Часть IV. Часть V. ЧастьVI. Часть VII

Часть IV

Находясь в пределах западных районов государства, Мамай предпринимает ряд организационных мер, призванных обеспечить экономическую стабилизацию и закрепить статус нового политического образования для своей Орды. В результате проведения военных кампаний 1362-1363 гг. в Азаке (Тане) отмечается значительный приток рабов, что не замедлило сказаться как на существенном снижении стоимости «живого товара» на местном невольничьем рынке, так и на общей активизации деятельности иноземных негоциантов в Причерноморье (Карпов 1991: 193). Этому же способствовали и определенные торговые привилегии, предоставленные венецианскому купечеству в 1362 г. (Скржинская 1973: 116). В следующем, 1363 г. в Азаке возобновляется монетная чеканка от имени нового хана Абдуллаха, а еще через год список джучидских монетных дворов дополняется еще двумя центрами, известными под названиями «Орду» и «Шехр ал-Джедид» (монетные легенды представляют также и тюрко-персидский эквивалент последнего наименования — «Янги-Шехр»). О возможном их местоположении высказываются различные версии (см. Федоров-Давыдов 1960: 188; 1994: 40; Янина 1977: 193-210; Григорьев 1983: 34-35; 1990: 152-157; Егоров 1985: 85 и др.), однако относительно территориальной атрибуции Шехр ал-Джедид следует учесть, что значительное количество монет этого центра обнаружено в составах монетных комплексов именно приднестровских памятников (Требужены, Костешты, Белгород-Днестровский, Сесены, Лозово и др.). Собранный на приднестровских городищах нумизматический материал, датированный периодом правления Абдуллаха, уступает в количественном отношении разве что наиболее обильным на протяжении первой половины XIV в. эмиссиям Джанибека (ср. Руссев 1990: 119). Характерно, что медные пулы начала 50-х гг. подвергались здесь перечеканке с размещением на оборотной стороне обозначения нового места выпуска — Шехр ал-Джедид (Полевой 1960: Табл. II, 5-8; 1969: 117). Приведенные данные подтверждают предположение С.А.Яниной о локализации «Нового города» в пределах приднестровского региона. По-видимому, в начале 60-х гг. XIV века сокращение территории Ак-Орды происходило не столько в западном направлении, сколько за счет отторжения отдельных северо-западных районов.

Обращает на себя внимание и само название нового центра, которое демонстрирует семантическую близость с топонимом «Сарай ал-Джедид» и, возможно, противопоставляется последнему, принимая на себя значение столичного города «Мамаевой Орды». Использование данного наименования являлось еще одним выражением своеобразной политической демонстрации в знак протеста на утверждение восточных династов в столичных центрах Поволжья.

Внешнеполитическая деятельность Мамая диктовалась на данном этапе двумя основными мотивами: предотвратить дальнейшую экспансию со стороны Великого княжества Литовского и утвердить патримониальный приоритет в отношении русских подданных. Еще зимой 1362 г. московский князь Дмитрий Иванович, получивший ярлык на великое княжение от хана Мюрида, сменяет на великокняжеском посту прежнего суздальского владетеля. В следующем 1363 г. свой ярлык направляет московскому князю и Мамай, подчеркивая этим нелегитимный характер более раннего пожалования. Попытка очередного восточного династа — хана Азиз-Шейха создать в конце 1364 г. приемлемую для него систему русской политической иерархии (наделение ярлыком суздальского князя Дмитрия Константиновича, утверждение его брата Бориса в Нижнем Новгороде) встречает жесткие контрмеры со стороны и Москвы, и «Мамаевой Орды». Дмитрий Иванович, опираясь на поддержку Мамая и невзирая на возможные санкции со стороны сарайского хана, заставил суздальского владетеля отречься от великокняжеского престола. Показательно, что получивший ярлык Дмитрий Константинович «отступися великого княженья» без какого-либо противодействия навязанному ему решению (Московский летописный свод 1949: 181-182). Проявление подобного отношения к предоставленным Сараем прерогативам выражает общерусскую оценку военного превосходства Мамая над своими нижневолжскими противниками. Описанные дипломатические демарши, в то же время, свидетельствуют не столько о сложении военно-политического союза между Мамаем и московским князем, сколько о стремлении Мамая утвердить собственный сюзеренитет по отношению к русским подданным.

