кулудреси 2 страница

- Ларк, - снова сказал он, игнорируя мое молчание. – Послушай, я знаю… это плохо, но нам нужно к лошадям. Нужно в путь, направляться в Каллаис. Я послал твоих товарищей к моим друзьям там, к Джемме и Кольму. Если выедем сейчас, сможем уехать далеко, и солдаты…

Я сорвалась.

Я вскочила на ноги и повернулась резким движением. Он отпрянул через миг, но я уже схватила его за воротник. Он пошатнулся, и мы оба упали, его дыхание вылетело изо рта, он рухнул со мной на его груди. Твердая земля вызвала уколы боли в коленях, но я едва ощущала это. Я повернула руку.

- Ларк, - прохрипел он. – Прости. Мне жаль…

Я замерла, чтобы прицелиться. Я хотела сломать ему зубы или челюсть, но это повредило бы мои костяшки. Я решила разбить его нос, красивый острый нос – будет больно, но ничто не вонзится в мою кожу. Я отодвинулась сильнее.

Он моргнул, его грудь вздымалась и опадала под моими ногами. Часть грязи с реки облетела, и я увидела розовый шрам над его бровью, лилово-зеленый синяк на лбу, след от удара головой во время припадка пару дней назад. Над правым ухом был ожог от спасения Тамзин из горящего здания. На шее была свежая рана, длинный тонкий порез от когтя собаки.

Мой кулак задрожал в воздухе. Мои ожоги кололо, плечо болело от удара мотыги Доба Грязи. Порезы и синяки после реки пульсировали.

Он смотрел на меня глазами цвета полыни, ладони дрожали на земле.

- Я не должен был отправлять их, не сказав тебе, - медленно и тихо сказал он. – Прости, Ларк. Я принял это решение перед тем, как мы покинули Три Линии, я думал, что помогал тебе, и что потом ты оценишь это. Только побыв с тобой какое-то время в пути, я понял, что ошибся. И я не думал, что кто-то мог умереть, пока тебя нет. Ларк, - его голос дрогнул. – Ударь меня, если хочешь, если это поможет, но дай потом что-нибудь исправить. Я знаю, что не могу исправить все, но остальные твои товарищи в порядке. Сайф в порядке. Если нет, они были бы тут.

Мое плечо болело от поднятого кулака. Я сжала его сильнее. Веран скривился, ожидая удара, но не поднял руки.

Из каньона донеслось эхо голоса.

Глаза Верана чуть расширились.

- Ох, есть проблема. Нас преследуют.

Моя рука напряглась, и я посмотрела на каменистую землю над его правым плечом.

- Нет…! – предупредил он, но мой кулак уже опустился. Я вонзила костяшки в землю у его уха. Мы оба вдохнули в тот миг – он от шока, я от боли. Но я не тратила дыхание. Я откатилась, моя левая ладонь сжала его воротник, и я подняла его.

Его лицо было в дюймах от моего.

- Что значит, преследуют? – прорычала я.

- Солдаты из Пасула, - выдавил он. – Из замка … они следовали за мной, когда я отправился за тобой. Я не думал, что они быстрые, но у них отдохнувшие лошади.

Лошади.

- И ты оставил Джему и Кьюри у реки?

Он нахмурился.

- Ты тоже!

Я тряхнула его.

- Потому что я хотела застрелить тебя и покончить с этим, - я посмотрела поверх его плеча. – Сколько их?

- Я не смог сосчитать. Пятеро или шестеро?

- Вооружены?

- Да.

Я скрипнула зубами и огляделась, но Седж и Лила постарались – все было пустым, вычищенным. Даже тупого ножа не было. Я отпустила его воротник, встряхнув еще раз, и прошла к старой рукояти топора и металлическому посоху. Я бросила ему рукоять. Он выронил ее, а потом склонился и поднял.

- Нужно пройти, - сказала я.

- Что пройти?

