Осколки. Переговоры

Ранее…

Персефия со страхом взглянула на своего хозяина.

На его груди лежала массивная, отделанная золотом кираса. На боку висел меч длиной и толщиной с ее руку. Тело закрывал доспех кобальтового цвета. Она увидела в глазах гиганта, пронизывающего ее взглядом, лишь холодный серый камень и снова уставилась в пол.

Легионес Астартес Бессмертного Императора, Его Ангелы Смерти – нет, не так – его Ангелы Смерти, были созданы, чтобы защищать человечество от опасностей, приходящих со звезд. Миллиарды миров, миллионы уживавшихся культур – теперь они ведут войну.

«Кто нас защитит от нас самих? – подумала Персефия, не поднимая глаз от сотрясающейся палубы. – И кто защитит нас от вас? »

Война была повсюду, или просто так казалось. В это Галактику заставили поверить пропагандисты, подстрекатели и вербовщики Имперской Армии. Где обещанная эра процветания и мира, ставшая возможной благодаря превосходящему всех и вся Империуму? В реальности Галактика раскололась.

Присоединиться к Императору, далекому и нематериальному существу – кто, кроме Его возлюбленных сынов видел Его? – или быть объявленным изменником. Еретиком.

Нет, опять не так.

Предпринималась масса усилий, чтобы доказать эмпирический факт: Император – не бог. Богов не существует.

Распространителей подобных идей и спорщиков теперь было не видно и не слышно. Идолопоклонство подлежало уничтожению – будущее за наукой и разумом, логика приведет человечество к вершинам. И все же слухи были.

А что другой, Хорус? Поджигатель войны, убийца планет, безжалостный демагог кровавого Крестового похода, тесно связанный со старой религией и прежней верой. Творец позорной и жестокой кампании на Исстваане. Ненавидимый и демонизируемый, он был чудовищем, существом из детских ночных кошмаров. Как легко дается падение сильным мира сего!

– Успокойся, – сказал кобальтовый гигант.

За ревом двигателей Персефия едва распознавала собственные мысли, уже не говоря о голосе. Но великан расслышал ее с такой легкостью, как если бы они вели вежливую беседу в тихой комнате. Его голос был подобен раскату грома.

– Мой господин?

– Я сказал, успокойся, – повторил гигант. На его нагруднике красовалась стилизованная литера «U». Округлый шлем с вокс‑ решеткой у рта и холодными темно‑ красными линзами висел на магнитном зажиме на бедре. Он выглядел грозно даже без полного комплекта оружия, хранящегося в специальном стеллаже. – Корабль, на котором ты летишь, – «Грозовая птица» – хотя теперь он не очень ее напоминает, выдерживал и не такие путешествия.

Персефия была сама покорность и раскаяние.

– Да, мой господин! Прошу прощения.

По‑ видимому, удовлетворенный, воин вновь откинулся на спинку сиденья, но не стал от этого менее пугающим. При каждом движении бионические приводы под его доспехом жужжали, выдавая старые ранения. Именно поэтому великана списали с фронта, и отчасти по этой причине его сопровождала Персефия. Когда‑ то она была летописцем, но после «Эдикта о роспуске» ее работа стала забытым воспоминанием. Война пришла в Галактику, и способности Персефии, как и остальных представителей человеческой расы, были брошены в ее топку.

Никто больше не хотел ничего помнить.

Корабль угодил в зону турбулентности, и Персефия пошатнулась.

Из кабины по воксу долетел голос пилота:

– Входим в атмосферу Бастиона. Сильная турбулентность. Пытаюсь корректировать.

Персефия бросила взгляд на кобальтового гиганта. Его глаза были закрыты, дыхание едва угадывалось по движению грудной клетки.

– Я не должна была оказаться здесь! – Женщина крепко сжала кулаки, мечтая о том, чтобы болтанка прекратилась.

– У нас с тобой есть нечто общее, человек. Мы оба не должны были оказаться здесь. Но про нас забыли. – Глаза великана открылись, и в них читались боль и гнев. – Медитации Гека'тана почти закончены. Ему понадобится его доспех. – Он снова закрыл глаза, а оружейница направилась в сторону корабельной кормы. Его звучный голос преследовал ее:

– Забыты… мы оба.

