Отдел первый 4 страница

Разврат принял в Римской империи такие размеры, что угрожал существованию империи. Женщины следовали примеру мужчин; встречались женщины, повествует Сенека[56], которые считали года не по числу консулов, как обыкновенно было принято, а по числу своих супругов. Нарушение брака сделалось общим, и, чтобы избежать предусмотренных законом тяжелых наказаний, женщины, и среди них были самые знатные дамы Рима, записывались в регистры эдилов как проститутки.

Наряду с подобным развратом гражданские войны и система латифундий настолько усилили безбрачие и бездетность, что число римских граждан и патрициев значительно уменьшилось. Ввиду этого в 16 году до нашей эры Август издал так называемый юлианский закон[57], по которому вознаграждалось деторождение и подвергались наказанию римские граждане и патриции, не вступавшие в брак. Имевшие детей считались рангом выше, чем бездетные и не вступившие в брак. Эти последние имели право получать наследство только от ближайших родственников. Бездетные получали только половину наследства, остальное переходило в собственность государства. Женщины, обвинявшиеся в нарушении брака, должны были отдавать часть своего приданого обманутому супругу. Учитывая это, многие мужчины вступали в брак, рассчитывая на измену своих жен. Это вызвало у Плутарха замечание: римляне женятся не для того, чтобы получить наследников, а для того, чтобы получать наследства.

Впоследствии юлианский закон был еще более усилен. Тиберий издал приказ, по которому продавать себя за деньги не могла ни одна женщина, дед, отец или муж которой не были римскими воинами. Замужние женщины, вносившие свои имена в регистр проституток, считались нарушительницами брака и высылались за пределы Италии. Для мужчин подобных законов, конечно, не существовало. По словам Ювенала, в современном ему Риме (первая половина столетия до нашей эры) отравление мужей было частым явлением.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ХРИСТИАНСТВО

Евреи поступили совершенно иначе, чем римляне эпохи империи, где все более увеличивались безбрачие и бездетность. Хотя еврейка не имела права выбора мужа, так как отец назначал ей жениха, но брак был для нее обязанностью, которую она выполняла с верностью. Талмуд советует: «Когда твоя дочь достигает зрелого возраста, тогда подари одному из твоих рабов свободу и сосватай ее с ним». Точно так же евреи усердно следуют и заповеди их бога: «Плодитесь и множьтесь». Благодаря этому они, несмотря ни на какие преследования и притеснения, усердно размножались; они заклятые враги мальтузианства.

Уже Тацит говорит о них: «Они настойчиво держатся все вместе и обладают добровольною щедростью друг к другу и враждебностью к другим. Они никогда не едят за одним столом" с врагами и никогда не спят с ними, и, хотя крайне склонны к чувственности, воздерживаются от половых сношений с иностранками... Но все же они стремятся к увеличению своего народа. Убить рожденного для них грех; души погибших в бою или казненных они причисляют к бессмертным. Этим объясняется их любовь к размножению вместе с презрением к смерти». Тацит ненавидел и презирал евреев, так как они, вопреки религии своих предков, накопляли богатства и сокровища. Он называет их «самыми дурными людьми», «ненавистным народом»[58].

Под властью римлян евреи сплачивались все теснее. И страдания, которые им пришлось выносить в течение почти всего христианского средневековья, породили ту задушевную семейную жизнь, которая для современного буржуазного мира представляется своего рода образцом. Между тем в римском обществе совершался процесс разложения и распада, ведущий страну к ее окончательной гибели. Разврату, граничившему с сумасшествием, противопоставлялась другая крайность - самый строгий аскетизм. Подобно тому как прежде распутство, так теперь аскетизм принимал религиозные формы. Его проповедовали мечтатели-фанатики. Переходящая все границы невоздержанность и роскошь господствующих классов представляли резкий контраст с нуждой и нищетой миллионов, которые победоносный Рим из всех стран известного тогда мира сгонял как рабов в Италию. Между ними находилась масса женщин, оторванных от своего домашнего очага, от родителей, мужей и детей; они испытывали нищету всего глубже и жаждали освобождения. Многие римские женщины, возмущенные тем, что происходило на их глазах, находились в подобном же душевном состоянии. Они рады были всякой перемене своего положения. Глубокая жажда перемены и освобождения охватила широкие слои, и казалось, что спаситель скоро явится. Завоевание иудейского царства и Иерусалима римлянами уничтожило национальную самостоятельность евреев и породило среди аскетических сект этой страны мечтателей, провозглашавших возникновение нового царства, которое принесет всем свободу и счастье.

