Интерлюдия.

Интерлюдия.

Сегодня я тоже не смогу опьянеть. Хоть глинтвейн и согревает тело, но вглубь, до самой души, он не проникает. Спустя ещё пару бокалов хорошего настроения не видать, лишь тошнота усилится. Допивая пятый бокал, я, было, протянула руку за меню, чтобы заказать ещё бутылочку, но передумала.

Столик на четверых — это неплохо, можно на него ставить много бутылок и бокалов, звать сколько хочешь людей, но пустота всё равно останется.

Взяв в руки начатую книгу, я раскрыла на нужной странице, но читать так и не смогла – даже не удалось перелистнуть страницу. Я читала её множество раз и знаю до самого конца, но я хочу узнать настоящий конец, который находится после поставленной точки, поэтому рассказ так и не закончен. Единственный, настоящий конец, безо лжи и сомнений. Пусть даже мне и не под силу его добыть, мне хватило бы, чтобы кто-то другой доказал, что этот конец на самом деле существует.

Периодически, я смотрела в стекло бокала, делая из него глоток. Но по ту сторону стекла не было никого, лишь одна красотка с дурным характером самодовольно усмехалась. Но вдруг там появилась чья-то тень, что меня немного удивило. Это была та самая девочка, которая вроде бы ушла. Судя по её дыханию, она бежала.

– Забыла что-то? – спросила я, передав плед и предложив сесть. Она послушно села на своё место. Я положила голову на руки, уставившись на неё, мол, что ты хотела? В ответ она с загнанным видом сжала юбку вместе с пледом и начала говорить.

– Я думаю, что всё-таки это неправда. Про созависимость, – сказала она, и у меня округлились глаза. Ты что, только ради этого вернулась? Хотя, если подумать, всё сходится. Получается, она приходила сюда, чтобы защитить его от меня. Если бы она пришла сюда из-за ревности, я бы ещё могла посмеяться, но, похоже, это чувство ближе к попечительству. Хотела бы я восхититься её благородством, но раз она против меня пошла, я не могу не принять этот бой. Не то чтобы я винила свою наследственность, но эта противная черта мне досталась от матери. Я на самом деле не люблю это делать. Одни хлопоты это, плюс времени жалко, плюс неинтересно это, к тому же не хочу, чтобы меня сторонились дети, которых я приласкала.

Понимая, что после этого мне поплохеет, я вылила всё содержимое бутылки в бокал.

***

Чёрная, похожая на красную кровь жидкость ударяется о стенки бокала, образуя водоворот из пузырьков и, похоже, пытается выбраться наружу… прямо как моё сердце. Из-за того, что я спешила вернуться сюда со станции, я до сих пор слышу в ушах собственное сердцебиение.

– Ну, я так вижу ваши отношения. Отношения вас троих.

Не знаю я такого слова, созависимость, и подробностей об этом не знаю. Потому что я не понимаю сложных вещей, потому что притворяюсь, что не понимаю. Хотя, бывает, я на самом деле ничего не понимаю. Однако благодаря манере речи я всё понимаю без проблем.

– И я, значит?..

Только-только сердце угомонилось, и вот опять… Я никого не просила и ничего не хотела, но вот ноги сами пришли и сразу же пришёл ответ. А она широко улыбалась, но лицо её было грустным-грустным.

– Хикигая-кун зависит от тебя, Гахама-чан. А тебя это делает счастливой, и ты готова сделать всё что угодно для него. Это, наверно, самый тяжёлый симптом.

– Это… не так, – еле выдавила я из себя и сильно махнула головой. Нет, нет, нет! Это не так!

– Из-за того, что те двое так себя ведут, тебе пришлось быстрее повзрослеть.

Она что-то говорит мне ласковым голосом, но я уже не слышу.

– Но… ведь… это нормально – хотеть чем-то помочь. И хотеть поддержать человека, которому сложно, который старается… Потому что хочешь быть вместе всегда… Поэтому это неправда.

Наверно, я впервые в жизни смотрела на кого-то с такой ненавистью. Изнутри что-то поднялось в горло горечью на язык. Вытерев рукавом лицо, я посмотрела на неё с ненавистью. Она же ласково посмотрела на меня в ответ, как взрослый человек, и закрыла глаза. После чего она тихо, как молитву или послание к богам, произнесла:

– Ты думаешь, это – настоящее?

– Как я могу это знать?

Я долго думала, что же такое это “настоящее”, но до ответа так и не додумалась, поэтому мой ответ был тихим, на глаза навернулись слёзы, и я опустила голову.

