27. Деррик

25. Брук

Я выдавливаю немного кетчупа в свою тарелку и макаю в него картофелину фри, прежде чем откусить ее. Я тихо жую, наблюдая, как Гектор молча изучает мое лицо.

- О чем задумался? - спрашиваю я.

- Ты выглядишь по-другому. - Он потягивает пиво и откидывается на спинку сиденья, словно хочет получше разглядеть меня.

- Я действительно чувствую себя по-другому, - честно говорю я.

Прошло три недели с тех пор, как я видела Деррика, и иногда, лежа ночью в постели, я размышляю, правильное ли решение я приняла, отказавшись от будущего с ним. Иногда, в тайном уголке моего сознания, я фантазирую, как он снова появляется у моей двери. Но даже если он это сделает, мое решение не изменится. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен заботиться обо мне. Я пережила больше, чем многие люди могут выдержать, и я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо прежде. Мое единственное желание сейчас - жить так, чтобы меня никто не осуждал, построить жизнь, которой я горжусь.

Были времена, когда я думала покинуть Бостон, чтобы начать жизнь где-то еще, но я решила остаться здесь, потому что именно здесь родился мой ребенок. Иногда я чувствую присутствие Эрика возле меня. Я говорю с ним, и это больше не больно. Я, может, и схожу с ума, но мне кажется, что он где-то наблюдает за мной. Мысли о нем теперь приносят мне мир вместо боли.

- Ты никогда не рассказывала, что с тобой случилось, почему ты ушла без предупреждения. Ты получила наследство или типа того?

- Типа того. Старый друг решил помочь мне. - Мои мысли дрейфуют к Деррику, и место, которое раньше болело каждый раз, когда я думала о нем, ноет. Там все еще пустота, и я знаю, что она останется со мной на всю оставшуюся жизнь. Никто другой не сможет заполнить ее.

Я беру салфетку и провожу ею по губам.

- Гектор, я попросила тебя пообедать со мной, потому что хочу извиниться. С моей стороны было нечестно уходить так, как я сделала... за один день. Ты был так добр ко мне. Я не должна была так поступать с тобой.

- Слушай, я пережил это. Наверное, я всегда знал, что ты не из тех девушек, которые остаются в бизнесе. Ты предназначена для больших и лучших вещей. Если ты нашла то, что искала, я могу пожелать тебе успеха. Ты заслуживаешь быть счастливой.

- Ты не представляешь, как много это для меня значит. - Я обхватываю обеими руками свои покрасневшие щеки.

- И это очень много значит, что ты обратилась ко мне. У тебя доброе сердце, Брук Райнер.

Я расплываюсь в улыбке и возвращаюсь к еде, наблюдая, как другие гости входят и выходят из закусочной, слушая смех и разговоры вокруг нас, саундтрек жизни. Впервые за многие годы я чувствую себя живой. Снова легко дышится.

- Итак, как ты сейчас проводишь время? - спрашивает он.

- На самом деле делаю довольно много всего интересного. - Я сдерживаю улыбку. - Я прохожу курсы подготовки для получения диплома о среднем образовании в Общественном колледже " Сильверкрест". Я планирую поступить в колледж, изучать психологию. - Я потягиваю лимонад. – И работаю в книжном магазине " Клайва" на полставки. - Деррик дал мне немного больше денег, чем мне было нужно, чтобы погасить долги, и настоял, чтобы я оставила их. Я незамедлительно положила их на свой сберегательный счет, оставленный на учебу. Деньги, что я зарабатываю в книжном магазине, идут на мои ежемесячные расходы.

- Я действительно горжусь тобой. Ты отличный пример того, что никогда не поздно начать сначала. С твоим стимулом, решимостью и сердечностью однажды ты станешь отличным психологом. - Гектор проводит рукой по блестящему от пота лбу и усмехается. - Если честно, я вроде как чувствовал себя виноватым, позволяя тебе работать как...

- Почему? Тебе не нужно чувствовать себя виноватым. Я выбрала работу. Мне нужны были деньги. - На самолете " ЛаКлер" я не сказала Деррику, что в тот момент, когда я поняла, что опустилась на дно, это произошло, когда я сидела на обочине дороги, обхватив руками бутылку водки, хотя я никогда раньше не пробовала алкоголь. В тот момент стало ясно: я могу либо утонуть в выпивке, либо выплыть обратно. Я выбрала второе.

