположенного прямо под полетной палубой. Такой вариант был неприемлемым для «Синано», ибо между полетной палубой его и ангаром было очень ограниченное пространство.

Проектировщики не хотели освобождать место для горизонтальных труб, поднимая для того полетную палубу более чем на 48 футов над ватерлинией. Если бы они это осуществили, то тяжелобронированная палуба нарушила бы остойчивость корабля.

Выход был один: установить дымовые трубы под углом. Когда проведенные испытания подтвердили возможность наклона труб, такой необычный вариант был применен в на трех других авианосцах – «Тайё», «Хиё», «Юньё».

…Испытания закончились в тот день в 16–00. Кэптен Абэ семафором дал команду эсминцам занять походный боевой порядок. «Синано», как головной корабль, сохранил положение в центре ордера.

Использование зрительной связи семафором было одной из мер соблюдения повышенной секретности в отношении «Синано». Никогда, ни в период постройки, ни во время ходовых испытаний, ни при переходе во Внутреннее море, не поступало никакой информации по радио. Все планы, приказы и донесения, касающиеся «Синано», передавались посыльными, почтой, по внутреннему телеграфу. Все эти способа связи были, разумеется, возможны только на берегу. Их использование, помимо сего, уменьшило нагрузку на японскую систему радиосвязи.

Как только группа кораблей вышла в залив, эсминцы оторвались от «Синано», чтобы идти впереди по курсу своей «плавучей матки».

Кэптен Абэ, как командир, имел право на распределение времени и выбор курса в своем первом походе. Единственный приказ, который он получил от японского командования, – выйти к 28 ноября за пределы видимости со стороны промышленного комплекса Токио – Иокогама – Нагойя – Йокосука, считавшегося районом повышенной опасности. Дело в том, что на этот район участились налеты американских бомбардировщиков, в том числе «летающих крепостей» Б‑ 29 из 73‑ го авиакрыла, базировавшегося на авиабазе Айлд‑ Филд, на острове Сайпан.

Кэптен Абэ почтительно поклонился портрету императора на кормовой переборке капитанского мостика. (32) Он подумал о том, что его корабль наверняка был уже сфотографирован американскими пилотами во время одного из разведывательных полетов над Токийским заливом. Действительно, это произошло 11 ноября, когда «Синано» проходил первые заводские испытания в заливе…

Утром, перед отплытием, командир «Синано» собрал весь экипаж на полетной палубе, чтобы краткой речью поднять его боевой дух. Жилистый, прямой, не обращая внимания на порывы холодного ветра, он искренне говорил о своей преданности императору, Японии и «великолепному» «Синано», о том, что готов нести полную ответственность за все корабли сопровождения, что оправдает доверенную ему высочайшую честь быть командиром «Синано»… В заключение он призвал личный состав приложить все силы для выполнения поставленной задачи. По окончании речи воздух огласился громкими восклицаниями. Экипаж давал торжественную клятву.

Кэптен Абэ, однако, ничего не сказал личному составу о своем официальном обращении в генеральный штаб ВМС с просьбой отсрочить день выхода авианосца. В своем рапорте он указывал причины настоятельной необходимой отсрочки, а именно: нехватка запасных частей, бездействие четырех паровых котлов из двенадцати, понижающее скорость авианосца. Далее он указывая, что большинство из 1147 корабельных помещений не прошли проверки на герметичность. Больше всего его беспокоила возможность возникновения течи через дверные прокладки и манжеты труб. Любая отсрочка, докладывал он, даст возможность устранить эти недоработки и одновременно использовать время для тренировок личного состава.

Его просьба была отклонена. «Синано» должен выйти именно 28 ноября… После сражения в Лейте нападение американской авианосной авиации на Японские острова стало не только возможным, но и реальным… С восемью действующими паровыми котлами «Синано» вполне способен развивать скорость, превышающую 24 узла… Что же касается герметичности корабля, то и здесь не должно быть особых причин для беспокойства…

Начиная с 1935 года японские военные корабли проходили испытания на герметичность сначала путем заполнения отсеков водой, а затем, после установки (33) оборудования, приводились испытания сжатым воздухом. Отсеки «Синано» успешно прошли испытания на герметичность. Испытания же сжатым воздухом для обнаружения малейших течей вокруг кабелей и дверных прокладок на «Синано» из‑ за сжатых сроков постройки не проводились. Тем не менее министерство ВМС на свой страх и риск послало корабль в море.