- Каньон, - сказала я. – Мы можем забраться по тропе к карману с водой, а потом перебраться через гряду. Мы спустимся с другой стороны и попытаемся добраться до Джемы и Кьюри.

- А потом в Каллаис?

- По шагу за раз, ладно?

Грязь на его земле потрескалась, он подавил улыбку.

- Что? – осведомилась я.

- Это ты переняла от моей мамы.

Я указала на него металлическим посохом, мне было душно.

- Первое правило: ты молчишь обо всем этом, понятно? Я все еще хочу тебя ударить.

Уголок его рта приподнялся, он плохо боролся с улыбкой.

- Понял.

Я чуть не ударила его посохом по голове, но от стен каньона отражалось эхо грохота камней. Я отвернулась от него, все внутри сжалось. Я посмотрела еще раз на могилу Розы, а потом пошла к переполненному источнику.

- Не отставай, - сказала я, не оглядываясь.

Веран

Стена каньона была отвесной, камни сыпались, и я пару раз чуть не упал, едва успевал схватиться за тонкую траву. Несколько скорпионов и тарантулов убежали от нашего приближения, и на жуткий миг воздух наполнил шепот гремучей змеи. Но Ларк только нетерпеливо зарычала на существо, обогнула его, словно злилась и на него, и на меня.

Мне не стоило улыбаться ей там после того, как мы увидели могилу, но, Свет, многое в ней теперь было понятным. Я хотел указать ей на все это, связать ее манеры и обороты речи, но подъем забирал все дыхание, и она вполне могла той металлической палкой столкнуть меня с края.

Внизу раздался вопль, и я оглянулся.

- Они нас заметили, - крикнул я. Ларк обернулась, хмуро посмотрела на группу солдат, указывающих на нас. Она закрыла банданой нос и рот – это выглядело странно без ее черной краски и широкополой шляпы. Она повернулась и продолжила подъем, используя металлическую палку для этого.

- Дело только в моей награде? – спросила ворчливо она.

- Вряд ли это связано с твоей наградой, - сказал я. – Думаю, они за мной.

- О, и все? Тогда почему я убегаю? Какая награда?

- Ха, - сухо ответил я. – Уверен, они будут рады схватить и тебя, так что я бы не рисковал.

- Что ты сделал, что группа солдат Моквайи гналась за тобой из Пасула?

- Спас Тамзин, ясное дело.

- Ясное дело, - повторила она, рыча. – Я думала, мы спасли ее для принца. Я не думала, что это приведет к аресту.

- Тамзин не просто придворная, - сказал я. – Она была ашоки, а это…

- Те, кто поют всем, чтобы указать, что думать?

- Все немного сложнее, - раздраженно сказал я. – Они не просто говорят людям, что думать, они привлекают внимание к темам, описывают их так, как люди и не подумали бы. Тамзин несколько лет назад задела работорговлю. Она сделала своей целью играть для двора, чтобы те, кто создают закон, увидели, что система работает не так, как они думают, что это не просто структура.

- Забавно, что им нужно объяснять такое, - коротко сказала она.

Я вздохнул.

- Не буду спорить. Политика бывает замкнутым миром, не отрицаю. И не буду защищать. Люди не хотят меняться, а то и жадные. Но это делает работу Тамзин важнее – она полностью изменила образ мышления Яно. Следующего короля Моквайи, Ларк. У него не было убедительно причины нарушать статус кво, но она помогла ему увидеть, что он дожжен, и он смог. Разве это не поражает?

Она не ответила на мой вопрос.

- И ты говоришь, что кто-то из политиков при дворе разозлился, что она раскачивает лодку?

- Это люменская фраза, - отметил я.

- Что?

- Раскачивать лодку. Ты научилась ей в озере Люмен.

Она застыла и повернулась ко мне, бронзовые глаза сверкали над банданой. Конец металлического посоха замер в дюйме от моего носа.

Я отодвинул его.

- Прости, не сдержался.

- А лучше бы сдерживаться.

- Идем, солдаты начали подниматься.

