В гостиной Фрейдов, в тот же день . 5 страница

Брейер (тем же тоном). Как же безобразен человек! (Пауза.) Серьезно, Фрейд, вам не следует излагать эту тему перед нашими коллегами.

Фрейд. Почему же? Ведь это правда!

Брейер. Фрейд, я умоляю вас быть осторожным. Мы вместе написали книгу, через несколько дней она выйдет, и сейчас не время…

Фрейд. Напротив. Из уважения к вам я согласился на то, чтобы мы изложили ваши методы, ни словом не упоминая сексуальность. Сегодня я наверстаю упущенное.

Брейер. Но вы не представляете, несчастный, какой скандал вызовете. Вы будете говорить с пожилыми людьми, большинство из которых отцы, иногда деды, а вы смеете сомневаться в их отношении к детям!

Фрейд. Я же не утверждаю, что виноваты все отцы!

Брейер. Нет. Но чтобы было такое множество виновных, необходимо, если вы говорите правду, чтобы все были подвержены соблазну.

Фрейд. Об этом мне ничего неизвестно. Я говорю то, что знаю.

Брейер. Если вы говорите то, что вы считаете знанием, вы погибли, мой бедный Фрейд. И я не желаю, чтобы вы ввергли меня в эту пропасть под тем предлогом, что я написал вместе с вами книгу.

Фрейд. Вот в чем дело!

Брейер. Да, именно в этом! Я не хочу терять ни свою клиентуру, ни свою репутацию.

Фрейд. Значит, вы боитесь.

Брейер. А вы втихомолку готовили свои удары, и разве не страх помешал вам меня предупредить? У меня нет причины рисковать моей честью врача и мужчины ради дурацких теорий, которых я не разделяю.

Фрейд (в исступленной ярости). Может быть, они дурацкие, зато доказаны.

Брейер (презрительно). Знаю – тринадцать случаев!

Фрейд. С позавчерашнего дня четырнадцать.

Брейер. Еще один? Браво!

Фрейд. Еще один. И исключительной важности. Этот случай – Сесили Кёртнер.

Брейер (уязвленный до глубины души). Что вы сказали? (Берет себя в руки.) Мой дорогой Фрейд, она была моей больной. Если вы допустили нарушение врачебной этики…

Фрейд. Нет никакого нарушения в том, чтобы лечить несчастную, которую вы бросили. Кстати, меня оправдывает лишь одно – успех лечения. Сейчас она уже встает на ноги.

Брейер. Лечить Сесили! Бедная девочка, вы лишь до конца осквернили ее. Лечить! И это говорите вы! Вы никогда никого не вылечили, и вы стали бы убивать ваших больных ради того, чтобы проверить правильность одной из ваших теорий. (С какой-то сексуальной ревностью.) И что же? Сесили тоже стала жертвой агрессии?

Фрейд. Да. В восемь лет.

Брейер. И кого же?

Фрейд. Отца.

Побледнев от ярости, они стоят лицом к лицу и молча смотрят друг другу в глаза.

(20)

Салон в квартире Фрейдов на четвертом этаже.

Марта и Матильда Брейер сидят рядом. Им страшно.

Матильда Брейер. На сей раз, Марта, я думаю, всему конец. Когда он получил приглашение… Никогда я не видела его в таком состоянии.

Марта (с нежностью). Я вас так любила.

Матильда (робко). Разве мы больше не сможем видеться?

Марта (отрицательно качая головой). Зигмунд слишком цельный человек. Если он поссорится с вашим мужем, он мне уже не позволит ходить в ваш дом.

Матильда. А если тайком?

Марта. Я ничего не сделаю тайком от него. Пусть даже он во всем не прав. (С каким-то страхом.) Но что же останется мне, если я потеряю вас!

Она обнимает Матильду Брейер. Несколько мгновений женщины сидят, обнявшись. Матильда плачет. Марта, сдержанная, полная отчаяния, не плачет.

Резко распахивается дверь. Первым какой-то непривычной для него, грубой походкой входит Брейер. За ним Фрейд. Оба мужчины на крайнем пределе гнева. Убитые горем женщины, отпрянув друг от друга, смотрят на них.

