Я: Перестань избегать меня. 3 страница

Она выгибается дугой вдоль черной стены, ее корона ударяется о каменный пол у наших ног. Корсет ее платья так же неприличен, как и все, что она предпочитает носить. Шикарная, большая грудь, также покрытая жизненной силой ее любовницы, прижимается к моей груди.

— А что с тобой не так, дядя?

Придушенный, вынужденный вопрос ударяет меня, как булава по лицу; моя рука сильнее сжимает ее горло. Мой член, нуждающийся и отчаянно желающий ее, каким-то образом оказывается ближе к ней, упираясь в складки ее юбки.

— Так ты не только мужчин берешь себе в любовники, но и женщин?

Второй, натянутый смешок. Еще одно движение, приближающее эти бедра к моему пульсирующему паху.

— Должна ли я задать тебе тот же вопрос, дядя? Или ты все еще веришь, что слухи о тебе не покидают стены гарема?

Моя рука отрывает ее от стены, но лишь настолько, чтобы снова впечатать Каламити в нее; куски черной краски и камня осыпаются вокруг нас, но она продолжает смотреть на меня, не обращая внимания ни на что другое. Бросает мне вызов.

— Ты — наследница этого гребаного трона. Молодая. Незамужняя женщина. Ты должна начать вести себя так, как подобает твоей проклятой богами должности…

Меня обрывает на полуслове очередной ее смех.

И ощущение, как ее нога обнимает мои бедра, притягивая ближе…Я полностью прижат к ней пахом, и прежде чем осознаю, что происходит, наши тела начинают свой танец голодного скольжения.

— Время меняются, дядя обсидиан. Будь про…

Я сжимаю ее горло еще сильнее.

— Прекрати. Меня. Так. Называть.

— Почему? — выдыхает она, сопротивляясь моей хватке и наклоняясь достаточно близко, чтобы провести окровавленными клыками по моей бороде. — Потому, что ты хочешь трах…

Подняв свободную руку, я прижимаю большой палец к ее губам, останавливая ее прежде, чем она закончит эту фразу. Прежде чем она подпишет нам смертный приговор.
Не останавливаясь, она размыкает эти губы и всасывает мой палец в свой рот, посылая искру адского желания прямо к головке моего пульсирующего члена.
Потрясенный, я не могу ничего сделать, кроме, как чувствовать ее, плавные движения ее сексуального языка, который совсем недавно ублажал другого любовника. Черные татуировки на тыльной стороне моей руки и пальцах стали еще более яркими на фоне ее бледной кожи.

Эти темно-красные губы.

Еще одним движением губ и языка она вырывает из меня стон, и эти черные глаза закатываются от удовольствия.

— Блядь. Иди сюда. — я снова отрываю ее от стены, приближая ее рот к своему.

Губы впиваются в губы.

В мой рот проникает металлический привкус крови ее любовницы.

Но все, что я чувствую это ее вкус и вулканическое возбуждение, от которого я практически кончил в штаны.

Маленькие женские коготки впиваются в мою шею, фиксируя меня, и последняя связная мысль в моей голове — в этом коридоре тоже есть камеры.

Кто-то обязательно увидит, как я пожираю приемную дочь своего брата.

Скуля, она проводит языком по моим губам, заставляя меня дернутся от очередного приступа наслаждения.

Все забыто. Абсолютно все.

Мои руки отпихивают с дороги слои кружев и шелка, ищут, ищут…

Каламити ласкает мой язык, дразня и облизывая, ее бесконтрольное бормотание совсем не похоже на контролируемое вожделение, которое она демонстрировала с той самкой.

Из меня вырывается рычание. Мои руки сжимают ее упругие, шелковистые бедра, и я мгновенно поднимаю ее с земли. Она обвивается вокруг меня, как будто инстинктивно она хочет поймать меня в ловушку.

Но я никуда не уйду.

Мои руки гладят ее бедра. Ее задница больше, чем я способен обхватить своими руками, два идеальных полушария плоти, и я сжимаю их, чувствуя их.

Ее бедра двигаются в чувственном ритме, жар ее киски дразнит мой член. Я погружаюсь в нее, прижимаясь теснее, наши клыки сталкиваются в очередном поцелуе. Не осознавая этого, я дематериализую нас обратно к стене, прижимая Каламити к ней.

Разрушая большую часть ее поверхности.

