Научи меня любить 6 страница

Ирина сидела неподвижно и наблюдала, как исчезает пятно.

В кафе, как обычно в это время, было много народу. Ирина и Игорь с трудом отыскали свободный столик в дальнем конце.

Игорь галантно отодвинул стул:

— Присаживайся.

Ирина села, улыбнувшись своим мыслям.

Она чувствовала себя немного странно. В принципе, они достаточно часто, почти каждый день ходили обедать в это кафе в компании Игоря и еще одного программиста, Алексея Ивановича. Случалось и такое, что они были вдвоем, как сейчас. Ирина не придавала этому никакого значения. Но теперь, после того, о чем поведала ей Анечка, все выглядело совсем иначе. Правда это, или только Анечкины фантазии — Ирина не знала, но все же чувствовала некоторое напряжение. Тет-а-тет с мужчиной, которому она нравится, был для нее практически в новинку. То есть, такое случалось с ней почти каждый день уже в течение шести лет, но раньше это всегда был Андрей. Привычный, бессменный Андрей, наедине с которым она чувствовала себя совершенно спокойно, как чувствует себя жена наедине с мужем.

Теперь же Ирина прислушивалась к своим ощущениям. Игорь, в принципе, всегда был ей симпатичен, но никак не более того. Он был приятелем, коллегой, но за три года совместной работы ей даже в голову ни разу не пришла мысль о том, что Игорь еще к тому же и мужчина.

Вообще-то он был не в ее вкусе. Слишком мускулистый — видимо, свободное время проводит в тренажерном зале, слишком юный — Игорь был младше Ирины на два или три года, а она предпочитала мужчин постарше. «Мужчину, — поправила она себя. — У тебя ведь за всю жизнь был один единственный мужчина, а значит, еще не известно, кого ты вообще предпочитаешь…»

Мысли закружились вокруг маленького слова — был.

Решение пришло как-то внезапно. Это было даже не решение, а осознание. Сидя на рабочем месте, глядя на темное пятнышко на стене и рассуждая на тему облаков, она вдруг вспомнила про Андрея и поняла совершенно отчетливо: между ними все кончено. С этого дня, с этой минуты — она больше не с ним. Вечный, недремлющий страх одиночества тут же снова закрался в душу — и, наверное, все было бы, как бывало уже тысячу раз. Страх одержал бы привычную победу, если бы она вдруг не вспомнила снова про облака.

А про свой страх она тут же забыла…

Единственное, о чем она старалась не думать — это о предстоящем разговоре. Вероятно, он будет тяжелым, очень тяжелым. Наверное, самым тяжелым в ее жизни. И лучше не думать о нем заранее…

И это тоже у нее очень легко получилось, потому что снова мысли заполонило небо. И — музыка, женщина, глиняный кувшин…

— Ирочка, что тебе взять? — услышала она голос Игоря.

— Как обычно — пирожок и кофе.

— Один пирожок?

— Можно и два. И, знаешь что — купи пару для Анечки. Она с курицей и грибами больше всего любит.

— Она же на диете! — изумился Игорь.

Ирина рассмеялась.

— Диета, Игорек, коварная штука. Как жизнь — никто не знает, в какой момент она может оборваться. А вдруг в этот момент под рукой не будет теплых пирожков с курицей и грибами? Это же настоящей трагедией может обернуться! Так что ты купи ей два пирожка на всякий случай.

— Хорошо, — с сомнением в голосе повиновался Игорь и отошел к стойке.

Ирина смотрела ему вслед. Впрочем, с чего это она решила, что накачанные парни не в ее вкусе?

«Ты просто боишься, — снова зашипел проснувшийся где-то на самом дне души страх. — Просто боишься остаться одной!»

«Возможно, — спокойно согласилась она. — Только мне, кажется, на самом деле нравятся мускулистые парни. Как это я раньше…»

И снова донеслось, как эхо:

«Все равно ты больше его уже никогда не увидишь…»

Она думала о том, что это несправедливо. Чудовищно несправедливо поступает порой с нами наша жизнь. Поманит счастьем, даже на вкус даст попробовать. А потом — смеется.

