Основная часть

А. Н. Толстой

Язык многообразен, неоднороден – цели людей и сегментация коммуникативного пространства – то есть область торговли или спорта, или же военного дела различны. Да, несомненно, есть универсальные сферы – это наука, искусство. Но нужно учитывать и тот факт, что не всякий человек занимался спортом, не каждый человек служил в армии, однако это очень и очень важная часть жизни всех людей, поскольку армия – это та часть государства, что предназначена для полномасштабных действий против внешнего противника.

Что мы знаем о жизни военных? Это люди в строгой форме, не имеющей ничего лишнего, ничего отвлекающего внимания, и в речи военных зачастую невозможно услышать «лишних» слов. Но так ли это? Ведь то, что видит обыкновенный человек – гражданский – лишь оболочка, лишь уставная форма поведения служащего. На самом деле, уставная норма общения военных – антоним общеупотребительного (неуставного) языка – область субстандартного языка, который относится сугубо к определенной сфере – к «языку военных». И этот язык считается нормированным.

Нормированность речи военных – это результат особого воспитания речи военнослужащих. Это, можно сказать, мужской мир, где господствуют регламентированные отношения, и, разумеется, армия не может быть недисциплинированной, та же система относится и к языку: нарушение устава карается дисциплинарно. Нельзя «помочь? », а можно «разрешите? ».

Перед вами примеры обращения, проследите, в чем различие?

· Здравие желаю! / Здравствуйте!

· Можно обратиться? / Можно спросить?

· Благодарю за службу! / Большое спасибо!

В каждой паре примеров мы видим, что в речи военных преследуется лаконичность и краткость. В первой паре звуковое сочетание «здр», подкрепленное последующим «ж», придает словам некий оттенок отрывистости. Во второй паре примеров под «обратиться» можно понимать не только просьбу задать вопрос, но и сделать предложение. В третьей паре имеется акцент на деятельность людей – выражается благодарность не за что-то, а за нечто конкретное – службу.

Мы уже знаем, что с точки зрения устава уставные слова являются субстандартными, практически любой человек понимает их, поскольку они фактически входят в общеупотребительную лексику. Все знают команды «Смирно! » и «Вольно! », все понимают, что подразумевается под ними (в первом случае нужно стать прямо и без напряжения, каблуки поставить вместе, носки развернуть по линии фронта на ширину ступни; ноги в коленях выпрямить, но не напрягать; грудь приподнять, а все тело несколько подать вперед; живот подобрать; плечи развернуть; руки опустить так, чтобы кисти, обращенные ладонями внутрь, были сбоку и посредине бедер, а пальцы полусогнуты и касались бедра; голову держать высоко и прямо, не выставляя подбородка; смотреть прямо перед собой; быть готовым к немедленному действию, а во втором случае – стать свободно, ослабить в колене правую или левую ногу, но не сходить с места), однако они не используются нигде, кроме речи военных, поэтому можно сказать, что это профессионализмы. При этом существует язык общения между военными – это жаргонизмы, арго, и, что неудивительно, эти слова понятны только военным (в некоторых случаях и их семьям, близким, порой и друзьям), а значит, это субстандарт.

Существует иерархическая модель, состоящая из трех пластов:

· стандарта лексики;

· субстандарта лексики;

· нонстандарта лексики.

Согласно работе Кёстер-Тома «Стандарт, субстандарт, нонстандарт», дискуссия вокруг терминов «стандарт», «субстандарт», «нонстандарт» развернулась среди романистов в Германии после появления в 1986 году сборника «Sprachlicher Substandart», за которым в 1989 и 1990 годах последовали еще два тома (II, III). < …> Иерархическая модель русского этноязыка, представляющая собой указанную выше систему, дает возможность различать языковые разновидности по горизонтали и вертикали и выделять верхние и нижние полюсы. При этом особого рассмотрения требует вопрос дефиниций отдельных разновидностей этноязыка – просторечие, жаргон, арго, слэнг.

До некоторого времени в центре исследований многих ученых находился литературный язык – так называемый, языковой стандарт русского языка. Введение термина стандарт, опять же, по мнению Кёстера-Тома, необходимо ввиду чрезмерной «привязки» термина «литературный язык» к понятию «язык литературы», особенно условному в наши дни, когда стандарт создается во многом средствами массовой информации. В какой-то мере аргументом в пользу употребления термина стандарт может служить и широкое вхождение самого слова стандарт и производных стандартный, стандартно, стандартность в современный русский язык, что способствует быстрому усвоению лингвистического термина.