Одновременно Мамай демонстрирует готовность к установлению союзнических отношений с Литовским княжеством. Сторонником и посредником этого сближения выступала Тверь, связанная с Великим княжеством Литовским матримониальным союзом и политическими обязательствами. Характерно, что после 1364 г., военные столкновения между литовскими войсками и силами Мамая неизвестны. Более того, в дальнейшем ордынский контингент в составе литовской армии Ольгерда и Кейстута принимает участие в военных действиях на территории Восточной Пруссии — битва при Рудаве в начале 1370 г. (Пашуто 1982: 275). Возможно, что в 1365 г. между Мамаем и Ольгердом был достигнут компромисс, предусматривающий не только взаимные соглашения о ненападении, но и положение о военной поддержке в случае ведения войны одной из сторон. По-видимому, с целью заключения этого соглашения в качестве посла Мамая в Литву и Тверь был направлен Ильяс, сын вышеупомянутого Кутлуг-Буги (Рогожский летописец 1965: стб. 79). В этой связи обращает также на себя внимание и одно из сообщений Рогожского летописца, согласно которому во время летних событий 1375 г. тверичи ожидали поддержки именно со стороны Литвы и татар.

Предпринятые дипломатические меры позволили Мамаю продолжить борьбу со своим главным противником на Нижней Волге. В 1366 г. Мамай организует очередную акцию, направленную на захват городских центров Поволжья. При этом путь его армии пролегал через Северный Кавказ, о чем свидетельствуют монеты 767 г.х. (18.9.1365 — 6.9.1366 гг.), выпущенные от имени его креатуры в Маджаре (Ртвеладзе 1971: 83 сл.). В следующем, 768 г.х. (7.9.1366 — 27.8.1367 гг.) монетная чеканка Абдуллаха производится и в столице Улуса Джучи (Савельев 1858: 242 сл., №71). В числе последствий этой экспансии следует отметить устранение очередного восточного ставленника — хана Азиз-Шейха, а также временное прекращение функционирования поволжских монетных центров.

Часть V

Вместе с тем отсутствие Мамая в пределах ранее контролируемой им территории ознаменовалось для ордынского эмира новыми уступками в западной части Ак-Орды. С 767 г.х. наблюдаются определенные изменения в репертуаре надписей на монетах из Шехр ал-Джедид. Отныне легенды лицевой стороны местных дирхемов демонстрируют усечение первого слога в имени хана Абдуллаха. Сохранившаяся часть «Аллах» перестает определять принадлежность данной группы монет названному эмитенту, придавая, таким образом, анонимный характер монетной продукции (Янина 1977: 209). Еще через два года Шехр ал-Джедид прекращает свою деятельность в качестве центра монетной чеканки. Данное обстоятельство, равно как и выявленное при археологическом обследовании Старого Орхея частичное разрушение этого города, объясняются последствиями походов молдавских воевод (Полевой 1979: 31 сл.). Результатом миграционных процессов, наблюдаемых в это время на территории Пруто-Днестровского региона, явилось также вытеснение носителей синкретической культуры ордынских городов на левобережье Днестра.

Следующее упоминание об ордынском сановнике в русских летописях относится к 1370 г., когда «Мамаи посади у себе в Орде другаго царя Мамант Салтана» (Московский летописный свод 1949: 185). За неимением каких-либо комментариев к констатации данного события, установление причин низложения прежнего династа не представляется возможным. Личность «Мамант Салтана» обычно соотносится с известным по монетным легендам ханом «Мамаевой Орды» — Мухаммедом-Буляком (Мухамадиев 1983: 96; Егоров 1980: 207 и др.). Двойное написание этого имени возникло в результате объединения монет, выпущенных от имени Мухаммеда с лакабом «Гийяс ад-Дин в’ад-Дунийя» или без такового с дирхемами 777 (2.6.1375 — 20.5.1376 гг.) и 782 (7.4.1380 — 27.3.1381 гг.) гг.х., где правитель фигурирует под именем «Буляк» или «Туляк» (ввиду отсутствия диакритических знаков возможны оба прочтения). Весьма показательной, на наш взгляд, является употребляемая на этих монетах теократическая формула «власть (принадлежит) богу», декларирующая мусульманскую ориентацию правителей «Мамаевой Орды». Подобная демонстрация может свидетельствовать о стремлении Мамая заручиться поддержкой со стороны городского населения Поволжья. В рамках реализации той же программы утверждения собственного авторитета в мусульманском мире, Мамай возобновляет прерванные при Джанибеке дипломатические отношения с Египтом (Тизенгаузен 1884: 350 / 339 сл.).