«Я, наверное, никогда не смогу его забыть. Так и буду до самой старости вспоминать эти три облака. Смотреть на небо, пытаясь отыскать снова…»

— А вот и мы! — голос Игоря вернул ее с неба на землю. Игорь был один.

— Кто — мы? Мы, Николай Второй?

— Нет, мы — я и пирожки. Нас много, и мы все с мясом. Других начинок сегодня в ассортименте не было.

Аккуратно, стараясь не расплескать кофе, он поставил на стол поднос. При этом лицо его выглядело очень сосредоточенным и оттого забавным. Ирина рассмеялась.

— У тебя такой вид, как будто ты выполняешь стратегически важную миссию. Гораздо более серьезную, чем Брюс Уиллис в фильме «Армагеддон».

Игорь отодвинул поднос на край стола, аккуратно расставил чашки, сел и невозмутимо произнес в ответ:

— А у тебя такой вид, как будто ты что-то потеряла.

— Потеряла?…

Ирина опешила. Да, конечно, она потеряла. Вчера поздним вечером, на трассе «Саратов — Волгоград», в двадцати километрах от города она потеряла, кажется, свое счастье. Потеряла три белых облака, которые равнодушно скрылись за горизонтом. Музыка, женщина, глиняный кувшин… Только откуда об этом может знать Игорь?

— И что же, по-твоему, потеряла?

— Что-то очень важное. Попробуй, вспомни…

Ей сразу не понравилась эта игра. Ей совсем не хотелось превращать это в игру. Она нахмурилась.

— Я не хочу ничего вспоминать. С чего ты вообще взял, что я что-то потеряла?

— С того, — вздохнул Игорь, — что я это нашел.

Он опустил руку во внутренний карман джинсовой куртки и извлек оттуда ручку.

Шариковую ручку, которую Ирина никак не могла найти у себя на столе еще в пятницу. Фирменный «Паркер», подаренный Андреем несколько недель назад.

— Черт возьми, откуда ты ее взял! — обрадовалась Ирина. — Я без нее, как без рук…

— Точнее, как без ручки, — поправил он, вручая Ирине находку. — Кстати, ты сама забыла ее в четверг на моем столе. Помнишь, ты заходила, приносила бланки.

— Точно! — вспомнила Ирина. — Что же ты сразу не сказал?

— Тянул время, чтобы ты успела как следует по ней соскучиться. Иначе, как говорится, твоя радость была бы неполной… Приятный сюрприз получился?

— Очень приятный. Спасибо тебе!

— Одним спасибо не отделаешься, Ирочка, — ответил он с преувеличенной серьезностью.

— Вот как, — улыбнулась Ирина, — в таком случае, назови свою цену.

— Обижаешь. Я, к твоему сведению, бесценный.

— И все-таки?

— Ну, скажем… Вечер вдвоем в уютном кафе… Не в этом, конечно, в другом…

Он старался выглядеть беспечным и почти равнодушным. И получалось это у него отвратительно. Ирина сразу заметила — и опущенный взгляд, и обе руки его, которые отчего-то вдруг стало некуда деть. Это было трогательно, приятно и странно. «Кажется, Анечка не ошибалась…» — мелькнула мысль.

Она не знала, что ему ответить. Ей не хотелось обнадеживать Игоря, потому что она знала, что ничего и никогда у них не получится. Но, с другой стороны, стало жалко обижать его отказом. С таким напряжением он ждал ее ответа, как будто от него зависела вся его жизнь. И Ирина отказать ему не сумела.

— Ну, если только в другом кафе — пожалуй, я согласна.