– Но это точно не созависимость.

Я подняла голову вверх и посмотрела на её лицо, очень похожее на лицо моей подруги, склонённое набок в немом вопросе. Из-за этого у меня в груди заболело, и я сжала там рукой, как вдруг полились слёзы, которые, как мне казалось, уже куда-то делись. Наверно, это всё, что я в состоянии понять. Благодаря этому я могу верить в свои чувства.

– Потому что… Так больно…

Не только в груди болит, болит не только сердце. Всё болит.

Всё во мне громко, до боли, кричит о любви.

Глава 8.Желать, чтобы не ошибаться вновь.

Я ещё ни разу не отмечал про себя тот момент, когда заканчивается зима и начинается весна, что говорит лишь о том, что разница температур практически не ощутима, однако в этот раз почему-то получилось иначе. Наверно, дело в том, что есть какие-то моменты, по которым легко отследить начало перемен.

Думаю, поэтому сегодня для меня конец зимы. Весь день я просидел в своей комнате, поддерживая связь с Займокузой, обновляя каждую секунду странички в соцсетях и мониторя веб-сайт, морально так и не отдохнув.

Новая неделя, понедельник. Ненавидимый всеми понедельник. День, когда приносят доклады о всех проблемах за выходные.

Школа охвачена суетой, характерной для конца отчётного года. Из-за сезона выпускников кто-то болтает об экзаменах и тестах, кто-то о планах на весенние каникулы. А я же – посторонний для такого рода весёлых разговоров, поэтому просто лежу за своей партой и слушаю.

Я жду звонка с последнего урока.

Благодаря Юкиношите Харуно приманка уже разложена. Для части совета попечителей. Пром, от которого, по идее, они заставили отказаться учеников, развернулся с ещё большей силой, разве могут они это пропустить? К тому же переговорное окошко уже опробовано, значит, реакция должна быть гораздо быстрее, не сегодня, так завтра точно. И я примерно угадал.

Стоило урокам после обеда закончиться, и в спокойное пространство класса торопливо забежала Хирацука-сенсей. Точнее, она просто заглянула через переднюю дверь и, встретившись со мной взглядом, устало улыбнулась.

– Хикигая, ты не занят? Тебя там вызывают, – шутливо сказала она, и те, кто до сих пор не ушёл домой, тоже оглянулись на неё. Я же взял заранее собранные вещи и пошёл к выходу. Увидев это, Хирацука-сенсей натянуто улыбнулась.

– Похоже, ты знаешь, почему тебя вызвали.

– Я бы сказал, у меня слишком много догадок. Меня раньше ведь за любое движение вызывали.

– Это точно.

Увидев, как Хирацука-сенсей печально усмехнулась, опустив при этом плечи, я притворился, что улыбаюсь, и отвёл взгляд в сторону… В той стороне на мой с Хирацукой-сенсей разговор смотрели с подозрением.

Поближе ко мне ребята смотрят с напряжением, а в дальнем углу у всех разные лица. Миура безынтересно крутит пальцем, Эбина-сан кивнула, мол, всякое бывает, а Тобе тихо и весело бормочет: “Блиин, Хикитани-кун попал”. Чтоб тебе пусто было, Тобе. Находящийся в центре компании Хаяма же холодно улыбается и пристально смотрит на меня. Что-то мне подсказывает, что в его взгляде есть жалость, хоть я и не знаю, да и не могу знать, о чём он думает, да и мне это не интересно. Юигахама же поняла всё по Хирацуке-сенсею, и, даже не собирая вещи с парты, она схватила пальто и подбежала к нам. Догнала она нас уже в коридоре. Скорее всего, она хочет пойти вместе со мной. Однако в этом случае на Юигахаму полагаться нельзя, я и так полагался на неё практически во всём до сих пор. Дай мне одному взойти на мою виселицу.

– Я так понимаю, вызвали меня одного?

– Ну да. Хотя, не то чтоб тебя вызвали, мне просто сказали привести ответственного.

– Ясно, ну, это по сути моё второе имя.

– Ага, вечный вызываемый.

Я пошутил первое, что пришло в голову, и Хирацука-сенсей утомлённо улыбнулась. Юигахама грустно наблюдала за нашим разговором.

– Я думаю, что мне всё-таки стоит тоже пойти.

– Всё нормально, я всё сделаю, – бодро сказал я, а Юигахама тоже собиралась что-то сказать, но в последний миг закрыла рот, словно проглотив слова. Сжав губы, она слегка кивнула. Я не понял, что значит этот странный жест, и посмотрел на неё подозрительно, но тут Хирацука-сенсей постучала по моему плечу.