Состав экипажа корабля тоже вызывал общие опасения. Но Абэ мог быть вполне удовлетворен уровнем подготовки значительной части офицеров и матросов. Да, это была молодежь, не имевшая никакого опыта, но около 1400 человек уже служило раньше на других кораблях. В этом отношении «Синано» имел явное преимущество перед новыми кораблями ВМС США военного времени.

Генеральный штаб ВМС Японии предупредил Абэ, что японская авиация не сможет оказывать помощь «Синано» во время его перехода во Внутреннее море. Отсутствие поддержки авиацией в случае атак подводных лодок врага продиктовало решение командира совершить ночной переход.

Кэптен Абэ был одним из лучших выпускников 20‑ х годов японского императорского военно‑ морского училища в Этатзиме. Ветеран ВМС, опытный моряк, он понимал, что означал для его корабля отказ в испрашиваемой отсрочке. Но он принял решение генштаба покорно, внешне бесчувственно. Он не забыл своей тайной обиды, но сделал все от него зависящее, чтобы «Синано» мог вовремя выйти и совершить переход во Внутреннее море, где он, кэптен Абэ, завершит доукомплектование своего экипажа, проведет учения, примет на борт самолеты и их экипажи под командованием лейтенанта‑ коммандера Сиги и присоединится, наконец, к мощному флоту империи, изготовившемуся нанести сокрушительный удар по противнику. С такими‑ то кораблями, как «Синано», с такой яростью и жаждой битвы, флот империи продемонстрирует великую доблесть и непобедимость. А «Синано»‑ то головной корабль ударных авианосцев… Нет, право, кэптен Абэ обязательно получит теперь звание контр‑ адмирала, к коему уже представлен…

К семнадцати часам со стороны Токийского каньона и залива Сагами незаметно подступили сумерки. «Синано» и три эсминца продолжали свой путь в южный район Токийского залива. Кэптен Абэ молил бога (34) приостановить налеты бомбардировщиков противника на Токио. Шли во мгле. Не было никаких навигационных огней ни на авианосце «Синано», ни на кораблях охранения. Был проведен тщательный осмотр, не пробивается ли где‑ нибудь вовне хоть чуточку внутреннего освещения. Малейшее нарушение светомаскировки – арест, военный трибунал…

А на борту «Синано» кипела жизнь. Каждый из более чем 2500 человек был занят обычной своей работой, службой. Офицеры вели проверку артиллерийских расчетов для 16 пятидюймовых орудий и боеприпасов к ним. На каждом из трех эсминцев тоже проверяли свои 4 пятидюймовых орудия, свои боеприпасы, складывали их поближе к орудиям, и только не были пока осмотрены установки для 36 глубинных бомб, предназначенные для отражения атак американских подводных лодок…

…Лейтенант‑ коммандер Такамаса Ясума, начальник медслужбы «Синано», стоял на продуваемой ветрами полетной палубе, любуясь последними отсветами ушедшего ноябрьского дня. Он смотрел на исчезающие за кормою во мгле холмы и горы. Он думал о том, что, может быть, в последний раз видит этот прекрасный ландшафт с безоблачной, оснеженной горой Фудзи, где, обитают японские боги. Наступили тревожные времена. Как сложится в конце концов судьба империи, что станет с кораблем? Его мысли возвратились на несколько месяцев назад, к тем осенним дням, когда он только что прибыл для прохождения службы на авианосец «Синано», стоявший еще в доке в Йокосуке. Весь экипаж, кроме летчиков авиагруппы, уже был на борту «Синано». Припоминая все, что, казалось, уже было давно забыто, он подумал о своей первой встрече с кэптеном Абэ. Когда он доложил ему о себе, кэптен холодно сказал ему:

