Ладно, что?» 3 страница

Все это не может хорошо закончиться.

Замахиваюсь бейсбольной битой и одним движением сбиваю со стен все фотографии, рамки которых со звоном разлетаются по полу. Прекрасно, Эмилия. И только сейчас я пришел в ярость. Крушу ваш телевизор, идеальный стеклянный журнальный столик, вашу кофеварку за две тысячи долларов, как и всю другую кухонную электронику. Я выдергиваю ящики из шкафов и бросаю их о стену, чтобы содержимое разлетелось повсюду. Я пинаю ваши стулья и пробиваю дыры в шкафах кухни и в стенах. Эта кухня стоит здесь уже целую вечность, Эмилия. После меня она больше не будет стоять. Моя следующая цель — ваша спальня, но вместо того, чтобы успокоиться, потому что я уже выпустил большую часть своей агрессии, становится по-настоящему плохо, когда я вижу вашу кровать.

Ты позволяешь себя здесь трахать.

Я срываю матрасы и бросаю решетку через комнату, так что она глухо ударяется о шкаф. Под кроватью находятся небольшие коробочки, Эмилия, с чем-то внутри. Я подтягиваю их поближе и открываю. Ты, маленькая шлюшка.

Не думал, что и с ним ты стерва. Это добивает меня, и если бы ты сейчас была здесь — сделала бы свой последний вздох.

Наручники, всевозможные дилдо и вибраторы, анальные пробки, Эмилия? Я думал, твоя задница принадлежит мне.

Единственное, что я оставляю в порядке и с открытыми крышками стоять на одном из комодов — эти две коробки с игрушками.

Ты поймешь зачем.

Не знаю, стало мне лучше или хуже.

***

Тяжело дыша, сижу в машине, руки на руле и пялюсь в лобовое стекло. Мой телефон начинает звонить.

Ох, принцесса соизволила перезвонить?

— Я убью тебя, Эмилия! — это первое, что я говорю, подняв трубку.

— Хорошо, Мейсон, успокойся. Я знала, что ты так отреагируешь, поэтому не сказала, что лечу в Нью-Йорк.

— Я убью тебя, потому что ты дала ему свою задницу. — С этим бросаю трубку. Сейчас я не хочу тебя ни видеть, ни слышать, а такое бывает крайне редко. Обычно я всегда хочу знать, что ты делаешь, где находишься, с кем переписываешься, с кем разговариваешь или о чем думаешь. Но не сейчас.

Сейчас я еду домой и бью мою боксерскую грушу до тех пор, пока с меня не начинает литься пот, поблескивая в лучах заходящего солнца.

16. Это просто кошмар, Оливия

Китон

Я ненавижу, когда звонят в дверь после десяти часов вечера, Оливия. Это означает только неприятности. День прошел слишком тихо после того, как у Мейсона случился маленький внутренний приступ за обеденным столом, и я думал, что он опрокинет его. Но ты, Оливия, со своим семейством из сахарной ваты, ничего не хочешь замечать. Ты рассказываешь ему, что женщина, которую он любит, но сам даже не подозревает об этом, только что подписала с его братом договор аренды на совместное будущее.

Оливия, я стрельнул в тебя взглядом, лучше-промолчи-взглядом, и ты его видела. Ты смотрела мне в глаза, Оливия. Почему ты все еще должна так поступать после всех этих лет? Противоречить мне. Ты не видишь и не слышишь, что происходит вокруг, потому что хочешь свою идеальную семью так, как нарисовала в своем воображении. Детка, мы не идеальны, и твоя материнская влюбленность в Мейсона действительно не помогает уберечь его от своих ошибок, Оливия. Еще с младенческого возраста, ты постоянно защищаешь его. Я думаю, что он навсегда останется для тебя пятилетним мальчиком, но, Оливия, у твоего пятилетнего мальчика развилась очень больная сексуальная жизнь и болезненная одержимость женщиной, которую он никогда не сможет заполучить.

Я каждый день наблюдаю на планшете за тем, что происходит в этом сумасшедшем доме, и уже почти жалею о том, что установил камеры. Тогда с тобой это было горячо, а сейчас это стресс.

