БЕГСТВО К ИНДИИ

БЕГСТВО К ИНДИИ

В прошлом британские военные в Азии куда больше занимались сохранением внутриполитического порядка, нежели вопросами стратегии и тактики в настоящей войне. Эта их слабость стала весьма заметной уже после первых ударов Японии. Лишь в тот момент, когда Британской Империи пришлось защищаться от внешнего врага, они поняли, что в их колониальной державе нет военной структуры, которая по-настоящему отвечала бы требованиям ведения современной войны.

Так, касающиеся Бирмы военные решения принимались в Индии. Принимались за сотни километров от театра военных действий людьми, не знавшими реального положения дел и, кроме того, слишком занятыми проблемами других территорий. Новое распределение функций военного управления на высшем уровне было признано необходимым уже самим премьер-министром Уинстоном Черчиллем. Но оказалось слишком тяжело реализовать это требование под натиском массивного наступления противника.

Видение решения запоздало. Если Англия и ее союзники действительно хотят справиться с этим сильным врагом в Юго-Восточной Азии, то, прежде всего, следует создать самостоятельно функционирующее верховное командование всех союзников, которое должно разработать стратегию по отвоеванию уже потерянных и по обороне еще удерживаемых территорий, назначить подходящих командиров, планировать операции и организовывать работу тыловых служб.

На посту верховного командующего Черчилль видел только британского офицера. Лично он хотел бы, чтобы командующим стал очень уважаемый им лорд Маунтбэттен. Достичь единства с американцами в этом вопросе было бы относительно просто. Другим союзником в Юго-Восточной Азии и в Тихоокеанском регионе был Чан Кайши, и именно из-за его по многим причинам проблематичных отношений с Англией могли бы возникнуть непредвиденные трудности.

Но Черчилль все же поговорил об этом с американским президентом, и они согласились в интересах дела действовать согласованно. Что касается Чан Кайши, то Франклин Делано Рузвельт был уверен, что ему удастся благодаря своей умелой тактике постепенно склонить китайца к согласию, ведь, в конечном счете, именно США взяли на себя большую часть снабжения Китая и его армий в войне против Японии.

Рузвельт еще в конце декабря 1941 года договорился с Чан Кайши о том, что маршал официально возьмет на себя командование всеми союзными войсками в Китае, что ему, естественно, польстило. Это соглашение сделало его одновременно главнокомандующим войск союзников, воюющих на территориях Индокитая и Таиланда. Целью соглашения было совместное верховное командование на ”ТВД Китай-Бирма-Индия”. В любом случае, для этого еще нужно было время. Мудрое решение Рузвельта в отношении Чан Кайши немедленно подвигло последнего назначить начальником штаба своего верховного командования американского офицера, который занялся бы координацией совместных военных усилий. Например, в вопросе с китайскими дивизиями, которые Чан Кайши (не в последнюю очередь -в своих собственных стратегических интересах) должен был предоставить в распоряжение Англии для обороны Бирмы. Ведь эти дивизии, часть которых уже принимала участие в боях, естественно, в Бирме подчинялись бы британскому командованию. Озабоченный поддержанием своей роли великого полководца Чан не был от этого в восторге, а на фронте это порой создавало серьезные проблемы. А теперь американцы помогли Чан Кайши сохранить лицо, направив к нему офицера связи с высокими качествами и большим опытом в качестве своего рода буфера между двумя сторонами.

Джозеф У. Стилуэлл, невысокий упрямый человек за шестьдесят, был прямой противоположностью тому, каким представляют генерала в Пруссии. Он считал военные формальности и нормы обращения необходимым злом, но решающим фактором для него были боевые качества войск, их способность сражаться в самых сложных условиях. Стилуэлл был боевым командиром, не солдатом из казино. Если нужен был человек, который вовсе не любил войну, но вел ее наилучшим образом, как бы выполняя порученную ему работу, то таким человеком как раз был этот ветеран Первой мировой войны. Его отличительными признаками были очень коротко стриженные седые волосы, очки в никелированной оправе и сигарета в мундштуке. Кроме того - непринужденная, но направленная точно в цель речь и личная непритязательность, свойственная скорее индийскому водоносу, чем опытному американскому генералу.