К субстандарту относятся языковые элементы, которые обладают свойствами системы и которые проявляются на всех языковых уровнях. К типичным языковым сферам субстандарта принадлежит диалект, а также язык фольклора. Разговорный язык занимает промежуточное положение между стандартом и субстандартом.

К нонтандарту относятся языковые элементы особого назначения, социолекты. К ним относятся жаргон, арго и слэнг, однако отсутствие точного лингвистического разграничения между терминами затрудняет их научное описание.

Л. П. Крысин в работе «Социолингвистический аспект изучения языковых «неправильностей» отметил, что просторечиями пользуются и молодые люди, и старшее поколение, даже независимо от пола. Некоторые специфические черты присущи молодежи, например, ихний, заплотим, выпимши, другие пожилым людям – просют, полуклиника, сымать.

По мнению Кёстера-Тома, просторечие, в основном, противостоит стандартному языку и диалектам. Его промежуточное положение между субстандартом и нонстандартом объясняется тем, что просторечие представлено на всех языковых уровнях и тем самым является самостоятельной языковой формацией в рамках русского этноязыка.

Что касается непосредственно жаргона, то одни лингвисты понимают под жаргоном язык как подразумевает Ахманова О. С., другие определяют его как речь, например, к таким лингвистам относится Ожегов С. И.

Раз мы ввели несколько терминов, заглянем в «Словарь социолингвистических терминов» и найдем им определения:

· Арго – подсистема языка, отличающаяся, главным образом, особенностями лексики, в меньшей степени – фонетики и синтаксиса и выполняющая конспиративную функцию. Носителем А. является социальная группа, стремящаяся к изоляции от основной части общества, к обеспечению внутренней солидарности группы и, следовательно, к созданию и использованию тайного языка, непонятного непосвященным. А. осуществляет магическую функцию языка (табуирует опасные или важные для успешной деятельности реалии или события). Квалифицируется как один из социолектов языка или форм существования языка. Термин появляется в XVIII в. во Франции для обозначения языка преступников, нищих и других маргиналов. А. наблюдается также в итальянском, испанском, португальском языках. В России XIX в. существовало А. офеней; в ХХ в. объектом исследования в России стало А. криминальных элементов. Иногда выделяются также профессиональные А.: актеров, летчиков, военных, охотников, тюремные А. и др. В подобном употреблении термин сближается с терминами «сленг», «профессиональный, корпоративный жаргон», «жаргон деклассированных». Часто рассматривается либо как один из видов групповых (корпоративных) жаргонов, либо выделяется в разряд «тайных (условных) языков».

♦ социолект

См. также: Антиязык, Групповые жаргоны, Сленг, Социальная дифференциация языка, Социолект, Тайные языки, Формы существования языка

· Жаргонизм – лексическая или фразеологическая единица, используемая в групповых жаргонах. Использование Ж. в устной речи мотивировано и имеет целью обозначить принадлежность говорящего к «своей» социальной группе, противопоставленной «чужой» группе. В последние годы наметилась тенденция расширенного применения Ж., которые уже являются не только социолингвистическими индикаторами, но используются как экспрессивное стилистическое средство в устной и в письменной речи, напр., посадить экономику на иглу (из газетной статьи).

См. также: Групповые жаргоны

· Профессионализм – слово или выражение, свойственное речи представителей той или иной профессии или сферы деятельности и обычно выступающие как просторечные (иногда эмоционально окрашенные) эквиваленты терминов. Напр., вырубить 'выключить' (из речи электротехников), задраить 'плотно закрыть' (из речи моряков), муравятник, овсяник, стервятник (названия разновидностей бурого медведя в речи охотников). Профессионализмы, характерные для представителей популярных («модных») профессий, часто приникают в общелитературный язык. Напр., в современном русском языке очень распространены слова и выражения из жаргона компьютерщиков: зависнуть и т. п.

♦ социальный диалект

См. также: Диглоссия, Профессиональная лексика, Профессиональный жаргон, Социальный диалект.

