Гонения конца 19 в. 21 страница

Беспоповцы утверждали, что со времен Никона в мире воцарился "последний антихрист", предсказанный Господом (Иоанна, 5:43) и св. апостолами (1 Иоанново послание, 2:18 и 2 Фессалоникийцам, 2:3-4); сначала указывали на Никона, как на этого антихриста, другие на Петра Великого, а потом стали учить, что антихриста нужно понимать духовно: это - заблуждения и ереси и "организация", их содержащая. В развитие этого учения об антихристе утверждали, что имя Иисус, которым никониане именуют Господа Христа, есть имя антихриста и что все никониане веруют в этого антихриста; печать же антихристова есть четвероконечный крест, введенный с никоновских времен всюду взамен креста восьмиконечного, который никонианами изгнан ото всех прежних мест: с храмов, с престолов, с просфор, с антиминсов... О пророках Илии и Енохе, которые должны прийти при антихристе собственной личностью в обличение этого противника Христа, понимали духовно. Немало и других заблуждений беспоповских проникало в поповскую среду. Они имели успех потому, что все эти заблуждения были изложены беспоповцами в особых тетрадях и книгах, надписанных именами святых, как будто эти именно святые и писали обо

всех этих заблуждениях, и таковые принимались поэтому не как заблуждения или мнения и верования беспоповцев, а как учение святоотеческое.

Старообрядческая иерархия не могла быть равнодушной к такой заразе: пастыри церковные обязаны заботиться, чтобы не было плевел среди пшеницы. По их поручению один из видных знатоков церковных вопросов и писатель того времени, Илларион Георгиевич Ксенос ^{^[362]} , составил сочинение в опровержение всех этих беспоповских заблуждений и изложил в нем церковное учение по всем пунктам беспоповских уклонений от этого учения. Сочинение это, просмотренное и исправленное другим крупным церковным деятелем и писателем того времени, Семеном Семеновичем^{^[363]}, было представлено на утверждение московскому Духовному Совету. Написанное в форме "Окружного послания" ко всем чадам "единыя святыя, соборныя, апостольския, древлеправославно-кафолическия Церкви", оно было подписано 24 февраля 1862 года московским архиепископом Антонием и другими четырьмя епископами, а также некоторыми иереями и в таком виде опубликовано^{^[364]}. "Послание" состоит из вступления и десяти глав, или статей. Во вступлении перечислены ложные беспоповские тетради, числом десять, с изложением их содержания "яже вся суть ложная и баснословная сочинения, в них же проповедуется престание Христопреданного священства, окончание новоблагодатного закона, царствование последняго антихриста, который аки бы восседает на престолех алтарей господствующей ныне в России церкви, яже аки бы иному богу верует и поклоняется, исповедуя под именем Иисуса не Христа Спасителя, но противника Его - антихриста". И "таковая безместная и нелепая мудрования неприметно вкрадаются в Христоименитыя люди, дышущия простотою и незлобием и немогущия различити истину от лжи". Для "сбережения стада Христова" от сего "душепагубного учения" и предлагается "Окружное послание". Десять глав, или статей "Послания" излагают церковное учение по следующим вопросам: первая (статья, глава) - о вечности Церкви и священства с жертвоприношением Тела и Крови Христовой, вторая - о верованиях и заблуждениях новообрядствующей церкви, третья - о Христовом имени, четвертая - о Кресте Христовом, пятая - о евхаристии греко-российской церкви, шестая - о молении за царя и о приношении за него пятой уставной просфиры, седьмая - об "отметании лжесоставленных сочинений", восьмая - о пророках Илии и Енохе, девятая - об антихристе и десятая - о кончине мира и о втором пришествии Христовом.