III

На Гека'тане не было ничего, кроме тренировочного костюма. Он уже приготовил пепел и жаровню. Соблюдая ритуал, нагрел клеймо. В колыбели зародилось пламя, и в его жарких объятиях он видел чистоту и истинность. Вместе с ним вернулись забытые воспоминания…

Десантный корабль был охвачен огнем. Его броня во многих местах повреждена зарядами лазпушек, часть тяжелых болтеров уничтожена. Изнутри струился жар. Там затаились тени. Скрюченные тела казались красными от разгорающегося огня. Внутренности корабля были рассыпаны по равнине Исстваана, затянутой клубами удушливого дыма. Трассирующий снаряд прочертил воздух, визжащий от залпов болтеров и тяжелых орудий. Где‑ то вдалеке, рядом с невидимым сейчас горным хребтом, громыхнул разрыв.

– Ве… ду… о… гонь… – протрещало на ухо Гека'тану вокс донесение.

– Гравий! Это ты, брат?

– То… чно, брат… питан.

– Немедленно отходи на оборонительную позицию!

Бой вокруг него становился все жарче. Орудийный огонь и постоянные разрывы болтерных зарядов оглушали. Вражеские когорты двигались с востока и запада, наступая на их позиции.

Вражеские когорты…

Эта мысль была кощунством, безумным ночным кошмаром, ожившим в мире, где лишь мертвые могли его видеть. Несомненно – именно мертвецами все они и были.

– Брат… питан… – На этот раз причиной паузы были не помехи.

Из искусственного тумана проступили фигуры. Огромные, цвета закаленной стали или серого неподатливого металла. Железо.

Ургалльская низменность плохо подходила для последнего боя, где свершится великое дело, о котором потомки сложат песни, а больше напоминала огромную братскую могилу. Нет ничего славного в том, чтобы погибнуть в промокшей от крови пустыне, пав от рук своих братьев.

Гравий продолжал говорить. На этот раз связь была без помех.

– Что происходит?

Под командованием Гека'тана осталось триста шестьдесят два легионера Астартес. Они сомкнули кольцо вокруг уничтоженного десантного корабля. Примерно вполовину меньшее число воинов остались навеки погребенными под его обломками, погибнув еще до начала сражения, которого брат‑ капитан не понимал.

– Займите оборонительную позицию, – ответил он за неимением более осмысленного приказа.

Железная шеренга открыла огонь. Залп следовал за залпом, и вспышки, вылетавшие из множества стволов, вспарывали дым, словно раскаленные ножи.

Небольшая перестрелка в огромном водовороте смертей. Этот бой был не похож на другие. По сути, расплата. Демонстрация силы. Но прежде всего – грандиозное братоубийство.

Распоряжение, которое Гека'тан отдал Гравию, прозвучало бессмысленно даже для него самого.

– Держитесь, сколько сможете.

Конец! Гека'тан знал об этом еще до того, как увидел колонну бронетехники, идущую в атаку вслед за пехотой. Его ударило в плечо и развернуло, взрывом едва не сорвав наплечник. Следующий заряд угодил в грудь, и воин пошатнулся.

Кто‑ то из его отделения – вроде Айкон – погиб от ранения в горло. За ним последовали другие. Слишком многие и слишком быстро, чтобы можно было сосчитать. Апотекарии на этом разгорающемся побоище были ненужной роскошью. В воздухе висело марево от жара снарядов, летевших настолько близко друг к другу, что порой они сталкивались и отклонялись от намеченных целей. В небесах пытались спастись бегством «Громовые ястребы» и «Грозовые птицы». Гека'тан видел, как несколько кораблей в цветах Гвардии Ворона и Железных Рук скатились с черного от дыма неба, словно падающие кометы. Далекие взрывы возвестили об их гибели.

У них не было ни одного шанса.