Брейер. Мое почтение, Марта. Я восхищаюсь вами и жалею вас.

Марта (выпрямившись). Никому не дано право меня жалеть. Я люблю Сигизмунда и горжусь им.

Брейер (грубо). Тем хуже для вас (Обращаясь к Фрейду.) И запомните хорошенько: я завтра же публично отрекусь от вас!

Фрейд. Прекрасно. Вы бросите меня в самый трудный момент, но я буду продолжать один.

Брейер. Один! Вы никогда не бываете один, мой бедный друг. Чтобы работать, вам необходим мэтр. Вы попадете под влияние Флисса, и все тут! (Матильде, грубо.) Пошли!

Матильда встает. Женщины обмениваются взглядом, исполненным глубокой нежности и отчаяния. Матильда поворачивается и идет за Брейером; они уходят.

Фрейд бледен. Он тяжело дышит.

Фрейд. Десять тысяч гульденов.

Марта (с изумлением). Сколько?

Фрейд. Я должен ему десять тысяч гульденов и не могу отдать (Обращаясь к Марте, угрожающим тоном.) Нам придется экономить каждый грош. Я рассчитываю на твою помощь.

(21)

Вечер того же дня. Перед зданием Медицинского общества.

Фасад здания не изменился с 1886 года. Он такой же старый, такой же причудливый.

Но в этот вечер здание «зазвучало»: сквозь открытые дверь и окна вырываются вопли, непонятные крики, свист.

Время от времени голос Фрейда произносит какую-то фразу – кстати, для зрителя непонятную, – воспользовавшись ненадежным затишьем, и гвалт резко вспыхивает снова.

Появляются двое хорошо одетых гуляк. Смеясь, они прислушиваются. Проходя перед дверью, замечают привратника, который, спокойно оседлав стул, покуривает сигарету в полнейшей расслабленности.

Один из мужчин. Ну и дерут же они глотки.

Привратник (философски). А как же! (Вместо объяснения.) Ученые.

Второй гуляка. Да, приятно знать, что и они лаются, как все.

Уходят.

К тротуару подъезжает фиакр, останавливаясь чуть поодаль от входа. Кучер старый, лошадь еле дышит, повозка не слишком чистая. Позднее мы узнаем, что это наемный фиакр, которым иногда пользуется Фрейд, нанося визиты своим больным.

В фиакре сидит Марта, бледная, вся на нервах. Она слышит крики и понимает, что ситуация гораздо серьезнее, чем она предполагала.

Марта. Который час?

Кучер (глядя на часы). Четверть одиннадцатого.

Марта. Сейчас закончится. Когда он выйдет, я подойду к нему. Как только он сядет, погоняйте лошадь и вперед.

Кучер. Хорошо, фрау.

Зал.

Со времени первой лекции Фрейда (1886) он не изменился.

Появились новые лица, но и самым молодым не меньше сорока. Двоих в зале нет: Мейнерта и Брейера. Место Брейера не занято. Вокруг зала по стенам расставлены бюсты величайших венских врачей начиная с XVIII века. Одна, совсем недавняя, скульптура воспроизводит голову Мейнерта. Под бюстом его фамилия выгравирована золотыми буквами.

Присутствующие располагаются в зале, как и раньше; председатель сидит, Фрейд стоит. Он бледен, но презрительно улыбается. Зал неистовствует. Стоит сплошной вой: можно различить отдельные слова, обрывки фраз. Свистят, топают ногами и т.д. и т.д.

В хоре голосов слышится:

«Психиатрия для свиней»,

«Фантазии старой девы»,

«Научная сказка»,

«Ничего себе сказочка!»

И т.д.

Во время этой бури ярости и грубости Фрейд спокойно смотрит на бюст Мейнерта.

Фрейд (воспользовавшись затишьем, он заканчиваетсвою лекцию словами, брошенными в зал с презрительной иронией). Я благодарю моих коллег за их благосклонное внимание. Вы не перестали проявлять спокойствие и объективность, как это надлежит настоящим ученым.