Самой значительной и самой ответственной была вторая статья - о верованиях и заблуждениях новообрядческой церкви. "Господствующая ныне в России церковь, вкупе же и греческая, верует, - так начинается эта статья, - не во иного Бога, но во единого с нами", - и дальше излагается это верование обстоятельно и доказательно. Затем идет изложение ее заблуждений: "Вины не нашего непоследования пастырем тоя церкви суть важныя и благословныя. Понеже убо попущением Божиим, чрез Никона бывшаго патриарха, древлецерковная предания изменишася. И впоследствии собором (с присутствием греческих патриархов) 1667 года ужаснейшая клятва и анафема на содержащих древняя святоцерковная предания произнесеся и строгое преследование и гонение воздвижеся с мучением. И по сих от пастырей поборающих по новоизложенным догматом и преданием бранныя книги издашася, в них же святейшее и поклоняемое имя Христа Спасителя нашего Исус злохульно поречено, аки бы не знаменает Спасителя и Исцелителя душ наших, но некоего иного Исуса равноухого ³⁷⁶ . К сему же (оле дерзости!) именоваша чудовищным и ничего не значущим³⁷⁷. Двуперстное сложение на изображении крестного замения такожде наречено: арианством, македонианством, несторианством, злобожным разделением, арменством, арменскою ересью, армейским кукишем, ариевою пропастью, адовыми вратами, волшебным знамением, демоносидением и чертовым преданием! ³⁷⁸ Но и в трехперстном сложении своем учение имеет само с собою несогласное. В Скрижали бо, в Пращице и в предисловии Псалтырей повелевается в трех перстах исповедати оба таинства: таинство Троицы, вкупе и смотрение; два же последние перста имети праздны³⁷⁹. В инех же книгах - в трех перстах таинство Троицы, в последних же двух таинство смотрения ³⁸⁰ . К сим же и иная суть изменения и пременения, отъятия и приложения, яже зде исчисляти неудобно есть... Сих ради совесть наша не допущает нас быти в подчинении пастырем тоя церкви, иже, к крайнему сожалению здравомыслящих, не обращают внимания на исправление своих полемических книг и не уничтожают означенных жестокословных порицаний, - порицаний отвратительных, благочестивому слуху невместимых и христианским пастырем отнюдь не свойственных. Аще же некогда, благодатию Божиею озарившеся, отложат вышеупомянутыя порицания, и соборне оставят своя новодогматствования, а "святую старожитность возлюбят и приимут, и порученным себе хранити ю повелят" ³⁸¹ и начнут последовати всем древлецерковным преданием неизменно, и устроится церковь в таковой точности догматов и преданий, яко же бяше от лет равноапостольного князя Владимира и до лет Никона бывшаго патриарха, "тогда вал того предела в ровенник обратится и единым к другим прихождение учинят сердца"³⁸². И мы без всякаго увещания человеческаго пойдем к общению ея. А донележе пребывают соблазны и преткновения, возмущающия совесть нашу, то мы не можем, вопреки учению древлеправославныя Церкве и вопреки убеждению своея совести, после довати новоизложенным догматом и преданием. И сего ради несть раскольницы и раздорницы, но чада единыя святыя, соборныя, апостольския, древлеправославно-кафолическия Церкве". Заканчивается глава молитвою к "единому безначальному Царю славы", дабы ученые пастыри господствующей церкви "обратили должное внимание о вышепредложенных жестокословных порицаниях".

Главным образом вторая статья "Окружного послания" и вызвала движение против него. Оно обнаружило, что действительно "нелепыми мудрованиями" беспоповщины

	Димитрий Ростовский. Розыск. Ч. I. Гл. 15. Л. 18.
	Никифор Астраханский. Изд. 1854. С. 87.
	Там же. С. 336.
	Скрижаль. С. 805; Пращица. Отв. 54. Л. 116; Псалтыри разных изданий.
	Обличение. Л. 24; м. Платон. Увещание. Л. 45; Никифор Астраханский. С. 121.
	Книга о вере. Гл. 25. Л. 195 об.
	Там же. Л. 185 об.

были довольно глубоко заражены многие "люди, немогущия различити истину от лжи". Они и подняли и организовали бунт против "Окружного послания", отсюда получив название "противоокружники", или "неокружники". Большое значение имело еще и то обстоятельство, что к этим бунтовщикам примкнул изверженный из сана за свои преступления епископ Софроний, который и возглавил совершившийся церковный раздор. Раздорники, превратно поняв "Окружное послание" и его цель, обвиняли составителей и издателей его в измене старообрядчеству и в намерениях соединить всех старообрядцев с новообрядческой церковью. Написанное мягко, деликатно, миролюбиво, что можно уже видеть из одной только второй главы, оно действительно давало некоторые основания относиться к нему подозрительно, с недоверием. В таком виде и с такой тональностью оно было действительно несвоевременным. Поэтому ровно через год оно было уничтожено. В Москву прибыл сам Белокриницкий митрополит Кирилл и издал 24 февраля 1863 г. "Соборный акт об уничтожении "Окружного послания". В "Акте" говорится, что "Окружное послание" вызвало великое смятение, соблазн и даже раздор", что оно написано "одним лишь мирским человеком" и издано епископами без воли своего митрополита, вопреки 34-му Апостольскому правилу и 9-му - Антиохийского собора. Посему, на основании сих правил и принимая во внимание наставление "Толкового Апостола": "Аще и Христос повеле, а видим некоего вредящася от того, удержися и не сотвори по повелению Его" (Зачало 147, лист 516) и что "многие православные христиане действительно не поняли и не вместили смысла "Окружного послания", - "...сим нашим определением, - заявляет митрополит Кирилл, - уничтожаем оное "Послание" и недействительным вменяем". Вслед за митрополитом акт этот подписали архиепископ Антоний и другие епископы и наиболее видные священники ^{^[365]} . После сего, в течение последующих лет, оно подвергалось неоднократному уничтожению. Однако не всех, возмутившихся против него, успокоило такое мудрое архипастырское действование. Очевидно было, что причины раздора лежали глубже: непримиримые раздорники действительно оказались неисцелимо заражены беспоповскими "мудрованиями" ^{^[366]} , и что вожди раздора руководились, кроме того, своекорыстными и личными расчетами. Они ввели в заблуждение самого митрополита Кирилла, и он, под влиянием их уверений, что архиепископ Московский Антоний изменяет старообрядчеству, поставил в митрополии нового епископа на Москву 24 июля 1864 г., тоже Антония, 2-го, за что сам подвергся соборному суду российских епископов и суду митрополита Амвросия. Кирилл потом раскаялся в своем проступке и на соборе, состоявшемся в Белокриницкой митрополии 5 июня 1871 г., он подверг Антония 2-го как незаконно рукоположенного и учинившего раздор всеконечному извержению из сана.

