Майкл Коннелли 2 страница

Взяв сообщение, Рэй посмотрел на него.

– Да, желтый. Хорошо бы пристроить их, пока они еще в пути. Михан уже нашел покупателя на одну из «каррер».

– Посмотрю, что смогу сделать.

Рэй подмигнул и улыбнулся.

– Молодчина.

Опять этот тон и подмигивание. Касси решила, что Рэй в конце концов решил получить вознаграждение за всю свою доброту. Возможно, он дожидался, когда она истоскуется по мужской ласке и станет податливой. Ей было понятно, что вскоре он начнет действовать, и нужно подумать, как дать ему отпор. Однако у Касси было много гораздо более важных проблем. Она вышла из кабинета Рэя и пошла в свой.

Кабинеты калифорнийского управления по работе с условно-досрочно освобожденными в Ван-Нуйсе теснились в одноэтажном сборном-блочном здании, стоявшем в тени здания муниципального суда. Невзрачная архитектура, казалось, соответствовала его назначению – спокойной реинтеграции осужденных в общество.

Внутри здание было оборудовано по технологии управления толпой, применяемой в парках с популярными развлечениями, – правда, те, кто ждал здесь, не всегда так же страстно стремились к цели. В лабиринте огороженных веревками проходов по коридорам и комнатам ожидания стояли длинные очереди бывших заключенных. Очереди ждущих отметиться, сдать на анализ мочу, увидеться с сотрудниками управления, очереди во всех частях здания.

Для Касси Блэк это здание представлялось более гнетущим, чем тюрьма. В Хай-Дезерт она пребывала в застое, как в научно-фантастических фильмах, где возвращение на землю бывало столь долгим, что путешественники погружались в сон, напоминающий зимнюю спячку животных. Касси это представлялось так. Она дышала, но не жила, ждала и надеялась, что срок заключения окажется минимальным. Эта надежда на будущее и тепло постоянной мечты о свободе спасали Касси от депрессии. Но этим будущим оказалось управление по работе с условно-досрочно освобожденными. Оно воплощало собой суровую реальность выхода на волю, было противным, переполненным, бесчеловечным. Пропахшим отчаянием и утраченной надеждой, отсутствием будущего. Большинство окружающих ее людей не останется на свободе. Один за другим они вернутся обратно. Такова правда жизни, которую они избрали. Немногие становились на честный путь, добивались успеха. И у Касси, давшей себе слово, что будет одной из этих немногих, ежемесячное погружение в этот мир всякий раз вызывало глубокую депрессию.

К десяти часам утра Касси уже стояла в очереди, чтобы отметиться, и теперь приближалась к концу очереди на сдачу анализов. В руке она держала пластиковую чашку, которую предстояло наполнить на глазах у стажерки, прозванной знахаркой за ее обязанности, следящей за тем, чтобы в чашку не лилась чужая моча.

Дожидаясь, Касси ни на кого не смотрела и ни с кем не разговаривала. Когда очередь двигалась и на нее напирали сзади, она машинально делала шаг вперед. Думала о пребывании в Хай-Дезерт, о том, как умела, когда нужно, изолироваться от окружающего, перейти на автопилот, лететь на этом космическом корабле обратно на землю. Таков был единственный способ выносить пребывание там. И здесь тоже.

* * *

Касси втиснулась в комнатушку, которую ее инспектор, Телма Киббл, именовала кабинетом. Теперь ей дышалось легче. Близился конец. Кабинет Киббл был последней остановкой в этом путешествии.

– Явилась... – сказал Киббл. – Как дела, Касси Блэк?

– Отлично, Телма. А как у вас?

Возраст этой чрезмерно располневшей негритянки Касси не пыталась определить. Выражение ее широкого лица всегда бывало приветливым, и Касси питала к ней искреннюю симпатию, несмотря на характер их отношений. Киббл не была покладистой, но справедливой. Касси понимала, что ей повезло, когда после перевода из Невады она была определена к этой женщине.