Я взяла себя в руки и устроилась официанткой в закусочной " Тони", где Тони позволил мне также арендовать кладовку размера однокомнатной квартиры над закусочной. Когда я не была официанткой для Тони, я работала в кафе, где я встретила Эллисон. Обе работы истощали меня, и денег, которые я зарабатывала, всегда не хватало.

Не успела я опомниться, как утонула в такого рода долгах, которые не давали уснуть всю ночь. Мое отчаяние вернуло депрессию, из-за которой я потеряла работу и квартиру. Однажды, год спустя, я проходила мимо " Миража", и стало ясно, что я должна была сделать.

- Я рад, что ты больше не занимаешься этим.

- Я тоже. - Я откидываю голову назад и смеюсь. - Спасибо, что дал мне возможность, когда я в ней нуждалась. - Теперь у меня есть шанс перевернуть свою жизнь, принять другие решения, которые помогут мне, вместо того, чтобы оставлять после себя чувство стыда и отвращение к своему телу.

- Что случилось с тем парнем, который появился из твоего прошлого? - Гектор подносит гамбургер к губам и делает еще один укус. Небольшой след кетчупа остается на его бороде.

- На самом деле он и есть тот друг, который помог мне с моими финансовыми проблемами.

- Я понимаю. - Он заканчивает жевать. - Не удивительно, что ты выглядишь иначе. Ты влюблена.

Я отрываю взгляд от него. Хочу сказать ему, что он ошибается. Но я решаю быть честной с ним и с собой. - Правда в том, что я чувствую что-то сильное к нему, и у нас есть связь. Но на данном этапе моей жизни я не готова к отношениям. Между нами слишком много всего, что может встать на пути.

- Очень жаль. Что он чувствует к тебе?

- Не важно, что он чувствует ко мне. - Я притягиваю свою тарелку ближе и продолжаю есть. - Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуть жизнь в нужное русло, а потом я смогу даже рассматривать какие-либо отношения.

- Думаю, это мудрое решение. - Он сжимает мою руку. - Брук, я желаю тебе счастливой жизни.

- Спасибо. - Мой телефон на столе издает сигнал. Не поднимая его, я смотрю на сообщение, освещающее экран. Когда мой разум запечатлевает каждое слово, картофель фри между моими пальцами падает в кетчуп на тарелке.

" Меня арестовали. Мне нужно увидеть тебя. "

Мое сердце подскакивает в горло, когда я поднимаю телефон, чтобы прочитать остальную часть сообщения.

- Брук, ты в порядке? - Пальцы Гектора холодят мою руку. - Выглядишь бледной.

Я поднимаю взгляд, но не вижу его. - Гектор, прости. Мне нужно идти. - Я поднимаюсь со стула.

26. Брук

Мурашки бегут по спине, когда я смотрю на металлические ворота, окружающие тюрьму. Зачем я вообще здесь? Я ответила на сообщение Деррика, и полчаса спустя мне позвонил его адвокат, который объяснил, куда идти, не сообщая, что произошло. Видимо, Деррик хотел сказать мне сам.

Когда меня ведут через ворота, я чувствую некоторую ответственность за то, что он оказался за решеткой. Мой отказ мог заставить его сделать что-то ужасное, что-то, чтобы облегчить его боль.

Я сдаю вещи и позволяю себя просканировать, не в силах остановить дрожь.

- Вы в порядке, мэм? - спрашивает меня один из охранников, и я киваю, заставляя себя улыбнуться. Правда в том, что клаустрофобия одолевает меня, как будто моей свободе угрожает опасность. От визга полицейских сирен, запаха металла, пота и сигаретного дыма мне хочется развернуться и убежать.

Сцепив руки перед собой, я следую за охранником в зал ожидания.

Только несколько белых столов заняты. Я никогда раньше не бывала в тюрьме. Это напоминает мне больничную палату, белоснежную и стерильную, пахнущую промышленным очистителем и грустью.

Я привлекаю внимание своим нестабильным дыханием и сажусь за стол, на который указывает мне охранник, прислушиваясь к звукам тюрьмы, ожидаю прибытия Деррика.

Женщина за угловым столом плачет в смятый платок. Мужчина, с которым она разговаривает, пытается протянуть руки, но один из охранников кричит им прекратить прикосновения. Они оба отклоняются назад на свои стулья, и женщина складывает руки вместе. За другим столом мальчик с татуированной рукой, разговаривает с хрупкой женщиной с белоснежными волосами и угловатым лицом.