Христос пришел, и возникло христианство. Оно олицетворяло оппозицию против животного материализма, господствовавшего среди властителей и богачей Римской империи. Оно представляло собою протест против презрения и угнетения масс. Но так как христианство происходит от евреев, установивших полное бесправие женщины и так как согласно библейскому представлению женщина рассматривается как виновница всех зол, то христианство проповедовало презрение к женщине, воздержание и умерщвление плоти, так сильно грешившей в то время, и своими двусмысленными фразами предвещало будущее царство, которое одни считали небесным, другие - земным, царство, приносящее всем свободу и справедливость. В трясине Римской империи это учение нашло себе плодоносную почву. Женщина, как все униженные, надеявшаяся на освобождение и спасение из своего угнетенного положения, охотно и горячо примкнула к нему. Вплоть до настоящего времени не было ни одного значительного движения в мире, в котором женщины не выступали как борцы и мученицы. Те, кто прославляет христианство как великое культурное завоевание, не должны забывать, что большей частью своих успехов христианство обязано именно женщине. Ее старания обращать в христианскую веру играли важную роль как в Римской империи, так и среди варварских народов средних веков. Часто наиболее могущественные обращались в христианство благодаря женщине. Так, например, Хлодвига, царя франков, к принятию христианства побудила Клотильда. Берта, королева Гента, и Гизела, королева Венгрии, ввели христианство в своих странах. Влиянию женщин христианство обязано обращением многих великих людей. Но христианство плохо отплатило женщине. Оно содержит в своем учении то же презрение к ней, которым проникнуты все религии Востока. Оно приказывает ей быть послушной слугою мужа, и еще поныне должна она клясться перед алтарем в повиновении мужу.

Послушаем, как говорят о женщине и браке Библия и христианство.

Десять заповедей Ветхого завета обращены только к мужчине. В девятой заповеди женщина упоминается наряду с прислугой и домашними животными: мужчине предлагается не пожелать ни жены ближнего, ни слуги его, ни скота его, ни осла его, ни всего, что принадлежит ближнему. Женщина, таким образом, - объект, часть собственности, к которой мужчина, поскольку эта собственность находится в чужом владении, не должен предъявлять никаких притязаний. И Иисус, принадлежавший к секте, налагавшей строгий аскетизм (воздержанность) и самокастрацию[59], на вопрос учеников, хорошо ли жениться, сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано; ибо есть скопцы, которые из чрева материнского родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для царства небесного. Кастрация, таким образом, - поступок, угодный богу, и отказ от любви и брака - хорошее дело.

Павел, которого еще более, чем Христа, можно назвать основателем христианства и который придал этому учению международный характер и освободил его от ограниченного еврейского сектантства, пишет коринфянам: «А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа... » «Брак - низкое состояние, жениться - хорошо, не жениться - лучше». «Поступайте но духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти». «Но те, которые христовы, распяли плоть со страстями и похотями». Он сам следовал своему учению и не женился. Эта ненависть к плоти есть не что иное, как ненависть к женщине, но также и страх перед женщиной, которая представляется соблазнительницей мужчины, как это видно из сцены в раю. В том же духе проповедовали апостолы и отцы церкви, так же как и церковь, в течение всех средних веков создававшие монастыри и вводящие безбрачие священников, что продолжается и поныне.

