Софи Кинселла У меня есть твой номер 5 страница

К глазам подступают слезы, и я усиленно моргаю. Вот дура набитая. Происходящее – сплошной кошмар. Во-первых, это моя новая семья и я стараюсь войти в нее. Во-вторых, Тоби и Том сейчас учатся в колледже. Говорят басом, а у Тома и вовсе борода. Мы никогда не играем в «Скраббл». Даже не помню, где он лежит. В-третьих…

– Поппи?

– А? Да! Я просто… думаю…

Мы пошли по второму кругу. Энтони продолжил РЕКА до ЧЕБУРЕКА.® Ванда выставила ТЫН® и ТОВАР. Феликс – ДЕБЕТ, а Магнус – ЮРА, что Феликс попытался оспорить, но это слово оказалось в словаре и принесло Магнусу немало очков, потому что их количество удвоилось. А я долго, беспомощно переставляю мои фишки.

Не могу сделать ход и потому чувствую себя паршиво. Не надо было играть. Смотрю на идиотские буквы и так и сяк, но это единственное слово, которое у меня получается.

– В-О-Р, – провозглашает Энтони. – Вор. Как я понимаю, это преступник?

– Хороший ход! – сердечно говорит Магнус. – Три очка!

Не смея взглянуть на него, тянусь к мешочку с буквами. «Р» и «Я». Словно это как-то поможет мне.

– Эй, Поппи, – говорит Феликс, – у тебя на кухне звонит телефон. Что ты поставила? О, ВОР.

Уголки губ у него начинают подергиваться, и Ванда бросает на сына предостерегающий взгляд.

Я не в силах больше выносить это.

– Посмотрю, кому я понадобилась, если вы не против. Может, что-то важное.

Спасаюсь бегством, достаю из сумочки телефон. Пришли три сообщение от Сэма. Первое – Удачи! – он прислал два часа назад. Потом следует Прошу об одолжении, а затем Вы здесь?

Звонил тоже он. Нужно выяснить, в чем дело. Набираю его номер, угрюмо соскребая с противня остатки праздничного пудинга.

– Можете сделать мне большое одолжение, Поппи? – сразу же говорит он. – Я не в офисе, а на семинаре. С моим телефоном что-то не так, он ничего не отсылает. А мне нужно послать электронное письмо Вив Эмберли. Поможете мне?

– Ах да, Вивьен Эмберли… – понимающе начинаю я, но потом осекаюсь.

Наверное, не стоит давать ему понять, что я прочитала всю корреспонденцию, имеющую к ней отношение. Она работает в отделе стратегии, но хочет устроиться в другую консультационную компанию. Сэм отчаянно пытается удержать ее, но впустую. Она сообщила, что завтра увольняется.

О'кей. Понимаю, я слишком любопытна. Но если вы начинаете читать чужую переписку, то остановиться очень трудно. Вам не терпится узнать, что произойдет дальше. Вас затягивает – и вы прокручиваете бесконечные письма и узнаете разные истории. Задом наперед. Словно перематываете нитки на катушки.

– Если вы по-быстрому пошлете ей электронное письмо, я буду очень вам благодарен, – говорит Сэм. – С одного из моих адресов. Ее адрес vivienamberly@skynet.com.

Я ему что, секретарша?

– Ну… хорошо, – неохотно соглашаюсь я. – Что написать?

– «Привет, Вив. Я бы снова хотел побеседовать с тобой. Пожалуйста, позвони, и мы назначим встречу на завтра, когда тебе удобно. Уверен, мы сможем договориться. Сэм».

Аккуратно печатаю письмо незабинтованной рукой.

– Отправили? – спрашивает Сэм.

Мой большой палец лежит на клавише «отправить», но я не делаю этого.

– Алло?

– Не называйте ее «Вив», – неожиданно для себя говорю я. – Она этого терпеть не может. – Предпочитает «Вивьен».