Спустя, казалось бы, целую вечность, Деррик наконец проходит через одну из раздвижных дверей, открывающихся в комнату. В тот момент, когда наши глаза встречаются, он расплывается в улыбке. Для заключенного он выглядит довольно счастливым. Может быть, он нарушил закон, чтобы привлечь мое внимание, сыграть на моих чувствах? Если это своего рода манипуляционная тактика, я даже не уверена, следует ли мне быть польщенной или разозлиться.

- Брук, я не думал, что ты придешь.

Я откидываюсь назад и скрещиваю руки.

- Почему ты здесь, Деррик? Что ты сделал? - Ему лучше не манипулировать мной.

Мы оба опускаем взгляд на его опухшие костяшки.

Мой желудок падает.

- Ты подрался?

- Я сделал то, что должен был сделать. Эй, все в порядке. - Он наклоняется вперед и шепчет. - Не нужно беспокоиться обо мне. Я выйду под залог в течение часа. Мой адвокат, Фред Баррет, этим занимается. - Его лицо светится. - Как только я выйду отсюда, мы станем семьей. Никто никогда больше не встанет на нашем пути, мы снова будем вместе.

Раскаленная боль пронзает мое сердце.

- Не делай этого. Только не снова.

- Ты пришла. - Его рука нависает над моей. Он смотрит на одного из охранников, прежде чем притянуть ее к своему телу. - Тот факт, что ты здесь, говорит мне, что ты любишь меня. Тебе не нужно это произносить, потому что я и так знаю. И скоро мы будем полноценной семьей. Ты, я и наш маленький мальчик.

Его слова на мгновение погружаются в мое головокружительное сознание. - Что... О чем ты говоришь?

Он откидывается назад, все еще удерживая мой взгляд. - Эрик... Я говорю о нашем сыне. Он жив.

Внутри все падает.

- Деррик, я знаю, ты хочешь, чтобы это было правдой, но Эрик мертв. Я была там, помнишь?

- Ты видела его? Подумай хорошенько, Брук. Ты видела его те...

- Нет, хорошо? Я не видела его тело... его. Я не хотела... - Мои слова растворяются на языке. Что я хочу сказать ему, так только то, что я хотела, чтобы воспоминания о моем ребенке были идеальными, чтобы помнить, как он был здоров, двигая своим тельцем на ультразвуковом экране, его сердце билось. - Это безумие. Наш ребенок родился мертвым. Я не видела его, но он умер.

- Я знаю, как это прозвучит. Но я говорю тебе, он не умер. - Глаза Деррика ясные, уверенные. Он, кажется, действительно верит в то, что говорит. - Я увидел фотографию и сразу понял, что это он. Я почувствовал это здесь. - Он размещает руку на своем сердце. - Ты должна выслушать меня. Я не собираюсь лгать тебе. Они украли нашего ребенка.

- Фото? Всё чушь, и ты это знаешь. - Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь в него взглядом. - Зачем ты так со мной поступаешь? Зачем ты мучаешь себя? Забудь об этом. Просто. Забудь. Об. Этом.

Деррик наклоняется вперед, сжимая руки на столе. - Ты должна поверить мне. Последнее, что я хочу, это причинить тебе еще больше боли. - Он кладет руки на стол. - Я посетил " Материнскую заботу" несколько дней назад. Я хотел посмотреть, где Эрик... родился. Мне нужно было облегчить свою боль. - Он пожимает плечами. - Я думал, что сделаю пожертвование, чтобы отблагодарить их за то, что они были там с тобой. Как только я упомянул деньги, меня привели в офис женщины, которая владеет тем местом. На ее столе была фотография шестилетнего мальчика.

- И ты...

- Я сразу понял без сомнения. Как только я ушел, я позвонил своему другу, частному детективу. Он узнал, где живет женщина.

- Дина, - тихо говорю я.

- Да. Дина Нисон - это ее имя. Этим утром я появился в ее доме. Угадай, кого я нашел, играющего во дворе?

- Эрика? Нет. - Я подношу кончики пальцев к губам. - Это невозможно.

- Он пинал красный мячик. Я хотел поговорить с ним, но ее муж вышел из дома. Он приказал мне покинуть частную территорию. И тогда я ему врезал. Я никуда не собирался уходить без нашего сына.

Дрожа, я сжимаю руки вокруг своего живота. Моя кожа холодная на ощупь. - Этого не может быть... это... нет....

- Я только что разговаривал по телефону с моим другом детективом. Он выяснил, что " Материнская забота" - это организация, которая работает под видом заботы о молодых, беспомощных беременных женщинах, которым некуда идти. Но на самом деле все, что их заботит - это их будущие дети. Дина Нисон и вся ее семья, являются продавцами младенцев. Они в этом бизнесе уже шесть лет.

