Сандему М. 9 страница

Криста долго выбирала платье и наконец выбрала то, которое не имело никакого отношения к трауру.

Но она пошла еще дальше: она постелила прекрасное постельное белье — но не на ее и Абеля двуспальной кровати, на это она не решилась, а в комнате для гостей, где тоже стояла широкая кровать.

Она и сама толком не понимала, сделала она это сознательно или нет. Она заглушала в себе мысли, не давала им хода, она проделывала все, как робот.

Наконец все было готово. И только тогда она увидела, что натворила. Села на диван, выпрямив спину и нервозно сжав руки.

— Ведь ничего не будет... — шептала она самой себе. — Разумеется, ничего такого не будет. Просто хорошо, когда везде порядок. Хорошо знать, что везде все красиво!

Она включила телевизор, но там не было ничего интересного.

Она бродила по дому, не зная, за что взяться, сварила себе кофе и тут же забыла о нем, стала рыться на книжной полке, выбрала три книги и снова поставила их на место, потом взяла вязанье, но тут же нетерпеливым движением отложила его в сторону.

Пахло кофе, и она была почти в панике: что если Линде-Лу вернется до того, как улетучится этот резкий запах?

Везде был порядок, не было ни соринки.

Пожалуй, можно смазать еще духами за ушами...

Она взяла газету. Но буквы плыли у нее перед глазами. Вполне могла бы держать газету вверх ногами...

«Я должна выглядеть спокойной и отдохнувшей, когда он придет, — думала она. — А если он не придет сегодня? Если он придет только завтра, когда откроется почта? Тебе ведь пятьдесят лет, Криста! А ты ведешь себя, как пятнадцатилетняя!»

Но чувство, которое она теперь испытывала, не имело отношения к какому-то определенному возрасту.

Что же это было за чувство? Она не могла бы дать ему определение.

Вечером он пришел.

Руки у нее дрожали, она не могла нормально говорить, чувствуя, что вот-вот заплачет.

— Почему тебя так долго не было? — с ходу бросила она ему, хотя заранее решила вести себя с ним, как старший товарищ.

Он опустил голову.

— Я ждал за дверью, — смущенно признался он. — Мне казалось, что я не должен появляться здесь, поскольку мне нечего здесь делать до утра.

— Но ты все-таки пришел, — удовлетворенно произнесла она. — И это прекрасно! Мне так не хватало тебя!

Что бы она сама сказала о собственном достоинстве?

Но Линде-Лу просиял от радости. Он был — сама простота и воспринимал все естественно.

— Как хорошо от тебя пахнет, — сказал он, когда она случайно прошла мимо него.

«Спасибо, Мали, — подумала Криста. — Может ты и борец за права женщин, но духи выбирать умеешь! А вообще-то красночулочницы игнорируют косметику».

— Я приготовила скромный ужин, — как можно более непринужденно произнесла Криста. — Хочешь есть?

— Да, спасибо.

Он всегда отвечал такими простыми фразами.

Она поставила на стол стеариновые свечи, все было продумано до мельчайших деталей. Линде-Лу это показалось прекрасным. Он попробовал и ее самого лучшего красного вина. Она купила его после смерти Абеля, при жизни он не позволял ей этого делать, не желая держать алкоголь в доме. И в этом она соглашалась с ним, ведь двое его сыновей были очень охочими до спиртного.

Но теперь она покупала то, что хотела. В тот день, когда она купила бутылку вина, она почувствовала себя грешницей.

Она отдавала предпочтение средиземноморским винам, французские вина казались ей кисловатыми. Ей нравились крепкие, выдержанные вина с привкусом дуба. Вкус к ним она приобрела в Липовой аллее: Андре тоже любил испанские, греческие и итальянские вина.

Линде-Лу изумленно взглянул на нее, сделав один глоток, и она поняла, что он никогда в жизни не пробовал алкоголя.

«Значит, я совращаю духа?» — стыдливо подумала она.

Но для нее Линде-Лу никогда не был духом.