Дальнейшая деятельность ордынского темника в изложениях русских авторов представлена, как правило, сообщениями о появлениях отрядов из «Мамаевой Орды» в пределах нижегородских и рязанских владений. Отдельные столкновения между ордынскими держателями периферийных улусов и князьями Северо-Восточной Руси отмечаются еще на протяжении 60-х гг. XIV века (походы Тагая и Булат-Тимура в 1365 и 1367 гг.). Наблюдаемая здесь конфликтная ситуация провоцировалась территориальными спорами на предмет принадлежности земель, расположенных в междуречье Оки и Суры. Во второй половине XIV в. этот район Среднего Поволжья становится зоной интенсивного этнического взаимодействия финно-угорского, славянского и тюркского компонентов. Вряд ли здесь существовали твердо установленные границы. Скорее всего, территориально-административное соотнесение определялось этногенетической и конфессиональной причастностью конкретных групп населения. Возникновение такого положения явилось следствием целенаправленной политики русских князей по укреплению своих позиций на северо-восточных рубежах. Совокупность сложившихся к этому времени внутренних (относительная незаселенность территории, приток переселенцев, торгово-экономическое значение региона) и внешних (децентрализация Ак-Орды, удаленность от основных очагов политической борьбы) факторов обеспечивала сравнительно быстрые темпы русской колонизации этой части Среднего Поволжья. Если середина XIV столетия знаменуется созданием поокского участка пограничной системы — допуском расселения по Волге, Оке, Кудьме и «по мордовским селищам» (Тюрина 1981: 36), то уже в начале 70-х гг. русские форпосты северо-восточной засечной линии возводятся по левобережью Суры и Пьяны (Рогожский летописец 1965: стб. 100; Тюрина 1981: 38). По-видимому, именно усиление русского влияния в этом регионе (расширение контролируемой территории, походы ушкуйников 1360, 1366, 1374, 1375 гг., утверждение московских ставленников в Булгаре в 1377 г.) предопределило перемещение административно-политического центра булгарских земель в менее доступный северный район (Егоров 1985: 102 сл.). Упоминание в договоре 1382 г. «татарских мест», захваченных рязанским князем Олегом Ивановичем (Духовные и договорные грамоты 1950: 29), свидетельствует о наличии сходных процессов в бассейне среднего течения Оки и в верховьях Мокши. В свете отмечаемой здесь тенденции русского продвижения на восток неудивительно, что именно Нижегородское и Рязанское княжества становятся в это время основными объектами карательных экспедиций, направляемых со стороны «Мамаевой Орды».

Мамай, выступавший в роли реаниматора старых порядков, после захвата столичных нижневолжских центров, стремится к восстановлению централизованной власти для всех поволжских улусов. В том же 1370 г., при участии нижегородской дружины Дмитрия Константиновича, в Булгаре, в качестве соправителя местного владетеля Хасана, утверждается «Салтан Баков сын» (Московский летописный свод 1949: 185). Сопровождавший русских князей в этом походе царский посол Ачиходжа упоминается в летописях и под 1375 г., когда он доставил тверскому князю Михаилу ярлык на великое княжение. Таким образом, данное сообщение свидетельствует о временном установлении контроля Мамая над всей территорией Поволжья.

Последующая деятельность Мамая в Среднем Поволжье определяется в контексте «размирья» ордынского эмира с московским князем и его союзниками на северо-восточных окраинах русских земель. Летописные свидетельства, отражающие взаимоотношения основных фигурантов событий, предшествующих Куликовской битве, целесообразно сгруппировать в виде хронологической таблицы.