Не проходит ни одного дня, когда бы я не видел, как этот голубоглазый олененок добровольно спускается в преисподнюю дьявола.

Почему, Оливия?

Как можно быть такой чертовски глупой? Мне не нравится эта девочка. Она дурная, Оливия.

Раздается еще один звонок. Ты лежишь рядом со мной на диване, вытянув ноги поверх моих, и уже наполовину спишь. Мы смотрим какую-то американскую, совершенно безмозглую комедию, а-ля Пенни — я все еще терпеть не могу эту фурию и, к сожалению, так и не смог решиться устранить ее, Оливия. Вздохнув, ты смотришь на меня.

— Ты откроешь? — устало спрашиваешь ты.

Я ненавижу, когда ты указываешь что мне делать, Оливия, но из-за того, что твои глаза выглядят устало, и я люблю тебя, встаю, аккуратно переложив твои ноги на подушки.

Подойдя к двери, смотрю на маленький монитор и закатываю глаза, потому что знаю, что скоро произойдет что-то ужасное. Я задолбался, Оливия. И почему у нас родился этот ребенок? Я люблю его, но он такой сложный. Я ненавижу сложности. Он такой упрямый. Не признает никаких правил. Он не дисциплинирован, не контролируем. Он — хаос, и мы знаем, в кого он пошел.

— Кто там? — сонно спрашиваешь ты.

— Райли и Эмилия. И они с чемоданом. — Вообще-то, не страшно, когда к нам приезжает Райли, но в такое время и в данной ситуации я как-то уверен, что это не означает ничего хорошего, Оливия. Особенно из-за его багажа.

— Серьезно? — я слышу, как ты подходишь ближе. — В такое время? С чемоданом? — если бы зависело от меня, я бы их не впустил. Но твои дети всегда для тебя в приоритете. Конечно же.

Я открываю.

Передо мной стоит бледный Райли и Эмилия, которая смотрит в пол. Думаю, так лучше для нее.

Я точно знаю, что это сатанистское отродье там, внизу, в подвале, где ему самое место, имеет к этому какое-то отношение. Господи, почему он все еще здесь, Оливия, и почему мы его не выгнали? Он будет трепать нам нервы до самой смерти, потому что ты сделала его жизнь здесь слишком уютной и до сих пор пудришь его задницу.

— Пап, произошло что-то ужасное! — начинает Райли и протискивается мимо нас.

— Конечно, проходи, — взмахнув рукой в пригласительном жесте, бросаю ему вслед. — Ты, наверное, тоже? — я смотрю на Эмилию, и она бормочет что-то вроде: «Да, сэр, спасибо». Кто ее такому научил? Это какой-то кошмар, Оливия. Я не знаю ни одной такой семьи, как наша. Да и не нужно много таких, как мы.

— О, Боже! Что случилось? — ты снова полностью переключилась в режим матери-наседки и сопровождаешь их в гостиную, в то время как я вычеркиваю из списка секс с тобой, который я мысленно уже нарисовал. Дети такие въедливые, даже когда уже взрослые. Да, вы любите их и все такое, но они бесят, честно говоря. И никто не сможет доказать мне обратное.

Расстроенный Райли сидит на диване, а Эмилия готовит кофе на кухне для всех нас. Я бегло и раздраженно смотрю в ее сторону. Кофе означает длительное посещение. Боже, честное слово, Оливия. Почему? Почему ты никогда не можешь сказать «нет»?

— В общем, мы вернулись домой около часа назад и...

— Как прошло в Нью-Йорке? Вы подписали контракт? — спрашиваешь ты. Оливия, это сейчас важно? Чем раньше все это закончится, тем лучше. Особенно до того, как спящий лев там внизу учует их запах.

— Все прошло прекрасно. — Автомат громко жужжит, перемалывая кофейные зерна. — Но когда мы вернулись... — у меня такое ощущение, что нужно присесть, Оливия, что я и делаю. Сажусь в мое кресло.

— Говори уже, — не выдерживаю я. — Что случилось?