Фатализм – да, а слово «капитуляция» отсутствовало в словарном запасе Гека'тана. Сыны Ноктюрна были существами особой породы – порождением огненной крови земли. Они отправятся на Гору Смертного Огня, лишь прихватив с собой проклятого врага.

– Сжечь их!

Сомкнутые ряды Саламандр извергли волну раскаленного прометия. Несколько Железных Воинов пали от огнеметов, сперва рухнув на колени, а затем растянувшись на усыпанной гильзами земле.

Но этого было мало. Остальные приближались. Языки пламени стекали с их доспехов, будто яркие конверсионные следы. У них были автопушки и мультилазеры, орудия «Рапир» и «Тарантулов».

Брат шел на брата среди бесконечной огненной бури, еще не разыгравшейся в полную силу.

Вот о себе возвестили орудийные башни тяжелых танков. Было легко представить, как крошатся под их могучей тяжестью черепа, медленно и неуклонно рушится цивилизация. На корпусах – отметки о количестве уничтоженных противников. «Сколько их будет после боя с легионом Саламандр, прежде чем закончится это безумие? » – подумал Гека'тан.

Танки разворачивались в боевой порядок, когда Сын Н'бела налетел на строй Железных Воинов, подчиняя его своей воле. Сверкающая фигура – далекая, но величественная. Вулкан и Гвардия Погребального Костра обрушились на изменников с неослабевающей жаждой мщения. Молот примарха выбивал кровавые клинья из толпы, не успевшей отреагировать на атаку с фланга.

Снизу Гека'тану было трудно следить за отцом, но он видел достаточно, чтобы представить, как раскалываются шлемы и ломаются нагрудники под его гневным натиском. Волна пламени отогнала изменников вверх по склону, столкнувшись с наступающей бронетехникой. Латная перчатка Вулкана окружила их таким огненным валом, что не спасали даже силовые доспехи.

Примарх добрался до первого боевого танка, «Разрушителя», поднял его голыми руками и перевернул. Корпус второго он пробил своим молотом, вытащив из танка экипаж, прежде чем Гвардия Погребального Костра, его свита и приближенные воины, завершили дело при помощи гранат. Задняя часть танка взорвалась, выбросив столб огня, дыма и шрапнели.

Потом Гека'тан бежал вверх по склону холма, к своему отцу.

– Именем лорда Вулкана! К наковальне!

Три сотни воинов ринулись в атаку; изорванные знамена дерзко реяли на ледяном ветру. Снег обратился в жижу от жара их огнеметов, бьющих по рассыпающемуся строю Железных Воинов.

– Пертурабо! – Голос сотряс горный хребет, глубокий и грозный, как пропасть с кипящей лавой на Ноктюрне. Вулкан был в ярости, расшвыривая танки, словно детские игрушки. Он не был ни самым одаренным фехтовальщиком, ни мастером стратегии, ни сколько‑ нибудь заметным псайкером, но его сила и стойкость… В этом Восемнадцатый примарх не имел равных. Будь жив Феррус Манус, это еще могло вызывать споры, но теперь, когда голова примарха Железных Рук лежала отдельно от туловища в тающем снегу, сей факт не вызывал сомнений.

Ответом Вулкану стал низкий гул стремительно пронзившей воздух ракеты. Примарх посмотрел в небо. Гека'тан проследил за его взглядом секунду спустя и заметил опасность слишком поздно.

Яростный свет озарил линию гор, с одинаковой легкостью разрывая танки и тела, расшвыривая Саламандр и Железных Воинов без разбора. Он хлынул вниз по склону, разбрасывая на своем пути огненные цветы, обрушившись на Гека'тана как раз в тот миг, когда он потерял Вулкана из виду. Потом мир исчез. Буквально потемнел и…

…Он очнулся.

Что‑ то царапало его пальцы – отчаянно, но безуспешно. Все еще дрожа, Гека'тан открыл глаза. Его рука сомкнулась вокруг женского горла. Сузив глаза, он ее отпустил.

– Что ты здесь делаешь? – Он встал на ноги, но, когда попытался подойти к ней, оружейница попятилась. Она массировала горло, пытаясь дышать.