- Боже мой, - выдыхаю я. Дина подошла ко мне в приюте для бездомных. Она и ее сестра так хорошо заботились обо мне, покрывали все мои медицинские счета, связанные с беременностью. Мой разум напоминает мне о звонке, который я сделала ей несколько недель назад, о том, что она не подошла к телефону.

- Скажи, что ты веришь мне теперь.

- Я не понимаю. - Его слова плавают в моей голове, и я пытаюсь поймать их, связать их так, чтобы это имело смысл для моего сломленного разума.

- Они продают младенцев бездетным парам, Брук.

- Возможно, они начали предоставлять кров с благими намерениями, но где-то на этом пути они увидели извращенную возможность заработать деньги и ухватились за нее, причинив в процессе боль многим людям. - Мышца его челюсти дергается. - Ты была их первой жертвой. Нам повезло, что они оставили нашего сына. Некоторые матери никогда не смогут вернуть своих детей. Я планировал пойти и посмотреть место, где родился Эрик. Я совсем не ожидал найти его.

Мои мысли возвращают меня назад, к одному дождливому утру во время моего пребывания в " Материнской заботе", когда Дина доверилась мне, рассказав о своих выкидышах. Я спросила, почему она и Джек не рассматривают усыновление. То, что она сказала тогда, теперь запускает озноб по моей спине.

- Должен быть более простой способ, чем усыновление, - сказала она и закончила разговор.

- Но... - Печаль закрывает мое горло. - Как я могла не понять? Это бессмысленно.

- Ты ничего не помнишь подозрительного? Что ты помнишь о родах?

- Они длились около десяти часов. Я дошла до момента, когда все стало чересчур. Я не могла продолжать, но они заставляли меня продолжать тужиться. Они сказали, что видят ребенка. Сестра Дины, Верла, дала мне что-то выпить. Она сказала, что это поможет унять боль. Я заснула. - Я прикасаюсь к своим дрожащим губам кончиками пальцев. - Когда я проснулась, они мне сказали, что ребенок умер. - Я помню, что была в истерике, обвиняя их во лжи.

Эрик был всем для меня, моей единственной семьей, моей единственной надеждой. Новость, что он умер, лишила меня рассудка. Я помню, как много рук удерживали меня, Дина и Верла говорили мне оставаться спокойной. Верла вонзила иглу в мою руку. Инъекция успокоила меня.

Я провела, как в тумане, около недели. Однажды вошла Дина и сказала, чтобы я прекратила принимать лекарства и взяла себя в руки. Она сказала, что, как бы она ни хотела мне помочь, у них недостаточно кроватей для женщин, которые действительно нуждались в них. Когда я отказалась уходить, она заставила меня уйти. Менее чем через год я снова оказалась на улице, снова бездомная.

Ощущение удушья сжимает мое горло. Это борьба за вздох. - Они забрали его у меня? Ты уверен в этом? Эрик действительно жив?

- Да. - Лицо Деррика просветляется от осознания того, что он достиг цели. - Они зовут его Джек. Джек Нисон.

- Джек, - шепчу я имя, а затем моя голова дергается. - Мне нужно идти. Нужно увидеть моего сына. - Я вскакиваю на ноги. Стул падает на пол. Я не поднимаю его.

- Ты не можешь, по крайней мере, пока. - Улыбка протягивается в уголках его губ. - Не беспокойся о нем. Он в хороших руках. Мой адвокат связался со службой защиты детей, и полиция занимается этим делом. Мы не можем его забрать, пока не подтвердится, что он наш сын. Я дал образец ДНК. Если ты хочешь сделать то же самое, позвони моему адвокату. Он сообщит тебе обо всем. - Он подталкивает визитную карточку ко мне, хотя у меня уже есть номер телефона его адвоката после того, как он мне звонил.

Я беру маленький лист бумаги, крепко его держа.

- Что если... Деррик, что если тесты покажут, что мы ошибаемся? Что, если это не он на самом деле? - Мое зрение размывается, искажая его черты. - Я не могу потерять его во второй раз. Я не думаю, что смогу справиться с этим. Ты понятия не имеешь, через что я прошла.

- Тебе и не надо. Это он, поверь мне. У него мои глаза и твои красивые рыжие волосы. Он наш сын.

- Время истекло, - кричит охранник. Нарушая правила, Деррик хватает меня за руку. - Я сделаю все лучшим образом на этот раз. Мы будем семьей. - Он усмехается. - Скажи, что любишь меня, Брук, и что мы будем семьей.