— Наша квартира полностью разрушена! — говорит Райли. — Спасибо, детка. — О, его детка принесла нам кофе. Я демонстративно откидываюсь назад и напряженно изучаю ее своим я-знаю-что-ты-делаешь-взглядом. Просто это так весело, заставлять ее нервничать, Оливия. Она ставит передо мной кофе и съёживается. Мейсон любит робких женщин. Я не знаю, откуда это у него, Оливия.

— Что? — шокировано спрашиваешь ты, и я громко выдыхаю.

— Что-нибудь украли? — спрашиваю я, зная ответ наперед.

— Нет, просто погром, — говорит Райли и обнимает свою невесту, которая устроилась на подлокотнике возле него. Как будто диван недостаточно большой. Неужели ей так необходим физический контакт? Я точно знаю, что Мейсон сейчас придет. Он всегда чувствует ее появление, и если залезть в его голову, ему эта картина не понравится. И кто же тогда должен это уладить, Оливия? Я. Это бесит. Уже давно.

— В смысле? — ты совершенно сбита с толку. — Все сломано?

— Даже наши фотографии. — Райли поднимает бровь, как ты всегда это делаешь, и тут, словно по заклинанию, появляется Мейсон. Конечно, он позволил себе появиться здесь в своих тренировочных шортах и топлесс. Он вспотел. И, вероятно, хочет этим вывести из себя Эмилию и Райли. Его насквозь видно, Оливия. Почему ты этого не видишь? Раньше, когда он уходил во время еды, ты думала, что он ревнует к тому, чего Райли добился. Разве ты его не знаешь? Он срал на успех.

— О! — говорит он. При этом прислоняется к креслу позади меня. От него несет потом и травой.

Я смотрю на него, он смотрит на меня, не отводя взгляд. Это мой сын. Он единственный, кто осмеливается тягаться со мной таким образом, Оливия. Он постоянно должен проверять свои границы, все еще как маленький щенок. Он ставит под сомнение мое доминирование.

— Что вы здесь делаете? Я думал, вы в Нью-Йорке! — ахает он, скрестив руки на груди. Я ненавижу его татуировки. Как он мог так поступить со своим телом и так изуродовать себя? Однако Эмилии нравится то, что она видит, как я прекрасно замечаю, когда она смотрит на бицепсы Мейсона. Короче, я все вижу, Оливия, ты же знаешь.

— Ах, мы здесь только потому, что наша квартира разрушена. — Райли делает глоток кофе, который, на самом деле, не пьет. Немой упрек в адрес Мейсона почти осязаемо повисает в воздухе.

Но Мейсон не был бы Мейсоном, если бы он как-нибудь отреагировал, даже несмотря на то, что задолбаный и под кайфом.

— Хреново, — говорит он. — Вы можете остановиться в гостевой комнате. Или у меня внизу. — При этом он подмигивает Эмилии. Та быстро опускает свои огромные глаза в пол.

— Ты гадкий, Мейсон, — говорит Райли. — Прекрати приставать к моей невесте.

Оливия, ты кривишься. Что случилось? Заметила что-то, что тебе не нравится? Наконец-то?

— Эмм, я не думаю, что Мейсон сделал это специально, — с укором говоришь ты. — Он ведь просто хотел быть приветливым, правда, детка? — спрашиваешь ты, обращаясь к нему. Это то, что я имею в виду, Оливия. Ты никогда не подумаешь о нем ничего плохого.

Я расправляю плечи, позволяя им хрустнуть, намеренно толкая Мейсона в бок. Серьезно, уже хватит.

— Вы вызвали полицию? — спрашиваю я, хотя знаю, что в этом нет необходимости, потому что преступник стоит рядом со мной. И Райли тоже это знает. Все знают, только не ты, Оливия.

— Я не думаю, что это необходимо, — говорит Райли и поднимается. Я встаю между ними только тогда, когда Мейсон агрессивен. Потому что в этих случаях кто-то может серьезно пострадать. Однако в данный момент он выглядит спокойным, что настораживает еще сильнее. Я не знаю, что он замышляет. Ты когда-нибудь догадывалась, что я задумал?

— Не понимаю, о чем ты, — отвечает Мейсон, выпрямляясь перед ним. Его плечи напряглись. Он выглядит точно так же, как я в его возрасте, Оливия. От цвета волос до мизинца на ноге. У меня сильные гены, у тебя не было шансов.