При этом Стилуэлл закончил Вест-Пойнт с отличием, после Первой мировой войны много лет служил на Филиппинах и, наконец, был начальником штаба дислоцированной в Китае 15-й пехотной дивизии армии США. Он не только хорошо знал китайский язык, но и блестяще разбирался в сложностях китайской души. Китайцы ему были симпатичны, он считал китайских солдат, несмотря на то, что ими плохо командовали, одними из лучших солдат в мире, если оценивать их достижения.

В Нью-Йорке, прощаясь со своей женой, он не мог не заметить озабоченное выражение ее лица. Тем не менее, ему не пришло в голову преуменьшать опасность своей миссии. Он только проворчал ей что-то об идиотах, которым нечем больше заняться, кроме как стрелять в головы друг другу.

Джозеф У. Стилуэлл обладал чувством едкого саркастичного юмора. Многие подчиненные называли его с любовью “уксусный Джо”, потому что после приема у него каждый человек находил причину, отчего ему иметь кислый вид. А другие, с не меньшей любовью, называли его ”дядюшкой Джо”. А его привычка в любых обстоятельствах сосать очень кислые леденцы тоже добавляла ему популярности.

Из Нью-Йорка в Майами, оттуда в Рио, через весь океан в Каир, затем в Багдад и, наконец, высадка в Карачи. Оттуда связным армейским самолетом его привезли в Калькутту. Стилуэлл толкнул военного врача, который во время последнего перелета заснул на сидении рядом с ним, и вытащил свой морской мешок. Неизбежная сумка на ремне через плечо, в которой лежал и его револьвер, уже болталась на бедре. - Выходите, война началась!

Спустившись по трапу, Стилуэлл сказал военному врачу, который впервые попал в войска: - Это Азия, сынок, принюхайся - чувствуешь?

А тот стряхнул воду с губ; шел один из самых ужасных в этой местности дождей: - Если тут так воняет каждый день, я мог бы от этого отказаться. И от дождей тоже. . .

С полей старой шляпы Стилуэлла, которую он носил еще во время службы на Филиппинах, когда такая шляпа была частью форменной одежды, вода стекала за воротник куртки. Но ему, казалось, ничего не мешало, и он со смехом возразил: - А что ты скажешь, когда под таким дождем придется оперировать рану в живот, и никого не будет рядом, чтобы хотя бы натянуть над тобой тент палатки?

“Уксусный Джо” лишь один день оставался в Калькутте. Он торопился прибыть к Чан Кайши, которого он с еще давних времен знал как трудного партнера и не раз называл старым мерзавцем. Это определение, которое трудно назвать ласковым, вообще часто слетало с губ генерала.

Когда американская ”Дакота” после нескольких транзитных остановок, наконец приземлилась в Лашо в северной части Бирмы, был уже вечер. Это было 3 марта. Лашо, обычно важный коммерческий город на верхнем участке Бирманского шоссе, почти вымер. Железнодорожные поезда из Рангуна сюда больше не приходили, и не было товаров, которые здесь обычно из вагонов перегружали на тяжелые грузовики для дальнейшей отправки на север. Кто еще остался в городе, бездельничал. В ста пятидесяти километрах к югу уже были передовые части японцев.

Стилуэлл сидел в самолете, в которой было невыносимо жарко, и ждал обычной дозаправки, как появился посыльный и сообщил, что “генералиссимус”, как называл себя Чан Кайши, уже в Лашо и ждет его.