– Не переживай, я пойду с ним. Ничего страшного не случится, – сказала Хирацука-сенсей, чтобы успокоить Юигахаму, а та в ответ слегка улыбнулась и кивнула.

– Ладно, я пошёл.

– Если что – звони, – сказала Юигахама, и я в ответ утвердительно махнул рукой. Я спрятал руки в карманы, и мы с Хирацукой-сенсей пошли по коридору. Я шёл на шаг позади неё, смотря на краснеющий в закатном солнце её белый халат.

– Всё идёт по плану? – спросила Хирацука-сенсей у моего отражения в ряду окон.

– Да, более-менее.

На самом деле, многое пошло не по плану, но основная затея удалась. Думаю, что для меня всё очень даже неплохо. Я понял, что Хирацука-сенсей натянуто усмехнулась мне в ответ.

– Да, ты всегда так поступаешь. Ну как, есть шансы на победу?

– Шансы и не нужны. В любом случае у меня других вариантом не было.

Оконный ряд закончился, сменившись стенами, поэтому я не вижу выражение лица Хирацуки-сенсея. Однако, в её стоне я расслышал сожаление.

– Неплохой ответ. Мне нравится, – сказала Хирацука-сенсей и внезапно исчезла. Хоть я и понимаю, что она просто повернула за угол, чтобы спуститься по лестнице, но почему-то я ускорил шаг. Поняв, что со мной произошло, я сам себе грустно улыбнулся.

Интересно, не получится ли в будущем так, что стоит чему-нибудь случиться – я буду искать её образ, словно крутящуюся в голове мелодию? Лишь подумав об этом, я почувствовал, как моя походка стала тяжелей. Из-за этого расстояние между мной и Хирацукой-сенсей лишь увеличилось. Наверно, как-то так мы с ней и расстанемся: без слов, лишь под стук каблуков.

Когда мы дошли до танцпола, Хирацука-сенсей резко остановилась, встряхнув халат, и повернулась ко мне.

– Хикигая, у тебя на днях будет время? Если не сегодня, так завтра или потом уже, – спросила она, и я задумался. Если сегодня, чтобы всё завершить, мне нужно будет время, то начиная с завтрашнего дня у меня планов никаких нет. И в клубе работы не будет, полагаю, независимо от результатов прома. Из-за этих мыслей я не сразу ответил на вопрос, заполняя тишину лишь стуком каблуков.

– Я в основном ничего не делаю же.

– Понятно. Тогда… – идущая впереди меня Хирацука-сенсей о чём-то задумалась, оборвав фразу.

– Давай сходим в раменную вместе? – повернулась она ко мне головой, качнув своими длинными волосами, и победоносно улыбнулась. Я натянуто улыбнулся и кивнул.

***

Наконец мы подошли к приёмной комнате, в которую, судя по всему, и направлялись, и Хирацука-сенсей постучала в дверь. Ответивший нам голос был прохладен, и мне он был уже знаком. Похоже, это действительно была мать Юкиношиты. Я зашёл в комнату вслед за Хирацукой-сенсеем и увидел, как она изящно повернулась к нам, стоя у окна. На ней было светло-фиолетовое кимоно с редким узором в виде лепестков персика, которое делало её ещё красивей. У гостевого места уже стоял кофе, и мать Юкиношиты села туда, рукой предложив мне сесть напротив. Я послушно сел, и Хирацука-сенсей села рядом.

– Мы уже с тобой недавно встречались.

– Да, спасибо вам за встречу, – я постарался улыбнуться пошире в ответ на её улыбку. Не нравится мне эта неясно куда направленная улыбка, прямо как у Харуно-сан. Похоже, она подумала, будто я нервничаю, и приставила ко рту ладонь, словно наслаждаясь, как резвится какая-то зверушка.

– Позвольте уточнить ещё раз цель вашего визита, – сменила тему разговора Хирацука-сенсей. В ответ мать Юкиношиты перестала улыбаться и достала смартфон.

– А-а, да-да, конечно. Секундочку… Это ты придумал?

На экране телефона, который она положила на круглый стол, был сайт нашего фальш-прома. Поняв, что настал ключевой момент, я широко улыбнулся. Балансируя на грани, нужно стремиться к компромиссу.