— Думаю, я знаю, кто за этим стоит.

— Райли, как ты можешь говорить такое! Твой брат никогда бы не... я имею в виду, зачем это ему? — ты растерянно переводишь взгляд с одного на другого, Оливия, при этом тоже встаешь. Я должен отодвинуть тебя в сторону. Если все выйдет из-под контроля и тебя кто-нибудь зацепит, мне придется наказать парней. Независимо от того, сколько им лет.

— Я хочу сказать, что думаю, что ты больной кусок дерьма...

— Он был здесь, — я перебиваю Райли, прежде чем он сможет сказать слишком много, что причинит тебе боль. Снова. — Он весь день был дома. — Я знаю, что Мейсон смотрит на меня в полном недоумении, но потом самодовольно кивает, соглашаясь. Он такой говнюк, Оливия.

Это выбивает Райли из колеи.

— Серьезно, пап?

— Да, серьезно. Он был целый день дома и тренировался. По нему видно.

Шумно выдохнув, Райли опускается обратно на свою задницу, в то время как ты скептически смотришь на меня. Да, я солгал, Оливия, но только для того, чтобы защитить твоего маленького золотого мальчика. Потому что я знаю, что это был он, и знаю почему, и если узнаешь ты, это разобьет тебе сердце. Потому что это разрушит твое милое представление о семье из сахарной ваты.

— Итак, раз уж мы со всем разобрались...

— Китон! — ругаешься ты. — Их квартира разрушена! Они остаются здесь! У нас достаточно места, понял? И мы не знаем, были ли это грабители и вернутся ли они снова! — ох, Оливия, ты даже не знаешь, что начинаешь. Ты должна была серьезнее отнестись к моему лучше-промолчи-взгляду.

17. Я знаю, что это больно, Эмилия

Мейсон

Ты здесь, Эмилия, и это официально. Тебя не нужно прятать. Ты в моей пещере. Как быстро день из дерьмового превратился в прекрасный. Я жду, когда наступит поздняя ночь, все время задаваясь вопросом, почему отец помог мне выбраться из дерьма. Он точно знает, что меня не было дома, и абсолютно точно знает, что это я ответственен за случившееся. Он странный, Эмилия. Несмотря на все те годы, что я его знаю, все равно не могу понять, что он задумал, а это уже что-то значит, потому что я хорошо читаю людей.

На часах два ночи, когда я поднимаюсь наверх. Это так удобно, просто подняться по ступенькам два этажа вверх и найти тебя, Эмилия. Я в слепую ориентируюсь в этом доме, поэтому нигде не включаю свет. Это только обратит на себя внимание. Я делаю вещи тихо и тайно.

Ваша спальня находится прямо возле родительской. Это мне нравится, потому что я знаю, насколько Райли трусливый. Он не прикоснется к тебе здесь. Но от вида, как его рука покоится у тебя на животе и как он прижимается к тебе, во мне происходят нехорошие вещи, Эмилия. Ты не спишь, когда я захожу в комнату в кромешной темноте. Только луна освещает мой силуэт, как и ваш. Твои глаза открыты. Ты ненавидишь ночи, когда не можешь уснуть, и теперь я знаю почему. Со всем тем дерьмом, что тебе пришлось пережить, и от одних только воспоминаний мне до сих пор хочется блевать.

Ты вздрагиваешь и крепче прижимаешься к Райли. Я вспоминаю о том, что ты мне рассказала, Эмилия. Что твой отец постоянно приходил в твою комнату по ночам и делал с тобой нехорошие вещи. Впервые после того, как ты стала моей, я чувствую себя гадко. Я не знаю как это, чувствовать себя гадко, и это ненадолго сбивает меня с толку. Но потом я вижу, как тесно ты к нему прижимаешься и как крепко он тебя держит, даже во сне, и мне хочется оттащить тебя от него за волосы.

Я достаю телефон из заднего кармана. Нахмурившись, ты смотришь на меня, пока я включаю без звука видео, как я впервые трахаю тебя в своём подвале. Я показываю тебе экран, показываю, как ты стонала, и насколько наслаждалась этим. Ты сглатываешь, твой взгляд поднимается к моим глазам, и я подзываю тебя к себе движением пальца.