Я прикусываю нижнюю губу, преодолевая эмоции. - Думаю, да.

- Не думай. - Он отпускает мою руку, когда возле стола появляется мускулистый охранник и впивается в него взглядом. – Так и есть. Ты это знаешь. Я это знаю.

Я киваю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Единственное, чего я хочу, - видеть своего сына.

- Я позвоню тебе, как только покину это место, - громко говорит он мне вслед, когда я исчезаю в дверях.

За воротами тюрьмы я тут же прилюдно опускаюсь на землю и реву. Я плачу о тех годах, которые я потеряла без сына. Я встаю на колени и молюсь Богу, чтобы Деррик оказался прав. Затем я наконец беру себя в руки и сажусь в свою машину.

Сорок минут спустя я останавливаюсь перед зданием " Материнской заботы". Оно изменилось с того времени, когда я в последний раз видела его, с большим количеством этажей и свежим слоем мятно-зеленой краски, покрывающей трещины. Сад теперь хорошо ухожен, и тут установлена детская площадка, которая выглядит совершенно новой.

Я испытываю желание выйти из машины, ворваться в здание и потребовать ответов, но в тот момент, когда моя рука касается ручки, открывается дверь в " Материнской заботе" и двое полицейских в униформе выходят с коробками. Они запирают дверь за собой.

Преодолев эмоции, я прислоняюсь головой к рулю и плачу снова и снова. Деррик может оказаться прав в конце концов.

27. Деррик

Мои руки сжаты в кулаки по бокам. Брук сидит рядом со мной, и наши глаза фокусируются на моем телевизоре.

Молодой репортер делает пол-оборота к зданию " Материнская забота", нависшему за ним. Потом он поворачивается обратно к камере.

- Дамы и господа, позади меня находится место, где около двухсот молодых матерей, большинство из которых были подростками, были обмануты, полагая, что дети, которых они родили, были мертворожденными. На самом деле Дина Нисон, его владелец и ее семья, уже почти шесть лет управляют бизнесом по торговле детьми. Они обманывали молодых матерей, которые надеялись, что обрели дом. Они кормили их, одевали и даже покрывали медицинские расходы только для того, чтобы пристрастить их к наркотикам во время родов. Когда юные матери приходили в себя, им сообщали ужасную новость о том, что их дети умерли. Вскоре их выгоняли за дверь, чтобы освободить место для новых беременных женщин.

Я обхватываю руку Брук и позволяю ей держаться за меня, предлагая ей комфорт и силу.

- Ты в порядке? - спрашиваю я, хотя знаю ответ.

Она выдает мне дрожащую улыбку. - Спроси меня снова после того, как мы поговорим с твоим адвокатом.

- Он скоро будет здесь. - Я смотрю на часы. Где он, черт возьми? Он сказал, что будет здесь в одиннадцать утра. Он опаздывает на пятнадцать минут. Каждая секунда ощущается вечностью, когда кто-то ждет новостей, которые изменят их жизнь.

Теперь уже репортер берет интервью у женщины с карамельными волосами и тушью, стекающей по щекам. За последний час несколько других жертв " Материнской заботы" дали интервью. Брук могла быть одной из них, но она отказалась давать интервью. Ее волнует лишь одно - ребенок, которого она считала потерянным.

- Вы забеременели в шестнадцать лет. Вы собирались оставить ребенка?

- Я была молода и совершенно не готова стать матерью, но я была полна решимости учиться... быть хорошей мамой. Я бы никогда не отказалась от своего ребенка. - Слезы блестят на розовых щеках женщины.

- Вы, должно быть, очень расстроились, услышав, что ваш ребенок родился мертвым. - Тот же вопрос репортер задавал другим жертвам.

- Я была опустошена. Они даже не дали мне шанса подержать ее... моего ребенка на руках. Они сказали, что после этого мне станет только труднее отпустить. - Женщина проводит ладонью по щеке, размазывая тушь по молочной коже. - Они притворялись хорошими людьми. Они заставили меня почувствовать себя частью семьи. - Она поднимает, затем опускает руки по бокам. - Извините, я... я не могу этого сделать. - Она отходит от камер и падает в объятия другой женщины.

Я выключаю телевизор и обнимаю Брук. Она наклоняется ко мне на несколько секунд, прежде чем встает на ноги, начиная расхаживать по комнате, потряхивая руками, пытаясь успокоиться. Страх мерцает на ее лице, страх разочарования, большей боли.