Мы оба не обращаем внимание на вновь осыпающиеся камни и краску. Ее когти впиваются в мою кожу, и горячие струйки крови стекают по моей шее. Она шипит, учуяв ее запах, клыки начинают погружаться в мою губу.

Она стремится наполнить себя мной.

Еле слышный голос прорывается в мои мысли. В последнюю секунду, прежде чем она успевает прокусить меня, я отрываю свои губы от ее губ, пытаясь перевести дыхание.

— Нет… мы не можем.

— Слишком поздно. — Ее теплое, греховное тело прижимается ко мне, частые вдохи опаляют мое лицо. — Мы уже это делаем.

— Но не так. — Я едва понимаю, что говорю, особенно когда она скользит губами по моему подбородку, моей челюсти, к бьющейся артерии на шее, но чувство самосохранения требует, чтобы я остановил ее. Не позволить нам соединиться на таком уровне.

Со всеми другими это просто кормление.

С ней это будет моей погибелью.

— Значит, ты будешь питаться от всех остальных, но не будешь питаться от меня? — Каламити рычит мне в ухо, ее голос становится все более хриплым. Более опасным.

— Мы не можем…

Сжимая мои волосы, она откидывает мою голову назад с такой силой, что это вызывает резкое жжение в позвонках, и проводит клыками по моему горлу.
Мой голос срывается на стон.

— Осознай это, Обсидиан. Я трахну стольких же, сколькими ты будешь питаться, снова и снова, и снова.

Ревность — злобная, неудобная дрожь во мне. Почти бездумно, я просовываю свои большие пальцы под тонкие ниточки ее белья — стринги, насколько я понимаю - и снова скольжу в жар между ее бедрами.

— Никакой кормежки друг другом, — удается прохрипеть мне, хотя мои яйца чертовски болят от потребности, почувствовать ее резцы в себе.

Она издает еще один звук, нечто среднее между рычанием и хныканьем, и вдруг мои руки оказываются пустыми.

Она снова ускользнула от меня.

Пошатываясь, дезориентированный, я опираюсь руками о поврежденную стену перед собой, голова грузом склонена вперед.

Ее корона валяется в дюйме от моей кожаной туфли, отражая в себе свет свечей, которые горят в бра вдоль стен.

Чертовы камеры. Поторопись, пока кто-нибудь не увидел. Если конечно уже не увидел.

Ее вкус все еще продолжает наполнять мое тело, будоража мои чувства, даже когда ее уже нет рядом, и мне требуется еще несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и двигаться. Подобрав с пола корону, я направляюсь прямо в свои покои, борясь с дикой потребностью выследить и последовать за ней.

Ее стоны звенят в моих ушах. Гладкая кожа скользит по гладкой коже.

Вампирша подо мной уже давно отказалась от участия, ее тело податливо и покорно лежит под моим.

Я поднимаю ее ногу и кладу себе на плечо, погружаясь в нее еще глубже. Ее большие сиськи, покрытые кровью и следами моих укусов, подпрыгивают при каждом толчке.

Я едва вижу ее перед собой. Едва чувствую, как ее киска обхватывает мой член.

Едва чувствую ее вкус во рту.

Все, что я чувствую последние двенадцать часов — Каламити.

Только упоминание о ее имени повергает меня в дрожь, член чуть не взрывается в киске вампирши.

Стиснув зубы, я снова отправляю ее в закрома своих мыслей…

— Осознай это, Обсидиан. Я трахну стольких же, сколькими ты будешь питаться, снова и снова, и снова.

Мой взгляд падает на грудь самки, на ее обнаженную шею, голова откинута назад. На следы моих укусов, которые уже завтра заживут и исчезнут.

Питается ли сейчас Каламити кем-то?

Трахается ли с ним?

Похоже, это еще одна традиция, которой она пренебрегла — женщина из аристократии, тем более наследница трона, должна оставаться нетронутой до брака.

Вместо этого Каламити свободна в своих действиях и берет того, кого хочет.

Я помню, как она целовала ту вампиршу, доминируя над ней, а потом, как она проделывала то же самое со мной. Пот струится по моей спине, я увеличиваю скорость, удовольствие от этого воспоминания обжигает меня.

Вампирша выкрикивает мое имя, и очередной оргазм заставляет ее обмякнуть подо мной.