Женщина, согласно христианскому учению, - нечистая, соблазнительница, внесшая в мир грех и погубившая мужчин. Поэтому апостолы и отцы церкви всегда смотрели на брак только как на необходимое зло, как ныне смотрят на проституцию. Тертуллиан восклицал: «Женщина, ты должна постоянно ходить в печали и лохмотьях, с глазами, полными слез раскаяния, чтобы заставить забыть, что ты погубила человеческий род. Женщина! Ты - врата адовы! » И далее: «Должно выбирать безбрачие, хотя бы это привело к гибели человеческого рода». Иероним говорит: «Брак всегда грех, все, что можно сделать, это простить его и освятить», - поэтому его и сделали церковным таинством. Ориген заявляет: «Брак - нечто нечестивое и нечистое, средство сладострастия», - и, чтобы противостоять искушению, он кастрировал себя. Августин учит: «Безбрачные будут блестеть на небе, как светлые звезды, а их родители (произведшие их) уподобляются звездам темным». Евсевий и Иероним - оба согласны, что изречение Библии «Плодитесь и множьтесь» не соответствует более времени и не касается христиан. Можно было бы привести еще сотни цитат самых влиятельных учителей церкви, которые все учили в том же направлении. И своими непрерывными поучениями и проповедями они распространили неестественные взгляды на половые отношения, которые как бы то ни было являются повелением природы и выполнение которых - одна из важнейших обязанностей жизненной цели. Этими поучениями современное общество еще тяжело болеет и поправляется очень медленно.

Петр с особенным ударением восклицает: «Жены, повинуйтесь вашим мужьям». Павел пишет к ефесянам: «Муж есть глава жены, как и Христос - глава церкви», - и к коринфянам: «Муж есть образ и слава божия, а жена есть слава мужа». Из этого следует, что всякий глупый муж имеет право считать себя лучше, чем самая превосходная женщина, и на практике так бывает и поныне. Точно так же Павел поднимает свой авторитетный голос против более высокого образования женщин. Он говорит (Тимофей, 2, 11 и т. д. ): «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью, а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии». И к коринфянам (14, 34 и 35): «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как закон и говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том у мужей своих, ибо неприлично жене говорить в церкви». Святой Фома Аквинский (1227-1274 годы) говорит: «Женщина - быстро растущая сорная трава, она неполноценный человек, тело которого только потому быстрее достигает полного развития, что оно меньшей ценности и что природа меньше с ним занимается». «Женщины родятся, чтобы вечно их держали под игом господина и учителя, так как природа во всех отношениях дала мужчине преимущество и предназначила его для господства».

Подобные учения свойственны не одному только христианству. Так же как христианство представляет из себя смесь иудейства и греческой философии, а последние опять-таки находят свои источники в древней культуре индусов, вавилонян и египтян, так и то подчиненное положение, на которое христианство обрекало женщину после прекращения материнской линии, было общим явлением для культурного мира. Вот что говорится в индусской книге законов Ману[60]: «Причиной бесчестия является женщина, причиной вражды является женщина, причиной мирского существования является женщина, поэтому следует избегать женщины». Наряду с унижением женщины в довольно наивной форме находит свое выражение и постоянный страх перед ней; так, у Ману говорится далее: «Женщины от природы постоянно склонны соблазнять мужчин, поэтому мужчина не должен даже со своей ближайшей родственницей сидеть в уединенном месте».

Таким образом, женщина является соблазнительницей как по индийскому, так и по ветхозаветному и христианскому воззрениям. Всякое господство предполагает унижение подвластного. Подчиненное положение женщины до настоящего времени у отсталых в культурном отношении народов Востока сохранилось еще более, чем у народов с христианским мировоззрением. Положение женщины в так называемом христианском мире постепенно улучшалось не благодаря христианству, а благодаря западной культуре, приобретенной в борьбе против христианского мировоззрения.