Становится понятно, что эта модель «стандарт – субстандарт – нонстандарт»  дифференцирует разновидности языка и дает возможность их соотнесения, конечно, с учетом фонетических, синтаксических, морфологических и лексических особенностей. Как утверждает Кёстер-Тома, «новые типы речевого поведения не соответствуют традиционным образцам, поэтому трехступенчатая иерархическая модель русского этноязыка, хотя и не в полной степени, но все же отражает наше понимание реального языкового употребления».

Однако вернемся к речи военных. Получается, неуставная речь военных – это замкнутая система, которая аналогична самой жизни военных: порой военный может контактировать с «внешним миром» только посредством переписки, чтения газет или журналов, книг, просмотра телевизионных программ, редких звонков. По мнению М. Т. Дьячка, единственной сферой, где полноправно господствует военное арго, являются речевые акты, которые непосредственным образом связаны с повседневным солдатским бытом.

Столь, казалось бы, узкая сфера применения солдатского арго в действительности оказывается достаточно широкой. Это объясняется следующими факторами:

· значительной формализованностью общения, ритуальным характером большого числа речевых актов, особенно между военнослужащими разных периодов службы;

· невысоким образовательным и культурным уровнем значительной части солдат;

· тяжелыми условиями жизни.

Ф. П. Сороколетов в труде «История военной лексики в русском языке ХI–ХVII вв. » замечает, что можно «констатировать определённость и устойчивость военных слов, их семантическую взаимосвязь и взаимообусловленность, отражающую взаимосвязь понятий и идей, обслуживающих военное дело, т. е. можно установить наличие признаков, присущих терминам и терминологическим системам, в нашем случае – системе военной терминологической лексики».

Перейдем к примерам, на основе которых можно проследить, насколько образность речи военных субстандарта? Стоит упомянуть, что образность, для этого воспользуемся «Стилистическим энциклопедическим словарем русского языка» (ниже представлена выдержка):

· Образность – сложная и многозначная категория стилистики, имеющая различные интерпретации в связи с различными осмыслениями понятия и термина образ. " Необходимо иметь в виду, что самый термин " образ" имеет множество самых различных значений, особенно когда он сопровождается такими эпитетами, как " поэтический", " художественный", " творческий". Или употребляется в таких выражениях, как " мышление в образах". Везде в таких случаях термин " образ" получает с трудом формулируемую массу семантических оттенков и становится по-разному семантически нагруженным" (Лосев А. Ф. , 1994, с. 175).

Дело усложняется тем, что, как замечает Д. Б. Ольховиков, " производное слово-термин " образность" находится в сложных отношениях синонимии с рядом близких по значению семантико-стилистических категорий: " выразительность", " экспрессивность", " метафоричность" (в широком смысле слова), в работах некоторых авторов – " символичность" и " поэтичность" (к примеру, у А. А. Потебни)" (Ольховиков Д. Б. , 2000, с. 341).

В сборнике воспоминаний о военных конфликтах на территории нынешней Республики Афганистан «Афганистан болит в моей душе…» можно отметить значительное количество слов, непонятных простому человеку, иными словами, гражданскому. Обусловлено это тем, что воспоминания дневника были написаны советскими воинами, честно выполнявшими свой долг на чужбине. Именно эти слова, эти жаргонизмы, эти арго, эти профессионализмы (употребляемые наравне со словами, до глубины души затронувшими своей тоской, грустью и умиротворенной болью) и будут разобраны.

1. «Хотя автомобили – это не танки, а сами танкисты с иронией называют их фанерой, лейтенант был доволен» (стр. 40).

См. Приложение 1.

В первом значении[1] подразумевается материал, который используется при декорировании мебели, пола или стен. Слово общеупотребительное, так что можно включить в категорию стандарт.

Во втором значении подразумевается фонограмма, т. е. заранее записанная мелодия с текстом, музыка, которая скрывает настоящий голос исполнителя (например, «поет под фонограмму»). Здесь же слово будет субстандартным, поскольку оно вошло в обиход, первоначально являясь профессионализмом, используемым только в сфере музыки.

В третьем значении подразумеваются автомобили, которые в военных условиях, к сожалению, не могут спасти людей. Единственное, они могут привлечь внимание противника, тем самым привлекая пристальное внимание и, возможно, вызывая на себя огонь. Слово употребляется только в речи военных, а значит, это субстандарт.