Я зажмуриваю глаза, отгораживаясь от ее образа, и закрываю ей рот рукой, пытаясь заглушить ее крики… пока мой собственный оргазм не вырывается наружу, почти выталкивая имя Каламити из моего проклятого горла.

Проклятого — это еще мягко сказано.

Я отшатываюсь от самки на бархатной постели, не обращая внимание на то, как она медленным и обессиленным движением пытается дотянуться до меня, страх мгновенно сменяет эйфорию, которую подарил мне пустой оргазм.

Я почти прокричал имя Каламити прямо сейчас.

Почти выкрикнул имя той, которую в этом королевстве считают моей племянницей, пока трахал другую женщину.

Мне удалось стереть видеозапись того, что произошло между нами прошлой ночью, до того, как до нее добрался бы кто-то другой, но что толку?

Если мне не удастся вырвать ее из своего организма, то я скоро сорвусь.

Я выдам себя.

— Обсидиан, давай. Я могу выдержать больше.

Не обращая внимания на эти все еще жаждущие, остекленевшие от удовольствия глаза, я хватаю свою одежду с пола, куда в спешке сбросил ее.

— С меня достаточно для одной ночи. Спасибо.

Дверь закрывается за мной.

— Меня заблокировали от медицинских карт принцессы.

Сандор, мой третий командир, опускается на ступеньку рядом со мной, его черная кожа почти сливается с его темной военной формой. Его острые брови подергаются. Кроме этого, он не выказывает никакой другой реакции - как я и ожидал.

Коридор, ведущий к залу совета, в основном пуст, поскольку мы отстаем от графика, но его осторожность ценю независимо от этого.

— Как вы думаете, атака, которую предотвратила наша кибер-команда, могла послужить тому причиной?

Никаких вопросов о том, почему я пытаюсь получить доступ к медицинским записям Каламити.

Вот за это я его и ценю. Дреган - как семья, но его любопытство - неудобная заноза в заднице.

— Я изучаю этот вопрос. — Правильнее всего было бы позволить кибернетическому подразделению наших вооруженных сил разобраться с этим.

Однако они наверняка зададут вопросы, которые Сандор скрывает, а я не в том настроении, чтобы придумывать ложь.

Сандор не спрашивает меня, почему я занимаюсь этим лично, просто продолжает идти вперед, прямо, скрестив руки за спиной.

— Это имело бы смысл. Кто бы ни пытался проникнуть в наши системы, он пытался атаковать нас вредоносными программами и атаками MiTM. Очевидно, они искали информацию из наших баз данных.

Кибер-атака.

Системы.

Программа для взлома.

Человек-по-середине атаки.

Все эти термины, о которых мне никогда не приходилось беспокоиться до последних тридцати лет или около того. Я призывал моего брата как можно дольше удерживать нашу цивилизацию от перехода в цифровую эпоху. И все же это было неизбежно. В конце тысяча девятьсот восемьдесят девятого года у меня не было выбора, кроме как наблюдать за первым переводом наших систем в оцифрованный мир.

Я знаю достаточно, чтобы удержать свои позиции. Сражаться с нашими противниками из человеческих городов, которые они заполонили, не всегда нужно лицом к лицу. В наше время все цифровое. Все. Однако я оставил оборону этого города командиру Аурелу, мужчине, который поднялся в наших рядах не из-за его мощи в битве, а из-за его силы в тактике.

Он с абсолютным рвением взялся за изобретения двадцатого века. Он был одним из самых блестящих умов среди нас.

До нескольких месяцев назад, когда на мою базу в Берчини, расположенную в том месте, которое румыны называют Сектором 4, стали поступать доклады.

Однажды утром Аурел проснулся и вышел в красный лес в десять утра. Благодаря мистической защите леса, он должен был чувствовать себя хорошо под палящим солнечным светом.

За исключением того, что он продолжал идти, пока не достиг невидимого барьера, где красная сторона нашей земли становится обычной частью Бэнеаса, а деревья возвращаются к своим обычным оттенкам зеленого и коричневого.

Другими словами: смертельная сторона леса. Там, где больше нет мистической защиты от ультрафиолетовых лучей.

От него осталась только его военная форма и сапоги. Он решил надеть оба, встречая свой конец.

Самое тревожное в том, что не было никаких признаков. Жизнь почти двухтысячелетней давности угасла по его собственному желанию, и никто из нас не знает почему.

