Внимание! 23 страница

– Свяжите ему руки за спиной, – приказал командир. – Так забот с ним будет поменьше. – Потом подошел ко мне и протянул фляжку. – Леди, надеюсь, ты поведешь себя умнее.

– Да, ми‑ илоррд. – Впервые на моей памяти я вложила в вежливое обращение явственный сарказм. Взяла посудину из его руки и разок глотнула.

Он забрал фляжку с дурманом и смерил меня задумчивым взглядом.

– Знаешь, не след бы тебе передо мною нос задирать. Я тебя пожалел и не отдал своим солдатам, а навряд ли там, куда тебе назначено, с тобою обойдутся так по‑ доброму. Леди. Если и впрямь задумано сохранить вам с монахом жизни, то способ выбран престранный, вот что я скажу.

Вот и все, что я успела услышать, прежде чем меня поглотила тьма. Уже незрячая я смутно почувствовала, как меня подняли и уложили обратно в повозку на солому, ощутила рядом обмякшее тело Жослена и словно где‑ то вдалеке услышала, как закручивают цепью задний бортик.

Пока я проваливалась в наркотический сон, меня вновь нагнал нежный и глубокий голос из воспоминаний – прощальные слова Мелисанды.

– Не бойся, дорогая моя, я не убью тебя, равно как не уничтожу бесподобную фреску или вазу, – мурлыкала она, пока я теряла сознание. – Но ты так много знаешь, что было бы слишком рискованно оставить тебя здесь. Думаю, там жизнь медом не покажется, но поверь, я дарю тебе лучшую возможность ее сохранить. Я даже оставлю тебе мальчишку‑ кассилианца и буду молиться, чтобы он сумел защитить тебя лучше, чем до сих пор. – Ее пальцы запутались в моих волосах, ласковые и жестокие. – А когда все закончится, если ты выживешь, я тебя разыщу. Это я тебе обещаю, Федра.

Элуа да поможет мне, но тогда – даже тогда! – я отчасти надеялась, что она сдержит слово.

Двор Ночи научил меня служить, а Делоне – думать, но именно Мелисанде Шахризай я обязана умением ненавидеть.

Из дальнейшего пути я помню совсем немного. Не желая больше рисковать, камаэлиты держали нас в повозке, опаивая зельем, и позволяли вернуться в сознание лишь затем, чтобы поесть, попить и облегчиться. Из‑ за усилившейся тряски я поняла, что дорога стала хуже, а по крену повозки и ругательствам солдат догадалась, когда мы въехали в горы. Продвижение на север давало себя знать холодом, пронизывающим до костей и днем, и ночью, даже в моих отравленных, запятнанных кровью снах.

Но я не была уверена, куда мы держим путь, пока шатающихся и подслеповато щурящихся на солнце нас не выпустили на снежную равнину за Камаэльским хребтом.

Восемь мужчин, ощетинившиеся сталью и укутанные в шкуры, сидели полукругом на высоких мохнатых лошадях и смотрели на нас. Один из них – с бронзового цвета повязкой на соломенных волосах и роскошными усами – бросил командиру камаэлитов грязный кожаный мешок, звякнувший монетами, и что‑ то сказал на гортанном языке. Жослен приоткрыл рот и нахмурился, силясь уловить, что происходит.

Я же все поняла: говорили на скальдийском.

Северный варвар только что заплатил цену за двух ангелийских рабов.

Глава 40

Судя по быстроте, с которой свершился обмен товара на деньги, сделка была оговорена заранее. Монеты в мешке пересчитали, после чего командир камаэлитов рассек путы на запястьях Жослена и приказал солдату принести наши вещи. Тот швырнул на землю перевязанный сверток, из которого торчала рукоять меча кассилианца. А потом наши конвоиры разом развернули коней и устремились к горной тропе. Замыкающий бдительно оглядывался на скальдов, которые равнодушно наблюдали за отбытием ангелийцев.