Она посмотрела вниз, первые моквайцы начали подъем по стене, им мешали арбалеты. Она издала недовольный звук и продолжила лезть.

Я не унимался, хотел, чтобы она знала всю историю, все еще боролся со стыдом, что не рассказал ей о карете.

- Но ты права – Тамзин получила врагов при дворе. Вот только мы не знаем, кого. Многие могут быть против разрушения торговли рабами и за то, чтобы Яно назначил ашоки с традиционными взглядами. Министр инфраструктуры высоко в моем списке, - я вспомнил пару неприятных разговоров с министром Гетором Кобоком, а еще его долгое отсутствие примерно во время похищения Тамзин. – Но это мог быть кто угодно. Может, это новая ашоки или ее союзник, решивший оставить голос рабству. Или любой из министров, которые зависят от эксплуатации труда. Или кто-то с другим мотивом, я не так хорошо знаю нюансы местной политики…

- Веран, - сказала она.

- Что?

- Замолчи. Думай о дыхании, иначе потеряешь сознание. Если упадешь в обморок, я тебя брошу.

Я притих, следуя за хрустом ее подошв. Другим звуком было только шумное дыхание Крыса.

- То есть, - вдруг сказала она, будто поняла, что говорила. – Я не брошу тебя, если ты… я не это…

Я вздохнул, чтобы она слышала мое раздражение.

- О, то есть ты можешь пристрелить меня или вырубить, но, Свет, не сможешь бросить меня, если у меня будет припадок? Я не хочу твоей жалости, Ларк.

Она не обернулась, но ее шаги чуть замедлились. Несколько камешков покатились от ее ног.

- Прости, - сказала она.

- Ты тоже можешь помолчать, - рявкнул я.

Мы лезли наверх. Мои бедра горели от подъема, дыхание застревало в груди. Я оглядывался порой на солдат – мы оторвались от них, потому что Ларк знала почти невидимую тропу. Я старался делать шаги легкими, не делать для них проход легче.

- Тут карман, - сказала она после паузы. Я прошел за ней через выступ из камня и увидел небольшую вмятину. В центре был продолговатый пруд, но я знал по прошлому визиту сюда пару дней назад, что пруд был достаточно глубоким, чтобы быть надежным источником воды.

Мы пили воду из источника в тишине, прохладная вода смыла часть грязи с горла. Я плеснул немного на лицо и волосы, капли падали с пальцев. Я хотел бы унести больше с собой, жаль, у нас не было бутылки или фляги. Ларк, похоже, думала о том же. Она села на корточки у края источника, сжала каменный выступ, костяшки погрузились в воду. Она смотрела в глубины.

- Он никогда не пересыхает, - сказала она. И я понял, что она не просто уходила от каньона Трех линий, она прощалась с ним. Солдаты шли за нами, и ее товарищи были в Каллаисе, так что она могла и не вернуться сюда.

Я подумал на миг о Сильвервуде, темных склонах и древних деревьях, и мое сердце сжалось сильнее. Я много раз прощался с домом, но не думал, что никогда не вернусь.

Я посмотрел на каньон – шлемы солдат покачивались, пока они взбирались по склону, все еще на расстоянии выстрела из арбалета ниже нас. Я посмотрел на дно каньона и нахмурился. Два солдата не продолжили подъем, а развернулись и бежали по лагерю Ларк.

Я прикусил губу, не хотел торопить прощание Ларк, но она оторвалась от воды раньше, чем я что-либо сказал. Не глядя на меня, она повернулась к склону.

- Мы близко к вершине, но последний участок сложный, - напряженно сказала она. – Мы толком не ходили за край. Идем, Крыс.

- Куда ведет смежный каньон? – спросил я, мы стали подниматься по камням склона.

- Он выходит в половине мили вниз по реке.

Я оглянулся на двух солдат, бегущих по каньону.

- А если мы не сможем так выйти?

- Почему не сможем?

- Двое солдат возвращаются. А если они заблокируют вход в каньон?

- Сколько за нами идет?

- Четверо.

