Креонт. Креонт. Креонт. Стражник вводит Исмену.

Креонт

Что ты сказала? Кто посмел?

Рабыня:

Не знаю: ни следов от топора,
Ни куч земли нет от мотыги; всюду
Земля суха, без трещин, без борозд
От колеса: все чисто совершили.
Лишь страж дневной на это указал,
В тяжелое все впали изумленье;
Не виден труп, хоть не зарыт: от скверны
Покрыт он только тонким слоем праха.
Следа ни хищный зверь, ни пес бродячий,
Труп растерзавший, не оставил там;
Речь бранная меж ними закипела:
Страж стража уличал; дойди до драки
У них - никто б тогда не помешал:
Ведь все и каждый были в том виновны.
Никто не признавался, отпирались
Все: раскаленное железо в руки
Готовы были брать, в огонь пойти,
Богами клясться, что об этом деле
Они не знали, не были причастны.
В конце же, после поисков напрасных,
Один сказал, - и в ужасе там все
Главой к земле поникли, и никто
Ни возразить не смог, ни дать совет,
Как лучше действовать. "Царю, - сказал он, -
Открыть все надо, а скрывать нельзя".

Царь, людям мысль давно пришла:
Не боги ли то дело совершили?

Креонт

Будто боги
Имеют попечение о мертвом;
Как благодетеля того покрыть,
Кто шел сюда затем, чтоб выжечь храмы,
Столпами обнесенные, казну их,
И земли, и законы разорить!
Иль злые люди почтены богами?
Не быть тому! Но на приказ мой в Фивах
Ворчат, им тяготятся, головой
Тайком качают, мною недовольны.
Да, ими эти стражи склонены
За плату, превосходно знаю я;
Ведь нет у смертных ничего на свете,
Что хуже денег. Города они
Крушат, из дому выгоняют граждан,
И учат благородные сердца
Бесстыдные поступки совершать,
И указуют людям, как злодейства
Творить, толкая: их к делам безбожным.
Но кто на это дело был подкуплен,
В свой день получит должное возмездье.
И если мною почитаем Зевс, -
А это знаешь, - я при всех клянусь,
Что, если в погребении повинный
Не будет мне пред очи приведен,
Им смерти будет мало!

Рабыня кланяется и уходит. Входит страж с Антигоной.

Страж:

Царь!

Веду к тебе ее: схватили мы девицу,
Когда умершего опять обрядом чтила.

Креонт:

Но где ее схватил ты и когда?

Страж:

Она похоронила прах, - сам знаешь.

Креонт:

Ты здрав умом и подтвердить готов?

Страж:

Я видел сам, как тело хоронила,
Запрет нарушив, - ясно говорю!

Креонт:

Как вы ее застигли? Как схватили?

Страж:

Так было дело. Страшные угрозы
Твои услышав, мы пошли на место,
С покойника смахнули пепел, - тело,
Наполовину сгнившее, открыли,
А сами сели на пригорке, так,
Чтоб с ветром к нам не доносилось смрада.

Рабыня:
Так время шло, пока на небесах
Не встало солнце диском лучезарным
И зной не запылал. Но тут внезапно
Поднялся вихрь - небесная напасть,
Застлал от взоров поле, оборвал,
Листву лесов равнинных; воздух пылью
Наполнился.

Страж:

Зажмурясь, переносим
Мы гнев богов… Когда же наконец
Все стихло, видим: девушка подходит
И стонет громко злополучной птицей,
Нашедшею пустым свое гнездо.
Лишь увидала тело обнаженным,
Завыла вдруг и громко стала клясть
Виновников. И вот, песку сухого
В пригоршнях принеся, подняв высоко
Свой медный, крепко скованный сосуд,
Чтит мертвого трикратным возлияньем.
Мы бросились и девушку схватили.
Она не оробела. Уличаем
Ее в былых и новых преступленьях, -
Стоит, не отрицает ничего.
И было мне и сладостно и горько;
Отрадно самому беды избегнуть,
Но горестно друзей ввергать в беду.
А все ж не так ее несчастье к сердцу
Я принимаю, как свое спасенье.

Креонт:

Ты, головой поникшая, ответь:
Так было дело или отрицаешь?

Антигона:

Не отрицаю, дело было так.

Креонт:

Страж, свободен! Можешь
На все четыре стороны идти.
А ты мне отвечай, но не пространно,
Без лишних слов, - ты знала мой приказ?

Антигона:

Да… Как не знать? Он оглашен был всюду.