Ты мотаешь головой, Эмилия. Снова.

Я медленно подхожу к Райли и наклоняюсь к нему. Ты знаешь, что я разбужу его, и, в крайнем случае, покажу видео. Ты меня знаешь. Ну, по крайней мере, думаешь, что знаешь. Если бы ты меня на самом деле знала, ты бы понимала, что я это никому не позволю увидеть, даже твоему жениху.

Поэтому ты паникуешь, убираешь с себя его руку и встаешь. Хорошо, Эмилия.

Райли что-то бормочет, но разворачивается и спит дальше. Если бы ты встала ночью из моей кровати, я бы это заметил и притащил тебя обратно.

Я иду вперед, и ты следуешь за мной, как обычно. Тихо по дому, вниз по ступенькам, мимо Мисси, которую я отправляю указом пальца на свое место. Но все равно она глухо рычит на тебя, когда мы проходим мимо, и я закрываю за нами дверь.

— Спальня, — приказываю я, и ты, опустив голову, быстро проходишь мимо меня. На тебе тонкая рубашка Райли, Эмилия, и трусики, которые я замечаю после того, как ты села на кровать.

— Разве я говорил, чтобы ты садилась? — тихо и мрачно спрашиваю я.

Ты сразу же подпрыгиваешь и теперь неуверенно стоишь передо мной, руки сложены на груди, и мнешь свои пальцы.

Ты прекрасно знаешь, что сейчас последует, Эмилия, а я люблю играть с твоими страхами, поэтому прохожу мимо тебя и поджигаю косяк, который всегда лежит готовый на пепельнице.

— Повернись, — говорю я, ложась на кровать и опираясь на локти. Ты поворачиваешься.

— Мейсон...

— Заткнись! — рявкаю я и выдыхаю дым тебе в лицо. — Ты полетела в Нью-Йорк, Эмилия. Ты прятала секс-игрушки под своей кроватью, Эмилия. Ты дала ему свою задницу, Эмилия. И ты достаточно часто отвергала меня в последнее время, Эмилия. Ты хочешь что-нибудь сказать по этому поводу? — возможно, мне стоило стать адвокатом и всех нарушителей вытаскивать из дерьма? Мне нравится эта мысль.

Ты делаешь глубокий вдох.

— У тебя был секс с Клэр, — смеешь сказать ты. Я бы с удовольствием тебе сейчас вмазал. Я так ох*ел, что сначала даже не знал, что ответить. Ты на самом деле сейчас огрызнулась и упрекнула меня?

Наклоняюсь вперед, хватаю за твою рубашку и срываю ее с твоего тела. Пуговицы разлетаются по всему полу. Сейчас на тебе остались одни трусики. Их я тоже срываю.

Ты ахаешь.

— Мейсссооон! — напряженно говоришь ты.

— С каких пор ты мне огрызаешься? — сухо спрашиваю я и затягиваюсь косяком. Ты должна быть счастлива, что я курю это дерьмо. Оно меня слегка успокаивает. Иначе, уверен, ты была бы уже мертва.

— Я только хочу сказать, что это было ужасно, — говоришь ты спокойным, нейтральным тоном, как будто он меня успокоит. Эмилия, что с тобой не так? — Она моя подруга.

— Отлично. Он мой брат.

Онемев, ты смотришь на меня. Правильно. Детка.

— Еще что-нибудь? — настойчиво спрашиваю я.

— Вещи, которые ты нашел, не...

— Заткнись, — снова рявкаю я. — Об этом мы не разговариваем.

— Но...

— Заткнись!

— Но, серьезно, Мейсон! Ты совсем неправильно пон...

Дальше ты не договариваешь, потому что я закрываю тебе рот. Одним рывком прижимаю к моему шкафу и рычу:

— Я же сказал, ты должна заткнуться.

Я толкаю тебя на колени, и ты смотришь на меня. В твоих глазах мерцает борьба. Что она забыла в моей спальне, Эмилия?

— Открой рот, — говорю я, и ты сжимаешь зубы.