– Что? – Сэм совершенно ошарашен. – Откуда, черт побери…

– Так было написано в одном из старых писем. Она просила Питера Снелла не звать ее «Вив», но он не обратил на это никакого внимания. И Джереми Этелинг тоже. А теперь и вы туда же.

Наступает непродолжительное молчание.

– Поппи, – наконец произносит Сэм, и я вижу, как сдвигаются его темные брови, – вы читали мою переписку?

– Нет! – защищаюсь я. – Просто просмотрела пару…

– Вы уверены насчет «Вив»?

– Ну конечно!

– Сейчас, минуточку… – Он молчит, я слышу стук клавиш и засовываю в рот кусочек глазури. Затем Сэм снова обращается ко мне: – Вы правы.

– Разумеется, права.

– Хорошо. Исправьте на «Вивьен».

Исправляю и отсылаю письмо.

– Сделано.

– Спасибо. Вы всегда такая сметливая?

Ну да. Только вот единственное слово, которое я способна выложить, играя в «Скраббл», это «вор».

– Всегда, – с сарказмом отвечаю я, но не думаю, что он обращает внимание на мой тон.

– Ну, я у вас в долгу. И мне жаль, что я нарушил ваше веселье. Просто это было очень срочно.

– Не беспокойтесь, я все поняла. Знаете, я уверена, что на самом-то деле Вивьен хочет остаться в «Уайт Глоуб Консалтинг».

Упс. Просто вырвалось.

– Правда? Я думал, вы не читаете моих писем.

– Не читаю! То есть… Пробежала глазами одно или два. Чтобы иметь представление.

– Представление! – коротко смеется он. – Ну, Поппи Уотт, и какое у вас представление? Я спрашивал об этом всех подряд, так почему бы вам не внести свою лепту в общее дело? Почему наш ведущий стратег смотрит на сторону, хотя я чего только ей не предлагал – продвижение по службе, деньги…

– Это проблема, – обрываю я его. – Всего этого ей не нужно. Просто она не любит, когда на нее давят, особенно средства массовой информации. Как в тот раз, когда ей пришлось без подготовки выступить по Радио-4.

В телефоне тишина.

– Так… Ну и что тут у нас происходит? – наконец ровным тоном вопрошает Сэм. – Откуда вам известны такие подробности?

Мне не выкрутиться.

– Это было в ее отчете о переаттестации, – признаюсь я. – Мне было скучно в подземке…

– В отчете ничего подобного не было, – отрывисто говорит Сэм. – Поверьте, я изучил этот документ вдоль и поперек.

– Не в последнем. – Я сконфужена. – А в том, который она подготовила три года тому назад. – Не могу поверить, что признаюсь, что прочитала и его. – Кроме того, она написала об этом и в письме к вам: «Я поделилась с вами своими проблемами, но вы проигнорировали их». Вот что она имела в виду.

Дело в том, что мы с Вивьен похожи. Мне тоже было бы страшно выступать по Радио-4. Там все ведущие разговаривают как Энтони и Ванда.

Опять молчание, такое долгое, что я начинаю думать, что нас разъединили.

– В этом что-то есть, – в конце концов произносит Сэм.

– Это всего-навсего мое соображение, – бормочу я. – Возможно, я не права.

– Но почему она не сказала этого мне?

– Вероятно, ей было неловко. Может, она думает, что уже высказала свою точку зрения, а вы никак не отреагировали. Может, считает, что проще сменить работу.

– Ладно. Спасибо. Я так и буду действовать. Очень рад, что позвонил вам. Еще раз простите за беспокойство.

– Без проблем. Если честно, я была рада вырваться.

– Все так плохо? – удивляется он. – Повязка прокатила?

– Это самая маленькая из моих проблем.

– А в чем дело?

Понижаю голос, не отрывая взгляда от двери:

– Мы играем в «Скраббл». Это кошмар.

– «Скраббл»? Обожаю его.

– Вам, наверное, не доводилось играть в него с семейкой гениев. Они выкладывают слова вроде «чебурек». А у меня получилось «вор».