Достоинства вина он оценил, когда принялся за мясо. В конце концов ей пришлось сказать ему, что двух стаканов вина вполне достаточно для того, кто не имеет к этому привычки.

Вино на него подействовало. Не то, чтобы он был пьян, но вино раскрепостило его, чему она очень обрадовалась. Теперь он непринужденно болтал без всякой скованности и стеснительности, смеялся от всей души. Он стал более чувствителен, так что ей пришлось выбирать слова, чтобы не довести его до слез. Но пару раз это все же произошло. Однако вопрос об их отношениях оставался очень щекотливым.

За все время их маленького ужина она ни разу даже не подумала, что все это происходит в «доме Абеля».

И только когда они встали из-за стола, мысль об этом пришла ей в голову.

Она подумала, не поехать ли ей с Линде-Лу в Осло и не остановиться ли в каком-нибудь отеле. Но потом поняла, что это не нужно. Ничего плохого ведь не произойдет, она имеет право с чистой совестью принимать у себя гостей. Да и ночлег в отеле повлечет за собой новые проблемы. Здесь же можно быть раскованными.

«Почему мои мысли постоянно вращаются по этому замкнутому кругу? — с досадой подумала она. — Почему я не могу мыслить трезво и спокойно, как зрелая женщина, а ныне вдова?»

Но она очень хорошо знала, почему. Во-первых, она много лет прожила в узде, и сам этот брак был для нее хомутом, несмотря на то, что у нее был сын и первые пятнадцать лет она по средам и субботам отдавалась своему мужу...

«О, Господи...» — неслышно простонала она при мысли об этом.

Во-вторых, она никогда не могла забыть редкие и короткие встречи с Линде-Лу. Встречи, которые так ни к чему и не привели. Она как-то раз поцеловала его в щеку. А он попросил, чтобы она показала ему грудь, и только. На этом все и закончилось.

Но отношения их были всегда почти невыносимо чувственными. Не стала меньше эта чувственность и теперь.

Во всяком случае, с ее стороны. Как обстояло дело с ним, она точно не знала. Она тайком ловила его взгляды, брошенные на нее, его улыбка ласкала ее, иногда его рука касалась ее руки и тут же отдергивалась...

Ведь ей было уже пятьдесят лет! Неужели он...

Но ведь он же сказал ей:

«Какой красивой ты стала, Криста!»

«Нонсенс! Не вбивай себе это в голову, увядшая фиалка», — мысленно одернула она себя и вышла на кухню, чтобы поставить кофе.

Мысли ее были слегка сумбурными: закон разрешает мужчине жениться на своей племяннице. В этом нет ничего незаконного, с этим нет больше проблем.

Но кто на ком собирался жениться?

Одна ночь. У них была одна-единственная ночь!

Ее руки, держащие банку с кофе, так дрожали, что она просыпала кофе на стол.

Спокойно, Криста, спокойно! И ради всего на свете, не надо плакать!

Она глубоко вздохнула. Ну вот, она снова полна чувства собственного достоинства.

Линде-Лу сидел на диване, толком не зная, что ему делать. Почему Криста ушла на кухню? Разве она не знает, как у них мало времени?

Он стал беспокойным, говорливость прошла. Он не привык к вину, его приятно покачивало, и, в то же время, это лишало его уверенности в себе. И он без конца думал о том, что много лет Криста прожила в этом доме с другим человеком. Он помнил Абеля Гарда, и мысль о нем была для него неприятной.

Но ведь и Криста говорила об Абеле без особой радости. Она не сказала о нем ни одного плохого слова, но в ее красивых глазах неизменно была тень грусти.

Может быть, это объяснялось тем, что он, Линде-Лу, был здесь? Может быть, она сердилась на него за его вторжение?

Как трудно было оставаться в неведении!

И без всякой цели он побрел за нею на кухню. И когда он увидел рассыпанный кофе, увидел ее дрожавшие руки и слезы у нее на глазах, он снова успокоился. Он осторожно взял у нее из рук баночку с кофе и закрыл ее крышкой.