– Не забывайте, что вы несете всю ответственность за снабжение медицинской службы корабля. От вас требуется сознательное, точное исполнение обязанностей. Смотрите, чтобы после выхода в море не обнаружились какие‑ либо недостатки… От вас требуется теперь сделать все возможное, чтобы полностью завершить погрузку медицинского имущества и материалов к моменту выхода корабля…

Доктор Ясума покачал головой, записывая позже в своем дневнике: (35)

«У кэптена Абэ не мелькнуло даже тени улыбки на лице, когда он принимал меня. Эта холодность его, по‑ видимому, объяснялась не отсутствием чувства гостеприимства, но затаенной решимостью, напряжением, проистекавшим из высокой ответственности за громадный авианосец, многочисленный экипаж, вверенные ему в столь тяжелое для родины время…»

Между тем на «Синано» и сопровождающих его эсминцах проверили по самым высоким требованиям состояние герметичности. Водонепроницаемые двери и люки, расположенные ниже главной палубы, были тщательно задраены. Вентиляционные трубы и все клапаны между отсеками перекрыты. Из одного отсека в другой не мог проникнуть даже таракан. Как считали офицеры, теперь можно будет локализовать любое повреждение, если оно будет получено в бою.

Согласно плану четыре боевых корабля покинули Токийский залив в 17. 00 и через Токийский каньон вышли в 18. 00 в открытое море.

Эсминцы заняли определенные им секторы для охранения. Кэптен Синтани на флагманском корабле охранения «Исокадзе» проследовал вперед «Синано». Эсминец «Хамакадзе» обеспечивал защиту по правому борту авианосца, а «Юкикадзе» – по левому борту. Кэптен Абэ вел «Синано» курсом 210 градусов, со скоростью 20 узлов.

Энсин[14] Синго Сода, главный старшина штурманской группы, позже вспоминал, как энсин Тадаси Ясуда, помощник штурмана, наносил курс корабля на морские карты. На картах были отмечены места, где в последнее время были замечены подводные лодки противника, и нанесены данные радиопеленгаторных станций. «Я помню, – говорил он, – что многие данные на картах были нанесены мористее от входа в Токийский залив, а также неподалеку от полуострова Идзу. Много данных было на карте мористее подходов к заливу Исэ и неподалеку от мыса Усио и пролива Кии».

Энсину Сода, тщательно осматривавшему водную поверхность, море под порывами довольно сильного северо‑ западного ветра казалось темным и бурным. Он не замечал красоты ночного перехода. Через несколько (36) дней, размышлял он, наступит полнолуние, при котором поверхность будет освещена на 97 процентов. Легкие облака, гонимые по небу ветром, время от времени закрывали луну. Скорость северного ветра, отмечал он, достигает шести метров в секунду, или немногим меньше 15 миль в час…

Курс «Синано» был изменен на 180 градусов. Все корабли продолжали идти на зигзаге. Без особых происшествий было пройдено 25 миль – особенно опасный из‑ за присутствия подводных лодок отрезок пути. Боевая готовность № 1 была заменена на готовность № 2. Около девятнадцати часов многие герметичные двери были отдраены для быстроты передвижения к отсекам, где было установлено машинное оборудование. Кэптен Абэ, как командир, был в курсе всех этих действий.

Лейтенант‑ коммандер Осаму Миура, старший механик электромеханической службы, нес вахту в качестве вахтенного механика. У него была одна забота: энергетическая установка «Синано» должна работать надежно. Конечно, хотелось забыть о том, что четыре паровых котла так и не введены в строй. Корабль, однако, шел со скоростью более 20 узлов, то есть на 2–3 узла быстрее, чем подводные лодки противника, максимальная скорость которых достигала 18–19 узлов. Тем не менее Осаму Миура волновался, ибо безопасность «Синано» зависела от бесперебойной работы силовой установки. Позже он писал об этом так; «План похода в ночное время основывался на предположении, что при скорости 20 узлов и маневрировании на зигзаге можно будет избежать нападения подводных лодок противника, которые патрулировали в этом районе. Можно будет также избежать и налета американских бомбардировщиков Б‑ 29…»

Дежурные офицеры строго следили за тем, чтобы 25 сигнальщиков бдительно несли свою вахту. На горизонте еще виднелись острова. Бежали непрерывно белые гребни волн. Проплывали низкие облака. Хорошая маскировка для подводных лодок противника. Они могли быть где‑ то поблизости, подкрадываться к большому кораблю или ожидать его в засаде.

