ВИКА.Красивая. Как попа сивая. Занимайтесь. (Роется в вещах, Вера тоже).

ВИКА.Красивая. Как попа сивая. Занимайтесь. (Роется в вещах, Вера тоже).

ВЕРА (всё так же радостно).Мы два раза в жизни по телефону с вами говорили, да? Вы ее поздравляли с днем рождения и с Восьмым мартом в прошлом году. И вот вчера я вам позвонила, что она умерла, ваш телефон под клеенкой у нее был. Она про вас говорила часто, но я вас ни разу не видела. Дак выкинуть?

ВИКА.Выкинуть.

ВЕРА.Заберите хоть всё себе, мне не жалко! Не надо? Вам не надо?

ВИКА (помолчала, посмотрела внимательно на Веру, закурила). Нам – не надо. Не надо нам. Сказала же – это: не надо!

ВЕРА (весело).Ну, я выкину. Вынесу к помойке. Я внутрь помойки не бросаю никогда, рядом с помойкой ложу – всегда придут люди. Посмотрят и заберут. Посмотрят и заберут. Посмотрят и заберут. Я ж не знаю, что кому надо. Относить в церкву – далеко и тяжко мне, а так – пусть сами смотрят, копают. Относить в детский дом, в тюрьму – да ну, а кому это старушачье надо? Никому. Вынесу, пусть там лежит, а кому надо – заберут. Они пороются – и заберут. Роются, роются, найдут, чего надо – и заберут. Я всегда так много разговариваю вслух, одна будто. Песни всякие пою ещё.

ВИКА.Вот и я думаю: помолчи лучше, а?

Молчат, роются в вещах.

Давно в этой службе?

ВЕРА (быстро). Шесть лет. Приехала из поселка городского типа, ну, это далеко, триста километров отсюдова, там отец живет, мамка умерла, бедная, молодая была еще, сорок лет не было ей. Я сначала работала - домработницей работала, а потом сюда устроилась, в «Соцзащиту». У них условия хорошие. За такую получку - я одна в чистом поле воробья вилами загоняю!

ВИКА.Что?

ВЕРА.Через год мне дали комнатёшку в общежитии. Сначала ходишь за бабушкой, ждешь, когда она умрет. Трынди-брынди балалайка. Под столом сидит бабайка. Она умрет, ты чистишь всё, выкидываешь, а если тебе что-то нравится, забираешь себе. У меня теперь вся мебель есть, посуда, всё дорогое, чистое. Приехала с сумочкой, вещей было – жменя маленькая. (Смеется). А теперь – всё есть. Жизнь прожить – не поле перейти. Любимая моя поговорка. От матери досталась. Я это уже говорила. Теперь вот надо замуж выйти, жениха ищу. Да мало их, совсем нету. Но найду. Мне надо только, чтоб его звали Сережа. Мечта такая. Найду. Ведь у меня комнатёшка есть. У меня такая чистота дома – прям реанимация! Я знаю - он войдёт, меня сразу молния ударит и я пойму: вот он! И пойдем с ним ко мне в реанимацию в мою.

ВИКА.Боже, Боже …

ВЕРА.А что? У них нет родственников, забирать можно всё, никто не приходит, мы ухаживаем вот так вот, а потом квартира – «Соцзащите», по договору по такому.

ВИКА.Пипец какой-то.Слушать невозможно. Помолчи.

ВЕРА (собирает вещи в мешки).С Хозяином надо, конечно, ладить. Жизнь прожить - не поле перейти. Он ответственный за всё. Николай Степанович его зовут. У меня с ним - порядок, я послушная. Жизнь прожить – не поле перейти. Это правда. А еще я с детства собираю спичечные этикетки. У меня их миллион. И вот - как повезло, а? – теперь так работаю, что у каждой бабушки нахожу коробочку спичек для себя! У них же запасы. Море! И крупа, и сахар, и спички! У всех! Войны ждали, закупались. Вот я спички себе беру, сразу, как они умирают, иду, ищу, нахожу и складываю себе.