Темная туча сомнений нависает над моей головой, затемняя мою уверенность. Что если я ошибаюсь? Что если окажется, что ребенок, которого я видел, на самом деле не Эрик? Я потратил так много времени, пытаясь убедить Брук, что наш сын жив. Инстинкты все время лгут. Понимание, что ее ребенок действительно мертв или был продан, сломило бы ее еще больше. Я никогда себе этого не простил бы.

Боль пронзает мое сердце. Я должен был дождаться результатов, прежде чем разбудить ее надежды, как я сделал. Я был так взволнован, не мог дождаться, чтобы сказать ей. Все решится в один миг, и я могу потерять ее.

Мелисса, моя домработница, входит с серебряным подносом и ставит кувшин с водой на кофейный столик.

- Спасибо, Мелисса. Думаю, вы можете быть свободны.

- Вы уверены? Я только начала. - Она выпрямляет свое стройное тело.

Я дотягиваюсь до хрустального стакана воды. - Здесь особо нечего делать. Идите домой. Проведите время со своей внучкой.

Мелиссе уже за пятьдесят. Впервые она стала бабушкой два месяца назад. Она душевная и очень энергичная женщина. Ни разу за время работы у меня она не брала выходной по причине болезни. Полтора года.

- Спасибо, мистер ЛаКлер. Увидимся завтра.

Мелисса выходит из гостиной, и я наполняю охлажденной водой стакан для Брук. Хотел бы я предложить ей больше, чем просто воду. Она со мной с шести утра, но отказывается есть. Она даже не притронулась к завтраку, который Мелисса поставила перед ней.

- Спасибо, - шепчет она и поднимает стакан к губам. Но делает только глоток. И снова опускает его на стол. В тот момент, когда стекло касается стола, звонит дверной звонок.

Мелисса, которая до сих пор еще не ушла, идет впустить Фреда.

Фред входит, неся свой блестящий черный портфель.

- Вы опоздали, Фред. - Я встаю, чтобы пожать ему руку.

- Прошу прощения. Мне нужно было кое о чем позаботиться. Хотел получить ответы на все вопросы, прежде чем прийти к вам. - Он пожимает руку Брук.

- Присаживайтесь, Фред. - Я машу рукой на противоположный диван. - Скажите мне, что у вас хорошие новости.

Брук наклоняется вперед, ее локти опираются на бедра, руки в молитвенном жесте, взгляд устремлен на Фреда.

Фред щелкает, открывая портфель, и вытаскивает лист бумаги. Он передает его мне, выражение его лица спокойное. У парня всегда одно и то же выражение лица, будь он счастлив, взбешен или где-то между этим.

Брук приближается ко мне, и мы вместе читаем. Она вскакивает на ноги, сжимая грудь, тяжело дыша. И выбегает из комнаты. Дверь в ванную внизу захлопывается, звук разносится по всему дому.

Мои руки совершенно спокойны, я кладу результаты отцовства на стеклянный стол рядом с подносом и встаю. - Извините, Фред. Я сейчас вернусь.

Я стучу в дверь ванной. Она не отвечает. Звуки льющейся воды доносятся с другой стороны, но звук ее рыданий все же просачивается через деревянную дверь. Я больше не стучу. Ей нужно время, чтобы принять это. Я прислоняюсь спиной к двери, втянув десять глубоких вдохов. Я отталкиваюсь и делаю шаг к коридору. Дверь открывается, и она стоит там, ее щеки блестят, глаза покраснели. Все, о чем я могу думать, это то, что она никогда не была так красива.

Я тяну ее в свои объятия, одна рука на спине, другая зарывается в кудрявых прядях на затылке. - Теперь все в порядке, - шепчу я в ее волосы. - Наш сын жив.

Она отстраняется и смотрит на меня, улыбка распространяется на ее лице. - Ты был прав. Ты был абсолютно прав. - Она облокачивается на меня, крепко держась. - Это он.

- Да. - Мои собственные глаза щиплет от влаги.

Мы возвращаемся в гостиную, взявшись за руки, и видим Фреда, отпивающего из стакана воду. Его губы дергаются в улыбке, мышцы лица едва приходят в движение.

- Я рад, что смог принести хорошие новости.

- Спасибо, Фред. - Я опускаюсь обратно на диван, притягивая Брук к себе.

Фред протягивает Брук еще одну страницу, и она улыбается ему. - Что это?

- Доказательство того, что вы мать. Вы видели только результаты отцовства.