Глава китайского государства прибыл сюда, чтобы пожаловаться англичанам на внезапно прерванный подвоз боеприпасов и оружия. От одного не очень значительного и не очень вежливого офицера, майора, самого высшего по званию англичанина в этой местности, он получил очень лаконичный ответ, что, мол, там, внизу, откуда поступают грузы, идет война. За прошедшее время Чан вызвал к себе в Лашо командующих обеих армий, которые он хотел направить в Бирму для поддержки попавших в трудную ситуацию англичан, и консультировался с ними по тактическим вопросам. Его план предусматривал создание фронта посередине Бирмы с востока на запад, сдерживание японцев на этой линии и переход в контрнаступление.

Стилуэлл, с окурком пострадавшей от влажного воздуха сигареты “Кэмел” в углу рта, посмотрел на карту и с трудом сдержался, чтобы не высказать сразу же свое мнение по поводу плана Чана - полной чепухи вояки-любителя, разбиравшегося в политических интригах, но не имевшего ни малейшего представления о ведении войны. Это Чан, впрочем, уже неоднократно доказал в ходе войны в его собственной стране.

Но старый генерал имел большой опыт общения с этим китайцем. Он умело попробовал осторожно отговорить его от навязчивой идеи создания сплошного фронта с востока на запад. Он объяснил, что одна японская дивизия по личному составу равняется целой китайской армии (в составе четырех дивизий). Это охладило пыл храброго стратега Чана. Ему пришлось признать, что 200-я дивизия, составляющая примерно одну восьмую часть всех обещанных войск, до сего времени остается единственным китайским соединением, ведущим войну. Прочие частично очень слабо обученные войска с очень плохим командованием все еще ждут в провинции Юньнань или, в лучшем случае, только отправлены на юг без четко обозначенной цели.

В ходе перерыва между совещаниями генерал Стилуэлл пригласил своего старого друга д-ра Гордона Сигрейва, американского врача, много лет ведущего в Бирме одиночную борьбу против инфекционных и тропических болезней и пытающегося улучшить гигиенические условия в деревнях, чтобы тот рассказал ему о действительном состоянии дел.

Доктор Сигрейв лучше знал ситуацию, чем генералиссимус, только что приехавший из своей далекой резиденции в Чунцине. Он сказал Стилуэллу: - Семьдесят тысяч английских солдат существуют только на бумаге, Джо. На фронте – двенадцать тысяч. Половина из них сидит под папоротниками со спущенными штанами и мучается от поноса. Другие ранены или больны малярией. Танки и грузовики стоят из-за нехватки топлива. Раненые умирают, потому что на месте нет врачей, нет бинтов и лекарств. У Англии нет концепции обороны Бирмы, это горькая правда. Господа в Индии не имеют понятия, как защищать эту страну. А японцы оказались лучшими солдатами, чем мы о них думали. Наступают так же быстро, как в Малайе. У них маленькие 15-тонные танки с дизельными моторами, которые при необходимости могут работать и на керосине. Остановить их в Бирме не удастся, если ты об этом хотел спросить.

- Дать им здесь выдохнуться? - спросил генерал доктора. Тот кивнул. – Это одна из возможностей. Удлинять для них линии коммуникаций и сокращать наши собственные. Перегруппироваться в Индии. Потом ударить сконцентрированными силами. Если не ошибаюсь, японцы по природе своей наступательная армия. Если же наступать на них, и наступать большими силами, с поддержкой авиации, они вскоре потеряют самообладание.

Стилуэлл ухмыльнулся: - Если только ты не ошибаешься!

- Я уже давно в этой проклятой стране и знаю, что с японцами можно справиться, если дать им пинка, когда они останутся с уполовиненным рационом, на пару недель без таблеток атебрина, без воды…

- Тебе следовало бы стать генералом, - поддразнил его Стилуэлл. Но он чувствовал, что из всего. что ему пока доводилось слышать, эта оценка положения была единственной реалистичной. С деморализованными войсками, потерявшими огромную часть своего личного состава нельзя создать линию обороны через джунгли, которая смогла бы сдержать наступление японцев. Нужно вывести войска в безопасное место, мобилизовать резервы, от обороны, пока она не превратилась в беспорядочное паническое бегство, перейти к организованному отходу а потом ударить из глубины - гражданское лицо и филантроп Сигрейв оценил шансы потрясающе верно.