– Мнение части учеников, полагаю. Многие желают более подходящего нашему времени праздника, – сказал я где-то услышанную избитую фразу, и Хирацука-сенсей ткнула меня локтем. Мать Юкиношиты посмотрела на это с улыбкой и многозначительно ответила:

– Ясно…

Мать Юкиношиты приставила палец к виску и прищурилась, как животное семейства кошачьих, следящее за своей добычей. У меня появилось дурное предчувствие, аж на затылке проступил пот. Не то чтобы я этим гордился, но это моё предчувствие ещё никогда не подводило. И тут мать Юкиношиты улыбнулась.

– Сделать подставной план – идея неплохая, но здесь много очевидных изъянов. Кроме того, даже если вариантов станет больше, пока основная проблема не решена, трудности никуда не денутся. Что ты думаешь по этому поводу? – сказала она совсем с другим, холодным выражением лица. По спине пробежали мурашки. Под конец она, кажись, посмотрела на меня, ожидая ответа, но я понятия не имею, что ей ответить.

Мать Юкиношиты заявила, что наш план – подставной. Может, её Харуно-сан предупредила? Да нет, судя по тому, как она себя вела пару дней назад, она бы не стала выдавать нас матери. Получается, она сама всё поняла? И первым же ходом указала нам на место. Такое чувство, что она просто красуется своим положением. Я просто смотрю на мать Юкиношиты, не понимая, что сказать. А она спокойно приложила закрытый веер ко рту, улыбаясь, словно предугадывая, какой же будет мой следующий шаг.

Видя этот взгляд, я смог лишь натянуто улыбнуться. Всё, что я до сих пор планировал, испарилось в воздухе. Нет смысла что-то пытаться рассказать, если она первым делом заявила, что план подставной. Более того, и Хаяма, и Харуно всё поняли с первого взгляда. Я проиграл уже в тот момент, когда подумал, что мать Юкиношиты это сможет убедить.

– Настоящая проблема в том, что часть учеников будут против самоотвода прома. Мы опасаемся риска того, что за пределами нашего внимания будут приняты определённые шаги, – заметив, что я в замешательстве, вмешалась Хирацука-сенсей.

– Следовательно, возможно, было бы разумным шагом учесть варианты событий, находящихся под нашим управлением, позволив, скажем, ученическому совету отредактировать план таким образом, чтобы все ученики его одобрили.

Хирацука-сенсей передала лежавшие на столике в стороне документы матери Юкиношиты и мне. Там были те же детали, которые недавно предлагали исправить Юкиношита и Ишики. Мать Юкиношиты листает эти документы, нахмурившись. Мнение Хирацуки-сенсея по поводу прома совпадает с моим. Однако, учитывая, что риск раскрытия плана подставного прома велик, и, следовательно, вероятность его исполнения низка, она подготовила ещё одну карту. Мать Юкиношиты склонила голову со сложным выражением лица.

– Скажем так, здесь есть убедительные аргументы, но и среди нас есть бескомпромиссные люди, – ответила мать Юкиношиты и натянуто усмехнулась. Пусть это и не фигура речи, но я уже это где-то слышал.

– Я не уверена, что этого достаточно, чтобы изменить мнение остальных.

Игнорируя происходящий там разговор, я прикрыл глаза и роюсь в своей памяти. Да, это слова Юкиношиты Харуно. Она сказала, что сам пром их не волнует. Но тогда что здесь делает мать Юкиношиты, что она отстаивает?

Всё просто. Потому что это стало проблемой. И мать Юкиношиты здесь находится как терминал обратной связи, используемый для решения этой проблемы. Её смысл существования – решение проблем, и ничего более, то есть её личные предпочтения и поступки никакого значения не имеют. В ней заложена программа избегания проблем и скандалов, что непосредственно отражается на её поведении. Именно поэтому мы и создали свой план – чтобы направить её в сравнительно спокойную сторону. Направление, в котором мы двигались, не было неверным.

Однако мы неправильно разграничили методы работы и используемые средства. В них самих нет таких понятий, как дружественный или вражеский. В данном случае мать Юкиношиты – посланник, которому передали нужное мнение. Наш соперник в этой игре не мать Юкиношиты, она лишь фигура на шахматной доске, хоть и королева. Значит, у нас всё ещё есть варианты. Есть один подлый вариант, который, наверно, в этом мире могу использовать лишь я один. Вариант, который, по идее, нельзя использовать даже один раз. Но у меня нет иного выхода, кроме как разыграть эту карту.

– А не могли бы вы помочь нам убедить этих “остальных”?

Мать Юкиношиты озадаченно склонила голову, похоже, она не ожидала такого вопроса. Я не смог не улыбнуться при виде этого жеста, уж слишком не подходящего её возрасту. Ей очень к лицу эта реакция на неожиданный вопрос.