И снова он не смог скрыть своих эмоций. Обрадовался — почти как ребенок, сразу же заставив ее пожалеть о том, что она сделала, почувствовать себя жестокой и даже вспомнить пресловутую фразу Сент-Экзюпери: «Мы всегда в ответе за тех, кого приручили…»

«Да нет же, — отмахнулась она, — не собираюсь я его приручать. Ну, подумаешь, проведу с ним в кафе один вечер. Я и так с ним почти каждый день в кафе сижу в обеденный перерыв. Это же не преступление? И потом…»

Что «потом» она так и не придумала. Вспомнила о себе, о не сложившихся отношениях с Андреем, об уплывших облаках и подумала о том, что у них с Игорем есть кое-что общее. То, что объединяет их, то, что толкает друг к другу — одиночество. Одиночество, заставляющее человека видеть проблеск надежды в ситуации самой безнадежной. Ведь теперь она осталась одна… Хотя, впрочем, она уже давным-давно была одинокой. Просто не хотела себе в этом признаться. И то, что пару часов назад она приняла решение разорвать отношения с Андреем, было чистой формальностью. Потому что на самом деле она никогда не была с ним .

Правда, не догадывалась об этом. Вплоть до вчерашнего дня, когда она в первый раз в жизни узнала, почувствовала, что же это такое — быть не одной. Быть вдвоем, вместе… Может быть, именно поэтому так легко и далось ей теперь принятие решения.

Ведь это и в самом деле не сложно — отказаться от того, чего ты никогда не имела.

Они договорились встретиться в половину восьмого на Набережной, возле памятника Гагарину.

В запасе оставалось еще много времени, поэтому Ирина шла с работы домой не торопясь. Решила дойти пешком, потому что погода была прекрасная, почти как накануне, только облака на небе были перистыми, ни о чем не говорящими, ни на что не похожими. Она скользнула по ним равнодушным взглядом, в то же мгновение заметив, как совсем рядом, невдалеке, вспорхнуло и взметнулось вверх другое облако. Это стайка разнежившихся на солнце воробьев, получив, видимо, сигнал тревоги, дружно покинула рябиновый куст.

Она оглянулась и увидела неподалеку кошку, черную и грациозную маленькую пантеру, досадливо щурившуюся на солнце. Вид у нее был такой разочарованный, что Ирина не смогла сдержать улыбки.

— Что, не успела? — спросила она у кошки, и, не дожидаясь ответа, пошла дальше.

На душе было тоскливо. Несмотря на солнечный день, на беспечное небо и на предстоящее вечером свидание с Игорем. Проходя вдоль дороги, она поймала себя на мысли о том, что пристально вглядывается в проезжающие мимо машины, надеясь заметить среди них ту самую «баклажановую» девятку. Заметила вскоре одну — машина ехала в ближнем ряду, навстречу. Ирина остановилась, замерла, ожидая — сейчас, вот сейчас она услышит скрип тормозов, и…

Машина проехала мимо, и Ирина успела заметить, что за рулем сидела девушка, а рядом с ней — маленький ребенок. Вздохнув, она пошла дальше своей дорогой, вспомнив кошку и подумав о том, что у них с кошкой этой много общего. Момент напряженного ожидания, тысячекратно сконцентрированной надежды и — разочарование, как удар, пронзающий болью.

— «А я и не знал, что любовь может быть жестокой», — пропел где-то невдалеке Киркоров. «Пора бы знать, в твои-то годы», — мысленно посочувствовала она ему и собралась было уже по привычке пройти мимо киоска с «музыкальными шедеврами», но внезапно остановилась, вспомнив о чем-то, свернула с дороги и пошла на голос.

— «Я все сказал, я все сказал», — продолжал вещать из колонок грустный голос. Ирина подошла, наклонилась к окошку и, пытаясь перекричать его утробные стоны, спросила:

— Скажите, у вас есть альбом группы «Осколок Луны»?

Киркоров сразу притих, но, несмотря на собственное утверждение о том, что сказать ему больше нечего, продолжал свои лирические рассуждения. Видимо, вспомнил кое-что еще, о чем промолчать было невозможно.

— Какой группы? — уточнила девушка в окошке.