На ее шее уже начали проступать синяки и были видны следы ожогов от пальцев Гека'тана, хранивших тепло жаровни.

– Брат Аркадез…

– Не должен был посылать тебя, – сердито бросил Гека'тан.

Оружейница покачала головой.

– Что я такого сделала? – возбужденно выпалила она, испуганная и немного рассерженная.

Гека'тан распрямился во весь рост и навис над нею.

– Ритуалы Ноктюрна – только для сынов Вулкана. – В голосе слышался упрек. Раздражение оружейницы мгновенно растаяло, едва в глазах Саламандра вспыхнул внезапный огонь. Глаза были красные и пылали как горн. В сочетании с эбеновой кожей воина это производило жутковатое впечатление. – И нам не нужны оружейники. – С Аркадезом он поговорит позже.

– Вы – мой первый Саламандр, – призналась она, собрав все свое мужество.

– Значит, тебе повезло, потому что нас мало. – Гека'тан отвернулся. – Теперь оставь меня. Перед боем Саламандр должен коснуться огня.

– Перед боем? Я думала, это дипломатическая миссия.

Саламандр сердито взглянул на нее:

– По‑ твоему, я похож на дипломата?

– Нет, милорд.

– Не называй меня так. Я – не твой лорд, а просто я. Теперь иди.

От внезапного толчка оружейница засеменила по комнате, пытаясь удержаться на ногах. Гека'тан подхватил ее. На сей раз бережно.

Треск вокса заставил их обоих повернуться к приемнику на стене. Оттуда донесся возбужденный голос пилота:

– …пытка захвата… товьтесъ… удару!

– Ха… – Не до конца сформулированную мысль оборвал взрыв, сотрясший корпус, и ударная волна, разворотившая потолок.

Гека'тан склонился над Персефией, словно наступающая ночь.

Потом появились дым и запах пожарища.

Осколки

Обтекаемый корабль приземлился плавно, даже не вздрогнув. Его удлиненный серебристый нос сиял в закатных лучах солнца Бастиона, не очень гармонируя с утилитарными серыми и бронзовыми цветами стыковочных башен. Это была не прилизанная мирная верфь, а царство острых углов, логичной и минималистской архитектуры, расползающихся во все стороны технологических мегалитов и первоклассного оборудования.

Сервиторы, перевозчики, докеры, инспекторы и бригадиры толкались на трапах, кишели на головокружительно высоких эстакадах и огромных рабочих платформах. Производство. Тяжелый труд и основательность. Это Бастион.

Куллис был его прайм‑ клейвом. Деловой город, полный занятых людей – не только рабочих и инженеров, но военных. Именно эта сила и местный арсенал давали им возможность выбирать.

Не являясь реальным противником легиона, Бастион тем не менее заставлял терять время и перебрасывать силы – излишества, на которые не хотела идти ни одна сторона. К тому же армии и так растянулись по всей галактике. Лучше убедить народ с помощью слов, чем превращать планету в очередную пустыню. Зачем?

Ортан Воркеллен понимал все это, ступая на трап катера, заслонив глаза от заходящего солнца.

– Разит маслом и металлом, – проворчал Инск, его писец. – Надо было взять противогазы.

– И рискнуть обидеть местных, – тихо отозвался Воркеллен, чья притворная улыбка как нельзя лучше подходила для церемонии встречи.

Едва они с Инском спустились на платформу, по трапу вслед за ними хлынула толпа архивариусов, юристов и кодификаторов.

– Приветствую вас, путешественники, – провозгласил усатый клейв‑ нобль. Он возвышался над гостями в специальной конструкции с экзоскелетом из бронзы, добавлявшей добрый метр к его росту благодаря шасси. Гнезда для оружия, обычно устанавливаемого на плечах и ниже живота, были пусты – в знак того, что это мирные переговоры. У троих маршалов нобля при себе имелись только церемониальные вспышковые сабли – ни шипастых плетей, ни роторных цепов или иного ручного оружия. Компанию им составлял старший маршал, всего – пять человек.