- И где следует устроить пристанище? - спросил его Стилуэлл.

- Ты имеешь в виду, когда англичане признают себя побежденными? У меня более дюжины опорных пунктов в горах, у качинов. Всем там, кому меньше десяти лет, я либо помогал появиться на свет, либо делал прививки, либо спасал от червей. Туда ни один японец не дойдет. По крайней мере, живым, Джо.

Доктор обычно находился где-то на северо-востоке, между Сумпрабумом и Форт-Хертц, недалеко от китайской границы, где даже мулы с трудом пробирались вверх по узким скалистым тропам.

- И в каждой деревне есть мужчины, готовые бороться с японцами, - объяснил он Стилуэллу. – Пошли нам боеприпасы, оружие, пару сержантов и у нас будет армия!

- Буду помнить об этом, Гордон, - заверил его генерал. Он сказал то, что думал. От агрессии Японии, распространившейся на всю Азию, должна защищаться вся Азия. И не только теми военными средствами, которые изучают в британских военных академиях.

Но, в первую очередь, еще до того как официально взять на себя командование, Стилуэллу следовало заняться “генералиссимусом”, утихомирив его хронические антибританские предрассудки. Чан Кайши обвинял англичан во всех бедах, которые только приходили ему на ум. Они-де не выполняют своих обязательств по обеспечению снабжения, их генералы ни на что не годны, их дипломаты невыносимо заносчивы. Только теперь Стилуэлл понял, какой подарок, “генералиссимус” соизволил сделать США, разрешив назначить его, американского генерала, начальником штаба и главнокомандующим всеми китайскими войсками, воюющих вместе с англичанами в Бирме. Чан высказался так: - Это невозможно; это было бы оскорблением исторического масштаба, если бы китайскими солдатами однажды стал командовать англичанин. Невозможно представить! Позор для Китая!

Стилуэлл прошептал Сигрейву в ухо: - Старый орех ни на йоту не изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Сравнение с орехом (peanut) относилось к привычным шуткам Стилуэлла в адрес Чана еще с тех времен, когда генерал не был ему непосредственно подчинен - лысая голова китайца действительно вызывала ассоциацию с арахисом.

Сигрейв прошептал в ответ: - Я забыл сказать, что тебе следовало бы срочно связаться с генералом Ченно. У него очень способные люди.

Генерал Клэр Ли Ченно, авантюрист и прекрасный летчик одновременно, уже давно в соответствии с коммерческой договоренностью с Чаном командовал в Китае пестрой сборной авиачастью - крылом “Летающие тигры” (Flying Tigers), воевавшим против Японии. Он стал следующим партнером, с которым Стилуэлл встретился в Куньмине, последней транзитной остановке по пути в Чунцин. Они пришли к общему мнению, что борьба против японцев требует широкомасштабного применения авиации.

- Ты позаботишься о горючем и о самолетах, - объяснил Ченно Стилуэллу, с ухмылкой на кожаном лице, - а я со своими людьми постараюсь, чтобы небо стало некомфортным для японцев.

Когда Стилуэлл выразил свою озабоченность тем, что японцы перерезали Бирманское шоссе, по которому осуществлялось снабжение китайцев, старый лис Ченно, только что получивший из США тридцать новых истребителей типа Р-40, которые действовали с базы в Лашо, заметил: - Перестроимся, Джо. С земли - в воздух!

- Ты имеешь в виду транспортные самолеты?

Ченно кивнул.

- А это возможно? Я не знаком с возможностями авиатранспорта…

- Возможно. Ченно, который уже давно жил в Азии и был прекрасно знаком с местными условиями и, как он любил говорить, уже забыл об авиации больше, чем любой другой летчик вообще о ней знал, перешел к пояснениям. Находчивые снабженцы еще незадолго до падения Рангуна использовали полдюжины надежных американских транспортных самолетов для новых операций. С аэродромов в Индии грузы перелетали в Лашо, а оттуда транспортировались дальше в Китай.