Новые вопли. Несколько врачей, из самых молодых, переглянувшись, выскальзывают на улицу.

Председатель (полный мужчина, кстати, столь же возмущенный Фрейдом, как и его коллеги, встает и объявляет при всеобщем шуме). Заседание окончено.

Фрейд складывает свои бумаги. Глаза его мрачны и строги, но на губах блуждает торжествующая улыбка, словно бы он радуется глупому поведению своих собратьев.

На улице.

Из фиакра Марта с беспокойством наблюдает за несколькими врачами (теми, что вышли из зала), которые выстроились по обе стороны двери с явным намерением освистать или избить Фрейда. Привратник, тоже встревожившись, покинул свой пост и убежал; похоже, он хочет предупредить полицейского, которого мы видим метрах в ста отсюда совершающим вечерний обход.

Врачи явно сговорились друг с другом. Один из них, самый высокий и сильный (черные бакенбарды, красное лицо, явный сангвиник), выглядит предводителем этого маленького отряда.

Он говорит (с места, которое занимает Марта, невозможно расслышать его слова) со злобной улыбкой и сильным возбуждением. (В руке у него трость.)

Фрейд (в цилиндре и сюртуке) выходит в одиночестве из зала. Врачи сразу же начинают кричать.

Врачи (хором). Грязный еврей! Грязный еврей! Жидовская свинья! В гетто, убирайся в гетто!

Фрейд на мгновение останавливается, глаза его сияют веселой и почти радостной яростью. Потом медленно идет между рядами врачей, словно на торжестве.

Поравнявшись с предводителем манифестантов, который, размахивая тростью, словно дирижер, направляет этот хор, Фрейд спокойно останавливается и тыльной стороной ладони сбивает с него цилиндр, падающий в сточную канаву.

Фрейд (ледяным тоном). Грязный антисемит, подними шляпу.

Тот замахивается тростью. Но тут подбегают привратник и двое полицейских, чтобы разнять их.

Другие члены маленькой группы, растерявшись, умолкают. Марта, которая выскочила из фиакра, тянет Фрейда за рукав, увлекая за собой. Как только они сели, кучер хлестнул лошадь.

У Фрейда и страдающий, и торжествующий вид. Он оборачивается и видит, как антисемит с бакенбардами наклоняется, доставая из сточной канавы свой цилиндр. Он снова садится рядом с молчаливой и холодно-спокойной Мартой.

Фрейд (спокойно улыбаясь). Я расплатился с одним старым должком.

(22)

Несколько минут спустя на первом этаже дома в Берггассе.

Фрейд с Мартой стоят перед дверью с табличкой: «Кабинет доктора Фрейда».

Фрейд (ласково). Спасибо тебе, Марта. (Пауза.) Поднимайся без меня и ложись. Мне нужно написать письмо.

Марта (с ледяной иронией, которая вошла у нее в привычку). Флиссу?

Фрейд (спокойно). Да.

Он достает связку ключей, склоняется к замочной скважине и открывает дверь. Марта поворачивается и идет к лестнице. Фрейд входит в комнату.

Фрейд в своем кабинете. Он зажигает керосиновую лампу, ставит ее на письменный стол и снимает сюртук. Потом, оставшись в жилете, расстегивает воротничок и садится перед бюваром.

На мгновение он задумывается, по лицу его блуждает торжествующая улыбка, но от скорби и усталости под глазами появились мешки. Страдалец или мученик? И то и другое.

Он берет лист бумаги, макает перо в чернильницу и начинает писать.

За кадром его голос повторяет то, что он пишет.

Голос Фрейда за кадром. Мой дорогой Вильгельм.

Телефонный звонок. Фрейд снимает трубку.

Фрейд (отвлекаясь от письма). Алло!

Голос в трубке. Грязный еврей!

Ничуть не смутившись, Фрейд аккуратно кладет трубку и снова берет ручку.