– Убедительные аргументы ведь уже есть, правильно? Значит, вопрос в том, кто их будет преподносить.

С давних пор существует поговорка, что важно не что говорится, а кто говорит, и, уверен, так оно и есть. Думаю, если говорить буду не я, а мать Юкиношиты, она сможет убедить ту самую непреклонную часть совета попечителей. Соперник ведь тоже понимает, что просить можно именно благодаря разнице в звании.

В итоге игра превращается в борьбу за королеву.

– На самом деле, слова никому не известного паренька вроде меня никого не убедили, – с самоуничижением в голосе, с сухой натянутой улыбкой я поставил “шах” невидимому чёрному королю.

– Отчего же неизвестному? Ты хорошо потрудился за небольшой промежуток времени. Мне даже захотелось узнать, кто это сделал, – улыбнувшись, ответила мать Юкиношиты, словно чем-то искренне впечатлена, и склонила голову.

– Извини, кстати, я спрашивала, как тебя зовут? – неловко сведя брови, спросила она.

В тот же момент Хирацука-сенсей сжала мой рукав, словно пытаясь меня сдержать. Наверняка и она прекрасно понимает, что, если моё имя всплывёт в этот момент, у этого появится определённый смысл. Однако в тот момент, когда она спросила моё имя, пальцы уже отпустили шахматную фигуру на новое место. Остаётся лишь смотреть, как эта фигура исполнит свой долг.

В нормальных условиях эта фигура бесполезна, только занимает отведённое ей место. Однако в определённой ситуации эта фигура способна сразить королеву.

– Хикигая Хачиман, – представился я, и Хирацука-сенсей, сдавшись, едва слышно вздохнула и отпустила мой рукав.

– Хикигая… – тихо повторила она несколько раз, приставив руку ко рту, смотря куда-то в сторону пола. И через некоторое время она издала звук, словно что-то вспомнила.

– Понятно… Значит, это ты… – сказала она, улыбнувшись какой-то далёкой улыбкой. Вряд ли у меня получилось так хорошо, как получилось бы у Хаямы или Харуно-сан, но я сделал всё, что смог. Судя по отчаянию на лице Хирацуки-сенсея, у меня что-то, да получилось.

Проблемы начинаются с этого места. Поскольку я уже представился, в моих действиях не должно быть изъяна. Если я хоть сколько-нибудь проявлю неуважения, давления, а также излишнего самоуничижения, мои действия могут воспринять как угрозу, и тогда она из нейтральной позиции займёт не мою сторону, а наоборот, начнёт поддерживать противника. Поэтому вести себя нужно максимально искренне и честно, и показать, что у меня подобных мыслей нет.

– Прошу прощения, что доставил вам неудобство. Извините, что предоставил все дела родителям и даже не поприветствовал вас, – сказал я максимально ровным тоном и сделал вежливый поклон, опустив голову не выше и не ниже подходящего. Нужно вести себя как фигура, не имеющая своих эмоций, единственная задача которой – исполнить своё предназначение. Это тоже своего рода дипломатия, действия по протоколу; исключить любые излишества, вести себя как актёр.

Похоже, моё послание было принято, и она мне ответила тем же.

– И ты извини за хлопоты. Как твоя нога теперь? Извини нас за это.

Увидев, как мать Юкиношиты склонила голову, я решил вести себя бодрей.

– Спасибо, нога полностью здорова, даже лучше, чем была раньше. Уверен, я даже смогу потанцевать на проме.

Я подвигал ногой и слегка постучал по полу несколько раз, сделав какой-то дурацкий па. В ответ мать Юкиношиты усмехнулась, прикрыв рот рукой.

– Плохие у тебя манеры.

Хирацука-сенсей шлёпнула меня по бедру, наконец остановив мой пляс. Осознав, что я сделал, я почувствовал ужасную ненависть к себе и еле сдержался, чтобы не сделать глубокий вздох. У смотрящей за этим матери Юкиношиты улыбка осталась, но глаза она прищурила.

– Какой ты смелый, – сказала она монотонно. Когда я заметил её оценивающий взгляд, у меня по спине пробежали мурашки такой силы, что я, казалось, примёрзну к своему месту. Из-за её всепронизывающего взгляда мне стало дурно. Но вдруг её взгляд посветлел, и мать Юкиношиты, спрятав за только что открытым веером лицо, усмехнулась и улыбнулась нам. Её улыбка была настолько непосредственной, что создавалось впечатление, будто это и есть её настоящее лицо.

– Сделаем это?