- Таким путем мы получаем большую часть наших запчастей, - закончил Ченно.

А потом он обратил внимание Стилуэлла на подполковника Уильяма Д. Олда, который как раз занимался разведыванием лучшего авиационного маршрута из Ассама над высоченными горами Гималаев в Куньмин. Между скалистыми вершинами высотой в несколько тысяч метров всегда были глубокие расселины, долины, плоскогорья, которыми вполне могли воспользоваться опытные летчики. Хотя там наверху смерчи невиданной силы вполне могли закружить машину, подняв или опустив ее на сотни метров.

Олд за короткое время проделал настоящую работу первопроходца. Он проложил маршрут, который, хотя и был не безопасным, но по нему круглые стуки американские самолеты С-47 смогли доставлять тысячи тонн военных и прочих грузов из Индии в Куньмин, для армии Чан Кайши. Маршрут пролегал далеко от японских полевых аэродромов на захваченной территории, чтобы избежать атак истребителей противника. Кроме того, они не смогли бы подняться до такой высоты, на которой летели ”транспортники”. Расчеты японцев на то, что, прервав снабжение по Бирманскому шоссе, они ослабят сопротивление китайцев и, комбинируя удары на севере и на юге, достигнут легкой победы, были таким образом полностью сорваны.

Стилуэлл воспользовался возможностью полета над Гималаями, у летчиков скоро прозванных “Hump” (“бугорок”), чтобы сперва перебросить по воздуху в Ассам большую часть тех китайских войск, которые Чан предусмотрел для войны в Бирме, но которые еще не были на фронте. Около 13 тысяч китайских солдат прошли в Ассаме под руководством опытных американских инструкторов учебную подготовку к войне в джунглях, которая предстояла только тогда, когда японцы израсходуют свои наступательные силы. В любом случае, время, когда это произойдет, еще никто не мог предсказать, тем более, что Стилуэлл привык очень осторожно оценивать противника.

После переговоров с военной бюрократией Чана в Чунцине генерал немедленно отправился в китайские части, которые уже воевали против японцев в районе Таунгу. Под угрозой был город Мейтхила, и у Стилуэлла почти не осталось надежды на то, что с теми силами, которые остались у него на севере Бирмы, ему удастся удержать Мандалай, второй по размеру город страны. В Мандалае железнодорожная магистраль разделялась на две линии, идущие на север. Восточная из них шла в Лашо, а западная заканчивалась в Мьичине, недалеко от китайской границы. Если японцам удастся захватить эти линии и воспользоваться ими, судьба Бирмы будет решена.

Дни защитников британской колонии проходили в непрестанных боях. Основные потери они несли не в больших сражениях, а в бесчисленных маленьких стычках, перестрелках, нападениях, засадах, все уменьшавших личный состав британских войск.

Уже давно не было единой системы тылового обеспечения. Подразделения действовали, рассчитывая только на самих себя, избегали ударов японцев, надеясь на приход подкреплений из Индии. Но они все еще не приходили.

У. Л. Фостер, последний представитель британской нефтяной компании, руководил, кипя в душе от гнева, британскими саперами, взрывавшими нефтедобывающие сооружения близ Енанаджауна. Около двух тысяч японских пехотинцев обошли британские позиции и могли в любой момент ударить с фланга. Когда нефтяные скважины запылали, японцы вначале двинулись мимо нефтяных полей, вдоль реки Иравади на север через долину Чиндуина. Из района Проме они нацеливали свой следующий удар на Аракан, болотистую и лесистую прибрежную провинцию, которая на юге простиралась до индийской границы, где находился Маундо, последний бирманский город. Между этими двумя клиньями все яснее просматривался огромный “котел”, который японцы с каждым днем сжимали все сильнее. Для британских войск в этих условиях был лишь один шанс. Чтобы избежать разгрома им нужно было двигаться на север вдоль долин рек Иравади и Чиндуин быстрее, чем японцы, до последней большой точки переправы у Калевы. Если им удастся переправиться через реку в этом месте, они смогут задержать продвижение японцев с другого берега.