— «Осколок Луны», — повторила Ирина, напряженно ожидая ответа, испытывая почти то же чувство, что и несколько минут назад, ожидая приближения «баклажановой» девятки.

Рядом с киоском стоял какой-то парень и смотрел на Ирину заинтересованным взглядом. Его одежда и прическа в стиле хиппи как-то слишком уж диссонировали с музыкой, доносящейся из запылившихся колонок. И тем не менее, складывалось впечатление, что он стоял возле киоска именно с целью посочувствовать любовным мукам исстрадавшегося певца.

— Кажется, был такой альбом, — неуверенно как-то ответила наконец девушка из окошка. — Но, знаете, очень давно. Мне кажется, почти год назад…

— Спасибо, — разочарованно вздохнула Ирина и отошла от киоска.

— Девушка, — услышала вдруг позади и обернулась. К ней приближался хиппи со странными музыкальными вкусами. — Музыкой интересуетесь?

— Интересуюсь, а что?

Он дружелюбно ей улыбнулся, тряхнул длинными сальными волосами и достал из нагрудного кармана картонную визитку.

— Вот, возьмите. У нас более тысячи наименований, а цена почти в два раза ниже, чем в магазинах…

— Ах, вот что! Я думала, вы фанат Киркорова. А вы, оказывается, обыкновенный пират…

— Что-то в этом роде, — снова улыбнулся парень и повторил настойчиво: — Возьмите визитку. Если хотите, можем вам по электронной почте прислать распечатку ассортимента. У нас более тысячи наименований.

— Это вы мне уже говорили, — напомнила Ирина, но визитку брать не торопилась. — Только мне не нужно более тысячи. Мне одно наименование нужно…

— Какое? Скажите, наверняка у нас найдется, — уверенно заявил он.

— Мне нужен альбом группы «Осколок Луны». Это давнишний альбом, он больше года назад вышел. Не слышали о такой группе?

— «Осколок Луны?» — переспросил он. — Конечно, знаю такую группу. Замечательный альбом — только жалко, что он у них первый и последний. Я слышал, они солиста потеряли. Умер от передозировки…

— Ни от какой не от передозировки, — искренне возмутилась Ирина. — С чего это вы взяли?

— Читал, — парень пожал плечами. — В какой-то газете, не помню уже в какой.

— Поменьше читайте желтую прессу. Так у вас есть этот альбом?

— Есть, — ответил парень.

Ирина взяла визитку. Она сразу же простила ему все — и его навязчивость, и давно не мытые волосы, и склонность к чтению сомнительных газетенок. Одно короткое слово «есть» сразу же сделало этого человека почти родным…

— Правда? — переспросила она, все еще не веря.

— Конечно, правда.

— И где можно его купить?

— Официальной точки реализации у нас нет… Если хотите, мы могли бы принести вам его домой.

— Домой? Что ж, принесите домой, — не раздумывая, согласилась Ирина. — А когда?

— Завтра после обеда.

«Завтра после обеда» показалось ей настолько далеким, почти несбыточным, что она чуть не застонала от отчаяния.

— А пораньше нельзя?

— Нельзя. Курьер у нас после часа…

— Что ж, — согласилась Ирина, — хорошо. Записывайте адрес.

Парень записал адрес в блокноте.

— Мы вам заодно и распечатку ассортимента принесем. У нас большой выбор…

— Более тысячи наименований, это я уже усвоила, — улыбнулась она. — А классика у вас есть?

— Есть, — оживился парень, — Бетховен, Моцарт, Гайдн, Равель… Что вас интересует? Может быть, Шуберт?

— Да, пожалуй… Шуберта тоже можно…

Он снова достал блокнот, поскрипел ручкой и снова спросил:

— А русские романсы не хотите? Хворостовский…

— Ладно, давайте Хворостовского, — Ирина махнула рукой. — И достаточно, пожалуй. Вы только, главное, «Осколок Луны» не забудьте…

— Нет-нет, — пообещал «пират» и напомнил: — Завтра после обеда…

На этом они расстались. Парень вернулся к киоску поджидать потенциальных покупателей, Ирина пошла своей дорогой.