– Не могу пожаловаться, – ответила Киббл. – Ничуть.

Касси села на стул у письменного стола, заваленного досье, некоторые из них достигали в толщину двух дюймов.

Слева находился ящик с вертикально поставленными папками помеченный буквами ВПС, неизменно привлекавший внимание Касси. Она знала, что ВПС означает возвращение под стражу и помещенные там досье принадлежат неудачникам, кто отправляется обратно. Ящик этот казался всегда полным и был для Касси таким же пугающим, как все остальное в процедуре условно-досрочного освобождения.

Киббл раскрыла досье Касси и стала заполнять ежемесячный отчет о соблюдении режима. Это было у них ритуалом: недолгая дружелюбная беседа, затем Киббл задавала вопросы по перечню.

– Что с волосами? – спросила Киббл, не поднимая взгляда от бумаг.

– Так, захотелось разнообразия. Решила укоротить их.

– Разнообразия? Ты так заскучала, что вдруг потянуло на перемены?

– Нет, я просто...

Касси закончила пожатием плеч, надеясь, что все обойдется. Надо было сообразить, что слово разнообразие насторожит инспектора.

Киббл, чуть повернув запястье, взглянула на часики. Пора было продолжать.

– Проблем из-за мочи не возникнет?

– Нет.

– Хорошо. Рассказать о чем-нибудь хочешь?

– Нет, не о чем.

– Как идет работа?

– Идет, наверное, как и всякая другая.

Киббл приподняла брови, и Касси пожалела, что не ответила односложно. Опять она насторожила инспектора.

– Ты постоянно ездишь в шикарных машинах, – сказала Киббл. – Большинство людей, приходящих сюда, моет такие машины. И не жалуется.

– Я не жалуюсь.

– Тогда что?

– Ничего. Да, езжу в шикарных машинах. Но я не владею ими. Я их продаю. Это не одно и то же.

Киббл подняла голову и несколько секунд всматривалась в Касси. Со всех сторон доносилась какофония голосов из комнатушек.

– Итак, девочка, что тебя беспокоит? Времени на пустую болтовню у меня нет. У инспектора есть сложные дела, есть простые, и мне придется туго, если я буду вынуждена перевести тебя на УК. Недосуг мне заниматься этим.

Она хлопнула ладонью по стопе толстых папок, показывая, что имеет в виду.

– И тебе это ни к чему тоже.

Касси знала, что УК означает усиленный контроль. В настоящее время она находилась под минимальным надзором. Перевод на УК означал бы более частые поездки в управление, ежедневные телефонные проверки и регулярные визиты Киббл к ней домой. Условно-досрочное освобождение превратилось бы в продолжение тюрьмы, и Касси понимала, что не вынесет этого. Поэтому вскинула руки в умиротворяющем жесте.

– Извиняюсь, извиняюсь. Все в порядке, лады? Я просто... просто переживаю такое время, понимаете?

– Нет, не понимаю. Что за время? Объясни.

– Не могу. Не подберу нужных слов. Я чувствую... вроде бы каждый день в точности похож на предыдущий. И поскольку все одно и то же, будущего нет.

– Вспомни, о чем я тебе говорила, когда ты впервые появилась здесь. Говорила, что так и будет. Повторение порождает заведенный порядок. Он скучен, но удерживает тебя от мыслей и от неприятностей. Ты не хочешь их нажить, так ведь, девочка?

– Нет, Телма, не хочу. Но я вроде бы вышла из заключения, а временами мне кажется, что все еще нахожусь там. Это не...

– Что «не»?

– Несправедливо.