— Я не хочу больше ни есть, ни пить, — тихо сказал он. — У меня в запасе так мало времени.

Они снова пошли в гостиную, сели на диван на порядочном расстоянии друг от друга. Атмосфера стала напряженной и нервозной, никто не знал, как вести себя дальше. Оба сознавали, что подошли к критической точке.

Линде-Лу несколько раз пытался что-то сказать, но не мог.

Наконец она сказала:

— Ты можешь не сидеть всю ночь напролет ради меня, если тебе этого не хочется, — сказала она.

— Но ведь я же только что сказал... — нетерпеливо заметил он, — Криста, разве ты не знаешь, как я зависим от тебя?

— Зависим? Что ты хочешь этим сказать? — спросила она, тщетно пытаясь придать своему голосу достоинство более старшей по возрасту женщины. Отвернувшись от нее, он сказал:

— Для меня никогда не существовало никого, кроме тебя.

Ей хотелось, чтобы он продолжал говорить дальше. Сердце ее билось так тяжело, что ей попросту изменил бы голос, если бы она сама заговорила. Линде-Лу говорил очень тихо, с грустью в голосе. Но это происходило только потому, что он никому не привык жаловаться на свою жизнь.

— В моей короткой земной жизни я был глубоко привязан только к двум людям, Криста. К своим младшим сестренкам, о которых я заботился. Их у меня отняли. И обе они были убиты «господином Педером». В тот же самый день и я получил свою смертельную рану, как тебе известно.

— Да, да... — пробормотала она. — Я никогда не забывала об этом. Никогда.

— Мы оба знаем, как произошла наша с тобой встреча, хотя к тому времени меня уже не было среди живых. Мы оба принадлежим к роду черных ангелов. Но мы не бессмертны, как Марко. Мы с тобой, так же как и Натаниель, несем в себе какое-то представление о вечности, не так ли?

— Как это прекрасно и точно сформулировано, Линде-Лу! Именно так оно и есть. Вот почему я смогла тебя увидеть в тот раз, вот почему ты для меня такой живой, такой реальный.

Линде-Лу мечтательно улыбнулся.

— Этого пожелал Люцифер, — сказал он. — Все удивлялись, откуда у него в глазах такой дьявольский блеск. Думаю, что теперь я понял, откуда...

— Объясни!

— Давая мне самолично поручение, Люцифер сказал, что я преуспеваю во всех областях, за исключением одной. Думаю, что он хотел, чтобы мы встретились. Он знал, что ты являешься моей единственной...

Он оборвал сам себя. Есть границы для всякой смелости, даже для той, что вызвана у человека действием вина.

И Криста не настаивала на продолжении. Она просто сидела и наслаждалась его словами. Она испытывала удивительное чувство, слыша его слова.

«Женщины глупы или просто не уверены в себе, — подумала она. — Их постоянно нужно убеждать словами».

И, конечно же, ей нужно было ему перечить!

— Но это же было так давно, Линде-Лу! С тех пор многое изменилось...

Он посмотрел на нее своими теплыми голубыми глазами.

— Нет, — сказал он. — Ничего не изменилось, Криста. Если что-то и изменилось, то только к лучшему. Ты стала более зрелой, более красивой. Тогда ты была ребячливой девчонкой, которую мне хотелось защитить. Теперь ты такая самостоятельная и... как это сказать... Такая вожделенная! Можно так сказать?

— Можно... — смущенно ответила она.

Она нисколько не разозлилась! А он с воодушевлением продолжал:

— В тот раз я не мог говорить с тобой о моих телесных чувствах. Теперь ты... Мне так трудно найти подходящие слова! Теперь ты... опытная, ты не прельстишься этим...

«Но я уже прельстилась», — подумала она.

— Ты была счастлива в жизни, Криста?

— Я была одинока, — вырвалось у нее. Он удивленно посмотрел на нее.