Сэм хохочет.

– Рада, что развеселила вас, – холодно говорю я.

– Ну, перестаньте. – Он больше не смеется. – Я у вас в долгу. Скажите, какие у вас буквы, и я придумаю хорошее слово.

– Не помню я своих букв! Я сейчас в кухне.

– Что-то вы должны помнить. Напрягитесь.

– Ну хорошо. У меня есть «Э». И «Ф». – Разговор у нас такой чудной, что я не удерживаюсь и хихикаю.

– Идите и посмотрите, что там у вас еще. Напишите мне. И я пришлю слово.

– Я думала, вы на семинаре!

– Можно быть на семинаре и одновременно играть в «Скраббл».

Он это серьезно? Очень странная идея.

Кроме того, это будет нечестно.

К тому же кто сказал, что он хорошо играет в «Скраббл»?

– Ладно, – соглашаюсь я.

Возвращаюсь в гостиную, где будущие родственнички выложили на доске еще множество невообразимых слов. Кто-то выдал КЛЮЗ. Это вообще на каком языке?

– Все в порядке, Поппи? – Голос у Ванды ужасно фальшивый, и я понимаю, что речь у них шла обо мне. Наверное, сказали Магнусу, что если он женится на этой дебилке, то его оставят без единого пенни.

– Замечательно! Звонил пациент, – добавляю я, скрещивая пальцы за спиной. – Иногда я даю консультации заочно. Мне нужно отправить ему сообщение, вы не против?

Никто не отвечает. Все снова склонились над доской.

Направляю телефон так, что на экране появляется доска и мои буквы. А потом фотографирую.

– Семейный снимок! – объясняю я, когда они поднимают глаза, заметив вспышку. И быстренько посылаю фото Сэму.

– Твоя очередь, Поппи, – говорит Магнус И тихо спрашивает: – Тебе помочь, дорогая?

Знаю, он добр ко мне. Но что-то в его тоне уязвляет меня.

– Спасибо, не надо. – Переставляю фишки на подставке, стараясь выглядеть как можно увереннее.

Через минуту украдкой бросаю взгляд на телефон – вдруг сообщение пришло без сигнала? – но там ничего нет.

Остальные смотрят на свои фишки или на доску. Атмосфера напряженная, как на экзамене. Я еще быстрее переставляю буквы, ожидая, что мне на ум придет какое-нибудь длиннющее слово. Но ситуация дерьмовая. Могу выложить только ЛОБ.

Телефон по-прежнему молчит. Сэм, должно быть, пошутил. На меня накатывает волна унижения. Что он подумал, когда получил фотографию доски?

– Есть какие-нибудь идеи, Поппи? – бодро спрашивает Ванда, словно я умственно отсталый ребенок. Наверное, пока я была на кухне, Магнус попросил родителей быть поласковее со мной.

– Обдумываю разные варианты, – пытаюсь весело улыбнуться я.

Ладно. Тянуть больше невозможно. Поставлю ЛОБ.

Нет, БОТ, в нем на одно очко больше.

С опустившимся сердцем ставлю на доску «Б» и «О», и тут на телефоне высвечивается сообщение.

ЭУФОРБИЯ. Используйте «Р» из слова ТОВАР. Очки утраиваются, плюс бонус – пятьдесят очков.

О боже.

Давлюсь хихиканьем, и Энтони в недоумении смотрит на меня.

– Простите, – быстро говорю я. – Просто… мой пациент пошутил.

Телефон снова подает сигнал.

Это научное название молочая. В честь Эфорба, придворного врача нумидийского царя Юбы – он впервые использовал лечебные свойства молочая.

– Значит, это ваше слово, Поппи? – Энтони пытается одобрить мою жалкую попытку. – БОТ? Молодец!

Его сердечность ранит меня.

– Простите! Лучше я поставлю вот что.

Тщательно выкладываю ЭУФОРБИЯ и откидываюсь на спинку стула.

Воцаряется потрясенное молчание.