— Кто сейчас возглавляет наше кибер-подразделение?

Сандор моргает, глаза темно-карие расширяются.

— Подождите. Вы не знаете?

— У меня не было времени связаться с ними, — из-за моих поисков Каламити, моего прочесывания всех отчетов Совета за последние пять лет, из-за того, что я избегаю ее, даже если всегда знаю, где она находится.

— Сэр, подразделение возглавляется...

Прежде чем он успевает закончить, перед позолоченными дверями в залы заседаний появляется женщина, спиной к нам.

Миллионы наших женщин имеют длинные черные волосы и гибкие, соблазнительные тела, но я почти спотыкаюсь о свои ноги, когда это бесконечное возбуждение снова нарастает в моем организме.

Великолепные губы, с привкусом чужой крови, неистово рвутся к моим. Язык развратный, собственнический, борющийся с моим собственным за контроль. Круглые бедра изгибаются, влажное тепло ласкает мой член, когда мы целуемся, как бешеные животные...

Она поворачивается, чтобы посмотреть через свое, одетое в черное, плечо — она носит черный BDU с короткими рукавами, который подходит для верхов в нашей армии — и эти черные глаза, окаймленный густыми черными ресницами, лишают меня речи.
Я не знаю, что, в конце концов, отвлекло меня. Скорее всего, темные линии вдоль ее обнаженных рук, которые регистрируются в моей периферии. Я опускаю глаза, чтобы лучше рассмотреть их, и замираю от увиденного.

Племенные татуировки. Такие, какие делают нашим воинам после каждой успешной битвы. По одной на каждой руке и зачатки небольших рисунков на тыльной стороне ладоней.

Ее бледная, безупречная плоть... ... отмечена.

И не просто отмечена, а с некоторыми из наших самых почитаемых символов, сведенных к банальному украшению.

— Еще одна традиция, которую ты должна разрушить? — огрызаюсь на нее, как только оказываюсь достаточно близко, кипя от ярости.

Каламити закатывает глаза. Простым вращением она оставляет меня здесь, задыхающегося от моего негодования. Двери открываются в просторный зал совета, и она входит внутрь, покачивая бедрами в облегающих брюках BDU.

Я следую сразу за ней, забывая, что здесь присутствуют сто членов совета, ее родители и, по крайней мере, двадцать наших военных лидеров. Пройдя мимо дверей, я едва осознаю, что Сандор торопится догнать меня.

— Сэр, вам нужно знать, — бормочет он только для моих ушей. — Вот кто руководит нашим кибер-подразделением после смерти Аурела.

Я рывком останавливаюсь в центре зала, в футах от помоста, установленного перед местами совета.

Их сто, они расположены ярусами, все ведут вверх от небольшой платформы, где сидят король и королева, глядя вниз на свою дочь. Дочь, в военной форме, с татуировками боевых заслуг, которая располагает USB в ячейку на помосте.

Та, о ком Сандор только что заявил, что она возглавляет нашу кибернетическую армию. Мой третий командир проходит мимо меня, задевая рукой мою руку, и я не упускаю из виду, что это намеренно.

Его способ заставить меня двигаться.

Бросив взгляд на Каламити, на то, как ее волосы и кожа почти сверкают под лучом света, направленным на помост, я направляюсь к своему обычному месту. Главы военных всегда сидят на первом уровне, за помостом, лицом к пяти уровням членов совета на другой стороне зала.

Дреган уже там, смотрит на меня с любопытством и чем-то, вроде беспокойства.

Скорее всего, последнее. Я готов содрать с кого-нибудь шкуру заново.

Сколько еще секретов? Сколько еще недостающей информации?

Я знаю, что Каламити — гений, даже среди нашего интеллектуально развитого вида, но как, черт возьми, она накопила такую силу?

Нет. Не накопила. Мой взгляд устремлен на моего брата и его жену. Они сидят на копиях своих черных тронов, в типичных для этих времен королевских регалиях. Монаршая цепь на шее монарха сверкает в свете фонарей, как и золотая корона его королевы.

Они наделили ее этой властью, и мой брат так и не сказал мне, почему.

— Как вы видите на мониторах, — начинает Каламити, голос звучит громко и отчетливо, — нам удалось остановить пять направленных атак на наши базы данных. Большинство из них были направлены на кражу нашей информации, но некоторые также пытались полностью нас отключить. — На проекционных экранах в правой части комнаты отображается информация, разбитая на части.