Голос Фрейда за кадром. Я только что порвал с Брейером. Лекция вызвала скандал. Завтра о ней будут говоритъ во всех газетах. Я потерял всех своих пациентов, кроме Сесили, которую лечу бесплатно. Все это доказывает мне, что мы на правильном пути. Медицинское общество оказывает сопротивление. Оно хочет раздавить нахала, который раскрывает его тайны: так личность подавляет невыносимые для нее истины. Можешь быть доволен: я сжег свои корабли. Надо победить или погибнуть.

Телефонный звонок. Несколько секунд Фрейд колеблется, протягивает руку, чтобы снять трубку, потом с иронической улыбкой берет ручку и продолжает писать.

Голос Фрейда за кадром. Я отказался от гипнотизма…

Но телефон продолжает упорно звонить. Он с раздражением откладывает перо и решает левой рукой снять трубку, правой беря аппарат, который ставит на бювар, рядом с письмом.

Фрейд (агрессивным тоном). Алло! (Также агрессивно, но с удивлением.) Кто у аппарата? Ах, вы? В чем дело?

Госпожа Кёртнер в подвале кафе. Она склонилась над телефонным аппаратом.

Взад-вперед снуют посетители и посетительницы, выходя из туалета или заходя туда. Дама у телефона смотрит на госпожу Кёртнер с немым изумлением. Кёртнер говорит без ложного стыда, сухим и отчетливым голосом. Лицо ее измучено усталостью, но остается суровым.

Госпожа Кёртнер. Примерно минут двадцать. Меня разбудил стук двери. Я зашла к ней в комнату, там ее не было. Да, записка есть. Лежала на постели. (Она роется в сумочке, достает клочок бумаги и читает.) «Я возвращаюсь к нашему прежнему ремеслу. Не бойся: заработаю много денег». Ну конечно, проституция. Она вбила себе в голову, что была проституткой. Сегодня утром она только об этом и говорила. Сказала, что пойдет на Ринг, так как там более изысканные клиенты. Да. Вела себя нормально с самого утра. Даже прогулялась по саду. Должна ли я сообщить в полицию?

Камера показывает Фрейда, склонившегося в своем кабинете над аппаратом.

Фрейд. Ни в коем случае. Она сказала, что пойдет на Ринг? Хорошо. Я сам туда пойду. Ступайте домой. Я ее привезу.

Вешает трубку. Выражение демонического торжества полностью исчезло с его лица. Уголки губ опустились, широко раскрытые глаза выдают его страх.

Он застегивает воротничок, поправляет галстук, торопливо надевает сюртук и выходят из комнаты.

(23)

Спустя несколько минут на соседней улице. Окно на втором этаже жилого дома.

Сильные удары в дверь.

Голос Фрейда за кадром. Хиршфельд! Откройте! Откройте же!

Распахивается окно. Кучер, который недавно правил старой коляской, где ехала Марта, выходит в ночной рубахе на балкон.

Хиршфельд. Кто там? (Узнав Фрейда) Это вы, господин доктор.

Камера показывает Фрейда, который стучит в дверь.

Фрейд. Вы мне нужны, Хиршфельд. Немедленно!

Хиршфельд. Но ведь… я сплю, господин доктор.

Фрейд. Неважно, проснитесь, это срочно.

Окно закрывается. Фрейд ходит взад-вперед перед дверью.

Чуть поодаль, под газовым фонарем, стоит проститутка (ее мы видим со спины).

После короткого замешательства Фрейд решился; он переходит улицу. Проезжающая двуколка заглушает звук его шагов.

Проститутка не слышит, как он приближается к ней.

Он подходит к ней: мы видим ее белокурые волосы под соломенной шляпкой. Он трогает ее за плечо. Она оборачивается, это – не Сесили; лет на десять старше, очень некрасивая.

Проститутка. Ты хочешь любви, маленький?

Фрейд, едва увидев ее лицо, теряет к ней всякий интерес.

Фрейд (ледяным тоном). Нет, мадам.

Он вежливо кланяется и уходит.

Пока он в обратном направлении переходит улицу, из открытой двери каретного сарая появляется старая кляча Хиршфельда, запряженная в такую же старую коляску.

Коляска подъезжает к тротуару. Фрейд вскакивает в нее одним прыжком. Хиршфельд склоняется к нему.

Хиршфельд. Куда ехать, господин доктор?