Кэптен Абэ считал ниже своего достоинства восседать на высоком кресле на капитанском мостике. Он стоял поодаль от офицеров, слушал доклад дежурного по кораблю Нобуо Йосиока. (37)

– Сэр[15], оператор нашей радиолокационной станции обнаружил сигналы радиолокатора противника. Характер излучения радиолокационной станции показывает, что они поступают от американской подводной лодки. Пеленг не определен.

– Время? – резко перебил его Абэ.

– Девятнадцать пятнадцать, сэр.

Разговаривая как бы с самим собой, кэптен Абэ заметил:

– Иногда я не могу понять тупость этих американцев. Неужели они действительно верят, что если их радар будет работать лишь короткое время, то мы их не обнаружим?

Никто из офицеров на это ничего не ответил. Пока такие вопросы не задавались конкретно кому‑ то из них, лучше всего свое мнение держать при себе. Командир корабля не терпел болтовни.

Кэптен Абэ повернул голову, поправил козырек черной фуражки, украшенной золотой тесьмой, и обратился к штурману:

– Кэптен Накамура, обнаружение подводной лодки, о котором нам только что доложили, объясняет, почему я приказал всем кораблям нашей группы не включать радиолокационные станции или гидролокаторы на весь период перехода во Внутреннее море. Сигналы от радиолокационной станции распространяются на расстояние до ста километров и более. Каждый вражеский корабль, находящийся в этом районе, будет знать, что мы в море.

– Я понял, сэр, – ответил штурман.

После некоторого молчания кэптен Абэ отдал приказ:

«Штурман, передайте экипажу по трансляции: мы перехватили сигнал радиолокатора с подводной лодки противника. Видимо, она находится в надводном положении. Все члены экипажа, находящиеся на верхней палубе, должны вести тщательное наблюдение за поверхностью моря. О любом обнаружении должно быть немедленно доложено на мостик».

Дежурный офицер передал приказ энсину Ясуде, и тот направился выполнять его. (38)

Кэптен Абэ продолжал нести вахту, стоя возле кресла на мостике. Резким кивком он подозвал штурмана к себе:

– Кэптен Накамура, я убежден, что против «Синано» действует группа. Возможно, ее количество доходит до семи единиц. Конечно же это не одна лодка, сигнал радиолокационной станции которой мы обнаружили. Я думаю, что это та самая группа лодок, которая в надводном положении атаковала наши сторожевые корабли к северу от островов Бонин пятнадцатого ноября. Согласны?

– Да, сэр, – последовал ответ.

– Кроме того, наша разведка сообщает, что подводные лодки противника четыре‑ пять дней назад покинули Гуам и Сайпан. Я думаю, их командир пытается ввести нас в заблуждение относительно количества подводных лодок, используя радиолокационную станцию одной только лодки. Он устанавливает радиолокационный контакт, а затем передает информацию всем остальным лодкам. Без сомнения, одна лодка действует в виде приманки, чтобы отвлечь наши эсминцы охранения. Если им удастся выполнить свой замысел, другие лодки подойдут к «Синано» неожиданно, не встретив обдуманного противодействия. Мы должны быть готовы к любой неожиданности.

– Понял, сэр, – кивнул в знак согласия кэптен Накамура.

Он возвратился на свой боевой пост, и сообщение об обнаружении сигнала радиолокационной станции подводной лодки противника было передано по корабельной трансляционной сети. Офицеры экипажа украдкой переглянулись. Лицо кэптена Абэ оставалось бесстрастным.

Стоя в стороне, он думал о том, что «Синано» – это большая морская крепость, которая величаво несется по безбрежному водному царству. Для него «Синано» действительно был сказочным замком, видением из прошлого Японии, может быть из 15‑ го столетия, когда возвышенная радостная поэзия, а не мрачная драма достигла своей вершины. Глядя, как величественный императорский авианосец идет вперед по волнам, он вспоминал строки древней японской поэзии, написанной витиеватым языком придворных поэтов.