- Ох, - она ослепительно улыбается и опускает взгляд на бумагу в то же время, как и я. Она смотрит на меня. - Мы его родители.

- Ты будешь замечательной мамой. - Я проследил кончиком пальца по ее щеке и нежно поцеловал в губы, впервые с тех пор, как она попросила меня уйти из ее жизни.

Когда мы отходим от нашего интимного празднования, я снова обращаю внимание на Фреда.

- Что же нам делать дальше, Фред? Какие наши следующие шаги?

- Что ж. - Он делает еще глоток воды. - Следующим шагом будет встреча с вашим сыном. Я все устроил. - Он закрывает портфель.

- Вы это можете?

- Я вас когда-нибудь подводил? - Он поднимает брови.

- Никогда, - посмеиваюсь я. - Скажите нам, где его забрать. Мы отправимся прямо сейчас.

- Просто оставайтесь здесь. Он приедет к вам. Кто-нибудь из службы защиты детей должен появиться с ним тут с минуты на минуту.

Брук задыхается и бросается к окну, выходящему на дорогу, словно ребенок, ожидающий Санту. Десять минут спустя белая тойота " Королла" въезжает на дорогу. Руки Брук подлетают к губам, прежде чем опадают, когда она начинает смеяться и плакать одновременно. Мы присоединяемся к ней, даже Фред, который едва ли когда-нибудь смеется. Она бросается к двери, и мы следуем за ней.

Мы резко тормозим в верхней части ступенек. Радостный смех моментально замирает, когда шестилетний мальчик с волосами такого же цвета, что и у Брук, выходит из машины, удерживая потрепанного плюшевого медвежонка. Рядом с ним появляется седоволосая женщина. Она что-то шепчет ему на ухо. Он кивает и берет ее за руку. Вместе они движутся к ступенькам.

Брук спешит вниз, и она уже собирается притянуть Джека на руки, но останавливается и убирает их за спину, вероятно, понимая, что для него она все еще чужая.

- Как тебя зовут? - спрашивает он ее, когда я присоединяюсь к ним внизу.

Она опускается до его уровня. - Я Брук, твоя новая мамочка. - Она ведет носом. - Ты должно быть Джек.

- Джек Нисон, - поправляет он, и дикая горечь прорывается сквозь меня. - У меня уже есть мама, но она в тюрьме. Она сделала что-то плохое. Я могу остаться с тобой, пока она не вернется.

Брук затихает на мгновение, но вскоре храбро улыбается и протягивает руку.

- Приятно познакомиться, Джек Нисон. Мы с радостью примем тебя. Ты можешь называть меня своей второй мамой. - Она оглядывается на меня с явной болью в глазах. Я подмигиваю ей, безмолвно обещая, что это только вопрос времени, прежде чем он примет нас как своих родителей. Пока мы примем то, что можем получить.

- Привет, Джек. - Я треплю его волосы. - Я твой второй папа. Мы так счастливы, что ты приехал пожить с нами. - Этим утром Брук и я приняли решение, что, если Джек окажется нашим сыном, мы будем жить вместе и расти вместе, как семья.

- Хорошо. - Он пожимает мне руку.

Я обхватываю рукой плечи Брук. Нам предстоит долгий путь, и Джеку все еще нужно время, чтобы узнать нас, довериться нам, принять нас как своих настоящих родителей. И для заживления ран потребуется много времени, но я никогда не позволю ни одному из них снова уйти.

- Джек, как думаешь, мы могли бы тебя обнять в качестве приветствия? - осторожно спрашивает Брук.

Она жаждет подержать его, и я молюсь, чтобы он не отверг ее. Он кивает головой и сам шагает в наши объятия.

- Я люблю тебя, - шепчет Брук. Я не уверен, со мной она разговаривает или с Джеком. Но это не имеет значение, потому что мы едины. Если она любит его, она любит и меня.

Эпилог

ГОДЫ СПУСТЯ

- Кристалл, я счастлива, что вам лучше. Не забывайте звонить мне каждый раз, когда вы чувствуете, что депрессия возвращается.

- Я буду звонить. Спасибо, что приняли меня без предварительной записи. - Кристалл Лэйк - одна из жертв " Материнской заботы", одна из многих несчастных женщин, которые не воссоединились со своими детьми.

Дина и все, кто принимал участие в деятельности " Материнской заботы", были отправлены в тюрьму на много лет. Но раны, которые они нанесли, остаются в сердцах многих сломленных женщин. Таких как Кристалл.