— Да, что касается телесных чувств, то я могу утверждать, что в этом я была совершенно одинокой.

— Не хочешь ли ты поговорить об этом?

Она долго молчала, потом, наконец, решилась и сказала:

— Нет. Не здесь и не сейчас, теперь это просто неуместно. Я постелила тебе постель в комнате для гостей, Линде-Лу, так что, возможно, будет лучше, если ты...

— Но у меня нет времени, чтобы спать! Ты хорошо понимаешь, что в моем распоряжении один-единственный день, и больше мы никогда не увидимся!

Криста несколько раз кивнула. Ей понадобилось некоторое время, чтобы восстановить душевное равновесие.

— Рана в виске... — с печальной улыбкой произнесла она. — Я хорошо помню это. Ты получил ее в тот раз...

Она не смогла продолжать дальше.

— В тот раз «господин Педер» убил меня, да. И я умер, — смущенно усмехался Линде-Лу. — Странно, но даже сейчас я чувствую иногда головою боль. И это доказывает, что я по-прежнему жив, не так ли?

— Бесспорно, так, — улыбнулась она в ответ. — А сейчас у тебя не болит голова?

— Болит, но не настолько, чтобы я не мог это терпеть.

— Но головная боль портит человеку жизнь, я это знаю, и я не хочу, чтобы тебе сейчас была плохо. Мои руки не обладают целебной силой, но я умею кое-что другое.

— Что же?

— Не знаю, имеет ли это какое-то название, но некоторые люди утверждают, что болезни можно лечить путем надавливания на определенные точки стопы.

Линде-Лу скептически рассмеялся.

— Да, я тоже так реагировала, когда впервые услышала об этом. Но я решила попробовать. И это помогло! Если хочешь, я могу попробовать вылечить и тебя.

— Как ты сама считаешь... — неуверенно ответил он.

— Тогда разувайся!

Он покачал головой, словно с ее стороны это была шутка, но все же подчинился.

— У тебя такие красивые ноги, — сказала она. — Мне всегда нравилось смотреть на мужские ноги, это такое сексуальное зрелище. Разумеется, если они не кривые и не уродливые. И у некоторых мужчин ноги намного красивее и сексуальнее, чем у остальных. Твои же просто фантастичны! Стройные, жилистые, мускулистые! И никаких мозолей, никаких искривлений... нет, откуда им быть у тебя, если ты постоянно ходишь босиком...

Говоря это, она подняла одну его ногу и положила на диван, осторожно проведя по ней рукой.

— Щекотно, — засмеялся Линде-Лу.

Она тоже улыбнулась и принялась целенаправленно нажимать на определенные точки.

— Ой! — завопил он. — Оставь в покое мои пятки! Она погрозила ему указательным пальцем.

— Кажется, я уже нашла эту болевую точку! — сказала она.

— Да, благодарю! Мне так больно, что я даже забыл о головной боли.

— Я сейчас помассирую эту точку. Это, конечно, больно, но так и должно быть. Это означает, что там у тебя не все в порядке. Видимо, последствие ранения.

Вид у Линде-Лу был подавленным. Она провела рукой по его стопе.

— Что ты делаешь там?

Она уперлась всеми кончиками пальцев в сгиб между пальцами ноги и стопой.

— Я стимулирую твои лимфатические железы. А теперь... я прощупаю все твое тело, шаг за шагом. Здесь, на середине стопы, солнечное сплетение, здесь нужно быть осторожным. Здесь печень, почки...

Он не реагировал на ее нажимы.

— Ты совершенно здоровый человек, Линде-Лу, — сказала она.

Он воспринял это как комплимент. Немного помедлив, Криста прикоснулась к чувствительным точкам на его шее...

Линде-Лу медленно, прерывисто вздохнул.

— Не делай этого, Криста! Я становлюсь таким... странным!

Скрывая улыбку, она сказала:

— Извини, не заняться ли мне твоей второй стопой?

— Да, спасибо, это было бы чудесно. Но... только не нажимай больше здесь. Иначе я не смогу усидеть на месте...