Креонт:

И все ж его ты преступить дерзнула?

Антигона:

Не Зевс его мне объявил, не Правда,
Живущая с подземными богами
И людям предписавшая законы.
Не знала я, что твой приказ всесилен
И что посмеет человек нарушить
Закон богов, не писаный, но прочный.
Ведь не вчера был создан тот закон, -
Когда явился он, никто не знает.
И, устрашившись гнева человека,
Потом ответ держать перед богами
Я не хотела. Знала, что умру
И без приказа твоего, не так ли?
До срока умереть сочту я благом.
Тому, чья жизнь проходит в вечном горе,
Не прибыльна ли смерть? Нет, эта участь
Печали мне, поверь, не принесет.
Но если сына матери моей
Оставила бы я непогребенным,
То это было бы прискорбней смерти;
О смерти же моей я не печалюсь.
Коль я глупа, по-твоему, - пожалуй,
Я в глупости глупцом обвинена.

Ла́хесис:

Суровый нрав сурового отца
Я вижу в дочери:

Клото:

Ей зло не страшно.

Креонт

Слишком непреклонный нрав
Скорей, всего сдается. Самый крепкий,
Каленный на огне булат скорее
Бывает переломлен иль разбит.
Я знаю: самых бешеных коней
Уздой смиряют малой. О себе
Не должен много мнить живущий в рабстве.
Она уж тем строптивость показала,
Что дерзостно нарушила закон.
Вторая ж дерзость - первую свершив,
Смеяться мне в лицо и ею хвастать.
Она была б мужчиной, а не я,
Когда б сошло ей даром своеволье.
Ты дочь сестры моей,
Но будь ты даже

Роднее мне всех тех, кто Зевса чтит
В моем дому, - не избежишь ты кары,
Злой участи, как и твоя сестра.

Подзывает рабыню и отсылает ее.

Антигона:

Чтить кровных братьев - в этом нет стыда.

Креонт:

А тот, убитый им, тебе не брат?

Антигона:

Брат - общие у нас отец и мать.

Креонт:

За что ж его ты чтишь непочитаньем?

Антигона:

Не подтвердит умерший этих слов.

Креонт:

Ты больше почитаешь нечестивца?

Антигона:

Но он - мой брат, не раб какой-нибудь.

Креонт:

Опустошитель Фив… А тот - защитник!

Антигона:

Один закон Аида для обоих.

Креонт:

Честь разная для добрых и для злых.

Антигона:

Я рождена любить, не ненавидеть.

Стражник вводит Исмену.

Креонт:
Участвовала ты в том погребенье
Иль поклянешься, что и знать не знала?

Исмена:

Виновата,
И за вину ответ нести готова.

Антигона:

Нет, это было бы несправедливо:
Ты не хотела, я тебя отвергла.

Исмена:

Но ты, сестра, страдаешь; я готова
С тобой страданий море переплыть.

Ты мне, родная, в чести не откажешь,
С тобой погибнув, мертвого почтить.

Антигона:

Ты не умрешь со мной, ты ни при чем,
Одна умру - и этого довольно.

Исмена:

Но как мне жить, когда тебя лишусь?

Антигона:

Спроси царя: ему ты угождала.

Исмена:

Чем я теперь могу тебе помочь?

Антигона:

Спаси себя - завидовать не стану.

Исмена:

Увы! Ужель нужда твоей я доле?

Антигона:

Но ты предпочитаешь жизнь, я - смерть.

Мы почитали разное разумным.

Креонт:

Одна из них сейчас сошла с ума,
Другая от рождения безумна.

Исмена:

О государь, и умный человек
В несчастии теряет свой рассудок.

Ужели ты казнишь невесту сына?

Ты не найдешь нигде любви подобной.

Креонт:

Я не хочу для сына злой жены.

(Антигоне)

Постыла мне и ты, и этот брак.

Исмена:

Ужель ее отнимешь ты у сына?

Креонт:

Конец положит браку их Аид.

Страж уводит Антигону и Исмену.

А́тропос:

Она умрет - за ней умрет другой.

Клото:

Ужель обеих думаешь казнить?

Креонт:

О нет, не трону ту, что невиновна.

Ла́хесис:

Какой же смерти обречешь другую?

Креонт:

Ушлю туда, где людям не пройти,
Живую спрячу в каменной пещере,
Оставив малость пищи, сколько надо,
Чтоб оскверненью не подвергнуть град.
Аид она лишь почитает - пусть же,
Молясь ему, избавится от смерти
Или, по крайней мере, убедится,
Что тщетный труд умерших почитать.

