ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Есть такие слова, от которых человек впадает в ступор без всякой магии.

К примеру: «Расскажи что-нибудь смешное». Даже если вы только что просмотрели финал КВН, прочитали свежий том Пратчетта и отрыли в интернете десяток действительно смешных и свежих анекдотов – из головы все вмиг вылетает.

Еще хорошо действуют слова «Сядь и подумай». Мне сразу вспоминается школа, контрольная по алгебре или какое-нибудь четвертное сочинение, усталое лицо учителя, который ничего хорошего от подопечных уже не ждет.

В этот раз в Эдинбург мы летели напрямую, рейсом «Аэрофлота». Будь это обычная командировка, я бы ничего против не имел, в Шотландии мне понравилось. Тем более что Эдгар, конечно же, взял места в бизнес-классе. Трое разъяренных соотечественников, явно способных вскладчину купить Боинг-767, на котором мы летели, бесновались у стойки регистрации – их билеты оказались недействительными. Я ничего не сказал, но в груди затеплилась надежда. Большинство людских неприятностей с двойными или недействительными билетами – следствие махинаций каких-нибудь нечистых на руку Иных, чаще Темных, но порой и Светлых. Поэтому все подобные случаи Дозорами отслеживаются. Ну, теоретически все, на практике – лишь вызвавшие серьезные скандалы. В данном случае скандал намечался изрядный…

Но, боюсь, все-таки расследование будет не столь оперативным, как мне нужно. Тем более сейчас, когда по всей Москве ищут Саушкина…

Таможенный пост на вылете тоже был усилен. Вместо двух Иных дежурили аж четверо, паритет в данном случае соблюдался жестко. Я питал слабые надежды, что на усиление бросят наших ребят и они меня заметят, но нет, все Иные были из подмосковных отделений, в данном случае – химкинские. К тому же еще перед регистрацией Эдгар раздал нам фальшивые паспорта и наложил качественные личины, которые четвертому-пятому уровню Иных были не по зубам. Так я и прошел мимо своих коллег под именем петербуржского жителя Александра Петерсона. Геннадий стал Константином Арбениным, а как назвался сам Эдгар, я не расслышал.

Уже в самолете, получив от стюардессы обещанные Эдгаром кофе и коньяк, я понял, что проиграл начисто. Пушистая удавка на шее, на которую недоуменно поглядывали еще на таможенном контроле, временами сжималась покрепче, а то и царапала кожу крошечными коготками… или зубками. Разве что не мурлыкала, ожидая, пока я применю магию. Я даже вспомнил, как эта штука называется. Кот Шредингера. Видимо, потому, что никто так и не смог понять, живая эта дрянь или все-таки мертвая. В Инквизиции Кота Шредингера применяли для конвоирования самых опасных преступников. Промахов эта дрянь не давала. Кстати, если я не путаю, она была единственной в своем роде. Эдгар спер поистине уникальные артефакты.

– Пей кофе, – любезно сказал Эдгар. Меня посадили к окну, рядом уселся Геннадий. Эдгар сел сзади, да еще и озаботился тем, чтобы соседнее место никто не занял: озадаченного, но даже не протестующего пассажира пересадили куда-то в эконом-класс, рассыпаясь в извинениях и обещая бесчисленные бонусы в качестве компенсации. Вообще «Аэрофлот» оставлял на удивление приятное впечатление. Ничуть не хуже западных перевозчиков, а то и получше. Жаль лишь, что наслаждаться полетом не получится, компания подкачала.

Я пил кофе вприкуску с коньяком. Смотрел, как лайнер выруливает на взлетную. Эдгар за моей спиной что-то прошептал – и гул исчез. Сфера Молчания. Что ж, разумно, теперь и нам ничто не мешает, и нас никто не услышит. Хорошо, что в отличие от волшебника Хоттабыча из сказки Эдгар располагает другими методами борьбы с шумом, кроме остановки двигателей…

Иди вперед, коль ты силен, как я; иди назад, коль ты, как я, умен.

Он издевался. Конечно же, издевался над незадачливыми охотниками за сокровищем. Но считал себя обязанным дать намек, это было в неписаных правилах игры тех времен. Значит, путь есть.