ЧастьVI

Хронологическая очередность указанных здесь событий свидетельствует, что наивысшая активизация действий Мамая на северо-восточных рубежах русских владений (1377-1378 гг.) последовала уже после установления русского контроля в этом регионе и нейтрализации основных внешнеполитических противников московского князя. Инициатива «размирья» при этом исходила непосредственно от Дмитрия Ивановича и союзного ему нижегородского владетеля. Участие «мордовских князей» в военных действиях против Нижегородского княжества подтверждает присутствие территориальной мотивации в политической практике местных феодалов. В то же время эпизодический характер набегов из «Мамаевой Орды», равно как и запоздалое ее вовлечение в борьбу за разграничение сфер влияния в Среднем Поволжье, может объясняться ослаблением позиций Мамая на Нижней Волге.

В 773 г.х. (15.7.1371 — 2.7.1372 гг.) в Сарае ал-Джедид выпускаются медные монеты от имени Тулунбек-ханум (Френ 1832: 22, №179). Отсутствие какой-либо информации об этой правительнице в письменных источниках вызвало появление в современных исследованиях взаимоисключающих версий, касающихся происхождения Тулунбек-ханум и идентификации ее имени (Ахмедов 1965: 34; Григорьев 1983: 43 и др.).

Под 1375 г. в русских источниках содержатся сообщения еще об одном нижневолжском правителе, определяемом в качестве «Хазитороканьского князя» (Московский летописный свод 1949: 192 и др.). Личность Салчея русских летописей, уничтожившего «лестью» новгородских ушкуйников Прокопа, соотносится с владетелем Хаджи-Тархана, выпускавшего здесь в 776 г.х. (12.6.1374-11.6.1375 гг.) медные монеты от имени Черкесбека (Френ 1832: 22, 182). То же имя, переданное в форме «Хаджичеркес», зафиксировано в сочинении Ибн Хальдуна, передающего титул хаджитарханского «князя» посредством арабского эквивалента «эмир». Согласно сообщениям Ибн Хальдуна, Хаджичеркес в одном из сражений разбивает армию Мамая и на некоторое время захватывает столичный город, после чего ордынский темник был вынужден удалиться в Крым (Тизенгаузен 1884: 391 / 374). Возможно, что отход Орды Мамая из Нижнего Поволжья демонстрируют монеты его креатуры — хана Мухаммеда, чеканенные в 774 г.х. (3.7.1372-25.6.1373 гг.) в городе Маджар ал-Джедид (Френ 1832: 21, №174). Вероятно также, что косвенным подтверждением отмечаемой Ибн Хальдуном конфронтации является описанная в генуэзских анналах пиратская экспедиция (1374 г.) Л.Тариго на Нижнюю Волгу (Мурзакевич 1837: 45), осуществление которой было невозможно без получения на то соответствующих санкций со стороны Мамая.

Повествуя о дальнейших событиях 776 г.х., Ибн Хальдун рассказывает о борьбе Хаджичеркеса с представителем рода Тука-Тимура — ханом Урусом, сумевшим после нескольких поражений подчинить своей власти столичный город (Тизенгаузен 1884: 391 / 374). Известные монеты Урус-хана, помимо присырдарьинских городов, представляют также и сарайский монетный двор под 782 г.х. (7.4.1380 — 27.3.1381 гг.) (Савельев 1858: 437 сл., 433 сл.). Однако такая атрибуция противоречит времени смерти этого хана, определяемого различными восточными авторами 776, 777 или 778 гг.х. (Тизенгаузен 1884: 391; 1941: 108, 149; Фасих Ахмад ибн Джалал ад-Дин Мухаммад ал-Хавафи 1980: 99). Учитывая данное обстоятельство, мы предлагаем возможное прочтение года на сарайских дирхемах Уруса как 776 г.х. (последние две цифры даты вырезаны изготовителями монетных штемпелей в перевернутом виде и в зеркальном отображении), а вместе с тем и отнесение хронологии похода Уруса в Поволжье к первой половине 1375 г.