– Поппи, милая, – наконец произносит Магнус, – ты должна была поставить настоящее слово. Нельзя выдумывать…

– О, вы его не знаете? – Всеми силами стараюсь изобразить изумление. – Прошу прощения, я думала, оно общеизвестно. Это научное название молочая, – вещаю с умным видом, словно я Стивен Фрай.® – Это в честь Эфорба, придворного врача нумидийского царя. Я как-то смотрела документальный фильм о лекарственных растениях. Ботаника – моя страсть.

– Не знал, что ты любишь ботанику. – Магнус совершенно ошеломлен.

– О да. Обожаю.

Энтони отрывает взгляд от указателя растений, который он тут же схватил, стоило мне выложить фишки.

– Совершенно верно, – кивает он. – Эуфорбия, иначе молочай. Ну-ну. Впечатляюще.

– Браво, Поппи! – восклицает Ванда. – Очки утраиваются, плюс пятьдесят очков бонуса. Всего… сто сорок шесть очков! Ты всех переплюнула!

– Сто сорок шесть? – Энтони выхватывает у нее листок. – Ты уверена?

– Поздравляю, Поппи! – пожимает мне руку Феликс.

– Ничего особенного, – скромно говорю я. – Продолжим?

Я выиграла! Выиграла в «Скраббл»!

Все были потрясены. Притворялись, что нет, но я-то видела. Поднятые брови и ошарашенные взгляды. Я получила тройное число очков за ЭВОЛЮТА, и Феликс зааплодировал и крикнул «Браво!».

Мое имя занесли в семейную книгу «Скраббла», Энтони предложил мне «бокал портвейна для победителя», и все захлопали в ладоши. Это было так приятно. А когда мы с Вандой потом прибирали на кухне, она спросила, не хочу ли я заняться ботаникой на профессиональном уровне.

Конечно, я смухлевала. И понимаю, что это плохо с моей стороны. Если честно, я все время ждала, что кто-нибудь вот-вот да разоблачит меня. Но я отключила звонок, и никто не понял, что я пользовалась подсказками Сэма.®

И конечно же, я чувствовала себя виноватой. Мне стало еще хуже, когда я с восхищением написала Сэму:

Откуда вы знаете все эти слова?

А он ответил:

Я их не знаю. Их знает интернет.

Интернет?

Я была слишком шокирована, чтобы ответить. Полагала, он придумывает слова, а не просто находит их на Scrabblewords.com или где-то там еще. Напечатала:

Это обман!!!!

Думаю, он ухмылялся, когда писал:

Вы уже переступили черту, и какая теперь разница?

И добавил:

Я польщен, что вы считали меня гением.

И тут я ощутила себя законченной идиоткой.

Он прав. Если вы начали жульничать, то разве потом не становится безразлично, какие у вас методы?

Знаю, я закладываю основу для проблем в будущем. Знаю, Сэм Рокстон не всегда будет у меня на подхвате, не всегда будет скармливать мне слова. Я не смогу повторить мой подвиг. Вот почему я больше не буду играть с ними в «Скраббл». У меня была короткая, блестящая карьера. Но теперь она в прошлом.

Единственным человеком, который не восхищался мной, был Магнус, и это странно. То есть он говорил «Молодец!» вместе с остальными, но не обнимал меня и даже не спрашивал, как так получилось, что я знаю все эти слова. А когда Ванда сказала: «Магнус, ты не говорил нам, что Поппи так талантлива!» – он улыбнулся и ответил: «Поппи великолепна во всем». И это было мило, но как-то безразлично.

Дело в том, что он… занял второе место.

Ведь он не завидует мне?

Сейчас около одиннадцати, и мы находимся в моей квартире. Я мучаюсь сомнениями. Может, стоит поговорить с Магнусом откровенно? Но он готовится к лекции на тему «Символизм и символистские мысли у Данте»,® которую будет читать завтра. Поэтому, свернувшись клубочком на диване, я пересылаю письма, пришедшие Сэму.