- Тогда не о чем переживать. Ты сказал, их всего шестеро.

- Я сказал, что не сосчитал точно.

Она хмыкнула.

- Мы не можем вернуться. Мы оторвались от них. Мы должны добраться до конца каньона раньше них.

- У них, наверное, есть лошади.

Она повернулась ко мне, широко раскинула руки.

- Что ты хочешь от меня услышать, Веран?

- Я просто хочу, чтобы ты знала обо всех проблемах? – пылко сказал я.

Она недовольно фыркнула и продолжила подъем.

- Если бы ты не пошел за мной, это проблемы не было бы.

- Если бы ты не побежала… - выпалил я, не сдержавшись, но, я не смог бы закончить, даже если бы не остановился. Ларк с гневным воплем развернулась, широко взмахнув металлическим посохом. Только из-за склона я смог пригнуться и спастись. – Нужно идти, Ларк! – выдавил я, ноги ехали по склону. Я сел на корточки, посох пролетел над моими волосами, возвращаясь. – У нас нет времени…

Ларк завела руку для еще одного взмаха, ее глаза пылали, ноги были широко расставлены. Она попадет в этот раз. Я пятился, спасаясь от посоха, но не успел уйти далеко, Крыс гавкнул. Ларк посмотрела за меня, и я услышал знакомый щелчок. А потом посох полетел не к моей голове. Ларк подцепила мою тунику, как крюком, и толкнула меня в стену каньона. Я выругался, едва дыша, конец палки прижал меня к камню, я ударился плечом. Снаряд арбалета ударился об землю там, где было мое тело до этого.

Я посмотрел между ног, первая из солдат держалась за каменный выступ кармана с водой, ее арбалет был направлен на нас. Она взяла снаряд у товарища ниже нее и вонзила в арбалет.

- Вставай! – прорычала Ларк, словно я без причины валялся на тропе. Она убрала посох, схватила меня за тунику рукой, и мы побежали, пригибаясь, чтобы уйти от выстрелов. Щелчок арбалета скрылся за грохотом камней, падающих от нашего побега, и следующий снаряд попал возле ладони Ларк, сжимающей корень можжевельника. Она без пауз схватила болт и сунула в свой хвост про запас.

Еще несколько вдохов, и мы снова были вне досягаемости, но теперь солдаты забрались в чашу с водой. Я бежал за сапогами Ларк, давясь пылью, которую она поднимала, стараясь не паниковать, когда ноги ехали на гравии. Не было пространства для паники. Не было времени думать.

Был только бег.

Мы добрались до выступа каньона – камень торчал чуть шире, и мы могли бежать прямо, а не скатываться. Ларк побежала среди густой полыни и можжевельника, порой кричала поверх плеча «Змея!» или «Нора!», а я пытался пройти за ней, легкие сдавливало от дыхания. Я никогда еще не заставлял тело так работать. Ни разу. Даже в те несколько раз, когда я ускользал в лес один, я старался действовать медленно, отдыхать, есть и пить, искать на теле признаки, что я перегибал. Усталость, тошнота, головная боль – порой это предупреждало меня, что тело вот-вот сдастся. Но не всегда. И не теперь. Тут мое тело было кричащими мышцами и расплывшимся зрением, адреналином. Два дня без сна, две ночи безумной езды, плавание в реке, спасение собаки, бег вверх по стене каньона…

Я не справлялся.

- Ларк, - громко охнул я, спотыкаясь об камень. – Постой…

Мой голос был недостаточно громким, но, к моему удивлению, она остановилась, проехав на гравии. Я чуть не врезался в нее через миг, не смог изменить бездумные шаги своих ног. Она выругалась и расставила ноги шире, сжала мои плечи, чтобы удержать меня. Я прильнул к ней, вбирая воздух в горящие легкие.

- Проклятье, - мрачно сказала она, и я поднял голову. Мы добрались до холма на краю каньона, он был достаточно высоким, чтобы было видно дальнюю сторону каньона и траву, ведущую тропой к реке. Я вдохнул с болью.