Уходит. Входит Антигона под стражей.

Антигона:
Иду к своим, без счета Персефоной
В обитель мертвых принятым. Из них
Последняя и с наихудшей долей
Схожу в Аид, хоть жизни путь не кончен.
Но верится, что там я в радость буду
Отцу; тебе я милой буду, мать,
И милою тебе, мой брат несчастный:
Умерших, вас я собственной рукой
Омыла, убрала и возлиянья
Надгробные свершила. Полиник!
Прикрыв твой прах, вот что терплю я ныне!
Хотя в глазах разумного поступок
Мой праведен. Когда была б я мать
Или жена и видела истлевший
Прах мужа своего, я против граждан
Не шла бы. Почему так рассуждаю?
Нашла бы я себе другого мужа,
Он мне принес бы новое дитя;
Но если мать с отцом в Аид сокрылись,
Уж никогда не народится брат.
Я соблюла закон, тебя почтила,
Меня ж назвал преступницей Креонт
И нечестивой, о мой брат родимый!
И вот меня схватили и ведут,
Безбрачную, без свадебных напевов,
Младенца не кормившую. Одна,
Несчастная, лишенная друзей,
Живая ухожу в обитель мертвых.
Какой богов закон я преступила?
Зачем - несчастной - обращать мне взоры
К богам, их звать на помощь, если я
Безбожной названа за благочестье?
Я, пострадав, могу, богам в угоду,
Признать вину, но коль ошиблись боги,
Не меньше пусть они потерпят зла,
Чем я сейчас терплю от них неправды.

Город предков! Столица фиванской земли!
Боги древние нашего рода! Вот уводят меня…
Не могу не идти… На меня посмотрите, правители Фив,
На последнюю в роде фиванских царей,
Как терплю, от кого я терплю - лишь за то,
Что почтила богов почитаньем!..

Антигону уводят.

Атропос берет повязку, плащ и посох, преображаясь в прорицателя Тиресия. Клото – в поводыря.

Креонт:

Что скажешь нового ты мне?

Твоим советам я внимал и раньше.

Тиресий (А́тропос):

Ты вновь стоишь на лезвии судьбы.

Креонт:

В чем дело? Весть твоя меня тревожит.

Тиресий (А́тропос):
Осквернены все алтари в стране
И в самом граде птицами и псами,
Что труп Эдипова терзали сына;
Уж боги не приемлют ни молитв,
Ни жертв от нас, ни пламени сожженья;

Итак, об этом поразмысли, сын:
Все люди заблуждаются порою,
Но кто в ошибку впал, не легкомыслен
И не несчастлив, если он в беде,
Упорство оставляя, все исправит;
Упрямого ж безумным мы зовем.

Ты смерть уважь, убитого не трогай.
Не доблестно умерших добивать!

Креонт:
Нет, если б даже Зевсовы орлы:
Ему тащили эту падаль в пищу,
Я и тогда, той скверны не боясь,
Не допустил бы похорон: я знаю -
Не человеку бога осквернить.
Но и мудрейшие из мудрых гибнут,

Если злые мысли
Для выгоды словами украшают.

Тиресий (А́тропос):

Дерзишь, мои слова считая ложью!

Креонт:

Хоть прорицатель ты, а любишь зло.

Знай, ты моих решений не изменишь.

Тиресий (А́тропос):

Тогда узнай и помни, что немного
Ристаний кони Солнца совершат,
Как ты дитя, рожденное тобою
От чресл твоих, отдашь, - за трупы труп;
Затем что ты безжалостно загнал
Живую душу в темную гробницу;
А сам берешь, отнявши у Подземных,
Прах обесчещенный, не погребенный;
На это права нет ни у тебя,
Ни у богов, и их противно воле.

Смотри уж сам: раздастся скоро, скоро
Вопль женщин и мужей в дому твоем.
Гнев на тебя вздымают города,
По чьим сынам обряды совершали
Псы, звери, птицы; их нечистой пищей
Все в граде алтари осквернены.

Домой пойдем немедля. Пусть на тех,
Кто помоложе, гнев он вымещает.
Пусть учится он сдерживать язык
И более ума иметь, чем ныне.

Креонт:

Я смущен.
Мне тяжко уступать, но тяжки беды,
Которые стрясутся над упрямым.

Клото:

Ступай, веди невесту из пещеры;
И оскверненный прах похорони.