Жослен перенес внимание со скачущих прочь солдат на бесстрастных северных варваров, а затем ошеломленно посмотрел на меня.

– Что происходит? – наконец спросил он. – Ты понимаешь, что это было?

– Да. – Я стояла по щиколотку в снегу, ежась под ярким солнцем. Небо над головой слепило ледяной голубизной. – Камаэлиты только что продали нас скальдам в рабство.

Хоть Жослен был не мастак отгадывать загадки, действовал он всегда стремительно. Слова только сорвались с моих губ, а он уже несся к свертку с мечом, взрывая снег.

Предводитель скальдов разразился хохотом и окрикнул своих людей. Один из них пришпорил мохнатого коня и рванул наперерез Жослену, который шустро увернулся. Другой варвар вытащил короткое копье и проскакал мимо тючка, нарушив снежную целину, на ходу он наклонился и ловко подцепил сверток на острие. Жослен устремился к нему, но скальд, взмахнув копьем, кинул наши пожитки товарищу.

Смеющиеся варвары, раскрасневшиеся и веселые, окружили кассилианца и принялись перебрасывать друг другу сверток. Жослен безнадежно метался между ними, увязая в снегу. Вожак скальдов сидел поодаль, ощерив в улыбке крепкие белые зубы, и наблюдал за жестокой игрой. Неужели камаэлиты развязали руки Жослену, наперед зная, что за этим последует?

Это издевательство было еще хуже, чем забавы Шиповников в Сенях Ночи, но я терпела до последнего, прежде чем выдать наше единственное преимущество.

– Оставьте его! – крикнула я вожаку на скальдийском, и мой голос разнесся над снежной равниной. – Он не понимает.

Желтые брови скальда приподнялись, но ничем иным он удивления не выказал. Жослен же, со своей стороны, прекратил бесплодные попытки завладеть оружием и уставился на меня так, словно внезапно на моем лбу раскрылся третий глаз. Вожак небрежно махнул своим людям, подъехал ко мне поближе и посмотрел сверху вниз. Его глаза оказались светло‑ серыми и неожиданно проницательными.

– Люди Кильберхаара утаили, что ты говоришь на нашем языке, – сказал он.

– Они сами того не знали, – ответила я по‑ скальдийски, изо всех сил стараясь смотреть твердо, хотя меня била дрожь. «Кильберхаар – среброволосый», – перевела я про себя и вспомнила блестящие изморозные волосы Исидора д’Эгльмора. – Они много чего не знают.

Варвар запрокинул голову и расхохотался.

– Истинная правда, ангелийка! Говоришь, твой товарищ не понимает. А ты? Что ты сумела понять?

По‑ прежнему не сводя с него глаз, я опустилась на колени прямо в снег, так грациозно, насколько позволили замерзшие ноги.

– Я понимаю, что стала вашей рабыней, милорд.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул он и крикнул одному из своих людей: – Харальд! Дай моей рабыне накидку! Эти ангелийцы все задохлики, а я не хочу, чтобы она окоченела насмерть, не успев согреть мою постель!

Варвары снова разразились смехом, но меня это не задело; зато юноша с едва пробивающимися усами, ухмыляясь, подъехал ближе и кинул мне накидку из волчьих шкур. Я закуталась в нее и заледеневшими пальцами застегнула фибулу.

– Водянистая кровь, – заметил мой скальдийский хозяин, – хотя, говорят, иногда вскипает. – Он подхватил меня мускулистой рукой и усадил в седло позади себя. – Поедешь со мной, малютка. Я Гюнтер Арнлаугсон. Скажи мальчишке, чтобы не валял дурака.

Гюнтер развернул коня, оказавшись боком ко все еще пялящемуся на меня кассилианцу.

– Жослен, не сопротивляйся, смирись, – прошелестела я, перестукивая зубами от холода. – Просто так они нас не убьют – слишком дорого заплатили. Скальды ценят своих рабов.