– Благодарю, – ответил я, стараясь не измениться в лице до самого конца, и вытер обильно вспотевший лоб. А вот футболка настолько промокла, что прилипла к телу. В горле настолько сухо, что сложно даже дышать. Со стороны, думаю, всё выглядело так, будто я просто представился и мы поговорили о прошлом.

На самом деле в моём имени никакого смысла нет, как и нет смысла мне представляться. Поэтому пусть этот смысл придумают те, перед кем я представился.

Мать Юкиношиты сложила веер и перестала улыбаться.

– В общем… Я поговорю с советом попечителей. Хотелось бы, чтобы и вы, Хирацука-сенсей, присутствовали вместе со мной.

– Предложите возможное время, и я изменю своё расписание соответствующим образом.

Я же слушал разговор взрослых с глупым видом. Напряжение резко ушло, из-за чего на меня напала усталость. Подняв глаза к потолку, я глубоко вздохнул.

– Хикигая, можно тебя кое о чём попросить?

– А, да? – из-за того, что я не ожидал, что ко мне обратятся, я резко выпрямил спину. Похоже, они много о чём успели поговорить, пока я их игнорировал. Хирацука-сенсей собрала бумаги в стопку и готовится уходить. Мать Юкиношиты тоже собирается уходить.

– Мне нужно уходить, поэтому не мог бы ты передать Юкиношите, чтобы начинала работать по обновлённой версии прома? Слова подбирай сам.

– А-а… Хорошо, – ответил я, не успев понять, что к чему, и Хирацука-сенсей хмыкнула, одобрительно кивнув. В её глазах читалось, что мне бы уже быстрее стоило идти. Ну да, до прома остаётся всего ничего, и нужно передать информацию как можно быстрее. Собираясь встать, я встретился взглядом с матерью Юкиношиты, которая широко улыбалась.

– Хикигая-кун, до встречи.

– Хе-хе… Всего доброго, – сухо усмехнулся я, не отвечая да или нет, поклонился и покинул комнату. Не хотел бы я ещё раз встречаться.

***

Тихо шагая в закатном свете солнца по коридору школы, я вскоре добрался до кабинета учсовета. Я остановился перед дверью и постучал, и, ожидая скорого ответа, сделал глубокий вдох. После чего я открыл дверь, стараясь не издавать ни звука. Похоже, обогреватель работает неплохо, судя по хлынувшему изнутри теплу. Мне открыла дверь девушка в очках и с косичками. Кажись, это секретарь. Похоже, она поняла, кто я такой, и неловким жестом впустила меня внутрь. Я ей кивнул в знак благодарности и прошёл внутрь, посмотрев на плачущего заместителя.

– Нет времени, нет времени!

Отлично. Страдай ещё больше.

Осмотрев комнату, я не обнаружил Юкиношиту. Но зато поодаль сидела Ишики, хрустя какие-то сладости, и немного удивлённо смотрела в мою сторону.

– Я тебя не звала.

А что, просто так нельзя прийти? Ну да, нельзя. Только я было открыл рот, чтобы объявить цель визита, как Ишики хлопнула в ладоши.

– А, ты пришёл помочь? Записаться в рабы? Бесплатная рабсила?

Что это за сверхэволюция? Куда тебя несёт? Как обычно, я утомлённо опустил плечи.

– С этим подожди до следующего года, я познакомлю тебя с перспективными новичками. А сейчас я ищу Юкиношиту, – как обычно, я что-то наплёл, отказав ей, и в ответ задал вопрос. Ишики непонятливо склонила голову, посмотрев на стол, за которым обычно сидела Юкиношита.

– Кстати да, её нет почему-то.

Исшики, похоже, только сейчас заметила, что Юкиношиты нет. Выходит, что она вышла отсюда не так давно. Убежала, пока обогреватель не превратил это место в ад? В любом случае, если Юкиношиты здесь нет, то и мне тут делать нечего.

– Ну ладно. Всего хорошего.

– Э, стой, подожди, так что ты всё-таки хотел, зачем ты приходил? – остановила меня Ишики, не дав покинуть комнату. О, кстати, про цель визита. Хоть меня и не просили, но Ишики, думаю, тоже можно это сообщить. Я остановился и повернулся к ней.

– А-а, точно. Пром решено делать по вашему плану. Делать уже можно. Удачи.

– А-а. Э?! – непонятливо склонилась Ишики всем телом. Если она меня начнёт расспрашивать, то придётся рассказывать и про всё остальное, что мне делать лень. Нужно откланяться, пока до Ишики ещё не дошло.