— Вы смогли определить, кто это был?

— Из того, что мы смогли отследить на данный момент, взломы исходили от Влакина.

Возбужденный ропот наполняет комнату.

Мое собственное разочарование нарастает, потому что, хотя я был прав, предполагая, что они не смогут перегруппироваться достаточно быстро, чтобы отправить больше войск в бой с нами, мне никогда не приходило в голову, что вместо этого они решатся напасть на нас на киберфронте.

Еще один недосмотр. Еще один провал среди многих за последний месяц.

Я хочу обвинить мою больную одержимость молодой вампиршей на возвышении передо мной, но часть меня не может не задаться вопросом: действительно ли я отстал так далеко от времени? Да, я годами жил в современных человеческих городах, сражаясь с другими группировками. У меня не было выбора, кроме как погрузиться в части их быстро меняющейся культуры.

Но не по своей воле. Я понимаю, что это могло быть грубой ошибкой.

Каламити начинает излагать план по укреплению нашей киберзащиты, доходя до того, что требует пополнить ряды новобранцев, обладающих навыками в этой области. Она уже на полпути к разбору новой стратегии, когда в разговор вклинивается мой брат.

— Это должно стать совместной работой тактической стороны войска и киберзащиты. Несмотря на сокращение их численности, они все еще представляют угрозу, — комментирует король, глубокий голос звучит отчетливо. — Командующий Обсидиан сражается с ними с подросткового возраста. Ни у кого здесь нет такого опыта борьбы с ними, как у него. Брат... — глаза, цвета ореха, с высоты своего возвышения смотрят на меня, и мой брат наклоняет голову в знак уважения, — Нам нужно, чтобы вы с Каламити объединили свои силы против этой новой угрозы. Нам нужна стратегия защиты, разработанная как можно скорее. Пока проблема не стала серьезной.

Двери в кабинет моего брата распахнулись.

— Генерал целого подразделения в наших вооруженных силах?

Малахай вращается в своем кресле, одна нога небрежно прислонена к другой, и его, кажется, совсем не беспокоит моя нарастающая ярость.

Борясь за спокойствие, я падаю в кресло перед его столом.

Он просто переводит свой взгляд с этими спокойными ореховыми радужками.

— Она гений в этом. Помогла устранить четыре одновременных атаки на нескольких уровнях наших баз данных. Война есть война, Обсидиан, даже когда сражение происходит в киберпространстве.

Отсюда четыре совершенно новые тату триумфальной битвы, которые теперь украшают ее некогда безупречную кожу.

В моем молчании Малахай выдыхает, как будто готовясь к моим контраргументам.

— Каждый наследник престола должен понести воинскую службу в рядах наших военных, участвовать в битве. Ты бы предпочел, чтобы я отправил ее в бой один на один?

Нет, черт возьми. Конечно же, нет.

Видимо, читая ответ в моем выражении, он кивает, этот раздражающий, короткий, королевский кивок означает, что он верит, что все решено.

— Малахай, скажи мне, почему...

Двери распахиваются. Запах ее тела в комнате объявляет о ее прибытии.

Как будто то, как жестоко бьется мое сердце, не является достаточным показателем.

Я мысленно возвращаюсь, пинаясь и крича, к той ночи полторы недели назад, где она в моих руках, ест мой рот. Где она нуждается и готова меня накормить. Готовая позволить мне взять ее.

Вздрогнув, я закидываю одну ногу на другую, как и мой брат, отчаянно пытаясь скрыть, что со мной происходит. Я сосредотачиваюсь на своем брате, на его ничего не подозревающем лице, и отказываюсь признать новое присутствие.

Даже когда она вальсирует к нам, останавливаясь рядом с пустым креслом справа от меня.

— Отец, — она кивает моему брату и едва дергает подбородком в мою сторону, — дядя.

Я игнорирую ее приветствие и возвращаюсь к своему брату.

— Почему Влакин хочет держать нас подальше от ее медицинских файлов?

— Вы пытались заглянуть в них! — огрызается Каламити, скорее обвинение, чем вопрос.

От этого тона моя голова качнулась в ее сторону. Она смотрит на меня с едва сдерживаемым отвращением, прежде чем уронить свой планшет на стол отца и опуститься на сиденье рядом со мной.