— Я больше не буду, — стараясь сохранить серьезный вид, ответила она. Она и сама была немного возбуждена. Ей нравилось ласкать ноги Линде-Лу.

«Криста, — подумала она, внутренне улыбаясь. — Ты, наверное, стала пятколюбом?»

Внезапно ей разонравилось сидеть на диване в гостиной.

— Пока я не начала еще заниматься твоей второй ногой... Пойдем лучше в комнату для гостей! Абель никогда не заходил туда, а здесь он сидел каждый день!

Линде-Лу смущенно, почти со слезами на глазах, взглянул на нее и молча кивнул.

Тщательно закрыв дверь комнаты, она подумала: «Я только помассирую его вторую ногу, а потом уйду...»

Он лег на широкую постель, а она села у него в ногах. Она продолжала искать болевые точки, и он ничего не имел против.

— Криста, — сказал он очень тихо, словно кто-то мог его услышать. — Ты не могла бы мне рассказать о своем одиночестве? Я не совсем понимаю...

В эту комнату Абель никогда не заглядывал. Он был человеком привычки, имевшим свои излюбленные места в доме, за пределами которых он бывал редко.

Эта комната была нейтральной территорией. Нет, не только нейтральной: это была ее комната! Она сама обставила ее, часть мебели была привезена из Липовой аллеи, часть куплена.

Никому не было никакого дела до этой комнаты.

Ее руки лежали теперь на одеяле. Линде-Лу понял, что она закончила свою процедуру, но носки не надел. И она снова взяла одну его стопу, приподняла и провела ею по своей щеке. И когда он радостно задрожал, она вспомнила его вопрос.

У нее была огромная потребность поговорить с ним об этом — и именно теперь. Прямо здесь?

Теперь она была вдовой. Тридцать лет она была верной женой Абеля. Она многим пожертвовала ради него.

И она теперь не может об этом поговорить? И с кем?

Ведь Линде-Лу был единственным, кому она могла довериться. У них были родственные души. И она горячо выпалила:

— Все говорят, как это чудесно, любить! Я имею в виду, в постели. Да, в первое время мне это нравилось, когда я думала, что достаточно просто приносить радость мужу. Но этого оказалось мало, Линде-Лу! В конце концов я стала чувствовать, что мною только пользуются. Словно ковриком, о который вытирают ноги. Он никогда не считался со мной. Ой, зачем я сказала об этом! — пробормотала она, устыдившись своих слов.

Он молчал. Потом произнес:

— Значит, ты не испытывала...

— Нет, — вырвалось у нее. — Я не знаю, что такое экстаз, о котором все столько говорят. А последние пять-шесть лет мы вообще не... да, ты теперь знаешь все.

Ах, какой же трусихой она была, боясь назвать вещи своими именами! Линде-Лу прерывисто вздохнул, и в его вздохе чувствовалось облегчение.

— Но как же ты могла жить все эти годы? — смиренно спросил он.

Она вдруг почувствовала себя невероятно усталой.

— Тело само находит выход из положения. Человек видит сны.

— Да, — сказал он. — Это мне известно. Со мной это тоже было.

Она протянула ему руку, и он притянул ее к себе поближе, так что она села у его изголовья. Немного помолчав, Линде-Лу сказал:

— Хочешь, чтобы мы попробовали?

— Провести эксперимент? Посмотреть, загорюсь ли я? Нет, спасибо!

— Нет, я не это имел в виду, — печально, но спокойно сказал он. — Тебе хорошо известно, что я желаю тебя. Но я готов подождать, пока ты тоже этого захочешь. Понимаешь?

— Спасибо, Линде-Лу, — взволнованно произнесла она. — Но во всем этом есть какая-то неясность... Мне интересно, почему ты с такой свободой говоришь обо всем этом? Откуда тебе все это известно? Я думала, что...