Нет, этот человек неисправим! Половина писем – напоминания или попытки добиться от него ответа. Он так ничего и не ответил на вопросы о размещении участников конференции в гостинице «Чиддингфорд» или о благотворительном марафоне, не написал, когда пойдет к стоматологу, когда заберет сшитый на заказ в «Джеймс & Джеймс» костюм. Ну как можно игнорировать новую одежду?

Сэм немедленно отвечает совсем немногим людям. В том числе женщине по имени Викс, заведующей отделом пиара. Она очень деловая и немногословная, совсем как он, и консультирует его по поводу какой-то пресс-кампании, которой они вместе занимаются. Она часто ставит в копию Вайолет, и к тому времени, как я пересылаю Сэму ее письма, он уже успевает ответить на них. Есть еще парень по имени Малколм, он почти каждый час спрашивает мнение Сэма по тому или иному вопросу. И конечно, сэр Николас Мюррей, он, вне всякого сомнения, очень важная персона и в настоящее время работает на правительство.® Они с Сэмом хорошо ладят, судя по их переписке. Настукивают друг другу сообщения, и это похоже на разговор старых приятелей. Я не понимаю половины того, о чем они пишут, – особенно все их шуточки, – но интонации говорят сами за себя, да и переписываются они друг с другом куда чаще, чем с остальными.

Совершенно очевидно, что Сэм руководит консалтинговой компанией. Эта компания советует другим компаниям, как вести дела, и они вечно трендят о «стиле управления», что бы это ни значило. Думаю, они выступают в роли посредников, ведут переговоры. И должно быть, очень успешно, поскольку Сэм пользуется большой популярностью. На той неделе его пригласили на три вечеринки, а на следующий уик-энд – на охоту в компании с работниками частного банка. Девушка по имени Блю только что написала в третий раз – спрашивает, придет ли он на прием, где будут праздновать слияние «Джонсон Эллисон» с «Грин Ритейл». Прием состоится в «Савое», там будут джазовый оркестр, канапе и подарки.

А он так и не ответил. Я отказываюсь понимать его. Если бы меня пригласили на что-то такое интересное, то я отозвалась бы тут же. «Спасибо вам огромное! Жду не дождусь!

». А он даже не подтвердил, что получил приглашение.

Пересылаю все письма до единого, а затем набираю:

Еще раз спсб за Скраббл! Вот новые письма. Поппи

Минуту спустя телефон звонит. Это Сэм.

– Привет…

– Вы гений, – перебивает он меня. – У меня было предчувствие, что Вивьен заработается допоздна. Я позвонил ей и поговорил. Упомянул о проблемах, которые мы с вами обсуждали. И дело выгорело. Вы были правы. Мы будем разговаривать с ней и завтра, но, думаю, она останется.

– О. – Я довольна. – Клево.

– Нет, – возражает он, – не просто клево, а потрясающе. И невероятно. Знаете, сколько времени, денег и хлопот я сэкономил благодаря вам? Я ваш должник. – Он какое-то время молчит. – И вы правы, она ненавидит обращение «Вив». Так что я ваш должник вдвойне.

– Нет проблем. Всегда к вашим услугам.

– Это все, что я хотел сказать. Не стану вас задерживать.

– Спокойной ночи. Рада, что у вас все получилось. – Дав отбой, вспоминаю кое о чем и печатаю:

Записались на прием к стоматологу? Иначе зубы придут в негодность!!!

Через несколько секунд получаю ответ:

Рискну.

Он рискнет? Он что, чокнутый? Моя тетя – ассистентка стоматолога, и я знаю, о чем говорю.

Рыскаю в Интернете в поисках самого отталкивающего фото плохих зубов. Вот отличное – зубы черные, а некоторые уже выпали. Посылаю его Сэму.

И тут же получаю:

Из-за вас я пролил вино.

Хихикаю и печатаю:

Страшитесь!!!!