– Нет. – Голубые глаза Жослена полыхнули яростью, ноздри раздулись. – Я подвел тебя с Мелисандой Шахризай, я подвел тебя с людьми д’Эгльмора, но клянусь, Федра, здесь и сейчас я сработаю как надо! Не проси меня предать мои обеты! – Он заговорил тише: – Меч скальда у тебя под рукой. Достань его для меня, и, клянусь, я вытащу нас отсюда.

Я не стала смотреть – и так чувствовала обмотанную кожей рукоять, торчащую из ножен рядом с моим левым локтем. Жослен был прав, достать меч не составило бы мне труда.

Но мы с ним были одни посреди чужой ледяной пустыни. И для начала, даже вооруженному, кассилианцу пришлось бы противостоять восьмерым конным скальдам, закаленным в боях.

– Я всю жизнь провела в служении, – тихо ответила я, – и не хочу умирать ради твоих обетов. – Затем коснулась плеча Гюнтера. Скальд обернулся, и я покачала головой. – Он слишком гордый, – перешла я на скальдийский. – Так просто не покорится.

Сощурив проницательные серые глаза, мой хозяин кивнул и крикнул своим людям:

– Ведите его! – и со смехом добавил: – Только смотрите, чтобы он не поранился о ваши копья!

Жосленом занялись все семеро, и я заставила себя на это смотреть.

Думаю, тогда кассилианец впервые впал в настоящую бойцовскую ярость. Он сражался как демон, пылающий гневом, и какое‑ то время я не видела ничего, кроме мелькающих между лошадями рук и ног. Ему удалось завладеть коротким копьем, и какое‑ то время он удерживал скальдов на расстоянии, тыча в них острием. Если бы ему досталось более знакомое оружие… даже не знаю. Теперь нет смысла гадать.

– Надо же, выглядит как девчонка, – заметил Гюнтер, и в его глазах зажегся интерес, – а бьется как мужчина. Как двое мужчин!

– Он из ордена кассилианцев. Его с самого детства обучали искусству боя, – сказала я на ухо скальду. – Ангелийцы взяли его обманом и предали по приказу того человека, которого вы зовете Кильберхааром. Подружитесь с кассилианцем, и он, скорее всего, будет сражаться против Кильберхаара на вашей стороне.

Я рисковала. Гюнтер внимательно оглядел меня, обдумывая предложение.

– Кильберхаар наш союзник, – сказал он. – Честно платит нам золотом за набеги на ваши села.

Горькая правда пронзила меня словно ножом, но я сдержалась и ничем себя не выдала.

– Предавший однажды, предаст не единожды. Лучше враг на пороге, чем предатель под боком, тот коли не предаст, так даром отдаст, – нараспев произнесла я, про себя коротко возблагодарив учителя за бесконечные часы, проведенные за переводом скальдийской поэзии.

Варвар не ответил, и я замолчала, давая ему возможность обдумать мои слова. Люди Гюнтера, половина которых уже спешились, наконец сумели подмять под себя брыкающегося Жослена, отобрали у него копье и уложили лицом в снег.

– Что с ним делать? – крикнул кто‑ то из них.

Гюнтер на секунду задумался, а затем велел:

– Свяжите ему руки, и пусть бежит за твоей лошадью, Вили! Пока доедем до хутора, волчонок слишком устанет, чтобы кусаться.

И совсем скоро мы отправились в путь под безоблачно‑ голубым небом. Я неуклюже цеплялась за Гюнтера, испытывая жалкую благодарность за меховую накидку и за плотную фигуру, заслоняющую меня от ветра, и старалась лишний раз не оглядываться на Жослена. Его руки связали спереди и длинным поводом прикрепили к седлу, таким образом заставив кассилианца бежать за лошадью. Он увязал в снегу, иногда падал, и его тащило волоком, пока скальд не останавливался, позволяя пленнику встать. Жослен тяжело дышал паром, его лицо раскраснелось от мороза, но глаза излучали кристальную ледяную ненависть ко всему и всем вокруг.