Ты умрешь сегодня ночью, Эмилия. Я сделаю с тобой такое, после чего у тебя неделю будет все болеть. И ты все для этого делаешь.

— Ты меня провоцируешь? — спрашиваю я, глядя на тебя вниз.

— Мне еще не надоело жить, — почти цинично отвечаешь ты.

— Ты маленькая шлюшка. — Не знаю что, Эмилия, но что-то не так. — Такое ощущение, что ты специально меня провоцируешь, Эмилия. Это так?

Ты опускаешь глаза и сдерживаешь улыбку?

— Ты хочешь, чтобы было грубо, не так ли?

— Нет, Мейсон. — Ты сейчас улыбаешься, что ли? Что здесь происходит? И почему ты делаешь меня таким твердым?

— Ладно, тогда мы просто сделаем это. — Я пожимаю плечами, тушу косяк и расстегиваю штаны.

— Итак, открой рот! — пытаюсь я еще раз. На этот раз я помогаю, подавшись бедрами вперед и хватая тебя за волосы на макушке. Потом тяну так сильно, что у тебя выступают слезы на глазах. Я не могу и не буду себя контролировать. Глубоко, до упора, вхожу в твой рот и знаю, что он не маленький. Ты давишься и закрываешь глаза, дышишь через нос и сосредотачиваешься на том, чтобы расслабить горло, потому что знаешь, что сейчас произойдет. Я трахаю тебя в твое проклятое горло, Эмилия, и ты при этом смотришь на меня почти с вызовом. Неужели ты хочешь большего, чтобы я был еще грубее? Детка, тебе это не принесет ничего хорошего. Впрочем, ситуация так сильно заводит меня, что я кончаю через каких-то жалких семь минут.

— Глотай! — призываю тебе, зная, что ты ненавидишь это. Ты ненавидишь сперму во рту. Какой женщине это нравится?

Зажмурившись, ты сглатываешь, и я вытаскиваю его из твоего рта, а ты все еще стоишь передо мной на коленях.

Потом хватаю твои запястья и поднимаю их над твоей головой.

— Не двигайся! — я иду в кладовую и нахожу самую грубую веревку, которая у меня есть, и еще несколько вещей, которые нам понадобятся, крепко связываю твои запястья, так что у тебя больше нет места для маневра. Затем дергаю вверх, поднимая тебя, поворачиваюсь и тяну за собой, перебросив веревку через плечо.

Я слышу твой всхлип, когда мы покидаем мой подвал. Ты останавливаешься.

— Ты хотела этого, Эмилия, — говорю я и позволяю тебе верить, что, возможно, мы прямо так пойдем к Райли и представим ему твою израненную душу.

— Что он скажет, если проснется от твоего стона из-за того, что я трахаю тебя в задницу, Эмилия? Прямо возле него? — спрашиваю я и тяну тебя дальше.

Ты больше не осмеливаешься сказать ни одного слова, но я слышу, что твое дыхание учащается. Ты боишься, это хорошо. Больше никогда не еби мне мозг, Эмилия. И не вздумай играть со мной.

Мы заходим в гостиную. Уверен, тебе холодно, несмотря на теплую температуру на улице. Думаю, это потому что мои родители всегда запускают кондиционер. Моя мать может спуститься вниз в любую минуту, чтобы что-нибудь попить, как часто делает по ночам. Или проснется Райли, Эмилия, и найдет тебя в процессе того, что я собираюсь сделать с тобой прямо сейчас. Мне почти хочется, чтобы это произошло.

Или появится мой психопат отец и изобьет меня до полусмерти. В виде исключения. Этого мне хочется меньше.

Рядом с диваном я развязываю веревку на одном из твоих запястий, обвязываю ее вокруг несущей балки, которая там стоит, а затем затягиваю вокруг твоей кожи, которая уже содрана.

— Наклонись над диваном, — грубо приказываю я. Ты слушаешься и выпячиваешь мне свою задницу, когда наклоняешься над спинкой дивана. Не могу устоять и шлепаю тебя по ягодице. Потому что мне нравится увековечивать свои отпечатки пальцев на твоей кремовой коже. Больше всего мне хотелось бы вытатуировать их на ней. Ты всхлипываешь, и я снова бью по тому же месту.