Чуть было не добавляю: «Уиллоу расстроится, если вы лишитесь зубов!!!» Но не делаю этого, потому что мне неловко. Все хорошо в меру. Несмотря на нашу переписку, я совсем не знаю этого человека. И уж тем более его невесту.

Хотя мне почему-то кажется, что я все-таки знаю ее. И вовсе не в восторге.

Никогда прежде не сталкивалась с такими людьми, как Уиллоу. Она невероятна. Послала Сэму двадцать писем с тех пор, как телефон у меня. И каждое ядовитее предыдущего. Хорошо хоть перестала слать эсэмэски, адресованные Вайолет. Но продолжает ставить ее в копию, словно хочет во что бы то ни стало добраться до Сэма, и ей все равно, кто станет тому свидетелем.

За каким чертом писать о своих самых сокровенных мыслях? Почему они с Сэмом не могут поговорить в постели, как нормальные люди?

Этим вечером она стала распространяться о том, что он ей приснился. Она, мол, почувствовала удушье, но проигнорировала это. И разве он не понимает, как он токсичен? Не понимает, что «РАЗЪЕДАЕТ ЕЙ ДУШУ???»

Я всегда отвечаю ей немедленно, не могу удержаться. На этот раз пишу:

«А ты понимаешь, как ядовита ТЫ, Ведьма Уиллоу?»

И тут же удаляю сообщение. Это само собой.

Плохо, что я не могу прочесть ответов Сэма, как назло, она всегда начинает новое письмо. Иногда они ведут себя вполне дружелюбно, так вчера она написала ему: «Ты совершенно особенный человек, Сэм, ты понимаешь это?» И это было мило с ее стороны. Но девять из десяти писем – жалобы и капризы. И мне жаль Сэма.

Хотя плевать. Это его жизнь. Его невеста.

– Лапонька! – В комнату входит Магнус.

Быстро поворачиваюсь к нему:

– Ты закончил?

– Я тебе не помешал? Болтала с девочками?

Неопределенно улыбаюсь и кладу телефон в карман.

Знаю, знаю, знаю. Плохо, что у меня секреты от Магнуса. Плохо, что я не говорю ему о кольце и о телефоне. Но с чего начать? Вдруг я пожалею об этом? Что, если я во всем признаюсь, мы поссоримся, а через полчаса кольцо найдется, и все окажется напрасным?

– Да как обычно! – наконец говорю я и быстро сворачиваю на интересующую меня тему: что думают обо мне Тэвиши и не поменяли ли они своего мнения: – О чем ты сегодня беседовал со своими родителями?

– О, родители. – Магнус делает неопределенный жест и садится рядом со мной на диван. Барабанит пальцами по подушке, взгляд у него отсутствующий.

– Что с тобой? – осторожно спрашиваю я.

– Все замечательно. – И вдруг он говорит: – Ты помнишь, как мы познакомились?

– Конечно, помню, – улыбаюсь я.

Он гладит мою ногу:

– Я пришел туда к этой бой-бабе. Но там была ты.

Мне не нравится, что он называет Руби бой-бабой. Она не такая. Она хорошая, милая и сексуальная, и руки у нее всего лишь чуточку мясистые. Но я скрываю свое раздражение и продолжаю улыбаться.

– В белом халате ты была похожа на ангела. Я никогда не видел никого более сексуального. – Его рука перемещается все выше. – И я захотел тебя прямо там, прямо тогда.

Магнус любит рассказывать эту историю, а я люблю слушать ее.

– А я захотела тебя. – Подаюсь вперед и нежно кусаю мочку его уха. – В ту самую минуту, как увидела.

– Я понял это. – Он сдвигает мой топ, тыкается носом в голое плечо и шепчет: – Слушай, Поппи, давай как-нибудь снова пойдем туда вместе… – Это был самый лучший секс в моей жизни. Ты, в белом халате, на кушетке, массажное масло…

Господи…® Магнус тянет меня за юбку, и мы с ним падаем с дивана на ковер. На телефон пришло новое сообщение, но я не обращаю на это внимания.