— «Но все равно, я тебе желаю счастья», — донеслось ей вслед.

— «Нам незачем больше встречаться», — подпела она тихонько, чувствуя, что на душе стало немного легче.

Дома ее встретила мама и теплый аромат жареной картошки с грибами. Любимый аромат, который в этот вечер почему-то не вызывал никаких эмоций. Ирина прошла в комнату и опустилась на диван.

— Мама, я ужинать не буду.

— Что так?

— Не хочется… И потом, знаешь, у меня сегодня свидание. Я буду ужинать в ресторане.

— С Андреем? — уточнила Римма Михайловна, внимательно вглядываясь в лицо дочери.

— А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю… Просто мне показалось, как будто ты сегодня какая-то другая.

— Интересно, — улыбнулась Ирина, — и что же во мне изменилось? Те же руки, те же ноги, та же голова.

— Глаза другие, — серьезно ответила Римма Михайловна, не отрывая взгляда.

— Те же самые глаза, — отмахнулась Ирина. — Но, в принципе, ты права. Ужинать я буду не с Андреем. С Андреем я больше ужинать не буду. Никогда.

— Снова поссорились? — огорчилась Римма Михайловна и присела рядом, на краешек дивана, заботливо коснувшись рукой Ирининого плеча.

— Нет, не поссорились. Ссориться мы, кстати, тоже больше не будем. Никогда. Я просто решила поставить точку. Решила наконец…

— Вот как… А он — знает?

— Ой, мама! — Ирина незаметно стряхнула руку матери с плеча. — Ну что ты переживаешь, разберемся мы как-нибудь!

— Боюсь, — после недолгого молчания тихо сказала мать, — что слишком тяжелый тебе предстоит разговор. Он тебя, Ирина, просто так не отпустит.

— Что значит — просто так? Выкуп, что ли, потребует?

— Смеешься… А в глазах — тоска непроглядная. Я же вижу, Ирочка.

— И это — пройдет, — отмахнулась Ирина. — Все проходит, мама. Все рано или поздно забывается. Ты же знаешь, по собственному опыту.

— Послушай, но почему ты вдруг решила с ним расстаться?

— Вдруг? — переспросила Ирина. — Не шути мама, я три года собиралась. Давно уже пора было…

— И все-таки, что-то тебя подтолкнуло. Просто так ты бы еще тридцать три года собиралась…

— Возможно. Но это не имеет никакого значения. И не смотри на меня такими печальными глазами, мама! У меня все замечательно. У меня, между прочим, сегодня свидание, с очаровательным молодым человеком.

— Вот как? — почти равнодушно ответила Римма Михайловна. — И именно поэтому у тебя такой вид, словно ты сейчас расплачешься, да?

— Я не расплачусь! — упрямо отмахнулась Ирина, почувствовав внезапно, как подкатил к горлу ком, как сдавило в груди, как уже начали опускать вниз уголки губ… С трудом сдержалась, взяла себя в руки и снова повторила: — Не расплачусь.

Поднялась с дивана, вышла из комнаты, рассеяно остановилась в прихожей, с трудом пытаясь сообразить, что ей, собственно, нужно делать. «Ах да, у меня же свидание. Мне нужно собраться, привести себя в порядок, принять душ, платье выбрать для ресторана. Да, конечно…»

Переодевшись у себя в комнате, она проскользнула в ванную мимо матери, которая так и продолжала сидеть все на том же краешке дивана, о чем-то глубоко задумавшись.

Привычные действия Ирина совершала механически, чувствуя, что для нее абсолютно не важно, как она будет выглядеть. Будут ли уложены волосы, будет ли соответствовать помада цвету одежды и каким он, собственно, будет, цвет ее одежды. Она понимала, что вообще не хочет никуда идти. Не нужно ей это свидание, этот ужин в ресторане. Стало жаль Игоря, который так обрадовался ее согласию. Но еще больше стало вдруг жаль себя. Жизнь показалась окончательно не сложившейся, а все вокруг — абсолютно бессмысленным, ненужным, никчемным.