ВИКА.Хозяин – это кто?

ВЕРА.Наш начальник. Квартиру сейчас продадут, из этого нам зарплата. Ну, поди, и ему что достается, но нас не касается. Нас много, десять человек таких девушек и женщин так работает.

ВИКА.Книги не трогай!

ВЕРА.А?

ВИКА.Я должна пролистать их все. Может, она с намеком завещала мне? Должны же у нее были остаться деньги, драгоценности? Может, она в переплеты книг засунула драгоценности? Не было у нее ничего?

ВЕРА.Не знаю. Спичек много нашла. Показать?

ВИКА.А я знаю. У нее было много бриллиантов. Мама мне говорила. Много. Куда они подевались? Где они?

ВЕРА.Не было ничего. Вот, эти книжки толстые – ваши, вам достались. А больше ничего не было.

ВИКА.Было. Ты откуда знаешь, что не было?

ВЕРА.Я три года у нее каждый день по три часа была. Тут всё наизусть знаю.

ВИКА.Наизусть? А там, в той комнате – что?

ВЕРА.Туда не надо ходить, а? Я там уже всё прибрала, вымыла, всё оттуда сюда выкинула, постель чисто постелила, не надо туда.

ВИКА.Постель?

ВЕРА.Ну да. Я пока отсюдова выношу всё, Хозяин ту комнату сдаёт на часы.

ВИКА.На часы?

ВЕРА.Ну, комната сдается. Как гостиница. Почасовая такая оплата.

ВИКА.Кому сдается?

ВЕРА.Ну, кому. Разным людям. Кому жить негде.

ВИКА.Ясно. Публичный дом.

ВЕРА.Ну да, бывает, что мужчина и женщина. На час, на два. Ну, пусть потрутся. Так устроено в мире – надо всем тереться. Я вот ни с кем еще ни разу, потому что берегу себя для мужа.

ВИКА. Что?

ВЕРА. Ну, я девочка еще. Приставали много. Но я не сдалась.

ВИКА. Что?

ВЕРА. Хозяин дает мой телефон, мне звонят эти люди, ну - постояльцы, я ключи выношу им или открываю дверь – и ухожу, так заведено.

ВИКА (молчит).У них так заведено. Я в коматозе от вас. Ужас! Уже отработан механизм. Бессовестные. Милицию на вас вызову вот! Ее еще не похоронили, а вы тут давай уже притон устраивать! (Кричит). Ведь её ещё не закопали!

Молчание. Вера перестала вещи складывать, очки поправила, шоркнула рукой под носом, потом пальцы об платье вытерла, говорит спокойно.

ВЕРА.Ты чё орёшь? Ты кто? Никто. Вот и дуй до горы. Квартира не твоя, не тебе досталась, а Хозяину. Я ее три года мыла, убирала тут, урыльник у нее из-под кровати выносила, памперсы ей меняла, а вас, родственники, ни разу я тут не видела, куска хлеба не принесли, а сейчас явились?

ВИКА. Какой урыльник?

ВЕРА.Горшок ночной – урыльник. Ты кто? Ты племянница? Скажи спасибо, что пустила. Я тебя не знаю. Только из-за Елены Петровны пустила. Она тебе эти сто пятьдесят книжек просила передать. Забирай вот эту вот циклопедию свою и пошла отсюдова, вон вали.

ВИКА.Сама ты урыльник! Ах, дрянь какая, как разговаривает?!

ВЕРА.А как с тобой говорить? Не командуй. Иди давай отсюдова, сказала. Я тут теперь начальница. (Поёт, ходит по комнате, складывает в черные мешки вещи.). «Не плачь, моя Марфунька! Куплю тебе я нож! Соломенную шляпу! Перо туда воткнешь! Не надо мне солому! Купи мне лисапед! Ты ездить не умеешь! Свернешь себе хребет!»