Берег и оба каньона были переполнены солдатами. Многие были на лошадях, бегали туда-сюда, но некоторые ходили по дну каньона, втискивались за камни. Солнце поднималось, сверкало на мечах, шлемах, арбалетах. За пенной коричневой рекой я видел Джему и Кьюри, привязанных к двум коням солдат, сумки на их седлах были раскрытыми.

- Шесть, - сказала Ларк.

- Я же сказал, что не рассмотрел!

- Шесть и двадцать – разные вещи! – рявкнула она.

Я не мог спорить. Я согнулся, еще сжимая ее руки, пытаясь дышать медленнее.

Она оглянулась на четверых преследующих солдат. Я не смог найти силы повернуть голову, но и не слышал хруста приближающихся шагов.

Она выдохнула и повернулась к каньону.

- Пламя, - она подняла меня чуть выше. – Так, ладно. Немного нужно подняться, а потом край перейдет в гору. На южных склонах не спуститься, но мы сможем, наверное, найти путь на северо-восточной стороне… если только…

Она умолкла.

- Только что? – спросил я.

- Если она не ведет в водную впадину, - сказала она. – Около пятидесяти миль, и без воды.

Я слышал о впадинах от воды. Было сложно планировать западную часть предложенной дороги Феринно, и это делало лагерь Ларк на Южном Бурре логичным. Каждый путник, карета, караван или телега с рабами приходили к Бурру, чтобы напоить своих зверей. Официальная дорога в Пасул, какой она была сейчас, сильно изгибалась на юг, чтобы уменьшить расстояние между Южным и Северным Бурром. Если бы кучер срезал через водную впадину, он добирался бы до Пасула на два дня раньше, но кони умирали бы от жажды на половине пути.

От мысли, что придется там идти, смешно не было.

- Мы можем спуститься по горе на северо-западной стороне, а потом обойти к восточной? – спросил я.

- Моквайцы ждут, что ты уйдешь на восток? – спросила она.

После того, как Ро и Элоиз уехали на восток, и я убежал на восток из Пасула, накликав гнев моквайского двора на Восточный Альянс?

- Ага, - сказал я, выпрямившись, насколько мог.

Она посмотрела на солдат в каньоне, потом на тропу, потом на Джему и Кьюри за рекой, а потом за плечо. Она снова вздохнула, подняла мою руку и закинула себе на плечи.

- Давай сначала пройдем к другой стороне горы, - сказала она.

- По одной проблеме за раз, - сказал я, потому что голова кружилась, и слова мамы помогали.

Ларк фыркнула.

- О, мы уже не можем позволить роскошь переживаний об одной проблеме за раз. Идем. Если скроемся из виду, солдаты за нами могут подумать, что мы спустились в следующем каньоне.

Она повела меня вперед, повернула от спуска в каньон к склону справа от нас. Он был в булыжниках, через пару футов они закрыли нас от взглядов тех, кто шел за нами. Я осторожно опускал ноги, шатаясь, но хотя бы не лишился сил, как пару дней назад, когда ей пришлось нести меня после моего падения. Я отдышался и убрал часть своего веса с ее плеч.

- Думаю, я смогу идти, - сказал я, убрал руку с ее шеи.

Она хмуро посмотрела на меня поверх банданы, а потом вручила мне металлический посох.

- Вот. Это для равновесия. Но мне он понадобится, если будет бой.

Я взял посох, стараясь не показывать, как был рад опираться не на нее.

- Вижу, ты потерял рукоять топора, - отметила она.

- Да, выронил, когда думал, что мне разобьют голову, - едко сказал я. – Жаль, что ты промазала – могла бы избавиться от меня.

Что-то мелькнуло на ее лице, но она убрала это – Свет, она была как ее мать – и пошла выше по склону.

- Если бы я хотела тебя ударить, я бы это сделала, - сказала она.

Я сделал шаг и остановился.

- Что?

- Идем. Молчи. Мы тут не в безопасности.