«Синано» имел не меньше вооружения и храбрых воинов на борту, чем крепость в те баснословные (39) времена. И как подобает крепости, он был окружен ореолом неприступности и величия. Абэ верил, что под ею командованием авианосец «Синано» проявит беспримерную доблесть и добьется великих побед во имя императора и Японии. Он всматривался с мостика в темноту; сначала взгляд его скользнул по левой части полетной палубы, затем перешел па носовую часть корабля и дальше – на сверкающее море. Он только ощущал присутствие сопровождающей его триады эсминцев, потому что не мог видеть их без бинокля.

Эсминцы «Исокадзе», «Хамакадзе» и «Юкикадзе» были лучшими среди всех кораблей своего класса. Никто не мог получить лучших кораблей для эскорта в таком опасном переходе.

Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что таких кораблей было мало. Современной постройки, они, как это часто бывает с кораблями в долгой войне, считались уже ветеранами. Водоизмещение – 2000 тонн, скорость – 35 узлов, они режут волны рядом с «Синано». Радиус действия около 5000 миль при средней скорости 18 узлов…

Кэптен Абэ помнил, что все три корабля принадлежат к типу «Кагеро» и напоминают по своей конструкции эсминцы ВМС США типа «Флетчер». Постройка их была завершена в 1940 году. Затем на них были установлены дополнительные артиллерийские скорострельные зенитные установки. Запас глубинных бомб на каждом был увеличен до 36. «Хамакадзе» стал первым японским эсминцем, оснащенным радиолокационной станцией. С самого начала войны он действовал в паре с «Исокадзе». Они участвовали в нападении на Перл‑ Харбор, а также в высадке десанта на остров Рабаул. Они входили в состав флота адмирала Нагумо, когда он бороздил воды Индийского океана, принимал участие в столкновениях с противником в Коломбо, Тринкомали и в злополучном сражении за остров Мидуэй.

Кэптен Абэ слегка повел плечами, легкая улыбка мелькнула на его сжатых губах, когда мысли остановились на эсминце «Юкикадзе». Под командованием коммандера Токиги Терауки он выделялся особой надежностью. Боевая репутация его была безупречной. Участвовал в памятных сражениях в Яванском море, в заливе Кула, у островов Санта‑ Крус и Гвадалканал, (40) а также в, увы, проигранном сражении на Марианских островах.

Абэ знал, что его эсминцы были месяц назад в одном из величайших в эту войну сражений на море – в заливе Лейте, где они отличились в составе Центрального соединения под командованием адмирала Куриты – сильнейшего среди трех флотов Японии. Тогда американские корабли безжалостно потопили девять японских эсминцев. Многие другие, включая «Хамакадзе» и «Исокадзе», получили повреждения различной степени. Из более чем 30 эсминцев только один «Юкикадзе», самый стойкий из триады сопровождения, избежал повреждений.

Кэптен Абэ вздохнул. Имея опыт службы на эсминце, он всегда удивлялся; как Японии удается снова и снова набирать достаточное количество личного состава для кораблей столь короткой судьбы.

Конечно, молодой экипаж «Синано» должен еще пройти долгий путь, чтобы сравняться в доблести с ветеранами эсминцев. Но настанет день, и Япония услышит о них. Война еще продолжается. В ней не должно быть мыслей о поражении. Лучше смерть в бою. Благодаря таким командирам, как кэптен Синтани, Япония никогда не познает позора поражения. Так прикрывающих авианосец корабля – 17‑ дивизион эсминцев с флагманом «Исокадзе» – были под его началом. Он считался одним из выдающихся боевых командиров японских ВМС. А ведь совсем недавно он был всего лишь старшим инструктором противолодочного училища в Йокосуке. Да, с этим человеком трудно было тягаться в мужестве.

Думая об эсминцах, охраняющих «Синано» во мгле, кэптен Абэ вдруг вспомнил строку из своей любимой поэмы: «Подобно шуму прилива взлетают дикие гуси…» Так вот кто они! Дикие гуси. Всегда в движении. Вечно в крикливой стае, готовые поднять тревогу – к битве. Ничего удивительного, что римляне доверяли гусям стеречь их город ночью. Ведь они такие зоркие и верные… (41)

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