Внезапно в одной из комнатушек осужденный громко запротестовал. Киббл поднялась и взглянула за перегородку. Касси не шевельнулась. Ей было все равно. Она знала, что происходит. Кого-то уводили в камеру временного содержания до рассмотрения вопроса об отмене условно-досрочного освобождения. Один-два увода случались всякий раз, когда Касси бывала здесь. И никто не возвращался в тюрьму спокойно. Касси давно перестала наблюдать эти сцены. Тут она не могла беспокоиться ни о ком, кроме себя.

Через несколько секунд Киббл села и вновь обратила внимание на Касси, надеявшуюся, что инспектор из-за этого перерыва забудет, о чем у них шел разговор.

Увы, не забыла.

– Видела? – спросила Киббл.

– Слышала. Этого достаточно.

– Надеюсь. Если что, с тобой может случиться то же самое. Понимаешь это?

– Полностью, Телма. Я знаю положение вещей.

– Вот и хорошо. Потому что дело тут не в справедливости, как ты выражаешься. Справедливость здесь ни при чем. Ты ограничена в правах по закону, голубушка, и находишься под надзором. Пугаешь ты меня, девочка, и должна бы сама пугаться себя. Надзор тебе определен на два года. И хорошего мало, если ты становишься дерганой всего через десять месяцев.

– Я знаю. Прошу прощения.

– Черт возьми, есть люди, у которых срок надзора четыре, пять, шесть лет. Кое у кого даже больше.

Касси кивнула и произнесла:

– Знаю, знаю. Мне повезло. Просто не могу удержаться от некоторых мыслей, понимаете?

– Нет, не понимаю.

Киббл сложила массивные руки на груди и откинулась на стуле. Касси казалось, что стул не выдержит такой тяжести, но он оказался крепким. Инспектор сурово глядела на нее. Касси понимала, что совершила ошибку, попытавшись откровенничать с ней. Она, в сущности, впустила Киббл в свою жизнь еще больше, но решила, что, если уж шагнула за черту, можно пойти и дальше.

– Телма, можно обратиться с вопросом?

– Для того я здесь и нахожусь.

– Не знаете... существуют международные соглашения или договоры о переводе поднадзорных?

Киббл прикрыла глаза.

– На кой черт тебе это?

– Ну, скажем, я захотела в жить в Лондоне или в Париже...

Киббл подняла веки и в изумлении потрясла головой. Подалась вперед, и стул грузно опустился.

– Я похожа на агента бюро путешествий? Ты осужденная, девочка. Понимаешь? И не можешь заявить: «Мне здесь не нравится, хочу посмотреть, как будет в Париже». Сознаешь хоть, какую чушь несешь? У нас тут не клуб любителей туризма.

– Нет, я просто...

– Тебе повезло получить перевод сюда из Невады благодаря своему приятелю в агентстве «Порше». Но это и все. Ты застряла здесь по меньшей мере еще на четырнадцать месяцев, а то и дольше, судя по тому, как ведешь себя.

– Понятно. Я просто подумала...

– Хватит об этом.

– Ладно. Хватит.

Киббл подалась вперед и стала писать что-то в досье Касси.

– Не знаю, как с тобой быть, – заговорила она, водя по бумаге ручкой. – Сама понимаешь, я должна бы отправить тебя под арест на пару дней по тридцать пятьдесят шестому, посмотреть, не прочистит ли тебе это мозги. Только...

– Телма, не надо. Я...

– ...дел сейчас и без того невпроворот.

Касси знала, что ордер номер 3056 – постановление о взятии поднадзорного под стражу с последующим судебным рассмотрением дела об отмене условно-досрочного освобождения. На суде инспектор по надзору мог снять обвинение, и подсудимого выпускали на свободу, однако возвращение на несколько дней в тюрьму служило предупреждением о необходимости исправиться. Эта угроза была самой суровой в распоряжении Киббл, и одно лишь упоминание о ней основательно напугало Касси.

– Телма, ради Бога. У меня все хорошо. Все отлично. Я просто выпускала пар. Не надо, пожалуйста.