Подождите, секунду...

— Влакин не был тем, кто вышвырнул меня оттуда. — Я почти кричу на брата, выпрямляясь на своем месте.

— Обсидиан... — начинает мой брат.

— Почему он имеет право быть таким любопытным? — Каламити перебивает его.

— Любопытным? — я поворачиваюсь к маленькой соплячке, на мгновение ошеломленный тем, как отфильтрованный солнечный свет заставляет светиться ее профиль.

— Погодите…

И снова, мой брат вмешивается, поскольку его выбранный наследник поворачивается ко мне, наклоняясь ближе с прищуренными черными глазами, которые выплевывают чистый адский огонь.

— Да, носатый. Хочешь, чтобы я взломала твои медицинские файлы?

— Там нет ничего, что стоило бы скрывать! — кидаю ей в лицо.

— Вы оба, достаточно! — Малахай ударяет рукой по столу с такой силой, что тот отскакивает от пола. Звук удара отдается в тихом кабинете. — Я не знаю, что на вас двоих нашло в последнее время, но это закончится здесь. Вы - семья.

Мои губы почти кривятся, обнажая резцы.

— Вы также будете работать вместе над созданием как можно более надежной киберзащиты.

— Не существует такого понятия, отец, как надежная киберзащита, поэтому я и попросила больше новобранцев, чтобы начать обучение.

— Что вы двое прячете в ее медицинских папках?

Две пары недоверчивых глаз поворачиваются ко мне.

— Влакин пытается проникнуть в наши базы данных, хранилище большей части наших знаний, и это то, что тебя беспокоит? — спрашивает Малахай.

— Ты даешь ей беспрецедентную силу, ты даешь ей беспрецедентную свободу действий, и теперь ты, видимо, также скрываешь секреты о ней.

Лицо Каламити появляется в дюймах от моего, черты искажены яростью.

— Ты просто древняя, сварливая, неспособная к переменам, любопытная, контролирующая...

— Каламити! — Малахай поднимается на ноги, зрачки расширяются, когда его собственная агрессия поднимается на передний план, — Довольно. Вы оба. Я не буду просить снова. Я здесь король, и вы оба, кажется, забыли об этом, — его голос дрожит от его растущего гнева, от размера его увеличенных клыков.

Мой брат никогда не был так быстр в гневе, как я, но, когда это все же происходит, зрелище ужасающее.

По-настоящему ужасающее.

Однажды мне пришлось стащить его с уничтоженного, изуродованного трупа в середине битвы. Мертвый мужчина, вампир, оскорбил его тогдашнюю невесту Алессандру, и на этом все. К тому времени, как я добрался до Малахая, тело было едва узнаваемым.

Это не единственная причина, по которой я заткнулся. Я люблю это королевство, нашу семью, которую нам удалось построить за последние десять тысяч лет с тех пор, как наш древний предок решил создать свою собственную империю. Легенда была почти потеряна, искажена временем. В наших архивах, вероятно, хранится пересказ, но факт остается фактом: мы произошли от него и его королевы и сумели остаться у власти в течение десяти тысячелетий благодаря компромиссу, жертве и приверженности нашим законам.

— Мне просто нужно полностью понять, что здесь происходит, чтобы помочь, брат, — говорю я, пытаясь смягчить свой тон. — Я всегда так делал раньше, поэтому я не понимаю, почему меня не пускают сейчас.

Каламити ничего не говорит рядом со мной.

Малахай выдыхает, сосредоточившись.

— Медицинские записи Каламити были закрыты для всех, кроме меня, ее матери и команды врачей. Мы решили сделать это из соображений безопасности сейчас, когда все находится в облаке, как говорят люди, — отвечает он, но по какой-то причине это звучит не совсем правдоподобно для меня. — Я поработаю над тем, чтобы предоставить тебе доступ к файлам, хотя ты не увидишь там ничего примечательного. — Его взгляд устремляется вдаль.

Ощущение в моем нутре новое, и я не знаю, как с этим справиться. Еще хуже то, что это заставляет меня сомневаться не только в нем, но и в себе.

Лжет ли он? Скрывает что-то?

Или это я предполагаю худшее, потому что на взводе? Слова Каламити, сказанные ей ранее, снова настигают меня.