Креонт:

По-вашему, я должен уступить?

Ла́хесис:

Да, царь, и поскорей: ведь боги быстро
Напастью дни безумцев пресекают.

Креонт:

Увы, мне тяжко, но свое решенье
Я отменю: с судьбой нельзя сражаться.

Клото, Ла́хесис,А́тропос:

Иди же, делай и не жди других.

Креонт:

Не медля я пойду. Сюда, эй, слуги!
Все поскорей с собой кирки берите.
Бегите к месту, что отсюда видно.
А я, раз это решено, пойду
Ту выпустить, которую связал я.
Я понял: надо жить, до смерти чтя
От века установленный закон.

Уходит.

Клото:
Креонт казался всем благословенным;
И землю Кадма спас он от врагов,
И, властелином полным став над нею,
Царил, детьми обильно окружен.
И все пропало.

Какую скорбь царю несем мы снова?

А́тропос:

Смерть.

Ла́хесис:

И живые в смерти виноваты.

Пал Гемон, и не от руки чужой.

Клото:

Рукой отца убит он иль своей?

А́тропос:

Своею, в гневе на отца за деву.

Клото:

Скажу, что вижу,
Ни слова правды я не утаю.

Креонт пришел на край
Долины, где безжалостно был брошен
Труп Полиника, весь истерзан псами.
Плутону помолясь и придорожной
Богине, чтоб они свой гнев смирили,
Омыли люди
Останки и сожгли на ветвях свежих.
Насыпав из земли родимой холм.

Потом они пошли к покою девы,
Где ложе из камней, - к жилищу смерти.
И вдруг один услышал громкий стон,
И прибежал сказать царю Креонту.
Тот ближе подошел и горьких жалоб
Услышал вопль и, застонав от муки,
Воскликнул так:

Креонт:

О злополучный я!
Я сам беду накликал! Нет сомненья,
Иду я верной гибели тропой!
Я слышу сына милого. Бегите
Скорее, слуги, вверх и, став у склепа,
Взгляните через брешь, где камень снят,
В глубь подземелья - Гемона ли голос
Я слышу - иль обманут я богами.

Клото:
Как повелел им в ужасе владыка,
Все глянули - и в склепе, в глубине,
Повесившейся деву увидали
На туго перекрученном холсте;
А рядом он, ее обнявши труп,
Лил слезы о погибели невесты,
Отца деяньях и любви несчастной.

Ла́хесис:

Отец, его увидев, с диким стоном:
Сбегает вниз и так зовет, вопя:

Креонт:

Несчастный, что ты сделал? Что замыслил?
Какой бедой твой разум помутился?
О, выйди, сын! Прошу, молю тебя!

Ла́хесис:
Но юноша тогда, взглянувши дико,
Ни слова не сказал, извлек свой меч
Двуострый. В ужасе бежит отец -
И промахнулся он. Тогда, во гневе
Сам на себя, всем телом он на меч:
Налег - и в бок всадил до половины.
Еще в сознанье, деву обнял он

Показывая людям, что безумье
Есть худшее из зол для человека.

Клото:

Вот и царь наш; он сам направляется к нам,
Доказательство правды неся.
Если можно сказать - не чужую беду,
А свою он несет, согрешивши.

Креонт:

Увы!
Грехи души затуманенной,
Упорные, смерть несущие!
Смотрите теперь на отца вы все,
Убившего сына несчастного!
Слепым поддавался, я замыслам!
О сын мой, угасший в юности!
Ты ушел, ты погиб;
Но не ты, я один - безумец!

Увы мне! Другому, раз я виноват,
Нельзя никому этих бед приписать.
Я тебя ведь убил - я, несчастный, я!
Правду я говорю.
Вы, прислужники, прочь,
Уводите меня, уводите скорей,
Уводите - молю; нет меня; я ничто!

Приди, приди!
Покажись скорей, мой последний день!
Приведи ко мне жребий лучший мой!
Поскорее приди,
Чтобы дня я другого не видел!

Уведите вы прочь безумца, меня!
Я убил тебя, сын!
И нельзя никуда обратить мне взор:
Все, что было в руках, в стороне лежит;
И теперь на меня низвергает судьба
Все терзанья, и вынести их нет сил!

Клото:

Мудрость - высшее благо для нас,
И гневить божество не дозволено.

Ла́хесис:
Гордецов горделивая речь
Отомщает им грозным ударом,
Их самих поразив

А́тропос:
И под старость их мудрости учит.

⇐ Предыдущая 12