Фрейд (рассеянно). Не знаю.

Хиршфельд (с удивлением). Я хочу сказать, где ее искать, вашу срочность?

Фрейд. Не знаю. Объедем Ринг.

На площади Ринг.

Запоздалые гуляки с женщинами. Примерно час ночи.

По шоссе проезжают элегантные экипажи. Наемная коляска Хиршфельда, скрипучая и качающаяся, выглядит какой-то повозкой-призраком.

Фрейд (не глядя на кучера). Поезжайте медленнее. (Проходит группа, увлекая с собой блондинку, которая издали похожа на Сесили.) Остановитесь!

Удивленный Хиршфельд останавливает коляску. Фрейд встает и намеревается выйти. Между тем группа прохожих приблизилась: блондинка – не Сесили.

Спустя полчаса. Кафе: женщины и мужчины парами. Но здесь нет одинокой женщины.

Входит Фрейд и в упор разглядывает парочки. Молодой человек гневно поднимает голову (он гладил шейку красивой, сильно накрашенной девушки), но робеет под ледяным взглядом Фрейда. Он ничего не говорит и даже, словно отвращение, написанное на лице Фрейда, передается ему, опускает руку и перестает ласкать свою спутницу.

Фрейд (выйдя из кафе, снова садится в коляску). Поезжайте!

Хиршфельд смотрит на него с изумлением, готовым перейти в возмущение.

Хиршфельд. У вас что, в кафе срочный вызов?

Фрейд. Может быть. Лишь бы не под фонарь.

Кабачок.

В глубине зала цыганский оркестр играет вальс. Проститутки со своими ночными кавалерами.

Все они одеты в яркие, сильно декольтированные платья. Среди них нет очень красивых и молодых. Проститутки выглядят устало. Но скрывают усталость профессиональной бодростью.

Сидящие рядом с ними несколько помятые мужчины курят, не давая себе труда удостоить их разговорами.

Три проститутки: Лили, Дэзи и Нана, сидят за столиком, зевая, и поджидают клиентов.

Лили поворачивается к двери.

Лили (с удивлением). Ой! Посмотри-ка на нее! Две другие женщины оборачиваются.

Нана (спокойно). Чёрт побери.

Вошла Сесили. Она в черном платье, на ней – черкая шляпка, черные перчатки и черные чулки. Траурную вуаль она отбросила на волосы. Но у нее кричащее декольте. Она просто вырезала его ножницами в своем закрытом платье.

Дэзи. Эта-то зачем сюда приперлась?

Лили. Взгляни на декольте! Она его ножницами вырезала.

Шляпа у Сесили надета набекрень. Она неумело накрашена, помада размазалась вокруг рта – это бросается в глаза, – что делает ее губы пухлыми и чувственными, она кое-как нарумянила щеки; пунцовые пятна доходят почти до ушей.

Свои светлые брови она подвела двумя черными угольными чертами, которые даже не совпадают с очертанием бровей. Несмотря на этот маскарад, Сесили выглядит в сотни раз красивее и моложе собравшихся здесь женщин.

Она смело водит в кабачок, замечает незанятый столик и садится.

Она одновременно кажется и маленькой девочкой, вырядившейся взрослой женщиной, и трагической королевой из-за нелепой, броской косметики на щеках и огромных страдальческих глаз сумасшедшей.

Сесили. Гарсон!

Гарсон, красивый, усатый брюнет, подходит к ней. Она бросает ему озорную улыбку и пытается галантно подмигнуть, закрыв левый глаз и оскалив левый уголок рта.

(Смех проституток за кадром.)

Гарсон, который видывал виды, ждет, ничуть не волнуясь. Но слышен смех трех девок, которые наблюдают за ней.

Сесили . Выпить!

Гарсон . Чего именно?

Сесили (загадочным, исполненным полунамеков голосом). Вы должны знать.

Гарсон. Кирш?

Сесили. Хорошо.

Он отходит от столика. Повернув голову, она замечает трех женщин и улыбается им. Женщины отвечают ей неодобрительными гримасами и отворачиваются

На улице.