Христианство нельзя рассматривать как причину того, что положение женщины в настоящее время лучше, чем во времена его возникновения. Неохотно, уступая лишь необходимости, оно отказалось от своего истинного отношения к женщине. Те, которые увлекаются «миссией христианства, освобождающего человечество», держатся, конечно, другого взгляда. Они утверждают, что христианство вывело женщину из ее прежнего низкого положения, и опираются при этом в особенности на позднее возникший в христианстве культ Марии, или богоматери, что является знаком уважения к женскому полу. Но католическая церковь, поддерживающая этот культ, вряд ли разделяет это воззрение. Только что приведенные изречения святых и отцов церкви, которых можно было бы привести еще много, проникнуты все вместе и каждое в отдельности враждой к женщине и браку. Маконский собор, споривший в VI столетии о том, есть ли у женщины душа, и решивший этот вопрос в утвердительном смысле большинством одного голоса, тоже не является доказательством дружественного отношения к женщинам. Введение Григорием VII безбрачия духовенства[61] с целью иметь в нем силу, которая не отвлекалась бы от службы церкви никакими семейными интересами, было возможно лишь благодаря лежавшим в основе церкви воззрениям о греховности плотских побуждений. Также и различные реформаторы, в особенности Кальвин и шотландское духовенство, своей яростью против «плотской похоти» не оставили никакого сомнения в том, что христианство по своему воззрению враждебно женщине[62].

Введя культ Марии, католическая церковь с умным расчетом поставила его на место культа языческих богинь, существовавшего у всех народов, среди которых тогда распространялось христианство. Мария заступила место Кибелы, Милитты, Афродиты, Венеры, Цереры и т. д. у южных народов, место Фрейи, Фригги и т. д. у германских народов, она была только идеализирована в христианско-спиритуалистическом духе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ЖЕНЩИНЫ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ У ГЕРМАНЦЕВ

Безыскусственные, физически здоровые и неиспорченные народы, которые в первые столетия нашей эры, как огромная морская волна, хлынули с востока и севера и залили ослабевшую Римскую мировую империю, в которой постепенно восторжествовало христианство, - эти народы со всею силою восстали против аскетических проповедей христианских проповедников, и тем волей-неволей пришлось считаться с этими здоровыми натурами. С изумлением узнавали римляне, что нравы этих народов были совершенно иные, чем римские. Тацит признал этот факт по отношению к германцам, выразив это в следующих словах: «Их браки очень строги, и ни один из их обычаев не заслуживает большей похвалы, чем этот, ибо они почти единственные варвары, которые довольствуются одной женой. Очень редко у этого многочисленного народа слышно о нарушении супружеской верности, и оно наказывается тут же на месте, причем наказывать позволяется самим мужьям. Муж обрезает жене, нарушившей верность, волосы и на глазах родственников выгоняет ее голую из деревни, ибо нет снисхождения к нарушению нравственности. Ни красота, ни молодость, ни богатство не помогут такой женщине найти мужа. Там никто не смеется над грехом; и соблазнять и быть соблазненным не считается там умением жить. Юноши поздно женятся и потому сохраняют свою силу, и девушек не спешат выдавать замуж, и они тоже цветут молодостью и отличаются тем же высоким ростом. Они вступают в брак в одинаковом возрасте, одинаково крепкими, и сила родителей переходит на детей».

Ясно, что Тацит, желая дать римлянам образец, рисует брачные отношения древних германцев несколько в розовом свете. Конечно, жена, нарушившая супружескую верность, наказывалась у них строго, но это не распространялось на неверного мужа. Во времена Тацита у германцев род еще процветал. Тациту, выросшему при римских отношениях, родовая организация и ее основы были чужды и непонятны, поэтому он с удивлением рассказывает, что у германцев брат матери рассматривает своего племянника как сына и что некоторые считали кровную связь между дядей с материнской стороны и племянником еще священнее и ближе, чем между отцом и сыном, так что когда вопрос шел о заложниках, то сын сестры считался большей гарантией, чем собственный. Энгельс замечает по этому поводу следующее: «Если член такого рода давал собственного сына в залог какого-либо торжественного обязательства и сын становился жертвой нарушения отцом договора, то это было только делом самого отца. Но если жертвой оказывался сын сестры, то этим нарушалось священнейшее родовое право; ближайший кровный родственник мальчика или юноши, предпочтительно перед другими обязанный охранять его, оказывался виновником его смерти; этот родственник или не должен был делать его заложником или обязан был выполнить договор»[63].