Она пошла дальше, ловко прыгая среди камней. Через миг я покачал головой и пошел следом, тихий, но не такой уверенный, как она, а теперь уставший эмоционально, а не только физически, пытаясь понять, были мы союзниками или врагами.

Тамзин

Дождь стучал по листьям среди песен птиц, звенящих среди веток. Я слышала птиц почти в трансе уже час – в последние годы замок Толукум был закрыт, чтобы отогнать москитов, переносящих заразу, и внутри было тихо, а в последние недели за окном моей крохотной камеры в Феринно было больше летучих мышей, чем птиц. Теперь нас окружал густой кленовый лес на востоке от леса секвойи, и воздух был полон чириканья, свиста, переливов. Целый хор мастеров-композиторов кричали друг другу о размножении и территории, пока я тихо сидела под ними.

Мы остановились не так давно в миле от Ветки Перко, деревушки лесников на западном склоне Моковик. Увидев объявления с наградами в сумке солдата, мы решили, что мне в город нельзя было, и Яно оставил меня в относительном удобстве гнезда из кустов и пошел купить припасы на последние монеты. Я провела час в плаще мертвого солдата, пока лошадь, которую мы забрали у него, щипала траву неподалеку.

Шелест веток заглушил стук дождя и пение птиц, и я открыла глаза и увидела Яно, ведущего еще лошадь среди папоротников, они были мокрыми от пути среди веток, с которых стекала вода. Он опустил мешок и сел рядом со мной.

- Ты в порядке? – спросил он.

Я кивнула.

- Ты?

Он все еще был растерян о того, что я смогла говорить, хотя я редкие слова могла произнести четко.

- Да, я в порядке. Добыл припасы в магазине.

Он вытащил несколько баночек печенья, твердого и безвкусного, которое хранилось десятки лет, а потом достал кое-что еще – небольшую плитку восемь на восемь дюймов.

- Это лучшее, что я смог найти, - сказал он. – Это не продавалось, но я увидел ее за коробкой для монет и попросил продать, - он вручил ее мне вместе с мешком кусочков мела.

Я взяла это, меня мутило. Он ждал, наверное, думая, что я что-то напишу, но я не стала. Я не хотела. Я эгоистично ненавидела это. Я направила весь гнев на это одним пылающим лучом. Табличка и мел – теперь это было моим голосом.

Я опустила табличку и мешок мела, похлопала его по колену, выражая благодарность, и потянулась к банке с печеньем.

- Я думал, - сказал он. – Об объявлениях с наградой, и кем могут быть наши подозреваемые. Очевидный вариант – Кимела Новарни.

И ко мне приходила эта мысль. Она получила бы больше всего выгоды в политическом и профессиональном плане, выгнав меня с места ашоки. Кимела Новарни пришла за деньги рисовых плантаций острова Кетори, и кроме желания моего места, она могла хотеть сохранить рабство. Она рассматривалась на роль ашоки, когда прибыла я. И то, что я – громкая и неизвестная, прибывшая практически с улицы – была назначена вместо нее из старинной и знаменитой семьи, подняло много шума два года назад.

И шум еще не улегся.

- Как по мне, она скорее всего стоит за всем этим, - продолжил Яно. – Шантаж был сосредоточен на ее назначении. И только кто-то с пониманием нюансов придворной политики, как она, мог устроить все это.

Я поджала губы, мне было не по себе из-за очевидности мотивов Кимелы, и я не знала, почему чувствовала такое. Я поняла, что придется использовать табличку. Я подавленно вытащила кусочек мела и стала писать. Я показала слова Яно.

КАК КИМЕЛА ОСТАВЛЯЛА ПИСЬМА?

- Ты про мою комнату? Не знаю. Наверное, кому-то платила. Хотя, - с неохотой признал он, - слуги клялись, что не видели никаких писем. Я допросил всех от служанки, чистящей камин до главы слуг, Фалы. Но Кимела могла кому-то платить, - он увидел мой взгляд. – Нет?