Она надеялась, что вложила в свой голос надлежащую умоляющую нотку.

Киббл покачала головой:

– Ты числилась у меня в лучших, девочка. Теперь не знаю. Думаю, во всяком случае, надо будет заглянуть к тебе на днях, проверить, как ты там. Выяснить, что с тобой творится. Предупреждаю, Касси Блэк, будь осторожна со мной. Я не толстая старая Телма, которой трудно подняться со стула. И не из тех, с кем можно шутки шутить. Если сомневаешься, спроси у этих людей.

Она провела концом ручки по корешкам стоящих слева досье ВПС. Раздалось громкое «тр-р-р-р».

– Они тебе скажут, что со мной или надо мной шутить не стоит.

Касси смогла только кивнуть и несколько секунд разглядывала сидевшую напротив огромную женщину. Требовалось как-то смягчить Киббл, заставить ее улыбнуться или в крайнем случае согнать со лба глубокую морщину.

– Заглядывайте, Телма, только мне сдается, я увижу вас раньше, чем вы меня.

Киббл бросила на нее резкий взгляд, но Касси видела, что напряженность на ее лице постепенно ослабевает. Она пошла на риск, однако инспектор восприняла ее реплику добродушно. Даже стала посмеиваться, отчего затряслись ее мясистые плечи, а затем и письменный стол.

– Это еще посмотрим, – сказала Киббл. – Я застану тебя врасплох.

Когда Касси вышла из управления, у нее словно гора свалилась с плеч. Не только потому, что ежемесячное испытание завершилось. Она поняла еще кое-что. Стараясь объяснить Телме Киббл свои чувства, пришла к существенно важному выводу. Дожидаться, когда окончится срок надзора, необязательно. Подвигнул ее к этому не день осмотра дома в каньоне Лорел. Он явился лишь катализатором, маслом в уже горевший огонь. Ее решение теперь было определенным, и эта определенность несла в себе облегчение и страх. Огонь уже пылал вовсю. Внутри Касси стала ощущать струйку теплой воды, которую давно уже представляло ее сердце.

Касси прошла между зданиями муниципального и окружного суда по площади, на которую выходило ван-нуйсское отделение лос-анджелесского управления полиции. Возле лестницы, ведущей к входу в отделение на втором этаже, находился ряд телефонов-автоматов. Она подошла к одному, опустила в прорезь монеты в двадцать пять и десять центов и набрала номер, заученный наизусть больше года назад в Хай-Дезерт.

Записку с ним тайком переправили ей в тампоне.

После трех звонков в трубке раздался мужской голос:

– Да?

Этот голос Касси не слышала больше шести лет, но сразу узнала его. У нее перехватило дыхание.

– Да?

– А... это... это С.К. Рейли?

– Нет, вы ошиблись номером.

– Собачья Конура Рейли? Я звоню из...

Касси нагнулась и прочла номер телефона, по которому звонила.

– Что за идиотское имя? Здесь нет никакой Собачьей Конуры, и вы набрали не тот номер.

Мужчина положил трубку. Касси тоже. Затем вышла на площадь и села на скамью футах в пятидесяти от телефона. Там сидел неопрятного вида человек, читавший пожелтевшую, очевидно, месячной давности газету.

Ждала Касси почти сорок минут. Когда телефон наконец зазвонил, неряха произносил монолог о качестве еды в ван-нуйсской тюрьме. Она подскочила и мелкими шажками побежала к телефону, неряха выкрикнул ей вслед последнюю жалобу:

– Колбаса была как резиновая! Мы играли там ею в хоккей!

Касси схватила трубку после шестого звонка.

– Лео?

Пауза.

– Не называй меня по имени. Как дела, дорогая?

– У меня все хорошо. А как...

– Ты освободилась около года назад, верно?

– Э... собственно...

– И за все это время даже не привета. Я думал, ты позвонишь раньше. Хорошо, что хоть вспомнила про Собачью Конуру Рейли.