Длинный ряд газовых фонарей, и под каждым – проститутка.

Фрейд идет пешком, останавливается под каждым фонарем, пристально вглядываясь в лица проституток, и продолжает свой путь.

Коляска движется рядом, и Хиршфельд смотрит на него с безграничным удивлением. Кафе. Открывается дверь, входит клиент. Это полный, седоволосый мужчина, с виду богач.

Голос Лили за кадром. Вот и мой Карл!

Сесили тоже замечает его. Она встает и хватает его за руку.

Сесили. Постойте. (Преграждает ему путь, выпячивая свою молодую грудь.) Я красивая, правда?

Карл (поспешно). Ну да, овечка моя.

Сесили (хриплым голосом). Вы умрете от любви в моих объятьях!

Карл весьма грубо ее отталкивает и усаживается за столик к трем девкам.

Карл . Что с этой девчушкой?

Лили. Не знаю, что с ней, но эта гордая потаскуха хочет прямо из-под носа увести у меня любовника. (Обращаясь к Сесили, которая словно ее не слышит.) Берегись, крошка, а то ведь мы рассердимся.

Кажется, что Сесили не слышит. Она оборачивается к вошедшему в кафе молодому человеку и подмигивает ему.

Сесили. Иди сюда!

Мужчина лет тридцати со светлыми усиками и голубыми глазами прежде всего видит вызывающее декольте Сесили и позволяет себя увлечь.

Она тянет его за рукав к столику, он усаживается рядом с ней.

Сесили. Ты слишком молод. Я предпочитаю стариков. Но я всех подбираю: такое уж ремесло. (Ом смотрит на нее с легким беспокойством.) Я тебя отлично обслужу, обещаю тебе. У нас в роду все шлюхи: и мать и дочь. (С пафосом.) Я мразь, мсье, потаскуха. Все должны об этом знать. Буду заниматься любовью, чтобы наказать себя. (Смущение молодого человека возрастает.) Унесите меня в ваших объятиях. (Мрачным и торжественным тоном.) А потом вы умрете в моих. (Смеясь.) С лицом, измазанным помадой.

Он отодвигается к углу, потом вскакивает, бежит по залу и выбегает из кафе.

(За кадром шум возмущенных голосов.)

Нана (в ярости). Ко всему прочему, она еще клиентов пугает. (Она встает и подходит к Сесили.) Скажи-ка, крошка, тебе когда-нибудь трепку задавали?

Лили (обращаясь к Нана). Да ладно, иди сюда! Брось!

Нана. Ты спятила? Надо ее жить научить (Обращаясь к Сесили.) Скажи, трепку тебе задавали?

Сесили встала. Она выглядит по-настоящему трагично и зловеще.

Сесили (с покорностью безумной). Бейте меня! Стегайте хлыстом! Я другого не заслуживаю!

Нана, растерявшись, отступает на шаг. Лицо ее выражает какой-то испуг. Но гнев сильнее.

Нана (угрожающе). Ладно. Раз лишь это тебе приятно.

Она набрасывается на Сесили. Посетители кафе, развеселившись, наблюдают эту сцену и не думают вмешиваться.

В это мгновение распахивается дверь и появляется Фрейд.

Фрейд. Сесили!

Сесили смотрит на него, явно не узнавая, и подмигивает ему, как подмигивала гарсону и двум «клиентам».

Нана (хватая ее за руку). Еще добавить? (Фрейд, который с одного взгляда понял, в чем дело, резко бьет Нана по руке, и та отпускает Сесили.) Что за дела! (Нана поворачивается к нему. Но взгляд Фрейда пугает ее. Чуть тише.) Здесь наше место, она не имеет права охотиться тут.

Фрейд. Вы же видите, что с ней, не так ли? И не поняли?

Нана бросает быстрый взгляд на Сесили. И несколько отступает назад.

Нана. Так и надо было сказать!

Фрейд (приближается к Нана, чтобы обратить ее в бегство). Так вот. Я вам сказал. К тому же я ее врач. Оставьте нас.

Нана, слегка растерявшись, снова садится на свое место.

Глубокое смущение охватило ее подружек и даже Карла.