ВИКА (бормочет). Ну, народ пошел наглый какой, а?! Приехала из своего Криворожья и тут так себя ведет, а?! Дура, а? Сопли об подол вытирает, а еще и вякает чего-то! Никуда не уйду, перерою всё, но найду, что мне полагается, ясно?!

ВЕРА.Ну, ищи.

ВИКА.Не тыкай мне, дрянь! Потыкай еще!

ВЕРА.Сама ты дрянь.Ну, ладно – ищи. Найдешь мусор какой – бери.

Вика пошла на кухню, гремит банками, кастрюльками. Пшено, макароны, муку высыпает на пол, ругается, бормочет что-то.

Звонок в дверь. Вера открывает. На пороге Артём – красивый парень 30 лет. Он в куртке, с портфелем в руках, модно и богато одет. Артём всё время смеётся, зная будто, что у него неотразимая улыбка.

АРТЁМ.Оля-ля. Здрасьте. Карбышев какой на улице. (Смеется). Мороз сильный. И дым.

Молчание. Вера улыбается.

ВЕРА.Серёжа?!

АРТЁМ.Нет. Нет. Артём.

ВЕРА.Как – нет? Серёжа ведь?

АРТЁМ.Да нет же. Что?

Молчание.

Вера не двигается. Потом быстро снимает с себя кофту. Кидает на пол, не отводя глаз от Артема, топчет кофту ногами. Артем удивленно смотрит на Веру.

АРТЁМ.Может, я не туда попал? Что? Оля-ля! Это что - шутка юмора?

ВЕРА.Здрасьте. Извините. Это я так. Обозналась, вроде, тут темно. Здрасьте …

Подняла кофту, толкает руки, никак в рукава попасть не может. Быстро идет по коридору, Артем следом.

Сюда идите, здесь вот. Тут не смотрите, это вас не касается. Деньги сразу мне давайте, там у вас - постель чистая. Кухней нельзя пользоваться, знаете, да? Посуда там у вас есть какая-то, а туалет и душ – вот тутова двери вам.

АРТЁМ.Да, да. Спасибочик. Спасибочик большой.

Артем, смеясь, протянул Вере деньги. Быстро скрылся во второй комнате.

Там осматривается, бросает вещи на диван, разувается. Из портфеля достает тапочки, натягивает их, садится на диван, качается, проверяя крепость пружин. Смеется негромко. Потом бутылку из сумки достает, наливает в стакан, пьет, закусывает колбасой. Идет по комнате, разглядывает ее, встал у окна, смотрит на улицу.

Вера стоит в коридоре. Трясет головой, снова сняла кофту и снова топчет ее ногами.

Вика идет по коридору.

ВИКА.Чего?

ВЕРА.Так.

ВИКА.Кто там был?

ВЕРА (надела кофту, пошла в гостиную, снова складывает вещи в черные пакеты).Это соседи. Просто так.

ВИКА (идет за ней).Чего им надо?

ВЕРА.Ну, просто, говорю же.

ВИКА.А тут - все пальто? Других нет нигде?

ВЕРА.Всё уже – обыск закончен, пора уходить, мне надо двери закрывать.

ВИКА.Куда уходить? Я сказала, мне проверить надо всё! Пока всё не перерою – не уйду. Кто это был?

Вика роется в карманах пальто, которые висят на вешалке у входной двери. Смотрит на топор.

ВЕРА.Ну, ройте. Десять минут даю вам. Вот еще там шкаф стенной, там тоже польта – от мужа Елены Петровны остались польта еще и шубы его. Там шкаф, в колидоре.

ВИКА.В «колидоре»?«Польта»?Коматоз. Умотейшен полный. Сельпо. Зачем тут топор лежит?

ВЕРА.Воров она боялась, обороняться хотела. Вот и лежит.

ВИКА.Значит, было что-то, раз она воров боялась? Были бриллианты?

Вика сняла топор с чемодана, бросила его на пол, чемодан открыла, достала из него женское белье, чулки, тапочки, платье. Читает записку, которая сверху на белье лежала.