– Десять месяцев. Я вышла десять месяцев назад.

– Ну и как оно на свободе?

– Ничего вроде бы. Даже хорошо.

– Если ты звонишь мне, значит, нет.

– Ясное дело.

Наступило долгое молчание. Касси слышала в трубке шум уличного движения. Догадалась, что Лео вышел из дома и нашел телефон-автомат где-то на бульваре Вентура, видимо, возле гастронома, в кафетерии которого любил есть.

– Итак, ты позвонила мне, – напомнил ей Лео.

– Да. Я подумала...

Касси сделала паузу и взвесила все снова. Решительно кивнула.

– Да, Лео, мне нужна работа.

– Не называй меня по имени.

– Извини.

Но она улыбнулась. Все тот же прежний Лео.

– Ты же знаешь, я классический параноик.

– Как раз подумала об этом.

– Стало быть, ты что-то подыскиваешь. Сообщи мне какие-нибудь параметры. О чем идет речь?

– Наличность. Один заход.

– Один? – Казалось, Лео удивлен и даже разочарован. – С каким наваром?

– Чтобы хватило скрыться. Начать новую жизнь.

– Значит, не так уж хороши у тебя дела.

– Просто кое-что не складывается. Я не могу...

Не договорив, Касси потрясла головой.

– У тебя точно все в порядке?

– Да, отлично. Даже легко на душе. Когда уже знаю.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. Помню то время, когда решился работать по-крупному. Когда сказал себе: «Черт возьми, сколько можно мелочиться?» А в то время я, тьфу ты, только таскал аварийные предохранительные подушки из «крайслеров». Я прошел большой путь. Да и ты тоже.

Касси повернулась и посмотрела на сидящего старика. Он продолжал свой монолог, собственно, и не нуждаясь в ее присутствии.

– Ты, наверное, понимаешь, что с такими параметрами речь, очевидно, идет о Вегасе. Я мог бы направить тебя в Голливудский парк или в один из индейских залов, только много наличными там не возьмешь. Пятнадцать, от силы двадцать тысяч. Но если дашь мне время подготовить что-то в Вегасе, куш будет приличным.

Касси на миг задумалась. Шесть лет назад, когда шедший в Хай-Дезерт автобус выезжал из Лас-Вегаса, она думала, что никогда больше не увидит этого города. Однако знала, что Лео прав. Большие деньги находятся в Вегасе.

– Вегас годится, – отрывисто произнесла Касси. – Только не тяни слишком долго.

– Кто это говорит у тебя за спиной?

– Какой-то старик. Спятил в тюрьме.

– Ты где находишься?

– Только что вышла из управления.

Лео засмеялся.

– Ничто так не откроет тебе жизненные возможности, как необходимость писать в чашку. В общем, на той неделе кое-что может подвернуться. В самый раз для тебя. Если выгорит, сообщу. Как связаться с тобой?

Касси назвала ему телефон агентства. Общий номер, не свой и не своего сотового телефона. Не хотела, чтобы эти номера обнаружили у него, если Лео попадется.

– И вот что еще, – сказала она. – Раздобыть паспорта можешь?

– Могу. Это займет недели две-три, потому что я посылаю за ними, но паспорт для тебя сделаю. Паспорт будет стоить тысячу, виза и все прочее – две с половиной.

– Хорошо. Мне нужен с визой и еще второй паспорт.

– На кой черт тебе два? Говорю, первый будет в полном порядке. Тебе не понадобится второй...

– Паспорта не оба для меня. Второй нужен для другого человека. Привезти фотографии или у тебя есть тайник?

Лео сказал, чтобы фотографии Касси отправила почтой до востребования. Назвал ей адрес в Бербанке, который она записала прямо на конверте с уже вложенными фотографиями. Потом он спросил, для кого второй паспорт и какие имена вписать в фальшивые документы. Касси предвидела этот вопрос и уже придумала фамилии. Кроме того, она сняла деньги со счета в банке и предложила отправить их вместе с фотографиями, но Лео ответил, что может пока сам расплатиться. Сказал, что это акт доверия, ведь они оба возвращаются в дело.