Замотав голову полотенцем, она вышла из ванной. Прошла на кухню, опустилась на табуретку и стала смотреть в окно, почти не замечая того, что видит. Просто сидела и смотрела в одну точку, как и в течение почти всего рабочего дня. И снова раздумывала, пыталась понять, отчего так несправедлива бывает порой судьба. Зачем, для чего она вообще встретила этого человека, зачем она узнала о том, что он ей так необходим, если им было суждено сразу же расстаться? Ведь жила себе спокойно раньше и не знала. Понятия не имела о том, что, оказывается, есть он на свете, ходит по земле, пишет свою музыку. Целых двадцать восемь лет жила и не знала о том, что он ей так нужен. Что без него она, оказывается, и не жила… Теперь узнала. Зачем?!

В этот момент зазвонил телефон.

Она даже вздрогнула, услышав этот звонок, сразу догадавшись, что это Андрей. «Боже мой, нет. Я не готова еще к этому разговору. Не сегодня, по крайней мере, не сейчас. Сейчас я просто не знаю, что ему сказать. Если сейчас — мы просто снова поругаемся, банально поругаемся — и все!»

— Мама! — крикнула она. — Мама, возьми, пожалуйста, трубку, и скажи, что меня нет дома! Пожалуйста, прошу тебя!

Римма Михайловна торопливо подошла к телефону, бросила на Ирину укоризненный взгляд и сняла трубку. Сказала «алло» и почему-то замолчала, глядя на дочь с возрастающим недоумением.

— Что там? — нетерпеливо прошептала Ирина, почувствовав, что происходит что-то непонятное.

— Не знаю, — приглушенным голосом проговорила мать, отодвинув в строну трубку.

— Ну кто там? Кто?

Римма Михайловна протянула трубку Ирине и, пожав плечами, ответила:

— Эдит Пиаф, кажется…

— Что?!

Ирина выхватила телефон из рук матери. В висках стучало: не может быть.

Этого просто не может быть. Он не знает ее номера телефона. Он, кроме имени ее, совсем ничего о ней не знает…

— «Non, rien de rien», — донеслись из трубки приглушенные звуки. «non, je ne regrette rien»…

И она вдруг поверила. Она ухватилась за мысль, что в жизни иногда случаются чудеса. Редко, но все же случаются. Тогда почему бы не поверить в чудо? Тем более, когда этого так хочется, когда так отчаянно просит душа?

Закрыв глаза, она вслушивалась в звуки и чувствовала, как они проникают в нее — туда, где притихла и затаилась надежда на счастье. Как она оживает, эта надежда, как начинает расти потихоньку, расправлять свои крылья, как тесно уже становится ей в груди…

Музыка стала чуть тише. А потом она услышала голос:

— Ирина, я тебя люблю.

Это был голос Андрея.

Опять застучало, отказываясь поверить, сердце. И снова она подумала: этого не может быть. Ведь уже почти случилось, почти произошло. Ведь было рядом, так близко — счастье…

— Ирина, ты меня слышишь?

Она не могла выдавить из себя ни слова. На глазах выступили и покатились вниз неторопливыми ручейками так долго сдерживаемые слезы. Это было слишком жестоко, слишком несправедливо. Почти невыносимо, если, конечно есть он — этот предел того, чего душа человека способна вынести.

— Ирина!

— Да, — ответила она, не узнавая своего голоса. Видимо, не узнал его и Андрей.

— Это ты?

— Это я.

— Послушай, мне нужно тебе сказать очень многое. Очень, очень многое…

— Откуда у тебя эта кассета? — перебила она его почти грубо.