Вперед-назад…

Может быть, стоит «раскачаться»? Словно выволакивая из грязи забуксовавший автомобиль… искусство, прочно забытое массами в эпоху автоматических коробок передач. Дошел до шестого, отпрыгнул назад, снова до шестого, уже с разбега…

Чушь собачья. Я один-то раз до шестого слоя едва добрел, переводя дыхание после каждого рывка. Ну, допустим, сумею я подобно Гесеру выпрыгивать сразу из глубин Сумрака. Все равно «раскачаться» не получится.

Повторим рассуждения с самого начала.

Венец Всего здесь скрыт. Всего лишь шаг остался.

Тут все ясно. Надпись была на шестом слое, Венец Всего скрыт на седьмом. Хитрый Мерлин оставил указательный знак там, куда может забрести только самый сильный и умелый маг… эх, как приятно все-таки! Ведь я туда дошел!

Ничего особенного, однако, здесь не говорится. Этакая преамбула. Вступительное слово. Будем надеяться, что Томас-Рифмач перевел адекватно… впрочем, великому барду, да еще и предку Лермонтова, это положено.

Но он – наследие для сильных или умных.

И тут все более-менее ясно. Мерлин оставил решение, применять или нет артефакт, для тех, кто будет равен ему. По силе, по уму – не важно.

Получишь все и ничего, когда достать его сумеешь.

Что ж, тут чуть интереснее. Мерлин, похоже, не считал, что применение Венца грозит вселенской катастрофой. «Получишь все и ничего» – получишь все, но не для себя.

Или же я, подобно Эдгару с Геннадием, вижу лишь то, что хочу видеть?

Если «получишь все и ничего» означает, что весь мир будет в твоей власти, но погибнет?

Не знаю. Не могу понять. Тут бы в оригинале прочитать…

– Эдгар, я должен сделать один телефонный звонок, – сказал я.

– Чего? – развеселился Эдгар. – Кому, Гесеру? Вообще-то мобильники велели выключить.

– Ты хочешь от меня результата? Мне надо задать вопрос Фоме Лермонту.

Эдгар колебался недолго. Прикрыл глаза, потом кивнул:

– Звони. У тебя есть три минуты, прежде чем начнем взлетать. Но учти, я внимательно тебя слушаю.

Как хорошо, что я не стал стирать номер Лермонта… Я достал мобильный, позвонил. Гудок, второй…

– Антон?

В голосе Лермонта слышалось явное любопытство.

– Фома, я тут размышляю над стихотворением… над той надписью, что оставил Мерлин на шестом слое…

– Ну-ну? – заинтересовался Лермонт.

– Как звучит третья строка? Ты перевел как «получишь все и ничего, когда достать его сумеешь», помнишь? Так вот имеется в виду «получишь все и все потеряешь» или «получишь все, но оно тебе не нужно»?

Томас крякнул. И прочитал по-английски:

– With it, thou shalt acquire all – and nothing shalt thou get…

Ну спасибо, что не по-кельтски…

– Это значит… – решил я все-таки уточнить.

– Это значит, что, если достанешь, получишь то, что лично тебе не нужно, хотя оно и очень значительно, глобально, всеобще.

– Спасибо, Фома!

– Мозговой штурм? – поинтересовался Лермонт. – Удачи. Мы тут тоже время даром не теряем, работаем…

Я отключил связь. Интересно, слышали Эдгар и Геннадий наш разговор? Я вдруг с удивлением понял, что задача меня захватила. Несмотря на удавку на шее. Несмотря на шантаж. Несмотря на вампира и спятившего Инквизитора, сидящих рядом.

Я хочу понять. Я хочу отгадать загадку Мерлина. Сильным, как он, мне никогда не стать, но хотя бы в интеллекте с ним я могу потягаться?

Хочется верить, что могу…

Иди вперед, коль ты силен, как я; иди назад, коль ты, как я, умен.

Ну вот. Мы опять пришли к этой фразе. Тут смысл более-менее ясен. Сильный может пойти вперед и достигнуть цели путем Мерлина. Умный вернется и выберет окольный путь.

Начало и конец, глава и хвост, все слито воедино…

Это все лирика, пожалуй. Альфа и омега, начало и конец. Глава и хвост? Может, это намек на голема на пятом слое Сумрака?

Так, над этой строчкой надо подумать серьезнее. А что там в конце говорилось?

В Венце Всего. Так жизнь и смерть неразделимы.

Пожалуй, это уже относится к области применения. Жизнь и смерть неразделимы. Ушедшие в Сумрак Иные смогут ожить, вернуться в наш мир… Интересно, а оно им надо? Томаса-Рифмача пришлось чуть ли не за руку утаскивать, так ему хотелось остаться, вкусить радости магического рая.