За это время 55-я и 56-я японские пехотные дивизии, усиленные одним танковым полком, вооруженным испытанными в боях танками “Чи-Ха Тип 97” с 57-мм пушками, продвигались между верхним течением реки Ситаун и рекой Салуин, взяв Лойко, так что китайским и британским войскам южнее Мандалая теперь тоже угрожало окружение.

Генерал Слим потому приказал отступать, пока японцы не перерезали железную дорогу на Мьичину.

Но на этой узкоколейке царил неописуемый хаос. Гражданские лица, китайские и британские подразделения – все сражались за последние вагоны. Железнодорожная катастрофа довершила развал. Линия на долгое время стала непригодной, потому что ремонтного поезда тоже больше не было. Так что союзным войскам, действовавшим в центральной Бирме, пришлось совершить долгий пеший марш на север, через джунгли и полные москитов болота, через горные хребты и долины рек, чтобы спасти только свои жизни и хотя бы остатки боеспособности.

Генерал Джо Стилуэлл, военный, способный на холодный расчет, маршировал во главе своего штаба сквозь дождевые леса. Целью была далекая Мьичина. Там был еще один аэродром, и Стилуэлл надеялся через него вывести на самолетах остатки самой северной группировки в Индию.

Иногда дорога оказывалась слишком трудной для старого генерала. Мучения были невыносимы даже для молодых людей. Он с удовольствием отдохнул бы разок, другой, закурил бы сигарету. Но табак был в дефиците. Только проходя через редкие поселения, можно было иногда купить порцию бирманского крестьянского табака, но он не приносил много радости. Без сигарет было бы легче обходиться, если бы хватало еды. Но кроме нескольких случайно подстреленных животных питаться приходилось только съедобными кореньями. Под бинтами раненых завелись черви. Все чаще приходилось менять скаутов, прорубавших дорогу сквозь дождевой лес с помощью ножей-мачете. Силы людей быстро таяли. Душный воздух под густыми кронами деревьев осложнял дыхание. Лесные звери разбегались перед медленно тянущимися людьми. Только разноцветные мотыльки с блюдце величиной порхали перед их усталыми глазами. Так шла армия, потерпевшая поражение в боях. Она была разбита, но не сдавалась. День расплаты, как формулировал ворчливый генерал Стилуэлл, еще наступит.

30 апреля генерал узнал о внезапном взятии японцами города Лашо. Мысль, что совсем недавно он совещался там с Чаном, показалась теперь абсурдной.

- Вперед! Все яростнее подгонял он своих до смерти измученных, оборванных, голодных солдат. – Нам нужно выбраться, чтобы потом отплатить им за все! Он храбро пробирался вперед, промокший до нитки, с окровавленными ногами, каждый шаг - мука, с десятками кровососущих пиявок под разорванным мундиром. Но он не сдавался. Его пример удерживал на ногах всех остальных.

Бои шли на разных участках разорванного фронта - в Аракане, на южном побережье, на севере, где между уже павшей Мьичиной и индийской границей медленно двигались на запад разрозненные войска союзников, и на реке Чиндуин, которую генерал Слим хотел форсировать у Калевы с остатками своей группировки, уже прозванной планировщиками в Индии на бумаге называли 15-м корпусом.

Слиму удалось сохранить даже остатки своих моторизованных частей. Лишь машины, для которых больше не было топлива, приходилось приводить в негодность и оставлять. У Слима были танки, орудия и грузовики. Когда у его скаутов совсем иссякли силы, чтобы пробивать просеки сквозь джунгли, Слим решил пустить вперед танки. Так он мог хоть немного сберечь силы своих солдат. Чиндуин, широкая бурная река, заберет у них последние силы, потому что на паромы там рассчитывать не приходится. А люди Слима, к тому же, несли на себе две тысячи раненых и больных. Когда они достигли Калевы, их самые наихудшие опасения оправдались. Все большие лодки и паромы были уничтожены. На берегу лежали только маленькие суденышки.