Бастиониты все оценивали с военной точки зрения. Может, поэтому от них было так легко добиться покорности, несмотря на очевидную военную мощь. Люди, жившие здесь, уважали силу и умели ее соизмерять. Конечно, легиону Пертурабо приходилось участвовать и в куда более длительных и тяжелых кампаниях, чем направленная на поглощение Бастиона и аннексированных им миров. Местные обитатели оценили силу космодесантников и сразу присягнули на верность, без ожидаемой осады. На планете оставили контингент Железных Воинов, предположительно в качестве гарнизона, но еще до начала войны его сняли без объяснения причин. Влияние их примарха еще чувствовалось, но только в изваяниях Пертурабо, возвышавшихся над городами, будто шпили.

– Клейв приветствует вас, – добавил нобль. Его красновато коричневая с серебром куртка была чистой и отглаженной, прекрасно сочеталась с полированной бронзой экзоскелета. Черные ботинки, вдетые в стремена машины, сверкали.

Воркеллен никогда раньше не бывал на Бастионе, но изучил этот мир и его обычаи. Он знал, что клейв представляет собой узкий социо‑ политико‑ военный круг внутренней инфраструктуры и что все девять континентов Бастиона, будь то ледяные пустоши, пустынные равнины или горные твердыни, подчиняются его воле. Природные ресурсы термоядерной энергии, обеспечивающие людей теплом и светом, тщательно укрывались и накапливались в подземных бункерах, расползшихся по всему Бастиону подобно кровеносным сосудам. Кулис был столицей и прайм‑ клейвом, и поэтому Воркеллен прибыл сюда для переговоров.

– Мой повелитель приветствует вас и свидетельствует клейву свое почтение, – ответил он, кланяясь у подножия трапа, как подобало по обычаю приветствовать клейв‑ нобля Бастиона. – Лорд Хорус передает через меня признательность за эту встречу.

Нобль кивнул.

– Клейв Кулиса слышит и ценит это. Пожалуйста, следуйте за мной. – Он развернулся, жужжа сервоприводами, поршнями и пневмосистемами экзоскелета, и с лязганьем двинулся через причал к огромным автоматическим воротам – великолепным, с точки зрения габаритов и внутреннего устройства, выставленного напоказ, будто человеческие органы на анатомическом столе. При этом все откровенно холодное и безыскусное.

Воркеллен в сопровождении лакеев шел следом.

– Ты подготовил нашу петицию? – спросил он у Инска.

Писец протянул хозяину инфопланшет.

Воркеллен взял его и начал читать. Караул, старший маршал и клейв‑ нобль не обращали на них внимания, глядя прямо перед собой и маршируя к быстро приближавшимся воротам.

Гостей провели в длинную галерею, увешанную знаменами и лавровыми венками.

– Здесь вы будете ожидать аудиенции клейв‑ ноблей, – сообщил старший маршал.

– Представители Терры уже прибыли? – поинтересовался Воркеллен, оглядывая аскетичное убранство.

– Они опаздывают.

– Без сомнения, Император предпочел бы демонстрацию превосходящей силы, чтобы сломить волю клейва.

Старший маршал нахмурился.

– У вас будет возможность изложить свое дело клейву в установленном порядке.

– О, разумеется, сир. Я просто надеюсь быстро уладить вопрос о вассальной зависимости, – покаянно ответил Воркеллен. «Жаль, что мы не можем натравить на Бастион Пожирателей Миров и разрушить здесь все до основания», – подумал он, усиленно изображая улыбку, свидетельствующую о его чудесном характере и благородных помыслах.

Старший маршал отсалютовал, ударив себя кулаком в грудь, – жест, на удивление напоминавший старинный знак Объединения.

– Клейв соберется через два часа тридцать минут.

Итератор Хоруса снова улыбнулся, на этот раз не так широко – словно гадюка приоткрыла безгубую пасть.

«Сам Эреб не справился бы лучше», – заносчиво подумал Воркеллен.

– Мы будем готовы, – пообещал он.