— В моей земной жизни я ничего этого не испытал, Криста, — улыбнулся он, и его улыбка придала ей спокойствие. — Ты была моим первым опытом, и ты сама позволила мне ласкать твою грудь. Большего мы себе никогда не позволяли, тем не менее, я считаю, что наша любовь была пылкой и искренней.

— Да, это так. Ты не осмеливался даже поцеловать меня, но в моих воспоминаниях ты, фактически, делал это. Мы были так близки! Но откуда же тебе известно о женских потребностях и о женской тоске?

— Во-первых, ты сама только что немного говорила об этом, — улыбнулся он, беря ее руку в свою. — Во-вторых, ты не должна забывать о том, что я уже давно являюсь помощником и защитником Натаниеля.

— Но неужели он?.. — начала она, восприняв это как намек на поведение ее сына.

— Нет, нет, о его личной жизни я ничего не знаю, мы никогда не говорили с ним об этом. Но я встречался с другими духами-защитниками. С предками Людей Льда!

— В том числе с Суль... — пробормотала она.

— Да, и с Суль. Ее рассказы были очень поучительны. А также рассказы Ингрид, Виллему и Ульвхедина. Никому из них не были присущи изысканные выражения.

Криста была потрясена.

— Но ведь они же не занимались...

— Конечно, нет, — успокоил он ее. — Но они открыли для меня множество тайн, на словах, разумеется. Они очень сведущи в этом.

— Могу себе представить, — пробормотала она.

— Поэтому я хорошо знаю твои чувства, — несколько самоуверенно произнес он.

«Надеюсь, тебе не известны мои чувства в данный момент, — подумала она. — Ведь я вся горю... нет, мне это так не нравится!»

— Она порывисто встала и направилась к двери.

— Если ты не устал, то я устала, — сказала она на ходу. — Завтра нам предстоит напряженный день. Спокойной ночи, Линде-Лу!

Ее трусливое бегство было приостановлено. Он преградил ей путь.

— Почему ты уходишь? — обиженно спросил он. — Я не собираюсь ничего делать против твоей воли.

Она закрыла глаза.

— Против моей воли... — устало повторила она. — Вот в этом-то и состоит проблема.

— Я понимаю, — мягко заметил он. — Пойдем, Криста, единственная в моей жизни любовь...

— Неправда! Ты любил меня не при жизни! Ты умер до того, как я появилась на свет.

— Ты ловишь себя на слове. Ведь для тебя и для меня никогда не существовало границ жизни и смерти. Разве не так, Криста?

Они стояли возле двери.

«Если я поддамся ему, я пропала, — подумала она. — А этого нельзя допускать! Сегодня я не готова к этому... Но завтра будет уже поздно».

Линде-Лу было не легче, чем ей. Ведь он не хотел ни к чему принуждать ее, абсолютно ни к чему, он относился к ней с пониманием.

— Что я скажу Люциферу? — продолжал он, обращаясь главным образом к самому себе. — Он дал нам этот шанс, а мы им не воспользовались.

«Ей трудно воспринимать все это — в этом доме, — озабоченно подумал он. — И совсем недавно она стала одинокой... Или нет, она была одинокой на протяжение всего этого длительного супружества».

И разве не гадко было с его стороны радоваться этому? Да, гадко, — решил он.

— Но если ты так устала... — начал он.

Она тут же оборвала его:

— Что касается усталости, то это ложь. Мне нужно обдумать все, Линде-Лу, побыть наедине с собой.

Словно она еще ничего не обдумала!

«Не уходи, не уходи... — мысленно умолял он. — Что мне делать? Как мне поддержать ее в ее попытке освободиться от воспоминаний о муже? Ведь я знаю, что она нуждается во мне, так же как и я в ней нуждаюсь!»

— Если бы только мы могли выйти из дома, — вздохнул он. — Но лежать на земле для тебя будет холодновато...»

— Однако, Линде-Лу!.. — возмутилась она.

— Извини! Я совсем не то имел в виду. Но он имел в виду именно это.

И они оба засмеялись. Просто удивительно, как объединяет людей смех!