Я постучала мелом, собираясь с мыслями, думая об объявлениях с наградой и печатью королевы Исме. Кимела могла повлиять на королеву, чтобы она поставила печать – ашоки умело владели словами, и они знали многое о дворе. Но подкуп не должен был использоваться. И проблема была не в этике – это влияло на то, как воспринималось послание ашоки. Если разнесется слух, что придворный рассказчик получает информацию, покупая ее, или влияет на людей через их карманы, ее репутация из социального стратега превратится в неловкую сплетницу, и будет сложно вернуться после такого падения. Несколько ашоки в истории пали до этого статуса, их умные слова и скрытые намеки затмил факт, что они покупали тайны и популярность.

Но можно было возразить, что, когда на меня напали, Кимела еще не была ашоки, она могла опуститься до грязных методов, чтобы получить место. Но, если так, она вела опасную игру. Если ее раскроют – если разнесется слух, что она шантажировала и покупала, чтобы получить место, а не была выбрана за ее таланты – это сломает всю ее карьеру.

Я подозревала, что слова «Ашоки так не делают» не выразили бы мои мысли. Яно все еще ждал моего ответа, и я пожала плечами и написала:

ВРЯД ЛИ ЭТО КИМЕЛА. НО НИКОГО ВЫЧЕРКИВАТЬ НЕЛЬЗЯ.

- Точно, - согласился он. – Нельзя. А кто за этим стоит, по-твоему?

Я покачала головой. Вариантов было много, от этого голова кружилась, и куда больше пугало то, сколько жизней задело это, кроме моей. Два солдата вчера просто выполняли приказы, но погибли из-за этого. И люди умерли при нападении на мою карету – несколько стражей и кучер погибли. Мою служанку, Симею, убили, когда она закрыла меня собой от арбалета.

Я закрыла глаза, борясь с отчаянием, когда высокий писк донесся среди стука дождя и пения птиц. Я подняла голову и увидела москита на лбу Яно. Не думая, я ударила ладонью по его голове. Он отклонился с воплем.

- За что это было?

Я показала ему раздавленное насекомое на ладони. Я указала на насекомое, а потом взяла мел.

ДОЖДЕВАЯ ЛИХОРАДКА, - написала я. – ОСТОРОЖНЕЕ, - я была удивлена, что он не взял в магазине мазь или средство от комаров. В лесу не было стекла, чтобы закрыться от москитов.

Он сел, потирая красное пятно на лбу от моей ладони.

- О, - сказал он. – Тут можно меньше переживать из-за этого. Оказалось… у Верана есть теория насчет этого.

Я склонила голову.

О ЛИХОРАДКЕ?

- Да. Как-то так. О москитах. Он думает, что в городе хуже, потому что многие птицы умирают, когда врезаются в стеклянные купола замка. Что если бы птицы были живы, они ели бы москитов, - он взмахнул рукой. – Не знаю, верю ли я ему, но… лихорадка на самом деле тут менее проявлена, чем в Толукуме, и вспыхнула она так, когда на замке построили атриумы.

Я удивленно приподняла брови, потом посмотрела на кроны деревьев, где еще пели птицы. Это замечание казалось глупым, чересчур простым, но… многие птицы умирали из-за окон. И Веран прибыл из страны, известной даже на этом берегу своей верностью природе. Если кто и мог найти связи, так это он.

- Он думает, что нам стоит прикрыть стекло, - осторожно сказал он. – Или прикрепить зеркала. Но… вряд ли мы сможем оправдать расходы.

ЕСЛИ ЭТО ПОНИЗИТ ЗАБОЛЕВАЕМОСТЬ… - написала я.

- Так он говорил, - сказал Яно. – Но это серьезное решение, а доказательств нет.

Я нахмурилась, переживая из-за его немногословности.

ПОПРОБОВАТЬ МОЖНО.

- Нет, если министры поймут, что идея от Восточной делегации, - сказал он. – Они уже были на грани, когда сидели с ними на собраниях совета.