Я представил себе, как воскрешенный Костя начнет орать на отца: «Я у тебя просил меня воскрешать? » Может такое быть?

Не знаю. Ничего не могу понять. Ох, вряд ли Томас прав. Он в ловушке своей мечты, как Эдгар и Геннадий ослеплены своей. Не показался мне особо восторженным обитатель Сумрака, что когда-то давным-давно сумел выйти на первый слой, да еще и указать мне путь к штабу Темных… спас, можно сказать. Интересно, кто он был и зачем помог? Как вообще узнал из своих призрачных глубин мироздания о происходящем?

Вопросы, вопросы, и нет на них ответов…

Начало и конец, глава и хвост, все слито воедино…

Вот здесь, пожалуй, что-то есть. Глава и хвост, вот кто не дает покоя! У кого там голова была с хвостом сращена? Ну, если не рассматривать всерьез чудо-голема с зубами на обоих хвостах…

Кстати, а почему бы не рассматривать его почти всерьез?

Не для себя, конечно. Для нашего дорогого Последнего Дозора.

Итак, Венец Всего скрыт в теле этой несчастной двухголовой твари. Где-нибудь посередине. Где начало одной половины и конец другой. Где глава и хвост неразделимы… Иди назад, то есть на пятый слой, там и найдешь!

А ведь очень убедительно получается. Если говорить с серьезным лицом. Руны у них нет, и вряд ли Эдгар ее сумеет достать. Пусть попробуют уничтожить голема, сотворенного Мерлином!

Конечно, если в брюхе ползающего уродца и впрямь найдется Венец Всего – это будет… это будет очень обидно.

Но я сомневаюсь в таком исходе.

– Улыбаешься, – сказал Геннадий. – Что задумал?

– Тише, – сказал я. – Я воспаряю духом. Лучше возьми мне коньяка.

Геннадий сжал зубы и замолчал.

За размышлениями и в коконе полной тишины я совсем упустил момент взлета. Посмотрел в иллюминатор – мы были уже высоко, за первым слоем облаков. Тьфу ты, всюду теперь видятся слои, которые надо преодолевать…

Нет, что-то меня все-таки цепляло в этой строчке. Глава и хвост, так? Я про это слышал. В магии? Да нет, скорее в фольклоре. В каких-то верованиях… Ну да, конечно! Египетские, а позже и европейские мифы. Алхимические трактаты. Буддизм – в виде колеса Сансары, перерождения…

Уроборос.

Змей, пожирающий свой хвост.

По коже у меня пробежал холодок. Ох не зря Мерлин поставил на страже пятого слоя двуглавого змея… Венца в нем, конечно, нет.

А вот намек был, да еще какой явный!

Начало и конец. Сам себя порождает, оплодотворяет и убивает. Вечная и неизменная сила, растворяющаяся в пространстве и вновь восстанавливающаяся, бесконечный круг времени, защита от хаоса и тьмы, ограждающая Вселенную, объемлющая и поддерживающая мир, несущая жизнь в смерть, а смерть – в жизнь, одновременно неподвижная и движущаяся…

Смерть и возрождение.

Бесконечный поток Силы, умирающий и возрождающийся…

Я понял.

Я все понял.

Пальцы задрожали, я вцепился в подлокотники. Поймал подозрительный взгляд Геннадия и сказал:

– Летать боюсь. Возьми коньяка, а? Будь человеком, хоть ненадолго.

Геннадий молча приподнялся, жестом позвал стюардессу.

Уроборос.

Начало и конец. Смерть и жизнь. Кольцо Силы, удерживающее Вселенную.

Я все понял. Первым после Мерлина. Есть чем гордиться, если останусь в живых!

– Ты что-то придумал, – сказал Эдгар. Привстал, перегнулся через спинку кресла, с любопытством заглянул мне в глаза: – Эй, Антон! А ведь я был прав, у тебя есть какая-то мысль.

– Есть. – Я не стал отнекиваться. – Эдгар, я все-таки тебя еще раз хочу спросить… ты уверен, что извлекать ушедших – безопасно? Ты же знаешь, что такое Тень Владык?