Собравшись с мыслями, Криста сказала:

— Пойду потушу везде свет и закрою на ночь дверь. В глазах у него появился неописуемый страх. Его глаза умоляли ее:

«Не уходи! Никогда!»

Но она быстро вышла из комнаты, чтобы не слышать его протестов.

Выйдя в прихожую, она прижала ладони к своим пылающим щекам. Она пыталась дышать ровно и спокойно, но это ей не удавалось.

Ей понадобилось немало времени, чтобы запереть входную дверь на замок. После этого она пошла выключать везде свет, проделывая это с нервной одержимостью.

Войдя в свою комнату, она бросила взгляд на лежащие на столе английские книги по криминалистике, снова вспомнив описанные там преступные извращения.

Она торопливо вышла и направилась в ее и Абеля спальню, чтобы выключить там свет. Взгляд ее упал на супружескую постель, хранившую воспоминания о ее самоотречении и — в определенной степени — о ее унижении.

Всхлипнув, она вернулась обратно в комнату для гостей.

Линде-Лу стоял на том же самом месте, где она покинула его. Лицо его было печальным, но он попытался улыбнуться, когда она пришла.

Криста обняла его.

— Защити меня, Линде-Лу, от всего этого! — прошептала она, словно ей угрожала какая-то опасность. — Дай мне забыть обо всех тех ужасах, о которых я начиталась! Помоги мне отделаться от угрызений совести! Помоги мне справиться с моим одиночеством!

Он прижал ее к себе.

— Я сделаю все, что ты захочешь, ты же знаешь! Но я тоже должен попросить тебя помочь мне.

— Конечно, дорогой друг. В чем тебе помочь? — прошептала она, прильнув к его плечу.

— Позволь мне отдать тебе всю мою любовь. Разреши мне сделать это, я сам на это не решусь.

Она смущенно засмеялась.

— Знаешь, я тоже очень стеснительная, — созналась она. — Я не та зрелая женщина, которая может научить юношу тайнам любви. Мы оба с тобой — одинокие люди с неудовлетворенной потребностью в человеческой близости и понимании.

Немного помолчав, она в отчаянии прошептала:

— Внезапно до меня дошло, что я вовсе не изменяю Абелю. Я отдала ему тридцать лет верности. Ради него я пренебрегла многим. Я подавляла в себе желания и мечты. И если я одну-единственную ночь использую по своему усмотрению, мое уважение к нему от этого ничуть не пострадает. И мы с тобой гораздо ближе друг к другу, чем были я и Абель. Ты единственный человек, которому я могу довериться.

Ее слова вызывали в нем волну радости. Тем не менее, он не мог еще поверить в свое счастье.

— Но ведь я — твой дядя! — сказал он.

— Это не имеет никакого значения. В твое время это было запрещено, а теперь закон это разрешает.

— О каком «это» шла речь, она не желала признаться даже самой себе.

— К тому же мне кажется, что мы с тобой находимся в особом положении, — горячо и убежденно продолжала она. — Мы жили в разное время, мы не знали ничего друг о друге до того, как встретились, а когда встретились, никто из нас даже не предполагал, что ты тоже из рода Людей Льда. И к тому же ты только сводный брат моей матери.

Она неуверенно рассмеялась.

Линде-Лу понимал причины ее неуверенности. Он взял ее руку и осторожно поцеловал. Она повернула к нему ладонь — он поцеловал и ладонь. Это место было куда более чувствительным. По коже у нее побежали мурашки, когда она почувствовала прикосновение его губ.

И всё-таки совесть ее не была спокойна.

— Это не только его дом, но и мой! — сказала она. — Я вложила в него свою душу. И не наша вина в том, что со дня похорон прошло так мало времени — в этом виноват только случай. Нам дана одна-единственная ночь!

Сколько раз оба они уже повторяли друг другу это!