ТЫ НЕ СМОГ ОБЪЯСНИТЬ ИМ ПРИЧИНЫ?

Яно развел руками.

- Я был занят поисками ответов о тебе и твоей безопасностью. У меня не было времени разбираться при дворе.

Я сжала мел сильнее. Его слова должны были обрадовать меня, он все силы отдал на мои поиски. Но я ощущала онемение. Мы с ним так старались, чтобы Восточная делегация прибыла в Моквайю, писали письма, составляли планы. И все было стерто как пыль на моей табличке скрытным врагом.

Яно смотрел на мой мел, замерший над табличкой, но я не могла придумать, что написать. Ругать его было бы неблагодарно, да и слишком утомительно. Я выдохнула, похлопала его по колену и написала одно слово:

СОЭ.

Он кивнул.

- Да, нам нужно к Соэ. Может, что-нибудь станет понятнее там.

Я в этом сомневалась, но у нас будет хотя бы место, где можно посидеть вдали от взглядов. Мы собрали припасы, стряхнули с плащей дождь и забрались на лошадей – Яно помог мне вскарабкаться в седло. Я снова ощущала не благодарность, а мрак. Он устроился в своем седле и направил лошадь через заросли, а я встряхнулась, укоряя себя. Может, дело было в усталости от дороги. Может, в неделях без еды. Может, это были остатки безумия из камеры в Утциборе.

Как бы там ни было, я надеялась, что смогу справиться с этим как можно скорее.

Потому что у нас была работа.

Веран

Мы добрались до северного склона горы под вечер.

Я думал, что нам повезло. Четыре солдата, которые шли за нами от Трех Линий, разделились, двое пропали во втором каньоне, еще двое перебрались через выступ. Но они остались на южной стороне, решив, что мы искали другой способ спуститься к реке. Вместо этого Ларк медленно вела нас на север по склону невысокой горы, а потом вниз, пока река и каньоны не пропали из виду.

Воды пока что было много. Буря прошлой ночью оставила лужи в ямках и вмятинах в камнях, так много, что мы не останавливались, чтобы попить из всех. Белые облака собирались постепенно на горизонте на севере, но не летели в нашу сторону. Я упомянул Ларк, что неплохо было бы идти в тени облаков, но она покачала головой и кратко ответила:

- Молния.

Я не стал спорить. Мама всегда серьезно воспринимала молнии. И тут было много следов, что по земле били молнии – несколько раз мы прошли рощи, сгоревшие от попадания молнии за годы, почерневшие оболочки утомленно тянулись к небу. Это место точно было бы ужасным укрытием прошлой ночью, но сейчас были только солнце и жар, змеи и жуки, камни и трава.

Мы почти не говорили, пока не добрались до резкого обрыва.

- Водная впадина, - сказала Ларк без эмоций.

Я опирался на металлический посох и смотрел на землю, раскинувшуюся перед нами. На юге и востоке от Трех Линий земля была каменистой и в полыни, но перед нами была почти полная сепия, короткая трава и колючая юкка, порой виднелись темные пятна можжевельника. Они тянулись к горизонту, ничем не прерываясь, кроме линии неба в конце. Вид был голый и неприветливый, сильно отличался от густых лесов, где я вырос. Дома земля была жизнью – едой, лекарством и укрытием. Она давала все.

Тут ничего не было.

Ларк вздохнула. Я взглянул краем глаза – она смотрела на водную впадину почти с жалостью, выражение было легче читать без ее шляпы и черной краски. Она повязала бандану на лбу, чтобы закрыться от солнца хоть немного, и я видел, как она недовольно поджала губы. Ее пальцы рассеянно гладили Крыса, сидящего у ее ноги, свесив язык.

Я старался не замечать вину внутри себя. Я не был виноват во всем, пытался уговорить себя я. Я не был виноват, что она убежала из Пасула. И что ей пришлось оставить Джему на берегу. Я не был виноват, что один из ее товарищей умер, пока нас не было.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