– Так, – произнес Лео. – Готова ты будешь? Времени прошло много. Навыки утрачиваются. Посылая тебя туда, я и сам подвергаюсь опасности, сама знаешь.

– Да. Не беспокойся. Я буду готова.

– Отлично. Созвонимся.

– Спасибо. До встречи.

– Послушай, дорогая...

– Что?

– Я очень рад, что ты вернулась. Все будет как прежде.

– Нет, Лео, без Макса уже не будет.

На сей раз Лео не протестовал против употребления его имени. Оба положили трубки, и Касси пошла прочь от телефонов. Старик на скамейке что-то выкрикнул ей вслед, но она не разобрала слов.

* * *

Касси пришлось идти пешком до бульвара Виктории, где стоял «бокстер». Подъехать ближе к комплексу правосудия она не могла. По пути Касси опустила в почтовый ящик конверт с фотографиями и задумалась о Максе Фрилинге. Вспомнила их последние минуты вместе: бар в «Клеопатре», пивную пену на его усиках, шрамик на подбородке, где не росли волосы.

Тогда Макс произнес тост, и Касси мысленно повторила его.

За финал. За место, где вокруг не пустыня, а океан.

Воспоминание о том, что произошло после, даже столько лет спустя вызвало у нее уныние и даже гнев. Касси решила, что, перед тем как направиться в агентство, проедет мимо начальной школы «Страна чудес», там как раз начнется обеденный перерыв. Это был наилучший способ разогнать хандру.

Подойдя к «бокстеру», Касси обнаружила на ветровом стекле повестку о штрафе за стоянку более двух часов. Сняла ее и бросила на пассажирское сиденье. Машина все еще была зарегистрирована на того бездельника. И если штраф не будет уплачен, счет из муниципалитета придет к нему. Пусть платит он.

Касси села в машину и поехала по Ван-Нуйсскому бульвару в южную сторону, к шоссе № 405. Бульвар был окаймлен новыми агентствами по продаже автомобилей. Иногда она думала о Долине как о единой громадной автостоянке.

Касси попыталась слушать компакт-диск Люсинды Уильямс, но стереопроигрыватель так подскакивал, что пришлось его выключить и слушать радио. Песенка была старой. Розанн Кэш пела о семилетней боли.

Да, подумала Касси, Розанн знала, о чем поет. Но в песенке ничего не говорилось о том, что произошло после семи лет. Унялась ли боль? Касси думала, что не уймется никогда.

В последующие дни, дожидаясь вестей от Лео, Касси неожиданно для себя начала входить в ритм подготовки, давно знакомый и утешительный. Но главное – он был волнующим, вызывал у нее нервное возбуждение, которого она много лет не испытывала.

Подготовка была, кроме того, периодом самоанализа. Касси многократно рассматривала свое решение со всех сторон. И не испытывала ни страха, ни сомнений, ни чувства вины. Трудность заключалась в том, чтобы сделать выбор. Решившись, она почувствовала только облегчение и упоительное ощущение свободы. Ее охватило будоражившее чувство опасности и нетерпения, стертое из памяти годами неволи. Она забыла, до чего пьянящим может быть воздействие адреналина. Макс не умел выражать словами чувства и называл его просто наркотиком преступления. В эти дни подготовки Касси пришла к выводу, что главная цель заключения – лишить осужденного этого воздействия, изгладить его из памяти. Если так, то пяти лет тюрьмы для нее оказалось мало. Наркотик преступления бурлил в ее крови, клокоча в венах, словно горячая вода в замерзших трубах.