Включая меня.

«Ненавидь меня, но живи, кассилианец», – думала я.

Уже в сумерках мы добрались до хутора; наши тени, длинные и черные, лизали снег впереди. Гюнтер по дороге сложил долгую песню о том, как перехитрил Кильберхаара и пленил ангелийского принца‑ воина и его молодую жену. Скальд с таким удовольствием воспевал свой подвиг, что я не решилась упрекнуть его в некотором преувеличении. К тому времени я настолько замерзла, что едва могла думать, не то что говорить.

Поселение представляло собой несколько приземистых домиков и большой чертог, двери которого распахнулись при нашем приближении и выпустили группу мужчин и женщин, которые высыпали на улицу и громко нас приветствовали. Сияющий Гюнтер соскочил с коня, и огни из чертога заиграли на кожаной повязке, стягивающей его волосы. Он стащил меня с седла, поставил на землю и подтолкнул к встречающим.

– Гляньте, вот моя новая наложница! – пророкотал он. – Красотка, а?

В меня мигом вцепились чьи‑ то руки, ощупывая и исследуя; вокруг я видела слишком много румяных и небритых лиц. Я вырвалась из окружения и поискала взглядом Жослена.

Он упал на колени подле лошади, за которой вся дорогу бежал, – усталость сбила его с ног и принудила к покорности, как не трудно это представить. Кстати, кто бы ни приписывал кассилианцам смирение и кротость, он лжет как сивый мерин. Грудь Жослена ходила ходуном, тугой узел волос на затылке рассыпался, пряди заиндевели, но сквозь заслонившие лицо ледяные космы он пронзил меня яростным взглядом.

– Жослен, – прошептала я, беря его холодное лицо в ладони. Он отшатнулся и плюнул в меня. Я почувствовала на плечах руки Гюнтера, оттаскивающие меня прочь, и в следующую секунду оказалась у него под мышкой.

– А гляньте вот на него! – радостно воскликнул он. – Ну прямо настоящий волчонок! Пусть переночует с собаками, а?

Желающих пособачить кассилианца набралось в избытке. Смеясь и гортанно восклицая, несколько парней потащили его прочь; я лишь надеялась, что поволокли его на псарню. А Гюнтер снова меня развернул и втолкнул в теплый чертог.

– Постыдился бы, Гюнтер Арнлаугсон! – воскликнула статная женщина, в которую я врезалась, как лодка в прибрежную скалу. Она была молодой и по меркам скальдов довольно красивой, с выбеленными солнцем волосами и ясными голубыми глазами. Я неуклюже попятилась, а она уперла руки в боки и прищурилась. – У бедняжки зуб на зуб не попадает от холода и страха, а у тебя только постель на уме! Неудивительно, что ты до сих пор не нашел свободной женщины, которая согласилась бы согреть твое ложе по доброй воле!

Смех эхом прокатился под потолком, мой суровый хозяин‑ скальд потупился, переступил с ноги на ногу и с нахальной улыбкой ответил:

– Хедвиг, милая, так ты же сама отправила меня разбойничать на ангелийской границе, когда не согласилась стать моей! Уж не знаю, оценит ли мои достоинства эта малышка, но ты еще пожалеешь, что упустила такого молодца как я!

– Только не сегодня, – отрезала женщина. – Миска горячего супа, да место у огня – вот и все, что ты сейчас оценишь, так, детка? – ласково спросила она меня.

– Она из варваров, Хедвиг, и не понимает ни слова, – добродушно сказал кто‑ то из толпы.

– Нет, я понимаю, – отозвалась я на скальдийском, пытаясь говорить громче. Все еще дрожа под волчьей шкурой, я опустилась на колени, взяла огрубевшую от работы ладонь женщины и поцеловала ее. – Спасибо, госпожа.

Смущенная Хедвиг отдернула руку.

– О боги, тут у нас такого не принято! Мы не изверги какие‑ нибудь и не заставляем рабов ползать на коленях!