— Тихо, Эмилия, или я приведу его и заставлю смотреть. Все зависит только от тебя. Запомни это. — При этом я наношу немного смазки на анальную пробку, которую прихватил с собой, и проталкиваю ее тебе в задницу. Ты сжимаешь зубы. — Он тоже так делал? — я вытаскиваю ее и снова толкаю обратно. Ты стонешь. — Я знаю, что это больно, Эмилия. Он был более нежен к тебе? Целовал твою спину и шептал на ухо, какая ты красивая? — я снова вытаскиваю пробку. — От меня ты этого не дождешься, Эмилия! Поэтому ты не можешь решить, да? Потому что хочешь всего, маленькая жадная сучка. — Тогда я снова засовываю ее и шлепаю тебя по заднице. — Ты хочешь грубого траха со мной, но не можешь обойтись без нытья неудачника. — Еще раз ударяю тебя, и ты уже почти кричишь. — Ты хочешь меня так же сильно, как и его, Эмилия? Отвечай! — Я дергаю тебя за волосы, поднимая голову вверх, другой рукой методично трахаю твою задницу пробкой.

Ты несвязно бормочешь:

— Что?

Я расстегиваю штаны и одним движением засовываю член в тебя — прямо в твою влажную теплую киску — и вхожу до упора. Это так хорошо, детка.

— Она ощущалась так же, Эмилия. Ее маленькая киска была такой же влажной для меня. Она была такой узкой и выкрикивала мое имя. — Я понимаю, что делаю с тобой своими словами, и слышу, как ты рыдаешь. Я хочу увидеть твое лицо, поэтому снова хватаю за волосы, тяну голову назад и смотрю на тебя, когда говорю: — Потихоньку ты становишься скучной. Хочешь, я променяю тебя на Клэр, Эмилия? — ты зажмуриваешься и качаешь головой. Раздается новый всхлип. Я трахаю тебя так сильно, что должно быть больно каждый раз, когда я в тебя вбиваюсь. Пробка все еще находится в твоей заднице. Затем я обхватываю одной рукой твою грудь и крепко стискиваю сосок, пока ты не сжимаешься вокруг меня. Я почти кончаю, поэтому трахаю тебя только своим кончиком несколько толчков, и ты снова хныкаешь.

— Что ты хочешь от меня, Эмилия? — еще раз щипаю тебя за сосок. — Это твоя возможность. Если ты скажешь, чтобы я остановился, я немедленно отпущу тебя и променяю на нее. А если хочешь, чтобы я продолжил, то никогда больше не будешь трахаться с ним. Это будет тяжело, я знаю, Эмилия. Но меня это не интересует. Я слишком долго делил тебя с братом.

— Мейсон, пожалуйста... — бормочешь ты, и я снова резко толкаюсь в тебя.

— Отвечай!

— Тебя! Я хочу тебя! — почти кричишь ты, и получаешь за это еще один удар по заднице.

— Это было слишком громко, я тебя предупреждал. — Одним движением разворачиваю тебя и ставлю на колени. Ты смотришь на меня своими огромными глазами, и я кончаю на твои идеальные сиськи, которые я не променяю никогда в жизни, детка.

— Не двигайся, пока я не вернусь, — говорю я, застегиваю штаны и ухожу.

Очень и очень надолго.

18. Ох, Мейсон, ты действительно непредсказуем

Эмилия

Я не могу поверить, Мейсон. Как ты можешь так поступать? Честно говоря, это худшее, что ты когда-либо делал, при этом ты уже сделал много плохих вещей, Мейсон Раш. Райли может в любую минуту спуститься сюда и обнаружить меня, с твоей спермой, стекающей по груди. С отпечатками твоих рук на моей заднице. Связанной в вашей гостиной. Обнаженной. Или еще хуже, на самом деле, это намного хуже, чем Райли, твой отец может спуститься, Мейсон! Ты что, совсем об этом не думаешь? Или специально хочешь, чтобы кто-то увидел меня такой? От тебя всего можно ожидать.