* * *

Касси начала с изменения биологических часов организма, стала значительно позже ложиться в постель и немного позднее вставать. Недостаток сна возмещала приемом придающих энергии витаминов да изредка дремотой под вечер на кушетке в гостиной. За неделю сократила количество отведенных сну часов с семи до четырех без заметного воздействия на расторопность и работоспособность.

Ночами Касси стала совершать длительные поездки по опасно петляющей Малхолланд-драйв, чтобы обострить притупившуюся реакцию. По дому ходила, не включая света, ее глаза привыкали к очертаниям ночных теней. Она знала, что на работе будет пользоваться очками ночного видения, но следовало быть готовой к непредвиденным обстоятельствам.

Днем, в свободные от работы часы, Касси собирала снаряжение, которое могло ей потребоваться, делала инструменты, которыми будет пользоваться. Тщательно составив список всего, что могло помочь преодолеть любое препятствие во время работы, она выучила его наизусть и уничтожила – одного лишь подобного списка было бы достаточно, чтобы отменить условно-досрочное освобождение. Потом потратила целый день в разъездах по скобяным и прочим магазинам, покупая включенные в список вещи по всему городу, чтобы различные части ее плана было невозможно свести воедино.

Покупала Касси отвертки, напильники, слесарные ножовки и молотки, бандажную проволоку, нейлоновый шпагат и клейкую ленту. Купила коробку латексных перчаток, тюбик быстротвердеющего клея, складной нож и шпатель с широким трехдюймовым лезвием. Приобрела маленькую ацетиленовую горелку и обошла три скобяных магазина, пока не нашла маленькую дрель с питанием от батареек. Купила плоскогубцы с обтянутыми резиной рукоятками, кусачки и ножницы для резки алюминия. Добавила к этим покупкам камеру «Поляроид» и верхнюю часть мужского костюма с длинными рукавами для подводного плавания. Купила большой и маленький фонарики, наколенники, в каких работают кровельщики, и электрошоке?. Черный кожаный рюкзак, черный пояс с сумочкой и несколько черных сумок разных размеров с застежкой, которые можно сложить и засунуть в карман рюкзака. И наконец, в каждом магазине Касси покупала висячие замки. У нее оказалось семь замков, изготовленных в разных местах и потому с несколько различными запорными механизмами.

В маленьком бунгало, которое снимала на Селма-стрит, неподалеку от шоссе № 101 в Голливуде, Касси выложила свои приобретения на обшарпанный кухонный стол и принялась готовить инструменты, прикасаясь к каждой вещи только в перчатках. С помощью ножниц и автогенного резака сделала из бандажной проволоки и ножовочных полотен два набора из трех отмычек: упругого острого штыря и плоской, сужающейся к концу лопаточки. Один набор положила в пластиковую сумку и зарыла в саду за домом. Другой присоединила к инструментам для работы, которую, надеялась, Лео ей скоро подыщет.

Взяв костюм для подводного плавания, Касси отрезала половину рукава, уложила в нее дрель и туго зашила звукопоглощающую резину нейлоновым шпагатом. Из остальной части костюма соорудила сумку, в которой могла спокойно носить свои самоделки.

Когда все инструменты были готовы, Касси завернула их в сумку, обмотала ее клейкой лентой и спрятала под правым передним крылом «бокстера», приклеив той же лентой. Отпечатков ее пальцев не было ни на чем. Если сумку обнаружит Телма Киббл или другой служитель закона, у Касси будет возможность все отрицать, что избавит ее от тюрьмы. Машина не ее. Без отпечатков пальцев на инструментах и доказательств, что Касси покупала и делала их, установить, что они принадлежат ей, будет невозможно. Ее могут арестовать, допрашивать с применением жестких методов воздействия, но в конце концов будут вынуждены отпустить.