В остальном, как доказывает Энгельс, во времена Тацита материнское право у германцев уже было вытеснено правом отцовским. Дети наследовали отцу; если их не было, то наследовали братья и дяди с отцовской и материнской стороны. Допущение брата матери как наследника, хотя решающим было происхождение от отца, объясняется тем, что старое право еще только что исчезло. Воспоминание о старом праве было также причиною уважения германцев к женскому полу, которое так поразило Тацита. Тацит находил также, что женщины возбуждали мужество германцев до крайних пределов. Мысль, что их женщины могут попасть в плен и в рабство, была самой ужасной для древних германцев и побуждала их к отчаянному сопротивлению. Но и в самих женщинах жил дух, который импонировал римлянам. Когда Марий не позволил пленным женщинам тевтонов посвятить себя служению Весте (богине девственного целомудрия), они прибегли к самоубийству.

Во времена Тацита германцы уже сделались оседлыми; распределение земли происходило ежегодно по жребию, причем лес, вода и луговая земля считались общинной собственностью. Их образ жизни был еще очень простым, скот составлял главное их богатство; их одежда состояла из грубой шерстяной мантии или из мехов животных. Женщины и знатные носили полотняное белье. Обработка металла существовала только у тех племен, которые жили слишком далеко от мест ввоза римских промышленных продуктов. Судебная власть в незначительных вопросах принадлежала совету предводителей, в важных же - решало народное собрание. Предводителей выбирали, и при-1 том почти всегда из одной и той же семьи: переход к отцовскому праву благоприятствовал такому наследственному положению и привел в конце концов к основанию племенной аристократии, из которой потом возникло королевство. Как в Греции и Риме, так и в Германии род погиб вследствие развития частной собственности, промышленности и торговли и вследствие смешения чужих племен и народов. Род заменялся маркой[64], демократической организацией свободных крестьян, которые в продолжение многих столетий представляли крепкий оплот в борьбе против аристократии, церкви и князей. Марка не исчезла окончательно и тогда, когда феодальное государство сделалось господствующим и когда масса некогда свободных крестьян превратилась в рабов и крепостных.

Представителями марки были главы семейств. Замужние женщины, дочери и невестки были исключены из совета и управления. Исчезли времена, когда женщины могли управлять делами рода, - явление, поразившее Тацита в высшей степени, о котором он рассказывает с презрением. В пятом столетии салический закон[65] исключил женский пол из наследования родовых имений.

Каждый член марки мужского рода, женясь, имел право на участок общинной земли, получаемый по жребию. Обыкновенно деды, родители и дети жили вместе под одной крышей, образуя общую семью, и часто случалось, что отец ради получения нового земельного участка женил несовершеннолетнего, еще незрелого в половом отношении, сына на уже зрелой девушке, а супружеские обязанности вместо сына исполнял сам[66]. Молодые супруги получали воз буковых дров и лес для постройки хаты. Если у молодых рождалась дочь, они получали воз дров, если же новорожденный; оказывался мальчиком - два воза[67]. Женский пол оценивался вполовину[68].

Заключение брака происходило просто. Религиозного обряда не знали, было достаточно обоюдного заявления своего желания, и, раз новобрачные вступили на брачную постель, брак считался заключенным. Обычай, по которому брак, чтобы быть действительным, нуждался в церковном акте, появился лишь в IX столетии, и только в XVI - по установлению Тридентского собора - брак был объявлен таинством католической церкви.

2. ФЕОДАЛИЗМ И ПРАВО ПЕРВОЙ НОЧИ

С образованием феодального государства ухудшилось положение большого числа свободных общинников. Победоносные полководцы пользовались своим могуществом, чтобы захватывать в свои руки большие территории земли, они считали себя господами общинных владений, которые раздавали своей преданной дружине в пользование на время или с правом наследования. Эта дружина состояла из рабов, крепостных и вольноотпущенников, большею частью чужого происхождения. Этим они создавали себе придворное и служилое дворянство, которое им во всем подчинялось. Великое франкское государство положило конец остаткам древней родовой организации. Совет предводителей уступил место низшим военачальникам и вновь образовавшемуся дворянству.