Боковой люк «Грозовой птицы» распахнулся, выбитый точно рассчитанным ударом. Из отверстия повалил дым, потом его заполнил могучий, подсвеченный пламенем силуэт.

Аркадез был в боевом шлеме, на плече у него висело тело пилота: все в крови, пальцы и волосы почернели от копоти.

До выхода он добирался по сильно накренившейся палубе. «Грозовая птица» вошла в землю носом, смяв кабину и потеряв часть крыла. Обломки фюзеляжа и двигателей рассыпались по всему пути падения, словно внутренности. Корпус пожирали многочисленные пожары, которые уже затухали.

Аркадез выпрыгнул из люка, ловко приземлившись в нескольких метрах от останков корабля. Почва была мягкой, и ноги Ультрамарина на несколько сантиметров ушли в нее.

Огни и постройки Куллиса казались мелкими точками на горизонте, до них было не меньше часа ходу. Вдалеке воин заметил стойки, возносившие платформы и оборудование над отстойником с серо‑ коричневатым пеплом. Это была нефтехимическая мульча, благоухающая отходами силовых установок и испарениями машинных парков.

Он опустил пилота на землю и вернулся к кораблю.

– Саламандр! – позвал он сквозь рассеивающийся дым. Аварийное освещение мигнуло.

Из дыма появилась фигура, несущая другую, поменьше.

– Я тут. – На руках Гека'тан держал оружейницу. Из покрасневших глаз женщины текли слезы, она кашляла.

При виде ее в голове у Аркадеза мелькнуло: «Обуза».

– Что с остальными? – спросил Гека'тан, вступая в светящееся гало выбитого люка.

– Один выживший. Снаружи. Где твой доспех, брат?

– Внутри.

Аркадез потянулся к женщине.

– Давай ее мне. Вынеси доспех и наше оружие. Мы вовсе не на нейтральной территории.

Гека'тан передал ему женщину и вернулся к обломкам корабля.

III

Между Аркадезом и оружейницей повисло неловкое молчание.

– Как мы будем возвращаться? – спросила она наконец.

– Не знаю.

– На нас напали?

– Похоже на то.

Она со страхом оглядела промышленный отстойник.

– Мы здесь в безопасности?

– Сомневаюсь.

– А мы…

– Прекрати свои вопросы! – Ультрамарин сурово взглянул на нее, и Персефия съежилась.

– Простите, – всхлипнула она. – Меня учили задавать вопросы… Хотели, чтобы я помнила.

Аркадез с каменным лицом глядел вдаль.

– А теперь нет, – категорично заявил он и вновь занял свой пост у разрушенного корабля.

Аркадез вздохнул с облегчением, когда Гека'тан появился в проеме с двумя объемными ящиками для снаряжения. Каждый был помечен знаком легиона – Восемнадцатого и Тринадцатого соответственно. Он сбросил их на землю один за другим и спрыгнул сам.

Взглянув на Персефию, Гека'тан нахмурился.

– Она ранена?

– Она – человек, брат. Только и всего, – ответил Аркадез, открывая ящик. Он улыбнулся, увидев блеск отполированного затыльника болтера, запасные обоймы на ложе из плотной фиксирующей пены. Проведя рукой в перчатке по болтеру, нащупал рукоять и вытащил оружие из ящика.

– Тебе больно? – спросил Гека'тан у оружейницы.

– Все в порядке, – бросила она, резко повернувшись к нему, и смахнула с глаз слезы. – Все в порядке. Просто позвольте мне делать мою работу.

Аркадез хотел что‑ то сказать, но Гека'тан его остановил.

– Оставь ее!

Ультрамарин фыркнул, забрасывая болтер за плечо.

– Здесь опасности нет, брат. – Он указал на Куллис. – Наши враги там.

Гека'тан стал натягивать сетчатый поддоспешник. Он позволил Персефии помочь с некоторыми расположенными сзади соединениями и застежками.

– Это мирные переговоры, Аркадез.

– Уж кто‑ кто, а ты должен понимать, какая это ложь!