Некоторые раны заживают долго. Другие не заживают вообще. Потеря ребенка - это такая рана, которая никогда не проходит. Каждый раз, когда женщина смотрит на свой живот, она вспоминает ребенка, которого вынашивала.

В течение многих лет после того, как Джек был возвращен нам, я чувствовала себя виноватой за то, что он был одним из немногочисленных счастливчиков. Это одна из причин, почему как только я открыла свою частную практику, я предложила многим жертвам свою профессиональную помощь.

Как только Кристалл выходит за дверь... ее плечи все еще сгорблены от ношения бремени... мой личный помощник, Доун, просовывает голову в проем двери. - Брук, твой муж приехал, хочет встретиться с тобой.

- Пригласи его. Пожалуйста, задержи мои звонки на следующий час. И до обеда позвони Джун Смит, узнай, как у нее дела. Она не была у нас больше месяца.

- Считай, что сделано, босс. - Салютует мне Доун.

Когда входит Деррик, одетый в джинсы и простую черную футболку, меня пронзает гордость и радость. Мысль о том, что он мой муж, всегда захватывает дух. Мы поженились три года назад на " ЛаКлер", роскошном круизном корабле Брайанта.

Он пересекает комнату и сгребает меня в свои объятия. - Добрый день, доктор ЛаКлер, - шепчет он мне на ухо, его щетина щекочет мне мочку уха.

- Добрый день, самый счастливый мужчина на свете. Чем я обязана быть удостоенной чести для твоего визита?

Он отступает, но держит руки на моих руках.

- Поскольку сегодня пятница и у меня нет срочных встреч, я забрал Джека пораньше из школы. Я подумал, что мы все вместе могли бы сходить на обед.

- Где он сейчас?

- Получает консультацию у Доун, что Мэрион хочет на свой день рождения.

- Понятно.

Сын Доун, Мэрион, на год младше Джека. Они были неразлучны с того дня, когда мы их познакомили. Джек определенно должен знать, чего хочет Мэрион на день рождения.

С озорной усмешкой Деррик возвращается к двери и запирает ее.

- Поскольку наш мальчик будет занят как минимум пять минут, как насчет того, чтобы сделать что-нибудь с нашим маленьким проектом? Однако, нам следует быть очень быстрыми.

- Не можешь дождаться, когда снова станешь папочкой, да? - Подавляя хихиканье, я расстегиваю молнию на его джинсах, пока мы направляемся к дивану.

- Не так. Я не могу дождаться, когда стану папочкой для твоих детей.

Прежде чем мы начинаем заниматься секс-зачатием, стук в дверь заставляет нас отпрыгнуть друг от друга. Мы прислушиваемся к легкому скрипу, когда дверная ручка опускается.

- Мам, пап, вы там? - Джек зовет с другой стороны.

- Черт возьми, - вырывается у Деррика.

Спотыкаясь, мы быстро поправляем одежду, как подростки, пойманные на месте преступления.

- Мы здесь, дорогой. - Я не могу перестать хихикать, пока поправляю юбку. - Все в порядке?

- Ага. Можно мне переночевать у Мэрион завтра? Могу я сказать Доун, что вы согласны?

- Скажи Доун, что все в порядке. - Деррик садится на стул у моего дубового стола, притворяясь, что в его голове нет никаких грязных мыслей.

Когда я открываю дверь, чтобы впустить Джека, он уже убежал.

Пожав плечами и улыбнувшись, я возвращаюсь к своему столу и выдвигаю ящик.

- У меня есть для тебя подарок. - Я вручаю Деррику небольшую прямоугольную коробочку в подарочной упаковке с серебряной лентой.

- Ты меня балуешь. - Он поднимает крышку, а затем смотрит на меня. - Это... - он выдыхает. - Ты же не...

- Четыре недели, малыш. - Я поднимаю положительный тест на беременность из коробки, все внутри вибрирует от возбуждения. - Похоже, вам не придется долго ждать, мистер ЛаКлер.

Он отрывает мои ноги от пола и раскачивает меня, смех изливается от него.

- Это лучшая новость, которую я слышал за весь год. - Он позволяет мне опустится на пол и расцеловывает каждый дюйм моего лица. - Но какая же ты непослушная девчонка, раз хочешь воспользоваться мной, хотя уже получила то, что хотела.

- У девчонки есть потребности. - Я целую в его полные губы. - И ты обещал в день нашей свадьбы, что примешь их все.

- Все верно. Каждый из них. - Он притягивает меня к себе. - Теперь давай праздновать.

КОНЕЦ

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 10 11 12 13 1415