Путь армии Уруса из Средней Азии на северо-запад пролегал через Мангышлак, где был казнен отец Токтамыша — местный владетель Туй-Ходжа (Тизенгаузен 1941: 131 / 236). Далее войска прошли через Сарайчик на Яике, правителем которого в 775 г.х. (26.6.1373 — 11.6.1374 гг.) являлся один из потомков Шибана, известный по монетным легендам под именем Алп-Ходжа (Савельев 1858: 419 сл., №418) и как Ильбек (Ильбан, Ильсан, Ильпак, Айбек), — по сочинениям восточных авторов (Шейбаниада 1849: 69; Тизенгаузен 1884: 391 / 374; 1941: 54 сл.; Родословное древо тюрков 1906: 160 сл.; Хафиз-и Таныш ибн Мухаммад Бухари 1983: 76 / 27а и др.). Срок пребывания Уруса в Нижнем Поволжье не превышал нескольких месяцев, поскольку уже в следующем 777 г.х. в Сарае ал-Джедид чеканятся монеты от имени старшего сына Алп-Ходжи — Каганбека (Френ 1832: 22, №183; Янина 1958: 447, №108). В передаче событий 1377 г. русские летописцы фиксируют появление на Волге еще одного правителя из «Синие орды» — хана Арабшаха (Московский летописный свод 1949: 194 и др.). Генеалогические построения средневековых источников называют Арабшаха сыном Пулада или Фулада (Шейбаниада 1849: 69 сл.; Тизенгаузен 1941: 55; Родословное древо тюрков 1906: 160 сл.; Материалы по истории Казахских ханств 1969: 35; Хафиз-и Таныш ибн Мухаммад Бухари, 1983: 76 / 27а и др.), являющегося, в свою очередь, братом упомянутого Алп-Ходжи. Известные монеты этого эмитента выпускались в Сарай ал-Джедид на протяжении 779 (10.5.1377 — 30.4.1378 гг.) и 782 гг.х. (Савельев 1858: 430 сл., №427 сл.; Янина 1958: 447, №109; Федоров-Давыдов 1978: 46, №156), что позволяет утверждать о сохранении контроля со стороны Арабшаха над столицей Улуса Джучи вплоть до вступления на сарайский престол Токтамыша (конец 1380 г.). Борьба между различными династическыми группировками в Нижнем Поволжье этого времени нашла отражение в пассаже арабского автора ал-Дженнаби: «Потом стали усиливаться смуты и неурядицы между эмирами и разделились голоса в Дешт-Кыпчаке. Одни были за Урус-хана, [одного] из потомков Чингиз-хана, другие за Токтамыша, а некоторые — за Абав-Араб-оглана (т. е. за «царевича» Арабшаха — Ю.В.)» (Тизенгаузен 1884: 537 / 536).

Отход орды Мамая из Поволжья и отмеченные выше события предопределили всплеск антиордынской активности в русских княжествах, наблюдаемый в середине 70-х гг. В условиях политической дестабилизации ответные действия Мамая ограничивались организацией кратковременных экспедиций в Среднее Поволжье, призванных скорее лишь подкрепить дипломатическое давление. Формальным поводом к дальнейшему обострению взаимоотношений с Московским княжеством послужило требование Мамая об уплате дани в прежних объемах «русского выхода» (Сказания и повести о Куликовской битве 1982: 18 / 142, 53 / 179). Переяславльская программа антиордынского единения русских княжеств перерастает в конце 70-х гг. в идею о необходимости полного разгрома сил «Мамаевой Орды».

Часть VII

Определенные признаки свидетельствуют и об аналогичных приготовлениях со стороны Мамая. Незадолго до Куликовской битвы ордынский эмир проводит очередную замену своей креатуры в Орде, в результате которой прежний 18-летний хан вместе с приближенными был казнен, а на его место заступил новый правитель, известный по монетным легендам под именем «Буляк» или «Туляк» — второе прочтение более приемлемо (Мухамадиев 1983: 97; см. также версию убийства Мамаем своего царя в Патриаршей летописи под 1380 г.). Это же имя, переданное в форме «Тюляк», упоминается в тексте ханского ярлыка от 1379 г., выданного митрополиту Михаилу (Митяю) (Памятники русского права 1955: 465). Сходная транслитерация «Теляк» или «Тетяк» содержится в изложениях летописных «сказаний» и «повестей» о Куликовской битве (Сказания и повести о Куликовской битве 1982: 20 / 144). Этимология данного антропонима определяется тюркским прозвищем, означающим в переводе «заику», «бормотуна», а личность последнего отождествляется либо с фигурой самого Мамая (Егоров 1980: 208 сл.), либо с его ставленником (Григорьев 1983: 47). Последнее предположение нам представляется более убедительным, поскольку один из пассажей Новгородской IV летописи называет «царя Теляка», в то время как Мамай, который «разгордевся мнев себе аки царя», тем не менее титулуется не иначе как «ордынским князем» (Сказания и повести о Куликовской битве 1982: 16, 20 / 140, 144). Прямые указания на присутствие в «Мамаевой Орде» номинального правителя из рода Чингизидов накануне решающего сражения содержит также Новгородская I летопись младшего извода (Новгородская Первая летопись 1950: 376).