***

Я не думал о том, куда же мне идти, однако ноги сами выбрали нужный путь. Я думал, что она должна быть там.

Безлюдный коридор в особый корпус. Уже прошёл год с тех пор, как я начал сюда ходить. Думаю, я бы прошёл этот путь с закрытыми глазами.

Наконец, я дошёл до нужной двери. Я встал перед дверью и провёл пальцем вдоль двери в сторону ручки. По идее она сделана из тех же материалов, что и все остальные комнаты, но этот холод и твёрдость я вряд ли забуду.

Я вложил силу и одним движением открыл дверь, издав грузный звук. Передо мной была самая обычная школьная комната. Но необычное ощущение этой комнате придавала одна девушка. Юкиношита Юкино смотрела куда-то вдаль, стоя под закатным солнцем, и наслаждалась ветерком. Наверно, решила проветрить комнату, которой долгое время никто не пользовался – окно широко открыто, и ветер колышет шторы.

Этот вид был настолько картинным, что казалось, она останется здесь даже после конца света. В миг, когда я его увидел, моё тело и разум замерли на месте. Я не мог оторвать взгляд от этой красоты.

Юкиношита заметила, что кто-то пришёл, и, придерживая волосы, обернулась. На миг её глаза широко раскрылись от удивления, но секундой позже она улыбнулась.

– Добрый день.

– Ага, – ответил я, и Юкиношита закрыла окно. Шум пропал, и шторы успокоились. Тишину наполняет лишь закатный солнечный свет. Я прищурил глаза из-за яркого света. Юкиношита убрала блестящие волосы с плеч и прислонилась к окну спиной.

– Зачем ты сюда пришёл?

– Передать тебе рабочее известие.

– А-а, извини, что пришлось идти в такую даль. Должно быть, отняла у тебя столько времени.

– Не переживай, это не заняло настолько много времени, – сказал я, пододвигая стул на моё привычное место. Сев на место, я рукой предложил сесть и Юкиношите. Она немного сомневалась, но я подождал, и она вздохнула, словно сдавшись, и села на ближайшее к окну место.

– В конце концов ваш план прома успешно утвердили. Для части членов совета попечителей проведут разъяснительную беседу и убедят их.

Юкиношита даже не удивилась услышанному, хотя, по идее, она это слышит впервые, даже плечи не дрогнули. Поэтому я добавил:

– Значит, я проиграл.

– Да… Значит, ты выиграл, – спустя некоторое время, глубоко вздохнув, пробормотала Юкиношита.

– Почему?

– Так произошло благодаря тому, что мы воспользовались твоими методами. Фактически это твоя победа.

Меня зацепило её самоунижение, и я высказал все свои сомнения.

– Даже если и так, ты ведь всё понимала. Ты ведь хоть немного, но понимаешь мои методы. Значит, победа твоя.

И Хаяма Хаято, и Юкиношита Харуно оба сразу же поняли, что я придумал фальшивый пром. Даже мать Юкиношиты чуть было не поставила мне мат. Значит, и Юкиношита Юкино, девушка с похожими способностями, тоже вполне могла понять, что я задумал.

С самого начала метод подачи плана Юкиношиты и Ишики был внутри так называемого ложного выбора. Подать два варианта и, избавившись от одного из них, подвести к верному выбору — это, можно сказать, было для меня подсказкой. И, поскольку у неё были те же исходные данные, она могла прийти к тому же выводу. Я спросил это у Юкиношиты, но она отрицательно махнула головой.

– Не факт. Пока изначальная ситуация, где пром сам по себе был отклонён, не изменена, твоя теория не является верной. Но мне казалось, что ты что-то сможешь изменить.

Она не сказала, что не подозревала о моём плане. Да, Юкиношита как всегда… Но вот последняя фраза, произнесённая с улыбкой, меня зацепила, и я захотел доказать, что это не так, улыбнувшись половиной лица.

– Какое тяжелое доверие. Я в шоке.

– Я тоже удивлена, что эта мысль пришла мне в голову, – натянуто улыбнулась мне в ответ Юкиношита. Увидев в этой улыбке образ обычной школьницы, я понял, что дыхание моё остановилось, и не смог ничего ответить. Заметив это, Юкиношита слегка кашлянула.

– Думать об этом… Насколько же я от тебя зависела, – сказала она, смотря на меня с сожалением и грустью. Я не смог вынести этого взгляда и отвернулся в сторону, начав что-то тараторить.