– Знаю. – Эдгар помрачнел. – Это ушедшие маги, призванные с пятого слоя, где они уже могут существовать более-менее долго. Вырванные из родной среды, накачанные Силой, обезумевшие… уничтожающие все вокруг с неслыханной жестокостью. Антон, не надо сравнивать насильственное извлечение и использование ушедших с их воскрешением. Знаешь, если тебя разбудить ночью, стукнуть по голове, облить дерьмом и начать орать что-нибудь в ухо – ты тоже начнешь буйствовать.

– Значит, вы решили твердо… – Я помолчал. Не следовало «сдаваться» сразу. Эдгар не сможет прочитать мои мысли, я все-таки Высший, но вот почувствовать ложь в интонациях, в выражении лица он способен. И Геннадий – тоже. – Эдгар, каковы мои гарантии?

– Какие еще гарантии? – поразился он.

– Гарантии того, что, когда я все вам объясню, ты не прикажешь взорвать бомбу в Москве. И что ты снимешь с моей шеи Кота Шредингера.

Эдгар усмехнулся:

– Многого хочешь.

– Многое даю, – ответил я с теми же интонациями.

– Клятва Светом и Тьмой тебя устроит?

– Эдгар! – холодно сказал Геннадий. – У всего есть границы!

– Клянусь Светом, Тьмой и равновесием между ними, – размеренно заговорил Эдгар, вытягивая руку в промежуток между мной и Геннадием, – что, если ты поможешь нам овладеть Венцом Всего, я сниму с тебя Кота Шредингера, не отдам приказа на взрыв в Москве и позволю сразиться с Геннадием один на один. Если ты победишь, я не буду больше чинить препятствий тебе и твоей семье, если не подвергнусь с вашей стороны нападению. Если ты проиграешь, я обязуюсь не предпринимать ничего по отношению к Светлане и Наде. Опять же – если они не нападут на меня сами. Клянусь!

На его ладони возник шарик, наполовину светящийся, а наполовину черный, будто всасывающий в себя свет. Шарик медленно вращался, свет перетекал в тьму, а тьма – в свет.

– Одно уточнение, – сказал я. – Что значит «если помогу овладеть»? Это когда?

– Когда Венец будет в наших руках.

– Не согласен. – Я покачал головой. – Есть серьезные шансы, что вы все погибнете, доставая Венец. А снять Кота может только тот, кто его ставил. Мне не улыбается провести остаток жизни без всякой магии и с этой дрянью на шее.

Эдгар задумался. Или скорее сделал вид, что задумался. Он наверняка давно определил границы, до которых готов двигаться.

– Уточняю, – сказал он, глядя на кружащийся в ладони шарик из Света и Тьмы. – Я прикажу не взрывать бомбу в Москве, как только все мы сочтем твои слова правдой. Я сниму Кота перед тем, как мы отправимся доставать Венец. Но ты будешь рядом, связанный клятвой не мешать нам. Это максимум того, на что я могу пойти.

Теперь настала моя очередь изображать работу мысли. Готов я или не готов пойти на такие условия? Если бы я собирался сказать правду, то скорее всего надо было бы торговаться дальше…

– Еще одно уточнение, – сказал я. – Ты не просто снимешь Кота, но и позволишь мне уйти на безопасное расстояние. Я не хочу поневоле вступать в бой на вашей стороне!

– В бой? – с любопытством произнес Эдгар. – Вероятно, имеется в виду не бой с сотрудниками Лермонта?

– Нет, не с ними. – Я улыбнулся. – Вам и без них хватит проблем, поверьте.

– Хорошо, – сказал Эдгар. – Я позволю тебе уйти на безопасное расстояние, прежде чем мы отправимся доставать Венец. Но после этого ты обязан будешь вернуться и вступить в бой с Геннадием. Он… очень этого хочет.

– Согласен, – сказал я. Вытянул руку. – Клянусь Светом.

На моей руке возникла и тут же исчезла огненная сфера. Кот на моей шее недовольно сжался – и расслабился. Это была не моя магия, изначальная Сила сама решала, подтвердить слова мага или нет.

– Геннадий, а ты подтверждаешь обязательства Эдгара? – спросил я.

– Да. – Он не стал клясться Тьмой. К вампирам изначальная Сила нисходит редко. Но я ему верил. Все-таки главное для Геннадия было вернуть сына и жену. Месть отошла на второй план.

Внезапно сообразив, что Сфера Молчания не мешала пассажирам наблюдать за неожиданной иллюминацией, я огляделся.