Когда мы готовимся лечь спать, я натираюсь лосьоном для тела, и тут Магнус выдает убийственную новость:

– Звонила мама. – Он говорит невнятно, потому что рот у него полон зубной пасты. – Насчет того врача.

– Кого?

Он сплевывает и вытирает губы.

– Начет Пола. Нашего соседа. Он придет на репетицию свадьбы и посмотрит твою руку. Мама говорит, с ожогами надо быть поосторожнее, и я согласен с ней.

– Это ни к чему! – Стараюсь не выдать своей паники.

– Милая. – Он целует меня в голову. – Она обо всем договорилась.

Он выходит из ванной комнаты, а я смотрю на свое отражение в зеркале. Мое счастливое после секса настроение приказало долго жить. Я снова провалилась в черную дыру страха. Что делать? Ведь нельзя постоянно хитрить.

У меня нет ожога. И у меня нет кольца. И у меня нет энциклопедических знаний, чтобы выигрывать в «Скраббл». Я отъявленная лгунья.

– Поппи? – со значением говорит Магнус. Знаю, он хочет лечь спать пораньше, потому что ему завтра ехать в Брайтон.

– Иду.

Забираюсь в постель, прижимаюсь к нему и делаю вид, будто засыпаю. Но меня сотрясает внутренняя дрожь. Если я откажусь от помощи Пола, то вызовет ли это подозрения у Ванды? Можно ли сымитировать ожог? Что, если рассказать все Магнусу прямо сейчас?

Стараюсь продумать последний вариант. Он самый разумный из всех. Именно его порекомендовали бы психотерапевты. Надо разбудить Магнуса и признаться во всем.

Но я не могу сделать этого. Не могу. И не потому только, что Магнус злится, если его будят ночью. Его родители всегда будут думать обо мне как о девушке, посеявшей семейную реликвию. И это омрачит мое существование.

А еще дело в том, что им ничего не надо знать. Все это не должно выйти наружу. Миссис Фэйрфакс может позвонить в любую минуту. Если я сумею продержаться…

Хочу вернуть кольцо и тихонько надеть его на палец, чтобы никто ничего и не заподозрил. Вот чего я хочу.

Смотрю на часы – без пятнадцати три, затем на ровно дышащего Магнуса, и во мне зреет протест. Хорошо ему.

Решительно сбрасываю одеяло. Выпью чашку травяного чая, как советуют в журнальных статьях о бессоннице.

Телефон заряжается на кухне, и я, ожидая, когда закипит чайник, лениво щелкаю на сообщения и методично переправляю их Сэму. Одно сообщение пришло от моего нового пациента. Ему сделали операцию на передней крестообразной связке, он считает, что восстановление идет медленно, и я посылаю краткое обнадеживающее сообщение и обещаю постараться принять его завтра. Лью кипяток на пакетик с ромашкой и ванилью, и тут телефон подает сигнал. Я так и подскакиваю.

Чего это вы полуночничаете?

___

Не могу заснуть. А чем заняты ВЫ в такое позднее время?

___

Жду звонка из Лос-Анджелеса. Почему не спится?

___

Завтра моя жизнь будет кончена.

Ну, может, это небольшое преувеличение, но именно так я себя чувствую.

Почему?

Если он действительно хочет это знать, то, так и быть, я ему все расскажу.

Пью чай и пишу пять сообщений о том, как кольцо нашли, а потом снова потеряли. О том, что дерматолог Пол желает взглянуть на мою руку. О том, что Тэвиши уже сейчас беспокоятся о кольце, хотя не знают, что оно потеряно. И о том, что тучи надо мной сгущаются. Что я чувствую себя игроком в рулетку, которому необходимо сыграть еще раз – и все может обернуться хорошо. Но фишки у меня закончились.

Тыкаю в кнопки с таким ожесточением, что на ошибки и внимания не обращаю. Ответ приходит мгновенно:

Я ваш должник.

