перевод С. Шервинского и Н. Познякова)

Софокл

Антигона

(перевод С. Шервинского и Н. Познякова)

Вариант сокращен и переработан под конкретную труппу.

Антигона:

Сестра моя любимая, Исмена,
Не знаешь разве, Зевс до смерти нас
Обрек терпеть Эдиповы страданья.
Ведь нет такого горя иль напасти,
Позора иль бесчестия, каких
С тобой мы в нашей жизни не видали.
А нынче в городе о чем толкуют?
Какой указ царем Креонтом дан?
Ты что-нибудь слыхала? Или ты
Не знаешь о беде, грозящей брату?

Исмена:

Нет, Антигона, никаких я слов,
Ни радостных, ни горьких, не слыхала
С тех пор, как пали оба наши брата,
Друг друга в поединке поразив.
Лишь знаю, что ушло аргивян войско
Сегодняшнею ночью, - вот и все.
Не лучше мне от этого, не хуже.

Антигона:

Я знала, потому из врат дворцовых
И вызвала - сказать наедине.

Исмена:

В чем дело? Вижу, весть твоя мрачна.

Антигона:

Чтит погребеньем одного из братьев
Креонт, а у другого отнял честь.
Он Этеокла в землю по обряду
Сокрыл, и тот Аида стал достоин.
Злосчастного же тело Полиника
Он всем через глашатая велит
Не погребать и не рыдать над ним,
Чтоб, не оплакан и земле не предан,
Он сладкой стал добычей хищным птицам.
Как слышно, сам Креонт по доброте
Тебе и мне - да, мне! - о том объявит.
Сюда идет он возвестить приказ
Не знающим, его, считая дело
Немаловажным, - и ослушник будет
Побит камнями перед всем народом.
Теперь ты знаешь и покажешь скоро,
Ты благородна иль низка душой.

Исмена:

О, бедная сестра! Но что мне делать?
Могу ли я помочь иль помешать?

Антигона:

Поможешь ли ты мне? Со мной ли будешь?

Ты мертвого поднимешь ли со мною?

Исмена:

Похоронить? Но это под запретом…

Увы, сестра, подумай: наш отец
Погиб, отвержен, презираем всеми,
Свои разоблачивши преступленья
И очи вырвав сам, своей рукой,
И мать-жена - два имени единой! -
С позором в петле кончила свой век.
И оба наших брата злополучных,
Кровь братскую пролив своей рукой,
Друг друга одновременно убили.
Теперь - подумай - как, одни оставшись,
Погибнем бедственно и мы с тобой,
Закон нарушив и царя веленье?
Мы женщинами рождены, и нам
С мужчинами не спорить, - помни это.
Над нами сильный властвует всегда,
Во всем - и в худшем - мы ему покорны.
И потому Подземных умоляю
Я, подневольная, о снисхожденье.
Я буду подчиняться тем, кто властен:
Нет смысла совершать, что выше сил.

Антигона:

Просить не стану: мне твое участье
Не надобно, хотя б ты и желала.
Что хочешь делай - схороню его.
Мне сладко умереть, исполнив долг.
Мила ему, я лягу рядом с милым,
Безвинно согрешив. Ведь мне придется
Служить умершим дольше, чем живым.
Останусь там навек. А ты, коль хочешь,
Не чти законов, чтимых и богами.

Исмена:

Всегда бессмертных чтила я, но все же
Я против воли граждан не пойду.

Антигона:

Что ж, и не надо: я пойду одна
Земли насыпать над любимым братом.

Исмена:

Как за тебя, несчастную, мне страшно!

Антигона:

Не бойся! За свою судьбу страшись.
Оставь меня одну с моим безумством
Снести тот ужас: он не так ужасен,
Как смертью недостойной умереть.

Исмена:

Ну что ж, безумная, иди, коль хочешь,
Но близким, как и раньше, ты близка.

Уходят.

Креонт:

О граждане! Богами после бури
Корабль наш в пристань тихую введен.
Я вестников послал, чтоб поименно
Сюда созвать вас.
Знаю, как вы Лая
Державную прилежно чтили власть;
Я помню, что когда Эдип, царивший
Здесь, в городе, погиб, - с его детьми
Вы сердцем пребывали неизменно.
Но так как смертию двойной они
В один погибли день, сразив друг друга,
Братоубийством руки осквернив, -
Теперь я власть державную приемлю,
Погибшим самый близкий по родству.

Теперь же всем я должен возвестить
О тех двух братьях, о сынах Эдипа:
Я Этеокла, что в бою за город
Пал, все копьем своим преодолев,
Велел предать земле и совершить
Над ним обряд, достойный благородных.
О брате ж Этеокла, Полинике,
Который край свой и богов отчизны,
Вернувшись из изгнанья, сжечь хотел
Дотла и братскою упиться кровью
И граждан всех рабами увести, -
О нем мы возвещаем всем: его
Не хоронить, и не рыдать над ним,
И хищным птицам там, без погребенья,
И псам его оставить в знак позора.
Так я решил - и никогда злодей
Почтен не будет мной как справедливый.
Но тот, кто будет граду вечно предан,
Живой иль мертвый - будет мной почтен.

Клото:

Ты в этом волен, Менекея сын.

Ла́хесис:
Кто граду друг, кто недруг - ты решаешь.

А́тропос:

Закон, какой угодно, применять
Ты можешь и к умершим и живущим.

Креонт:

Так будьте же вы стражами закона.

А́тропос:

Кто помоложе, пусть и труд несет.

Креонт:

У тела сторожа уже стоят.

Ла́хесис:

Но что еще ты хочешь приказать?

Креонт:

Бороться с нарушителем закона.

Клото:

Безумных нет, кому же смерть мила?

Креонт:

Да, наказанье - смерть. Но все ж корысть
Людей прельщает и ведет на гибель.

Входит рабыня.

Рабыня:

Царь, не спешу сюда я в быстром беге,
Не чуя ног, не запыхалась я.
Нет, медлила в пути не раз в раздумье…
Мой разум долго говорил со мною:
"Несчастная, спешишь ты к наказанью!..
В раздумье этом медленно брела я,
А так и краткий путь нам станет долгим.
Но наконец решила я прийти к тебе
И весть хоть и плохую, а поведать;
Я прихожу к тебе с одной надеждой:
Страдать за то лишь, в чем я виновата.

Креонт:

Но в чем же дело? Перед чем робеешь?

Рабыня:

Дурная весть замкнула мне уста.

Креонт:

Ну, говори и, кончив, убирайся.

Рабыня:

Сейчас скажу: недавно тело кто-то
Похоронил и после сам ушел,
Сухой посыпав пылью по обряду.

12 Следующая ⇒