Образ как категория вообще: «Образ – общепсихологическое понятие. Используется для обозначения особой формы результатов целостного отражения в психике человека действительности».
Но художественный образ имеет свои особенности.
В «Поэтике» Аристотеля образ-троп возникает как неточное преувеличенное, преуменьшенное или изменённое, преломлённое отражение подлинника природы. В эстетике романтизма подобие и сходство уступают место творческому, субъективному, преображающему началу. С этой точки зрения образ может быть субъективным, переломленным отражением действительности.
То есть образ может быть переносным, когда свойства одного объекта приписываются по аналогии или ассоциации другому. Мы можем говорить об ассоциативности образа.

И солдаты на основе реального опыта, по ассоциации перенося свойство непрочности на автомобиль (зная, что фанера непрочная и автомобиль непрочный), называют его фанерой. Поэтому мы можем говорить, что это образ.

Все остальные слова в предложенном контексте из сборника воспоминаний не закреплены функциональным стилем, уместны в разных стилях речи, т. е. являются общеупотребительными. Согласно существующей классификации эмоциональной лексики в учебном пособии И. Б. Голуб «Стилистика русского языка» их можно отнести к многозначным словам, который в основном своем значении нейтральны, и только в фанере чувствуется привкус иронии.

Такие слова как танки, танкисты, лейтенант дают представление о том, к какому роду профессии может относиться автор представленного текста.

2. «…слышал, как в одном из полков вот так же, при передаче заставы, «зеленые», получив в руки оружие, открыли по нашим огонь, и осиротела одна из русских матерей... » (стр. 13).

См. Приложение 2.

В первом значении[2] зеленый толкуется в качестве оттенка, имеющего отношения с оттенком травы и листвы, в качестве насаждения, в качестве чего-то, состоящего из зелени. Слово общеупотребительное, нейтральное.

Во втором значении зеленый толкуется как неготовый к чему-то или кому-то объект, вне зависимости от того, одушевленный он или нет. Слово, закрепленное в функционально-стилевом отношении, – разговорное, нейтральное, если по отношению к неодушевленному предмету, а если по отношению к одушевленному, то с долей иронии. В этих значениях обозначается молодость, то есть зелень ассоциируется с молодостью, незрелостью, неопытностью.

В третьем значении[3] слово толкуется как группа лиц, во времена Гражданской войны уклонявшаяся от выполнения воинской службы и прятавшаяся в лесах. Слово не общеупотребительное, используется в книжной и публицистической лексике, устаревающее, но вряд ли его можно причислить к архаизмам, поскольку оно все еще употребляется, например, в курсе отечественной истории, при этом нейтральное. В данном значении закладывается смысл в укрытии людьми в лесах, за зеленью, под деревьями, в кустах, окопах, прикрытых ветками той же зелени.

В четвертом значении – военнослужащие Афганских правительственных войск (возможно, по зеленому цвету головного убора). Не общеупотребительное, разговорное, можно причислить к субстандартной лексике, так как является жаргонизмом. Опять же идет ассоциации цветов: головной убор – зелень.

В пятом значении[4] – группа лиц, выступающих за защиту животных, растительности, окружающей среды. Общеупотребительное, является нейтральным. В данном случае речь идет о сохранении окружающего мира в чистоте и первозданной его красоте, его голубых и зеленых цветах (схожесть с видом нашей планеты из космоса).

Все остальные слова в предложенном контексте из сборника воспоминаний не закреплены функциональным стилем, уместны в разных стилях речи, т. е. являются общеупотребительными.

3. «Обычно здесь духи дерутся как черти» (стр. 61).

См. Приложение 3.

В первом значении дух выступает в качестве философского понятия.

Во втором значении – в качестве состояния души.

В третьем значении – в качестве внутренних моральных чувств.

В четвертом значении – в качестве воззрения на мир в целом, ощущения мира.

В пятом значении – в качестве характерных черт чего-либо.

В шестом значении – в качестве бесплотного существа, которому нет объяснения, но которое имеет влияние на происходящее с людьми, природой.

В седьмом, восьмом и девятом значениях используется как разговорное слово и обозначает дыхание, воздух и аромат.