Никто не говорит ни слова. Все четверо сидят молча, уткнувшись в свои рюмки.

Фрейд осторожно подходит к Сесили.

Фрейд. Пойдемте, Сесили.

Сесили. Нет, зачем же? Я заказала кирш.

Фрейд бросает на столик монету.

Фрейд. Пойдемте, кирш оплачен… Она глядит на него с неуверенностью.

Сесили (игриво). Вы так нетерпеливы! Вы находите меня красивой? Вы тоже недурны. Куда же мы пойдем? К вам? Или в отель?

Фрейд. Мы вернемся домой, Сесили.

Сесили. Ко мне? Прекрасно. Но вам это дороже обойдется. (Фрейд молча ждет.) Обещайте, что вы заплатите мне очень дорого! (Фрейд колеблется.) Мой добрый друг, даром я ничего не делаю.

Фрейд. Хорошо, согласен. Пойдемте.

На улице, перед кафе. Потрясенный Хиршфельд с высоты своих козел видит, как Фрейд выходит на кафе, держа за талию молодую проститутку, заливающуюся безумным смехом.

Сесили (подходя к коляске, хохочет во все горло). Вы знаете, я ведь любовью никогда не занималась. Меня надо будет научить этому.

(24)

Фрейд тащит ее и почти насильно усаживает в коляску. Садится рядом.

Хиршфельд (с отвращением показывая на Сесили кончиком кнута). Так вот ваш срочный вызов?

Фрейд (очень сухо). Занимайтесь своим делом и поезжайте на Принц Эйгенгассе, дом 7.

Хиршфельд поворачивается и стегает лошадь.

Сесили. Как вы узнали мой адрес? (Услышав название своей улицы, она внезапно перестает смеяться и смотрит на Фрейда с пристальным недоверием.) Вы – не клиент, вы – доктор Фрейд. Для вас все будет бесплатно. (Грубо.) Дайте мне заниматься моим ремеслом. (Она пытается на ходу выскочить из коляски, он удерживает ее, силой заставляя сесть.) Оставьте меня, или я позову на помощь.

Фрейд (властно). Если вы позовете на помощь, вас отведут в полицейский участок, там я объясню, в чем дело, и вас привезут вашей матери в полицейском фургоне.

Сесили. Тем лучше! Другого я не заслуживаю. (Равнодушным тоном.) Послушайте, доктор, я не вернусь к матери. Я устрою любой скандал, лишь бы не возвращаться домой. (Спокойным голосом поясняет.) Я – чудовище.

Фрейд. Вы хотите себя наказать, не так ли?

Сесили. Конечно. А как бы вы поступили на моем месте?

Фрейд. Не знаю. Что же вы натворили?

Сесили (очень спокойно, однако в полном смятении). У меня был лучший, самый любящий, благороднейший отец, а я публично обвинила его в гнусном преступлении. Чтобы сделать такое свинство, нужно быть шлюхой. Кстати, я и есть шлюха, все совершенно правильно. (Она пристально смотрит на Фрейда, затем смеется.) Впрочем, вам это отлично известно: ведь я обличала своего отца перед вами.

Фрейд (удивленный подобным оборотом событий). Значит, это неправда?

Но очевидно, что он еще верит словам Сесили. Фрейда лишь смущает, что эта исповедь не успокоила Сесили, а повергла ее в смятение.

Сесили (в упор глядя на него, холодным и резким голосом). Конечно, неправда (Пауза.) Он целовал гувернантку.

Фрейд (растерянно). Что?

Сесили. К счастью, я вспомнила Я бежала по лестнице и упала, увидев, как они целуются.

Фрейд. И что дальше?

Сесили. Ничего. Они даже меня не заметили. Ко мне это не имело отношения, доктор. Это дело моей матери. У вас есть дочь? (Фрейд кивает в знак согласия.) Клянусь вам, что говорю правду. Клянусь жизнью вашей дочери.

Фрейд потрясен. Он пытается это осмыслить.

Фрейд. В тот день вы говорили о нем со злостью. И казалось, что даже во сне вы его презираете. Почему?

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