«Гюнтер, однако, об этом умолчал», – подумала я, вставая, и мысленно сделала себе пометку на будущее. Хлопнув в ладоши, скальдийка велела налить мне горячего и дать сесть поближе к очагу. Кто‑ то заворчал, но приказ был исполнен.

Я слишком ослабла, чтобы возражать, и дальше раболепствуя, даже если бы хотела. Заняла место у огня, и его жар постепенно растопил лед, сковывавший мои кости. Краем глаза я наблюдала за Гюнтером, который на полголовы возвышался над остальными мужчинами. Скальд вдохновенно хвастался перед соплеменниками.

Только позже я узнала объяснение тому, что увидела, хотя могла бы сразу догадаться. Отец Хедвиг был главою хутора, пока не скончался. Гюнтер мечом доказал свое право на его место, но пока что не сумел завоевать сердце Хедвиг, а соплеменники до сих пор подчинялись ей по старой памяти об ее отце.

Я не питаю особой любви к скальдам – да и как такое возможно после всего, что они сотворили с моей родиной, навсегда оставшейся частью меня? – но и ненависти к ним тоже не испытываю. В скальдийском плену я повидала истинную доброту. Да, там я на собственной шкуре познала и жестокость, но ровно ту же, что они проявляли по отношению друг к другу, поскольку их культура сурова и воинственна. Но есть в ней и своеобразная красота – рожденная кровью и железом, но, как я сама убедилась, не лишенная сострадания и жертвенности.

Празднуя, скальды много пили, а в ту ночь они определенно что‑ то отмечали. Медовуха текла рекой, собравшиеся пели, дрались и без умолку хохотали. Никто не следил за мною, и, захоти я ускользнуть, думаю, это удалось бы без труда. Но куда мне было идти? Я слишком ослабела и намерзлась, чтобы бежать в бескрайнюю снежную пустошь чужой земли. В голову пришло найти Жослена, освободить его и попытаться улизнуть вместе, но при этой мысли меня до костей пробрал холод.

И я осталась сидеть у очага, пока мои новые хозяева‑ скальды горланили, похвалялись и наливались хмельным. В пламени я видела Жослена, мерзнущего на улице, и вдруг чья‑ то рука потеребила меня за плечо и, открыв глаза, я поняла, что задремала. Добрая Хедвиг отвела меня в свою комнату, угрожающе поглядывая на веселящегося Гюнтера. Рядом со своей постелью она бросила охапку соломы и два одеяла сверху, я по‑ собачьи свернулась на этой лежанке и мигом провалилась в сон безо всякого дурмана.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА

__________________________________________________

Перевод осуществлен на сайте http: //lady. webnice. ru

Переводчик: LuSt

Редакторы: KattyK, Marigold, Talita, Bad Girl, codeburger

Использованы иллюстрации с сайтов:

http: //www. kushielsdebut. org

http: //collector‑ of‑ art. deviantart. com/favourites/23573016/Kushiel‑ s‑ Legacy

Принять участие в работе Лиги переводчиков

http: //lady. webnice. ru/forum/viewtopic. php? t=5151

Внимание!

Электронная версия книги не предназначены для коммерческого использования. Скачивая книгу, Вы соглашаетесь использовать ее исключительно в целях ознакомления и никоим образом не нарушать прав автора и издателя. Электронный текст представлен без целей коммерческого использования. Права в отношении книги принадлежат их законным правообладателям. Любое распространение и/или коммерческое использование без разрешения законных правообладателей запрещено.

[1] Коттаб – популярная в Древней Греции (V–IV вв. до н. э. ) игра. Соревнование на меткость, которым развлекались древнегреческие мужчины на симпосиях. Играющие в коттаб пытались лёжа попасть остатками вина из своих чаш в цель – металлическую чашу, коттабий. Вино должно было лететь по наиболее крутой траектории, не проливаться мимо коттабия и при попадании издать отчётливый звук.

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 19 20 21 22 2324