В десятом значении – враги. Стоит пояснить, что на дари (языке афганских таджиков) «душман» – враг, противник. Душман, согласно эрзянско-русскому словарю[5], есть ни кто иной как враг, противник, в фольклоре – злодей. Выражение «душман» пришло в наш язык со времени военных событий в Афганистане в конце XX века. Там среди советских военных закрепилось жаргонное «дух» – производное от оригинального слова (по аналогии с другими значениями: дух – душа – одухотворенный – одушевленный – корнем слов является -дух-/-душ-, т. к. в однокоренных словах происходит чередование согласных х/ш в корнях слов).

И, если с первого по шестое значения, слово не является закрепленным в функционально-стилевом отношении, т. е. является общеупотребительным, то с седьмого по девятый, как уже было сказано, словно закреплено разговорной лексикой. Десятое значение является примером жаргонизма военной лексики. Оно не общеупотребительное, не нейтральное, а имеет оттенок иронии (в иных случаях и резко отрицательный оттенок). Почему слово субстандартное? Оно вошло в обиход, но этого все равно не достаточно для вхождения в стандарт лексики, т. к. солдатский жаргонизм дальше «рамок военной жизни» не идет (по прохождении службы многие забывают «военную речь»).

Существуют четыре критерия оценка высказывания:

· Правильность, нормативность;

· Ясность, точность;

· Уместность, целесообразность;

· Успешность, эффективность.

Ненормированная речь военного (т. е. с употреблением жаргонизмов, профессионализмов, арго) не является ясной и точной, успешной и эффективной с точки зрения нормированности, однако при использовании субстандартной лексики военным между собой удобнее общаться, и в таком случае речь соответствует всем четырем критериям.

Заключение

Порой мы не замечаем, как сильно отличается речь людей, занимающихся одной профессией, одним делом, от той речи, что используется нами каждодневно. И наблюдать за тем, как между собой общаются военные, интересно. Хотя бы потому, что большая часть слов не будет понятна гражданскому, – профессионализмы, жаргонизмы и арго создают невидимую стену

Основой для наименования военных понятий, основываясь на приведенных в работе примерах, является перенос по смежности или по сходству, то есть образ как результат психического процесса и мыслительной деятельности, субъективная категория отражения действительности, через призму собственного опыта и переживаний.

Библиографический список

1. Афганистан болит в моей душе…: Воспоминания, дневники советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане / Лит. запись П. Ткаченко; предисловие Ю. Теплова. – М.: Молодая гвардия, 1990. – 254 с., ил.

2. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. Категория: общее языкознание. – М.: Советская энциклопедия, 1969. – 608 с.

3. Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—1978.

4. Дьячок М. Т. Солдатский быт и солдатское арго // Русистика. – Берлин, 1992, №1. – С. 35-42.

5. Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка в 3 томах (том 2). – М.: Астрель, 2006.

6. Кёстер-Тома. Стандарт, субстандарт, нонстандарт // Русистика. – Берлин; 1993. – №2. – С. 15-31.

7. Коляденков М. Н., Цыганов Н. Ф. Эрзянско-русский словарь. – М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1949. – 292с.

8. Крысин Л. П. Социолингвистический аспект изучения языков «неправильностей». Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. – М., 2004. - С. 238-243.

9. Словарь социолингвистических терминов. – М.: Российская академия наук. Институт языкознания. Российская академия лингвистических наук. Ответственный редактор: доктор филологических наук В. Ю. Михальченко, 2006. – 312 с.

10. Современная энциклопедия [Электронный ресурс] / Режим доступа: http: //enc-dic. com/print/enc_modern/Zelenye-3949. html, свободный (дата обращения: 11. 05. 2016).

11. Сорокалетов Ф. П. История военной лексики в русском языке. XI-XVII вв. / Ф. П. Сорокалетов; АН СССР. Ин-т рус. яз. – Ленинград: Наука. Ленингр. отд-ние, 1970. – 381 с.

12. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. — М:. " Флинта", " Наука", 2003.

13. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. – М.: Наука, 1974, – С. 24-39

Приложения

Приложение 1

Приложение 2

Приложение 3

[1] Современный толковый словарь русского языка Т. Ф. Ефремовой

[2] Современный толковый словарь русского языка Т. Ф. Ефремовой (все значения слов взяты из этого словаря, другие значения имеют иные ссылки).

[3] Большая советская энциклопедия. — М. : Советская энциклопедия. 1969—1978.

[4] Современная энциклопедия [Электронный ресурс]

[5] Коляденков М. Н., Цыганов Н. Ф. Эрзянско-русский словарь.