Классно! И что с того? И тут же следом:

Я могу достать вам фишку.

В недоумении смотрю на экран. Он не понял, что фишка – это метафора?

Машины за окном не шумят, как это бывает днем, и потому в кухне неестественно тихо, лишь слегка урчит холодильник. Моргаю, тру покрасневшие глаза и размышляю, а не выключить ли мне телефон и не отправиться ли в кровать.

Что вы имеете в виду?

Ответ приходит очень быстро, словно он понимает, что его последнее сообщение было странным.

Один из моих друзей ювелир. Делает копии для ТВ. Очень похожие. Выиграете время.

Поддельное кольцо?

Наверное, я полная дуреха. Потому что такое даже не приходило мне в голову.

Так. Фальшивое кольцо – плохая идея. По миллиону самых разных причин. Например:

1. Это нечестно.

2. Скорее всего, оно будет выглядеть неубедительно.

3. Это неэтично.®

Но тем не менее на следующее утро в десять часов я уже в ювелирном квартале на Хэттон-Гарден и изо всех сил стараюсь не пялиться по сторонам, но глаза все равно вылезают из орбит. Я никогда не была тут прежде. Целая улица ювелирных магазинов?

Здесь просто горы бриллиантов. Реклама со всех сторон вопит о самых лучших ценах, самых больших камнях, отличном качестве и дизайне на заказ. Это просто город обручальных колец. Вдоль улицы слоняются парочки, девушки тычут пальчиками в витрины, их спутники улыбаются, но, когда девушки отворачиваются, становится ясно, что им не по себе.

А я даже ни разу не была в ювелирном магазине. По крайней мере, в таком вот – настоящем, для взрослых. Все мои украшения куплены на рынках и в «Топшопе». Когда мне исполнилось тринадцать, родители подарили мне сережки с жемчужинами, но в магазин я с родителями не ходила. И вообще старалась как можно скорее проскочить мимо ювелирных магазинов, считая, что они предназначены для другой публики. Но теперь, раз я уже здесь, не могу не любоваться драгоценностями.

Кто купит брошь с желтым бриллиантом в форме паука за двенадцать с половиной тысяч фунтов? Для меня это загадка, как и то, кому нужны отвратительные диваны с вращающимися подлокотниками, которые рекламируют по телику.

Магазин друга Сэма называется «Марк Спенсер Дизайн», и, слава тебе господи, в нем нет желтых пауков. Зато здесь полно бриллиантов в платине и висит объявление: «Бесплатное шампанское для помолвленных пар. Пусть выбор кольца доставит вам особое удовольствие». О копиях и подделках нигде ничего не сказано, и я начинаю нервничать. Что, если Сэм не так меня понял? Что, если дело кончится тем, что я в смятении куплю настоящее кольцо с изумрудом и всю оставшуюся жизнь буду платить за него?

И где, кстати говоря, Сэм? Он обещал прийти и познакомить меня со своим другом. Сэм работает где-то рядом, хотя не сказал, где именно. Оглядываю улицу. По другой стороне улицы быстро идет темноволосый мужчина, и я думаю, что, может, это он, но потом слышу низкий голос:

– Поппи?

Поворачиваюсь. Мужчина с темными взъерошенными волосами направляется прямо ко мне. Он выше, чем я помню, но узнаю густые брови и глубоко посаженные глаза. На нем темный костюм, безупречно белая рубашка и темно-серый галстук. Он коротко улыбается мне, и я замечаю, что зубы у него очень белые и ровные.

Ну, это ненадолго, если он будет пренебрегать визитами к стоматологу.

– Привет, Поппи! – Немного помедлив, он протягивает мне руку: – Рад вас видеть.

– Привет! – Неуверенно улыбаюсь в ответ, и мы пожимаем друг другу руки. У него приятное рукопожатие – теплое и уверенное.

– Итак, Вивьен определенно остается с нами. – Он слегка наклоняет голову. – Еще раз спасибо за вашу проницательность.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