«В гроб». (Перепугано). Это что?! Что это?!

ВЕРА (ходит, собирает вещи).Ну, это она приготовила в гроб, чтоб ей это одели.

ВИКА.Дак похороны же сегодня, почему ты ее в это не одела?!

ВЕРА.А какая ей теперь разница?

ВИКА. Как, какая разница? Это была ее последняя воля!

ВЕРА. Не кричите, а? Я ж не глухая. Это ж она для себя делала, представляла, как она красиво будет в гробу лежать. Как все на нее будут смотреть и жалеть. А не будет никого. Никто не придет. Некому ее жалеть. Уже она там, Бог спички ей зажигает и ей всё её кино показывает.

ВИКА.Чего?!

ВЕРА.Сегодня в два часа похороны, приедут парни из «Соцзащиты», отвезут ее из морга и закопают. Сто раз такое уже было. Ну, раз нету у нее родственников.

ВИКА.А я – не считова?! Ты, тварь?!

ВЕРА.Ну дак, давай – флаг в руки, барабан наперевес. «Мы шли под грохот канонады», давай? Еще успеешь до двух. Возьми вот это всё и едь туда, сама ее одевай или денег плати, чтоб ее одели. У меня денег на это нет. Будешь там стоять и ее жалеть. Ну? (Ходит по комнате, собирает вещи).Я не поеду. Мне зачем? Я ее три года терпела, у нее характер был говняцкий. Ну, едь?

ВИКА.Я таких чудовищ ещё не видела.

ВЕРА.Ну вот, увидела теперь. Еще два часа осталось, едь, ну?

Молчание.

ВИКА.Не тыкать!Наглая!Какой цинизм! Какая гадость! Как не стыдно! Закопают! Как о собаке! В чем ее увезли в морг?

ВЕРА (складывает вещи в черные пакеты).Ну, в чем она вот тут лежала, в том ее и увезли. В халатике.

ВИКА.Ее что, в халатике и похоронят?!

ВЕРА.Я что сказала? Нате, берите всё это и едьте, переодевайте. У меня денег нет.

ВИКА.У тебя денег нет?! Рассказывай, как же! Денег у нее нет! У тебя совести нет, муха навозная! Это же надо такое, а? Отъелась на несчастных стариках, морда вон какая! На старухах наживается!

ВЕРА.Женщина, ну не орите, а? Берите вот, что она оставила вам, книжки эти, и ступайте. Квартира – не ваша. Убирали бы за нею, квартира ваша была бы, а сейчас – нет. И не орите, а? А то я сейчас Хозяину позвоню, он быстро охрану вызовет и плохо будет.

ВИКА.Она мне угрожает, скотина?! Ну, а куда, куда теперь эти вещи, которые она просила надеть на нее, куда?!

ВЕРА.Дайте сюда.

Берет вещи из рук Вики. Сует их в черный мешок, смотрит на Вику.

И всего делов-то.

ВИКА (помолчала).Невероятный цинизм. Какая же ты поразительная дрянь!

ВЕРА.На себя посмотри, фуфло накрашенное. Иди давай отсюдова.

ВИКА.Поговори мне, я тебе волосёшки вырву!

ВЕРА.Вырвешь, вырвешь. Вот я позвоню сейчас Хозяину, позвоню.

ВИКА.Звони, тварь! И не тычь мне, не тычь! И не тычь мне, не тычь, я тебе не Иван Кузьмич! У Ивана Кузьмича голова из кирпича!

ВЕРА.Чего?

ВИКА.Того!

ВЕРА.Достала. Ладно, не тыкаю тебе, Иван Кузьмич. Пошла вон!

ВИКА.Тварь!

В коридор вышел Артем. У него полотенце в руках, он в тапочках. Смотрит на Вику и Веру, улыбается, жует что-то.

Артем всё время трет тело, глядя на женщин, причмокивает яркими губами, будто намекает на что-то.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