– Даже если и так, победа-то всё равно твоя. Условием победы ведь было что? Чей способ проведения прома будет воплощён. А воплощён будет твой план, значит, ты победила.

– Значит, победа – моя? – слабым тоном спросила она, и я, ничего не в силах ответить, быстро кивнул раза три.

– Значит, на этом всё. Ты сделаешь всё, что я скажу?

А эти слова я уже не смог проигнорировать. Резко посмотрев на Юкиношиту, я увидел, как она, избавившись от слабости, сжала кулаки и губы. В её глазах читалась решимость в ожидании моего ответа.

– Н-нет, конечно! Ты выиграла в этот раз, но это же не влияет на общий результат. Какой там общий итог?

– Если говорить об условиях победы, то и в случае этой победы – победа моя, и победитель имеет право на любой приказ… Так ведь было? – спокойно объяснила она, и я осознал. Где-то в моей памяти была эта фраза. Запаниковав, и, чтобы как-то избавиться от гнетущего чувства, я начал что-то говорить.

– Это же просто уловка, разница в восприятии…

Дрожащим ртом вдохнув воздух, нежным голосом, словно воркуя, пробормотала Юкиношита:

– Тогда ты реши.

Увидев её неземную улыбку, я осознал, что проиграл. Она, уверен, знает наверняка, что я на это ответить могу лишь одним образом. Поскольку я принял решение сделать мнение Юкиношиты приоритетным с целью доказать ей её самостоятельность, я не могу позволить кому бы то ни было повлиять на её решение, даже себе самому. Поэтому она и согласилась на этот бой. Поэтому она отворачивалась от всех разногласий и недопонимания – ради этого единственного ответа, ради этого момента.

Чтобы закончить этот бой… и эти отношения.

– Как я могу решить, это ведь не мы с тобой придумали. Юигахама ещё присоединена. Судья – Хирацука-сенсей, её личное предвзятое мнение. К тому же…

Но я не могу принять такой конец. Нельзя таким образом заканчивать. Слова летят словно стрелы, и я, не зная, где остановиться, забыл даже вдыхать воздух.

– Скажу тебе честно.

Как только мой голос прервался, Юкиношита грустно улыбнулась и посмотрела на меня влажными глазами.

– Мне впервые было весело. Я была очень счастлива этому приятному сердцу времени.

Как я могу её остановить, когда она говорит о счастье с лицом, словно вот-вот расплачется? Я бессильно опустил руки, и Юкиношита, кивнув, продолжила.

– Споры и ссоры с тобой… Я ни разу не плакала перед кем-то. Когда нам нужно было встретиться вдвоём, я очень переживала и многого не знала, потому что это был мой первый раз… Я даже не знала, что можно на кого-то полагаться. Поэтому где-то ошиблась…

Слушая её быструю речь, её дрожащий голос, я поднял взгляд в потолок. Далёкое закатное солнце жгло глаза, но я не мог закрыть глаза, а лишь только глубоко дышал.

– Эти поддельные отношения неправильные, совсем не то, чего хотел ты.

Понимая, что её монолог подходит к концу, я наконец посмотрел на её лицо.

– Со мной всё будет хорошо… Ты меня спас.

Смахнув пальцем блестящую каплю, Юкиношита Юкино красиво улыбнулась.

– Поэтому… Давай завершим эти отношения.

Если это и есть её ответ, у меня нет причин отрицать его.

Цель “спасти” достигнута, а с окончанием отношений аннулируется и созависимость, мужская гордость пронизана. О принципах клуба помощи мы никогда и не разговаривали. Клуб и вся работа на этом заканчивается.

Поэтому… всё. Все причины общаться с ней исчезли.

– Ладно. Я проиграл.

Я сделал полный глубокий выдох, словно выдыхая всё, что есть. И, дабы исполнить последний долг, я задал вопрос:

– Я сделаю всё, что ты скажешь. Что я должен сделать? Исполню всё, что смогу.

Я поклялся, что исполню это во что бы то ни стало.

Юкиношита успокоено вздохнула и произнесла нежно, настолько, что очевидно – она эти слова долго лелеяла.

– Исполни желание Юигахамы-сан.

– Можно считать это твоим желанием?

Юкиношита закрыла глаза, словно что-то пропуская сквозь себя. Я сделал настолько мягкую улыбку, насколько смог.

– ...Хорошо.

Последний разговор окончен, и я встал со стула. Юкиношита же не двигается с места. Лишь звуки моих шагов увеличивают расстояние между нами, и вот я уже за дверью.

Нежно, словно обнимая, я прикрыл за собой дверь.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 111213 Следующая ⇒