Тя всех Наслажде́ние Ма́ти зря́щи, питие́м напая́ема го́рьким, слеза́ми лице́ омака́ет го́рце.

Во гро́бе Ио́сиф благогове́йно Тя но́вем сокрыва́я, пе́сни исхо́дныя благоле́пныя пое́т Тебе́, смеше́ныя рыда́ньми, Спа́се.

Учине́нием Твои́м пребыва́ет день, я́ко вся́ческая рабо́тна Тебе́.

Гвоздьми́ Тя Кресту́ пригвожде́на, Ма́ти Твоя́, Сло́ве, зря́щи, гвоздьми́ печа́ли го́рькия пронза́ет, и стре́лами ду́шу.

Я́ко а́ще бы не зако́н Твой поуче́ние мое́ был, тогда́ у́бо поги́бл бых во смире́нии мое́м.

Тя всех Наслажде́ние Ма́ти зря́щи, питие́м напая́ема го́рьким, слеза́ми лице́ омака́ет го́рце.

Во век не забу́ду оправда́ний Твои́х, я́ко в них оживи́л мя еси́.

Уязвля́юся лю́те, и растерза́юся утро́бою, Сло́ве, зря́щи непра́ведное Твое́ заколе́ние, глаго́лаше Пречи́стая с пла́чем.

Твой есмь аз, спаси́ мя, я́ко оправда́ний Твои́х взыска́х.

О́ко сладкое, и устне́ Твои́ ка́ко заключу, Сло́ве? Ка́ко же Тя мертволе́пно погребу́? Ужаса́юся, вопия́ше Ио́сиф.

Мене́ жда́ша гре́шницы погуби́ти мя, свиде́ния Твоя́ разуме́х.

Пе́сни Ио́сиф и Никоди́м надгро́бныя пою́т Христу́ уме́ршему ны́не, пою́т же с ни́ми и Серафи́ми.

Вся́кия кончи́ны ви́дех коне́ц, широка́ за́поведь Твоя́ зело́.

Захо́диши под зе́млю, Спа́се, Со́лнце пра́вды; те́мже ро́ждшая Тя Луна́ печа́льми оскудева́ет, ви́да Твоего́ лиша́ема.

Коль возлюби́х зако́н Твой, Го́споди, весь день поуче́ние мое́ есть.

Ужасе́ся ад, Спа́се, зря Тя Жизнода́вца, бога́тство о́наго упражня́юща, и я́же от ве́ка ме́ртвыя возста́вляюща.

Па́че враг мои́х уму́дри́л мя еси́ за́поведию Твое́ю, я́ко в век моя́ есть.

Со́лнце свет возсиява́ет по но́щи, Сло́ве, и Ты же воскре́с, просиява́еши по сме́рти я́сно, я́ко от черто́га.

Па́че всех учащих мя разуме́х, я́ко свиде́ния Твоя́ поуче́ние мое́ есть.

Земля́ Тя, Созда́телю, в не́дра прие́мши, тре́петом содержи́ма, Спа́се, трясе́тся, успи́вши ме́ртвыя трясе́нием.

Па́че старец разуме́х, я́ко за́поведи Твоя́ взысках.