Большая масса свободных общинников постепенно оказалась в состоянии истощения и обеднения благодаря продолжительным завоевательным войнам и раздорам среди вельмож, которым они должны были платить налоги. Обязательство поставлять ополчение стало для них невыполнимой повинностью. Вместо них князья и высшее дворянство вербовали наемников; тогда крестьяне начали отдавать себя и свои владения под защиту светского или духовного властителя - церковь сумела в течение немногих столетий стать большой силой, - за что платили им денежные и натуральные повинности. Таким образом, свободное до сих пор крестьянское хозяйство превратилось в оброчное хозяйство, отягощаемое все новыми повинностями. Попав однажды в зависимое положение, крестьянин уже не был в состоянии выбраться из него; вскоре он потерял и свою личную свободу. Крепостничество и рабство получали все большее распространение.

Помещик имел неограниченную власть над своими рабами и крепостными. Он имел право принудить к заключению брака каждого мужчину, достигшего восемнадцатилетнего возраста, и каждую девушку, которой исполнилось 14 лет. Он мог назначать жену мужу и мужа жене. Тем же правом он пользовался относительно вдовцов и вдов. Как господин своих подчиненных, он считал себя вправе распоряжаться половыми отношениями своих рабынь и крепостных женщин, - эта власть получила свое выражение в jus primae noctis (право первой ночи). Этим правом пользовался также и его управляющий, но в некоторых случаях это право можно было выкупить внесением известной подати, сущность которой видна уже из самого ее названия: дань за девственность, рубашечный шиллинг, штемпельный грош и т. д.

Многими оспаривается существование права первой ночи. Для многих это крайне неприятный факт, так как оно осуществлялось в эпоху, которую заинтересованные круги хотели бы выставить как образец нравственности и благочестия. Уже выше было указано на то, как сначала право первой ночи составляло обычай, связанный с эпохой материнского права. После исчезновения прежней семейной организации сохранился еще обычай, по которому невеста в свадебную ночь отдавалась мужчинам данной общины. Но со временем право это ограничивается и в конце концов становится привилегией предводителя племени или священника. Феодал берет на себя это право, которое служит выражением его власти над лицом, принадлежащим к его земле, и он пользуется этим правом, если он того желает, или он отказывается от него за известную дань в виде натуры или денег. Как реально было это право первой ночи, можно видеть из «Weistumer», I, 43 Якова Гримма, где говорится: «Но что касается дворовых людей, то тот из них, кто хочет жениться, должен пригласить управляющего и его жену и управляющий должен ссудить жениху котел, чтобы он мог сварить барана, а также управляющий должен привезти на свадьбу воз дров, затем управляющий и его жена должны принести четверть свиного жаркого, и когда свадьба кончится, то жених должен предоставить управляющему провести с женой первую ночь или должен откупиться шестью шиллингами и четырьмя пфеннигами».

Зугенхейм[69] думает, что jus primae noctis как право помещика возникло из того, что он должен был давать свое согласие при заключении брака. На основании этого права в Беарне установилось правило, по которому все первенцы от брака, где было применено jus primae noctis считались свободными. Впоследствии уже повсюду можно было откупаться от этого права податью. Самым упорным образом, говорит Зугенхейм, за это право держались епископы Амьена, а именно до начала XV столетия. В Шотландии к концу XI столетия король Малколм III объявил право первой ночи замененным налогом. Но в Германии оно существовало гораздо дольше. Из архива 1496 года швабского монастыря Адельберг видно, что крепостные Бертлингена могли откупиться от этой повинности следующим образом: жених вносил меру соли, невеста же один фунт семь шиллингов денег или сковороду такой величины, «чтобы она могла сесть на нее задней частью». В других местах невесты вносили помещикам в виде выкупной платы столько сыру и масла, «как толста и тяжела была их задняя часть». В некоторых местах они должны были давать изящное сафьяновое кресло, «которое они могли как раз заполнить этой частью»[70]. Очерки баварского советника высшего апелляционного суда Вельша указывают, что обязательство выкупа jus primae noctis существовало в Баварии еще в XVIII столетии[71]. Далее Энгельс сообщает, что у уэльсцев и шотландцев право первой ночи сохранялось в течение всех средних веков, но только им здесь пользовался, при существовании родовой организации, не помещик или его представитель, но глава клана как представитель всех мужей, если только это право не выкупалось.