Обращает на себя внимание приводимый «повестями» перечень народов, выступивших в 1380 г. на стороне Мамая. Среди таковых фигурируют татары, половцы, армяне, черкасы, ясы, буртасы и фрязы. Данный список, упоминающий как представителей «титульного» населения Улуса Джучи (татары, половцы), так и жителей периферийных областей (асы, черкесы, армяне, буртасы), отражает степень контроля ордынского темника над территорией западной части государства. По-видимому, в середине 1380 г. Мамай в очередной раз пытается утвердиться в нижневолжских центрах, о чем свидетельствуют монеты хана Туляка, выпущенные в Хаджи-Тархане в 782 г.х. (Савельев 1858: 418, №416).

Под упомянутыми в русских источниках «фрязами» следует понимать западноевропейское население крымских и приазовских колоний. Следует отметить, что во второй половине 60-х гг. взаимоотношения жителей Каффы с Мамаем были достаточно напряженными. Письменные источники этого времени представляют краткие сообщения об имевшем место военном конфликте между Мамаем и генуэзскими колонистами Крыма. Последние летом 1365 г. захватили у «гордых и сварливых греков» город Солдайю (Судак) с прилегающей сельскохозяйственной округой (Мурзакевич 1837: 42), однако впоследствии им пришлось уступить Солдайю и 18 мелких поселений «сеньору Мамаю» (Desimoni 1887: 163). Датировка этого похода Мамая затруднительна, поскольку указанные события не имели строгой хронологической последовательности (к моменту переподчинения Солдайи Мамаю генуэзцы успели учредить здесь католическую епархию). По-видимому, упомянутые фрязы, армяне, черкасы и асы ордынской армии набирались из числа жителей подвластных Мамаю крымских и приазовских центров с полиэтническим составом населения.

На стороне Мамая выступил и литовский князь Ягайло, что позволяет отметить осуществление союзнических договоренностей между двумя сторонами и при княжении преемника Ольгерда. Отсутствие литовских отрядов на поле битвы было предопределено самим ходом сражения: князь Ягайло изначально занимает явно выжидательную позицию. Последующие действия литовцев отмечены составителями прусских хроник: «когда они (русские —Ю.В.) шли из боя, они столкнулись с литовцами, которые были позваны татарами туда на помощь, и убили русских очень много и взяли у них большую добычу, которую те взяли у татар» (Бегунов 1966: 507).

Версия дальнейших событий, представленная в русских летописях, сводится к сообщениям о подготовке Мамаем новых отрядов для организации очередного похода на владения московского князя и его союзников. Эти планы были сорваны вторжением с востока, «из Синия Орды», армии Токтамыша, захватившего к данному времени большую часть территории Улуса Джучи. Встреча двух противников на р. Калке завершилась переходом «Мамаевых князей» на сторону нового хана (Московский летописный свод 1949: 205; Рогожский летописец 1965: стб. 141 и др.). В числе последних, несомненно, находились упомянутые выше Кутлуг-Буга и его сын Ильяс, получившие затем влиятельные должности в составе улусной администрации Крыма. Очередная неудача заставила ордынского эмира вновь возвратиться в Крым, где он надеялся получить помощь от генуэзских колонистов. Характерно, что требование Мамая о предоставлении ему убежища в Каффе мотивировалось ссылкой на какие-то ранее достигнутые договоренности — «по докончанию и по опасу» (Сказания и повести о Куликовской битве 1982: 24 / 148). Возможно, что здесь идет речь о выполнении условий договора от 28.11.1380 г., где генуэзцы обязывались быть «друзьями его (татарского императора — Ю.В.) друзей, врагами его врагов» (Desimoni 1887: 163). Однако, жители Каффы, оценив реальное соотношение сил, предпочли конфликту с новым сарайским владетелем физическое устранение Мамая.

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