Хотя после всех усилий Слиму было очень тяжело отдать такой приказ, тем не менее, он решил привести в негодность все машины, танки и пушки. Из самых сильных мужчин он создал бригады для постройки временных плотов. Стоило начаться работам, как по арьергарду был открыт пулеметный огонь. Через минуту начался кровавый ближний бой с японскими преследователями.

У младшего капрала Эрика Томлина оставалось всего пять патронов к винтовке, когда очередь из японского пулемета “Намбу” пронеслась над ним, срезая низкие ветки. Он упал в грязь, появившуюся после прошедшего всего полчаса назад ливня, и перезарядил оружие. Рядом с ним скатился гурка Нугунг, спрятался за корнями дерева и прислушался.

Немного погодя, гурка поднял два пальца. Томлин увидел жест и подкатился к нему. Они оба были мокрые, грязные, а у гурки был только его кривой кинжал ”кукри”. Его винтовка сломалась, когда он спускался со скалы.

- Я с ними справлюсь, - прошептал Нугунг.

- Ты с ума сошел, - ответил Томлин. – Не стоит играть в героя в последнем бою.

Но Нугунг был не из тех, кто быстро сдается. Томлин не успел оглянуться, как Нугунг пополз сквозь густые заросли.

Томлин пожертвовал двумя из пяти патронов, чтобы отвлечь внимание японцев. Его одиночные выстрелы, скорее всего, не были слышны в общем шуме боя, судя по тому, что японцы не стали стрелять целенаправленно в его сторону. Томлин пристально вглядывался в быстро надвигающуюся темноту. Но гурку не было видно. Потом с берега поступил приказ: «Спускаться к реке, с наступлением темноты переправляемся».

Через полчаса гурка все еще не вернулся. Но японский пулемет умолк. Томлин осторожно двинулся назад к берегу. Некоторые группы уже успели переправиться. Внезапно в общем хаосе он увидел гурку Нугунга. Он стоял в тихой воде и мыл свой “кукри”. Когда он, довольный, завершил свое дело, он осмотрелся и подошел к Томлину. У гурки было два японских коротких меча - любимый в те годы сувенир. Один он подарил Томлину перед тем, как они запрыгнули на плот из бамбуковых стволов, связанный на скорую руку.

- Ну и что мне с ним делать? Прорубать тропинки в лесу?

- Вот глупый! Гурка ухмыльнулся и просто положил меч ему в ладонь. – За него в Калькутте ты получишь самую красивую девочку, на целый день! И кто знает, может быть, когда мы будем возвращаться назад, у тебя даже будет сын!

На севере генерал Стилуэлл переправлялся через реку у Хоумалина. Отдохнувшие британские войска приветствовали его консервированной колбасой, виски, таблетками против малярии и табаком из Родезии. Начиналась последняя декада мая, а с ней- сезон муссонов. Но и муссон больше не мог напугать его людей, они и так уже прошли через ад.

Но вот японцев он лишил атакующего напора. Они буквально застряли в грязи. И среди них уже свирепствовали малярия и понос, снабжение провиантом войск, выдвинувшихся так далеко от тыловых баз, было скудным. Авиация не могла действовать при такой погоде. В медленно наполнявшихся водой траншеях солдаты божественного Тенно пытались устроиться как можно удобнее: Бирма была в их руках. Но впечатления радостных победителей они не производили.

Генерал Стилуэлл отжал свою промокшую насквозь шляпу, потом рубашку и брюки. Затем закурил и, лишь сделав с наслаждением несколько затяжек, удовлетворил просьбу корреспондента агентства “Ассошиэйтед Пресс”, который хотел услышать его заявление. Генерал проворчал: - Ну что ж, я заявляю, что нам устроили чертовскую порку. Нас выгнали из Бирмы, и это настоящий позор. Я думаю, нам нужно разобраться, почему это произошло. Потом мы двинемся назад и отвоюем Бирму.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