Семью замками Касси пользовалась для практики. Она повесила их на платяную вешалку и положила ключи в кофейную чашку в кухонном шкафчике. Ночами, сидя в темной гостиной, пыталась отпереть их отмычками. Тонкости мастерства возвращались к Касси медленно. На все семь замков у нее ушло четыре дня. Она снова повесила их на вешалку и заперла. И вновь принялась за дело, на сей раз в латексных перчатках. Меньше чем через две недели она отпирала все семь за двадцать минут.

Касси изначально знала, что все это является в такой же мере и психологической подготовкой. Вхождением заново в ритм, в состояние духа. Макс, ее наставник, всегда говорил, что в подготовке самое важное – ритм. Ритуал. Касси знала, что на той работе, которую найдет Лео, ей вряд ли придется открывать отмычкой замок. За последние десять лет большинство отелей Лас-Вегаса и других городов перешло на электронные замки. Преодолеть электронную защиту – дело совсем другое. Для этого требовались сообщник из служащих или же искусность в социальной инженерии, то есть в обмане портье или тонком подходе к горничным.

Время подготовки привело к воспоминаниям о Максе, ее учителе и любовнике. Горько-радостным, потому что Касси не могла думать о хороших временах без мысленного возвращения к тому, как страшно оборвались они в «Клеопатре». И все-таки неожиданно для себя она часто смеялась в темноте дома с увешанной замками вешалкой на коленях, с потеющими в латексных перчатках руками.

Сильнее всего Касси смеялась при воспоминании о том, как превосходно Макс провернул одну операцию в «Золотом самородке». Им требовалось проникнуть в номер на пятом этаже. Заметив тележку ночной горничной у одного из номеров в глубине коридора. Макс вошел в чулан уборщицы, разделся там донага. Потом взъерошил волосы и пошел к тележке, прикрывая руками срам. Испугав женщину, он объяснил ей, что спал и поднялся выйти в туалет. Со сна по ошибке открыл не ту дверь, вышел из номера, и она захлопнулась за ним. Горничная, не желая затягивать общение с голым мужчиной, дала ему свой ключ, подходивший ко всем замкам. И они вошли в номер.

Особенно смешило Касси в этой истории то, что Максу требовалось одеться и вернуть горничной ключ. Но его одежда находилась в чулане в другом конце коридора. Макс вынужден был облачиться в одежду «объекта». Человек, в номер которого они вошли, был пониже Макса и тощим, как жердь. Весил, как минимум, на пятьдесят фунтов меньше, к тому же был гомосексуалистом, и его одежда откровенно говорила об этом. В общем, Макс шел по коридору к горничной в розовой рубашке с вырезом до пупка и в черных кожаных брюках, до того тесных, что он не мог сгибать колени.

Каждую ночь, заканчивая тренировку и собираясь спать, Касси прятала второй набор отмычек и вешала на вешалку с замками тяжелую зимнюю шубу. Наглухо застегивала ее, пряча замки, и возвращала в чулан в коридоре. Постоянно помня, что Телма Киббл может осуществить свою угрозу и появиться неожиданно, она не оставляла в доме никаких следов своих занятий.

Но Киббл никоим образом не напоминала о себе. Очевидно, даже не звонила Рэю Моралесу, чтобы справиться о поведении Касси и ее работе. Касси думала, что инспектор просто перегружена множеством обязанностей. Несмотря на сделанное ей суровое предупреждение, Киббл, видимо, имела на руках десятки сложных дел, которые больше требовали служебных визитов.

* * *

Ожидая звонка Лео, Касси не изменяла своим привычкам. Каждое утро она отправлялась на пробежку к Голливудскому водохранилищу, дважды огибала его, пересекая Малхолландскую плотину. Эта пробежка являлась искуплением более раннего ритуала; она подъезжала к фермерскому рынку в Ферфаксе, покупала кофе и пончики в закусочной Боба. Несла свой завтрак в машину, ехала в каньон Лорел и, если находилось свободное место, останавливалась неподалеку от площадки для игр школы «Страна чудес».

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