Таким образом, нет никакого сомнения, что право первой ночи существовало не только в течение средних веков, но вплоть до нового времени и играло определенную роль в кодексе феодального права. В Польше дворяне считали своим правом обесчестить любую девушку, которая им нравилась, и они приказывали давать сто палок тому, кто жаловался на это. И в настоящее время считается чем-то вполне понятным, когда честь девушки приносится в жертву помещику или его служащим, и это происходит в Германии гораздо чаще, чем обыкновенно предполагают, и очень часто на всем востоке и юго-востоке Европы, как утверждают лица, знакомые с этими странами и их населением.

В феодальную эпоху заключение браков соответствовало интересам помещика, так как рождающиеся дети попадали к нему в такое же подчиненное положение, как их родители; благодаря этому увеличивалась рабочая сила, возрастали доходы. Вот почему и духовные и светские собственники земли способствовали заключению браков среди своих подданных. Иначе складывались условия для церкви, когда она имела в виду через препятствие браку получить по завещанию землю в свое владение. Но это обыкновенно касалось только мелких свободных собственников, положение которых вследствие указанных обстоятельств становилось все более невыносимым и которые отдавали свое владение церкви, чтобы за монастырскою стеною найти защиту и мир. Другие искали защиты церкви, делая вклады и служа ей. Но часто благодаря этому их потомству выпадала как раз та доля, от которой они хотели его избавить: их потомки постепенно попадали в крепостную зависимость от церкви или их делали монастырскими послушниками.

3. РАСЦВЕТ ГОРОДОВ. МОНАШЕСТВО И ПРОСТИТУЦИЯ

Быстро развивающиеся с XI столетия города были весьма заинтересованы в том, чтобы содействовать росту населения, по возможности облегчая поселение и заключение браков. Города превращались в убежище для желающих избавиться от невыносимого ига, для скрывающихся рабов и крепостных. Но впоследствии положение снова изменилось. Как только города достигли известного могущества и в них развилось и окрепло сословие ремесленников, довольных своим положением, так у этих последних стало расти недоброжелательство к вновь прибывающим ремесленникам, в которых видели нежелательных конкурентов. Стали создавать условия, затруднявшие поселение вновь прибывающим. Высокие налоги на право поселения, дорогостоящее испытание на звание мастера, ограничение ремесел известным количеством мастеров и подмастерьев лишали тысячи людей независимости и обрекали их на холостую жизнь и бродяжничество. Когда же в конце XVI столетия время процветания городов прошло- по причинам, которые будут указаны ниже, - и начался их упадок, то в соответствии с ограниченными понятиями того времени препятствия для желающих поселиться в городе или сделаться самостоятельными возросли еще более. Этому содействовали и другие причины.

Тирания помещиков от десятилетия к десятилетию усиливалась настолько, что многие из их подданных предпочитали променять эту горькую жизнь на жизнь нищего, бродяги или разбойника, чему особенно способствовали большие леса и плохие пути сообщения. Иные становились в эту эпоху многочисленных военных столкновений ландскнехтами (наемными солдатами) и продавали себя тому, кто им больше платил и где им улыбалась самая богатая добыча. Образовалось огромное число мужского и женского люмпен-пролетариата, сделавшегося бичом страны. Церковь усердно поддерживала всеобщую испорченность. Безбрачное положение духовенства служило одной из главных причин усиления разврата, беспрерывные сношения с Италией и Римом также способствовали испорченности.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