«Ты просто древняя, сварливая, неспособная к переменам, любопытная, контролирующая…» Отталкивая их назад, я наблюдаю, как мой брат снова садится за свой стол.

— Хорошо. Спасибо. Я буду ждать доступа.

— Пока ты занимаешься этим, отец, я бы также попросила доступ к его медицинским файлам.

Эта маленькая…нахмурившись, я сжимаю пальцы в кулак, сопротивляясь желанию взглянуть на нее.

Мой брат потирает место между бровями, и я могу сказать, что он молча молится о терпении к нам, двоим.

— Каламити, зачем они тебе?

Уголком глаза я вижу, как она спокойно пожимает плечами - существо, привыкшее добиваться своего.

— По той же причине, по которой он получает мое. Давай сделаем все по-честному, ладно?

Я хочу напомнить ей, что не дикарь, ведущий себя странным, нечестивым образом, и не я тот, ради кого гнут традиции и законы целой империи, но что-то удерживает меня.
Тот факт, что если они что-то скрывают, то задавая больше вопросов, я не получу ответы, которые ищу. Все, чего я добьюсь, - это вызову у них подозрения в отношении меня.

— Отдай их ей. Если мы так тесно сотрудничаем, то между мной и будущей королевой должно быть доверие.

— Могу я теперь откланяться, отец? Я оставила все отчеты на планшете.

Малахай опускает руку, отмахиваясь от нее с доброй улыбкой.

Каламити встает, чтобы уйти без лишних слов.

— Установи зашифрованную линию связи между Обсидианом и собой. Я хочу, чтобы вы оба работали вместе с завтрашнего дня.

— Да, отец. — И она вальсирует через двери без лишних слов.

Мой брат обращает свой веселящийся взгляд в мою сторону.

— Я не знаю, что происходит между вами двумя, но разберитесь с этим. Понял?

Этот вопрос обрушивает на меня вихрь неуместных мыслей.

Еще хуже - воспоминания. Те, где его приемная дочь корчится в моих объятиях, злясь, что я отказываю ей в своей крови.

— Просто дай мне этот чертов доступ, а дальше мы разберемся. — Это все, что я могу сказать, учитывая, что мои собственные клыки снова реагируют на одну только мысль о ней. Поклонившись ему, я поспешно выхожу и возвращаюсь в свои покои.

Возможно, пришло время заняться собственным взломом.

Передо мной простирается лес Бэнеаса. Густой. Кажущийся бесконечным.

Ослепляющий.

Я вижу не более чем на несколько сотен ярдов в каждом направлении.

Нахмурившись, я продолжаю свой путь, перескакивая через каждые сто ярдов, преодолевая расстояние.

Ищу.

Охочусь.

Она здесь. Я знаю, что она здесь.

Рывок головы. Голос в моей голове, который звучит точно так же, как мой собственный, предупреждает меня. Нет, Обсидиан. Останови эту глупость. Не позволяй ей так контролировать тебя.

Контролировать меня? Она?

Чушь, я знаю, кого преследую через эту мутировавшую версию Бэнеасы. Под моими ногами увядшие лианы расступаются, и сквозь красный туман я различаю мертвенный оттенок травы.

Мертвая. Все мертво. Или в разной степени разложения.

Быстрее. Ты приближаешься к ней. Мое внимание снова переключается на охоту, мое тело рассекает лес в мгновение ока. Я не должен этого делать; я должен прекратить это безумие.

Но, как я мог не искать ее? Учитывая, что каждый день она разрушает новую часть моей жизни? Преследует. Мучает. Голод в ее темном взгляде находит меня повсюду.

Он преследует меня. Каждый миг бодрствования, все мои сны. Я рассеиваю свои молекулы быстрее, время от времени реформируясь, чтобы понюхать воздух в поисках ее следов.

Словно мне это нужно делать. Ее зов слишком силен, даже без добавления ее запаха.
Пейзаж вокруг меня начинает стремительно меняться по мере того, как я меняюсь. Слева от меня - воронка черного дыма. Голос шипит из темноты: " Ты знаешь, что все это значит. Ответ всегда перед тобой".

Справа от меня одинокая фигура вдалеке, облаченная в длинную красную вуаль и фамильную сверкающую корону. На секунду я почти поворачиваюсь в ту сторону, полагая, что это Каламити, но мое тело отказывается слушаться моих команд.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 Следующая ⇒