Я не смею дышать или делать что-либо еще. Мне холодно, так холодно, что у меня стучат зубы, а соски болезненно твердые. Кожа на руках покрылась мурашками так плотно, что стало больно. Я стою на коленях на мраморном полу, в нескольких метрах от вашего ковра под журнальным столиком. Я бы многое отдала за то, чтобы сидеть сейчас на этом ковре или диване. Кондиционер тихо жужжит на заднем плане, как и посудомоечная машина, которую твоя мама включила перед сном. Я слышу только грохот, когда выпадает таблетка, и машина переключается на следующий режим. Луна светит сквозь большие окна гостиной, подвечивая высокие витрины. У меня болит спина и колени, потому что я едва могу пошевелиться, Мейсон. Конечно, я могла бы подняться и прислониться к дивану, но тогда мне пришлось бы стоять. Так меня сразу увидят, если кто-то спустится вниз.

Снаружи я слышу, как лает собака. Время от времени мимо проезжает машина и отбрасывает свет фар на пол передо мной. Я стою на коленях в тени, и мне кажется, это метафора моей жизни. Ты втянул меня во тьму и больше не отпускаешь.

Где-то вдалеке раздается сирена. Интересно, как надолго ты собираешься оставить меня здесь? О, Мейсон, ты действительно непредсказуем. Признаюсь, в глубине души мне нравится твое грубое отношение. Мне это нужно, и ты это знаешь. Но иногда я действительно задаюсь вопросом, почему всегда возвращаюсь к тебе. Не только из-за видео, мы оба это точно знаем. Я ужасно себя чувствую, что так поступаю с Райли, но утешаю себя мыслью, что скоро уеду, и тогда все прекратится. Конечно, я знаю, что это чудовищно, но я не могу и не хочу рассказывать Райли правду. Он что-то вроде моего якоря, Мейсон, и ловит меня, когда мне плохо, потому что ты снова утопил меня. Я не могу разбить ему сердце, он такой любящий и чувствительный. Вот почему он заслуживает того, чтобы я согласилась на стопроцентно новое начало с ним. Как ни странно, я все же позвонила тебе, когда мне было плохо после того, как ты трахнул Клэр. И рассказала тебе вещи, в которых отчасти даже не могу признаться себе. Я не хочу обременять Райли таким, он бы всегда смотрел на меня этим взглядом. С жалостью в глазах. Он бы не понял. Сейчас он смотрит на меня так, будто я идеальная женщина. Но ты с первого момента понял, что я сломлена. Я не должна винить тебя, потому что ты все равно знаешь правду. Если бы я выбрала тебя в другой жизни или в другое время, мы бы погибли вместе. Мы как две положительно заряженные частицы, Мейсон. Мы отталкиваемся друг от друга.

Конечно, с Райли все по-другому. А секс-игрушки, которые ты нашел? Ничего не было. Я никогда не пробовала их с Райли. Мне хотелось этого, но он ничего не может с собой поделать, не может причинить мне боль и не может быть жестким, безжалостным и пошлым, как ты. Он не может дать мне в постели то, в чем я нуждаюсь. То, что мне нужно, показал ты. И заставил меня понять это.

Но ты никогда не оставляешь мне выбора, Мейсон Раш.

Я все еще помню, как проснулась после той ночи, когда пьяная забрела в твой подвал. Следующее утро было сущим кошмаром. Да, я специально зашла к тебе. Мне просто хотелось ненадолго тебя увидеть, по крайней мере, так я себя убеждала. Вид тебя с той девушкой до такой степени выбил меня из колеи, что я больше не могла двигаться.

Проснувшись на следующее утро, я увидела тебя сидящего на стуле возле меня. Ты выглядел как психопат, Мейсон. Ты улыбался, когда я испуганно вздрогнула, и толкнул назад на кровать, после моей попытки встать.

— Мне срочно нужно к Райли, — сказала я, но ты просто нажал на кнопку телефона и холодно наблюдал, как я осознаю то, что вижу. Ты снял наш секс, Мейсон. Все те вещи, которые я бесстыдно и с готовностью делала с тобой, как бессовестная шлюха.

Я посмотрела на тебя огромными глазами. Ты улыбнулся и сказал:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