Но нет, все было в порядке. Пассажир через проход спал. Его сосед у окна работал на ноутбуке. Какие молодцы эти деловые люди…

– Пройти на седьмой слой невозможно, – сказал я. – Никак. На это способен только нулевой маг… или тот, кто развоплотился и ушел в Сумрак.

Геннадий напрягся. Эдгар ледяным тоном спросил:

– Это и есть твой совет?

– Нет. – Я покачал головой. – Мерлин все замечательно объяснил. Вы просто уперлись в свою идею о седьмом слое Сумрака! Ну, не только вы… – самокритично добавил я. – А ведь Мерлин оставлял не просто инструкцию по добыче Венца! Он говорил о проблеме в общем. О возможности встретиться с ушедшими!

Эдгар и Геннадий переглянулись.

Да, это должно было их зацепить. И зацепило.

– Иди вперед, коль ты силен, как я! – процитировал я. – О чем это? О пути на седьмой слой, где ушедшие обитают! А если ты не нулевой маг, то что? То тебе нужен артефакт, созданный Мерлином. Венец Всего. И где его взять? Надпись на шестом слое гласит: «Иди назад, коль ты, как я, умен»! А что у нас на пятом слое?

– Страж. Голем в обличье двухголовой змеи. – Эдгар прищурился.

– Глава и хвост, все слито воедино! – торжествующе сказал я. – Это не просто страж, идиоты! Это обертка, защита артефакта! Сказки в детстве читал? Смерть Кащея в яйце, яйцо в утке, утка в сундуке… Тот же принцип. Кстати, – в порыве вдохновения добавил я, – не удивлюсь, что, когда вы разорвете голема напополам, из него вылезет еще какая-нибудь тварь. Или даже выпорхнет. Скорее всего она постарается спастись бегством, так что готовьтесь сбивать скоростную летящую цель!

– Там жизнь и смерть неразделимы, – сказал Эдгар. И задумался.

– Смерть голема – новая жизнь ушедшим, – прошептал Геннадий. – Эдгар, это может быть правдой?

Эдгар думал. Что-то вспоминал.

– Кстати, Венец, наверное, является активатором голема, – добавил я. – Мерлин был склонен к простым и изящным решениям.

– Были два случая в истории, когда голем-охранник служил одновременно и оболочкой для хранимого, – сказал Эдгар. – И первый раз эту хитрость использовал один из учеников Мерлина.

Мысленно я возблагодарил неизвестного мне мага, так кстати подтвердившего мои слова. А себе позволил лишь задумчиво кивнуть:

– Вот-вот. Наверное, Мерлин поделился с ним своей идеей. Или он помогал учителю создавать голема-змею.

Эдгар кивнул. Сказал:

– Если бы у нас была руна… С ней нейтрализовать голема оказалось легче легкого…

Он поверил.

– Сами виноваты, – сказал я. – Надо было не тайные общества организовывать, а вынести свои догадки на всеобщее обсуждение. Все Иные когда-то кого-то теряли…

– Ты не представляешь себе силу бюрократии, – с отвращением сказал Эдгар. – Обсуждение затянулось бы на сотни лет. А в итоге решили бы ничего не предпринимать.

– Не может быть, – буркнул я.

– Ты просто слишком молод… и далек от управленческих структур. Гесер с Завулоном со мной бы согласились.

Я пожал плечами. Может быть, и согласились бы.

Интересно, а Гесеру есть о ком грустить? Он любит Ольгу, а та теперь рядом с ним. Они даже своего сына исхитрились сделать Иным. Но… неужели за тысячи лет Великий Гесер не терял любимых, друзей, детей? Да наверняка терял! И среди них были не только люди, а еще и Иные. Те, что ушли в Сумрак.

А Завулон? Да, конечно, такой, какой он есть сейчас, – Завулон никого не любит. Но разве могло так быть всегда? Когда-то он был ребенком, таким же, как все, только обладающим потенциалом Иного. Так случилось, что он ступил на дорогу Тьмы. Но не мог же он никого и никогда не любить! Даже Темные это умеют… даже злые и бессердечные вроде Алисы Донниковой…

Интересный расклад. А ведь и Гесеру, и Завулону в принципе действия «Последнего Дозора» на руку! Любого хоть сколько-нибудь старого Иного должна радовать идея возвращения ушедших.

Хотя, конечно, они никогда не смогут признать это открыто.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 202122 23 Следующая ⇒