Почувствовала эту грубость, но сразу ее себе простила, потому что, и в самом деле — он не должен был с ней так поступать. Эта музыка в телефонной трубке теперь казалась ей самой изощренной жестокостью, на которую, наверное, не каждый оказался бы способен. Она и не вспомнила, не подумала о том, что Андрей, вообще-то, не мог предположить, что эта самая музыка со вчерашнего вечера стала для нее частицей несбывшегося счастья…

— Это не кассета. Это диск…

«Это не кассета. Это диск», — эхом прозвучал в сознании другой далекий голос…

— … я купил его совсем недавно. Для тебя. Для нас с тобой.

Она вдруг поняла, что ей слишком тяжело слушать теперь эту музыку. Захотелось даже заткнуть уши, или оборвать связь, чтобы это наваждение наконец закончилось.

— Послушай, Андрей, выключи проигрыватель. Ты же знаешь, я не могу слушать музыку и разговаривать одновременно. Выключи, прошу тебя.

Он послушно нажал на невидимую кнопку — музыка наконец оборвалась. И от этого тоже стало больно… Но боль длилась только несколько секунд. Потом Ирина почувствовала, что теперь ей на самом деле стало немного легче.

— И еще, я хотел сказать тебе что-то очень важное. Я долго думал о нас, о наших с тобой отношениях. И я понял, чего нам на самом деле не хватает…

«Любви», — промелькнуло у нее в голове, на лице появилась горькая усмешка. И вслед за этим она неожиданно услышала:

— Нам не хватает ребенка. Не хватает настоящей, нормальной семьи…

— Что?!

— В общем, я решил, что нам нужно пожениться. То есть, я делаю тебе предложение. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Ирка. Вот так.

— Андрей…

— Молчи, — он перебил ее. Впрочем, она и так не смогла бы ничего больше сказать, потому что просто не знала — как ей на все это реагировать. — Молчи, прошу тебя. Не нужно ничего говорить сейчас, по телефону. Я приеду к тебе, и тогда мы все скажем друг другу.

— Андрей… — только и смогла вымолвить Ирина, и снова замолчала.

— Я приеду к тебе через час. И мы все обсудим. А пока, обещай мне, что ты подумаешь над моим предложением. Ты подумаешь?

— Я подумаю, — она механически приняла предложенный вариант ответа, все еще не находя в себе силы побороть нахлынувшее оцепенение.

— Я люблю тебя, — сказал он на прощение и повесил трубку.

Ирина еще долго держала ее в руках, не замечая этого.

Не замечая вокруг себя вообще — ничего.

Послышался голос Риммы Михайловны:

— Дочка, так что это было?

И, вслед за этим:

— Господи, Ира, что с тобой?!

Ирина опустилась на табуретку, положила локти на стол и спрятала лицо.

— Ира! — Римма Михайловна трясла ее за плечо.

— Все в порядке, мама. Ничего страшного не случилось, я просто немного растеряна…

— Немного растеряна?! Да на тебе лица нет! Что он тебе сказал? Снова какую-то грубость?

— Нет-нет, совсем не грубость. Он, знаешь… Решил на мне жениться.

— То есть?!

— То есть, он сделал мне предложение.

— Андрей?

— Господи, мама, ну кто же еще! Ну что здесь непонятного, зачем сто раз переспрашивать?! — взорвалась Ирина.

— Ни к чему так орать.

— Я не ору… Прости меня, — она вздохнула и слегка коснулась пальцами ладони матери. — Прости ради бога, я просто, кажется, уже не в состоянии себя контролировать.

— И что ты ему ответила?

— Да ничего я ему не ответила. Он сказал, что через час приедет, и мы с ним все обсудим… Господи, за что мне все это?

— Значит, откажешь… — задумчиво произнесла Римма Михайловна.

— Конечно, — удивилась Ирина. — А как же, по-твоему? Или, ты думаешь, его предложение что-то меняет?

— Скажи, Ира, — спустя некоторое время спросила мать, почему-то отводя взгляд в сторону. — А если бы он тебе это раньше предложил? Ну, скажем, неделю назад, иди две? Ты бы согласилась?