Она с дрожью подумала о том, что если Тенгель Злой убил Абеля, то ей и Линде-Лу не следует находиться здесь в объятиях друг друга, но эта мысль утонула во множестве других мыслей и сомнений, так что скоро она куда-то ушла.

Криста задумчиво произнесла:

— Я часто думала о том, что было бы, если бы ты остался в живых. Если бы «господин Педер» не убил тебя в тот раз. Сколько лет было бы тебе сейчас, если мы с тобой встретились в 1928 году.

Он принялся подсчитывать в уме годы. Никто из них не торопился лечь в постель, эта сторона любви была для них не самой важной. Самым главным для них было быть рядом. Стоять вот так, обнявшись, прижавшись друг к другу, ощущая при этом долгожданный покой.

Криста сама ответила на свой вопрос:

— Ты родился в 1879 году. И если бы ты по-прежнему был жив, тебе было бы к моменту нашей встречи сорок девять лет. Ровно столько, сколько сейчас мне, потому что мне исполняется пятьдесят только через несколько недель.

— Так что теперь обратная ситуация, — засмеялся он. — Тебе было тогда восемнадцать, а мне было бы сорок девять.

— И все-таки мне хочется любить тебя, — задумчиво произнесла Криста.

— Так же как и я хочу любить тебя, — серьезно ответил он. — Но, Криста, я уже не тот восемнадцатилетний юноша, каким был. Может быть, внешность у меня осталась той же, но сам я изменился, я стал зрелым, общаясь с предками Людей Льда.

— Так и должно быть, — улыбнулась она. — Собственно говоря, тебе сейчас исполнилось бы девяносто лет... Нет, хватит с нас этих подсчетов! Да, Линде-Лу, я знаю, что ты стал другим. Ты теперь лучше говоришь, словарный запас стал богаче, ты более уверен в себе.

— Спасибо, — просто ответил он. Вид у него был счастливый.

Внезапно что-то возмутилось в душе Кристы.

— О, дорогой друг, почему все так получилось? Почему мы, принадлежащие к различным поколениям, встретились и влюбились друг в друга? А время бежит! Жестокое, неумолимое время! Линде-Лу... Люби меня этой ночью, обладай мной! Ведь это наша единственная ночь! Я не хочу быть сильнее, разумнее, старше тебя! И я не ощущаю своего возраста, понимаешь? Я чувствую, что мы с тобой ровесники, ты повзрослел, и я могу положиться на твою преданность.

— Ты можешь на меня положиться, — сказал он со слезами на глазах. — Мое сердце открыто для тебя настежь.

Это короткое признание в любви стоило многих громких слов.

— Но ты должна сказать мне, как ты хочешь это сделать, — продолжал он. — Я знаю об этом так мало, и мне хочется доставить тебе радость.

Она пригнула его голову к своей щеке.

— Линде-Лу, Линде-Лу, никто не хотел сделать этого для меня раньше. Это лучшее, что ты мог сказать мне!

Они лежали в постели рядом, обнаженные.

Он не осмеливался даже дышать, так велико было напряжение чувств.

Криста знала, что он желает ее, она не могла этого не заметить. И мысль об этом была ей приятна.

Он целовал ее — осторожно, тактично. Ей пришлось показать ему, как нужно целоваться, чтобы распалять плоть. Она шепнула ему, что никогда не осмеливалась так целовать Абеля. Это было чудесно! Линде-Лу понял, насколько одинокой была Криста. Он должен был дать ей то, чего ей так недоставало...

Он был так возбужден, что готов был начать уже теперь. Вот здесь-то как раз Абель и делал ошибку, не обращая внимания на нее и думая только о себе. Ему же так поступать не следовало, даже если определенная часть его тела так жаждала погрузиться в нее. Ему следовало ждать, прислушиваться к ее ощущениям, быть нежным и осторожным, понять ее. Она была смущена, она просила его о каких-то несуразных вещах. Но Криста не должна была смущаться наедине с ним! Он осторожно поцеловал ее, стараясь вернуть ей уверенность в себе. И заметил, что она тоже была возбуждена.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