Гека'тан не ответил.

– Мы – забытые сыны, – продолжал Аркадез. – Ты – Империумом, я – моим легионом. Вернуться к жизни после комы и увидеть все это … Никея, Исстваан‑ пять, наш любимый Воитель – изменник. Все это находится за пределами моего понимания. Я должен был бы находиться на Калте со своим отцом и братьями, а не строить из себя дипломата в этом захолустье.

Гека'тан молча закрепил поножи и нагрудник.

Ультрамарин недоверчиво хмыкнул, и Саламандр поднял глаза.

– Неужели ты не хочешь отомстить? – спросил Аркадез.

Он говорил о резне на Исстваане.

– Не знаю, чего я хочу. Пока мне вполне хватит исполнения долга.

Аркадез пожал плечами и направился к лежащему лицом вниз пилоту.

– Оставь его.

Ультрамарин остановился и взглянул на Гека'тана, ожидая пояснений.

– Он мертв.

В фюзеляже зияла рваная пробоина, обгоревшая по краям.

– Я насмотрелся на сбитые корабли, – сказал Ультрамарин. – Похоже, ее проделали снаружи, а не изнутри.

– Конечно, – отозвался Гека'тан. С помощью Персефии он уже полностью облачился в доспех – монолит оливкового цвета.

Аркадез рядом с ним едва сдерживал гнев и жаждал возмездия.

– Нас сбили!

Гека'тан мог его понять.

– Пока мы ничего не можем с этим поделать.

– А что насчет нее? – Аркадез указал на оружейницу, понуро стоявшую поодаль от обломков.

– Она пойдет с нами.

– Она будет нам мешать.

– Значит, считай за удачу, что больше никто не выжил.

Все остальные члены маленького экипажа были мертвы.

– Если понадобится, я ее понесу.

Из‑ за полностью человеческого экипажа, «Грозовую птицу» переоборудовали в дипломатическое судно, сняв броню и вооружение ради личных кают, архивов и спален. Учитывая обстоятельства кораблекрушения, Гека'тана не покидала мысль о благоразумности принятых мер.

– Такие занятия, – произнес наконец Аркадез, – не делают чести воинам.

– Мы больше не воины, – ответил Гека'тан, уставший от недовольства Ультрамарина, обводя пальцем неровные края пробоины.

Аркадез зашагал прочь, не обращая внимания на оружейницу.

– Делай то, что велит тебе совесть, брат.

Гека'тан уже не слушал. Он задержался у разбитой «Грозовой птицы» – она напомнила ему другой поврежденный корабль и другое поле боя…

…Они бежали по посадочной площадке, а «Грозовые птицы» были просто бронированными погребальными кострами с его братьями внутри.

Его тащили. Мысли путались, в ушах звенело от взрыва.

В мозг впечаталась картина: огонь и смерть пожирают отца. На миг он потерял голову и начал вырываться из рук двух Саламандр, тащивших его волоком.

– Где он? Что случилось? Почему мы уходим?

Гека'тан пытался освободиться, но был слишком слаб. Его пробитый доспех был в крови.

Клювастый шлем, оливковый с кроваво‑ красными прожилками, склонился над ним.

– Его нет, брат.

– Что? Нет! – Гека'тан снова забился, но вспыхнувшая в израненном теле боль лишила его сил.

– Мы должны вернуться.

– Некуда возвращаться. Там ничего нет. Вулкан погиб.

Твердя, что они должны вернуться и найти его, Гека'тан впал в забытье, и кругом воцарился мрак.

Почувствовав вдруг, что за ним наблюдают, Гека'тан пришел в себя и огляделся. Арендатор из трудового клейва, обрабатывающего ферму при отстойнике, вдали от главных городов Бастиона, стоял и смотрел на него. Он был в респираторе, противорадиационном плаще и болотных сапогах. В левой руке держал шест, которым проверял толщину пепла.

Никогда еще не видевший такого воина, человек кивнул.

Персефия ушла вслед за Аркадезом. Гека'тан кивнул в ответ и зашагал следом за ними.

Переговоры

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