— Не знаю, — задумчиво ответила Ирина, — может быть… Даже два дня назад если бы предложил — может, и согласилась бы…

— Понятно, — кротко ответила Римма Михайловна и больше не стала возвращаться к этой теме. — Кстати, как же теперь быть с твоим свиданием?

— С каким свиданием?

— С тем, на которое ты собиралась. Ты же мне сама сказала…

— О, боже, — простонала Ирина. — Я и забыла совсем. Нужно позвонить Игорю…

Она взяла в руки телефонную трубку и начала набирать номер. Римма Михайловна деликатно вышла из кухни, задумчиво и тихо проговорив:

— Значит, его зовут Игорь…

Накинув халат и расчесав мокрые еще волосы, Ирина попыталась сосредоточиться на предстоящем разговоре с Андреем.

Что она ему скажет?

Она скажет ему, что не может выйти за него замуж. Потому что не любит его.

Но, возразит он, ведь раньше ты тысячи раз говорила мне, что любишь. Значит, обманывала?

Нет, не обманывала, скажет Ирина. Просто раньше я не знала, как это бывает. Когда два человека любят друг друга.

А как это бывает, спросит, усмехнувшись, Андрей.

Как это бывает, Ирка? Ответь!

И она скажет ему… Что она ему скажет?

Про облака… Нет, она не сможет рассказать про облака. Да и что здесь расскажешь?

Любовь — это когда два человека могут очень долго смотреть на облака и разговаривать про эти облака. Любовь — это когда облака вдруг становятся очень-очень важными. Когда кроме них, облаков этих — кажется, и не надо ничего больше в жизни. И еще…

Он просто рассмеется в ответ. Он скажет, что все это — полная чушь. Напомнит о том, что не бывает облаков, похожих на музыку. Что музыка — она материальная, а облака — это просто сгустки атмосферы, и больше ничего.

А она ответит ему, что любовь — это как раз когда облака похожи на музыку. А когда облака — просто сгустки атмосферы, то это как раз уже и не любовь вовсе, а так, секс по привычке. И еще…

«Бред, полный бред, Горина Ирина! — она легла на диван лицом вниз и зажмурила глаза. — Ничего такого ты ему не скажешь. А если скажешь, он тебя просто на смех поднимет, а ты в ответ начнешь психовать, и вы снова поругаетесь. Элементарно, привычно поругаетесь, вот и все…»

Раздался звонок в дверь. Она поднялась с дивана, посмотрела на часы. Андрей пришел раньше, чем обещал. Еще целых двадцать минут она могла бы…

Но было уже поздно. Нужно было встать и открыть дверь.

Но сил не было.

Звонок повторился. Она не сдвинулась с места.

Снова звонок. Она уже поняла, что не сможет себя заставить…

Послышались торопливые шаги. Это Римма Михайловна спешила открыть дверь, не зная о том, что не нужно было этого делать…

Поднявшись с дивана, Ирина застыла посреди комнаты. Если бы была такая возможность — она, наверное, просто выпрыгнула в окно. Если бы этаж был хоть немного ниже. Но этаж был слишком высоким… Никуда не деться. Уже открылась дверь, уже закрылась. Он уже вошел, уже здесь…

«Господи», — простонала она мысленно. Отвернулась к окну, попыталась отвлечься, успокоиться немного, рассматривая неторопливо прогуливающуюся по крыше соседней пятиэтажки черную кошку с белыми пятнами.

Но взгляд снова взметнулся — выше, в небо, и она снова увидела облака, отругала себя, опустила глаза — вниз, на землю. Но и здесь, на земле, поджидала ее ловушка. Она увидела чью-то машину, стоящую неподалеку. Девятку цвета «баклажан»…

— Ирина, — послышался за спиной голос матери. — К тебе пришел какой-то Никита…

Потом открылась дверь и появилась она.

Он почувствовал желание сразу же броситься навстречу, прижать ее к себе, вдохнуть запах влажных волос. Казалось, он не видел ее целую жизнь. Невозможно было поверить в то, что все это было вчера. Этот пикник на траве, музыка и три облака.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 131415 16 17 Следующая ⇒