Неокружнический раздор распался вскоре на две части: одна часть называлась иовцами, а другая иосифцами, каждая по имени своего епископа.

После 1905 года, когда появилась возможность свободно собираться на старообрядческие Соборы и съезды, состоялись в разное время и в разных городах примирительные съезды и соборы старообрядцев окружников и неокружников, на которых были подписаны примирительные акты обеими сторонами, и с того времени неокружнический раздор пошел на убыль. Но незначительная часть неокружников^{^[367]} все еще оставалась в раздоре включительно до времени революции (1917 г.). Существовала она и после этого года, хотя новое катастрофическое положение бывшей господствующей церкви, распавшейся на несколько враждующих между собою церквей, а главным образом - господство в России безбожия, совершенно разрушили беспоповские верования об антихристе, об имени "Иисус", о "роковом" годе 1666-м, о печати антихристовой и о многом другом. Рухнули все внутренние "идейные" препятствия к объединению всего старообрядчества в единую древлеправославную Церковь.

Отступничество от Церкви. Отпадение в единоверие 1865 года.

Отступничество от Церкви присуще всем периодам церковной жизни. На церковном пути неизбежны соблазны и падения. Сам Божественный основатель Церкви предсказал: "Горе миру от соблазнов; ибо надобно прийти соблазнам". (Матфея, 18:7). Особенно много было падений в периоды гонений на св. Церковь, когда маловерные и слабые не могли выдержать жестокостей и мучений за истинную веру и отступали от нее. Еще больше было уклонений от нее в годы еретических смут и соблазнов, когда даже сами вожди церковные - епископы и патриархи - делались жертвою еретической заразы: в периоды господствования на Востоке арианства, монофелитства, иконоборчества православные епископы сотнями уклонялись в эти ереси и св. Церковь оставалась без них. Об арианском времени блаженный Иероним вспоминает: "Весь мир ужаснулся, увидев себя
арианским"^{^[368]}. Об иконоборческой эпохе св. Феодор Студит говорит, что в то время так многочисленны были уклонения епископов в эту богоборческую ересь и так неразличимо смешалась тогда церковная иерархия, что трудно было разобраться в ее чисто православной преемственности, и святой отец советует поэтому "не простирать исследований далее", в противном случае "великий дар священства станет тщетным", "а без него мы можем впасть в язычество"^{^[369]}. Столь же роковое падение епископата совершилось и в никоновскую эпоху, когда открыто благочестивым святителем остался один лишь Павел, епископ Коломенский, за что и был сожжен Никоном. Остальные епископы стали или явными отступниками, или трусливо таили свою веру, боясь участи Павла. И по восстановлении благочестивой иерархии в лице митрополита Амвросия, в ней произошли отступничества. Мы уже упоминали об уклонении в единоверие Тульчинского епископа Иустина, о впадении в раздор церковный Софрония и Антония 2-го. Но эти измены Церкви, как и другие подобные, о которых история не сохранила и памяти, были малоэффектными, бесшумными и почти незаметными. Совсем другое значение имело отступничество, совершенное видными старообрядческими священнослужителями в 1865 году в Москве: оно было весьма шумным, демонстративным и действительно ошеломляющим. Его долго и тщательно подготовлял сам Филарет, митрополит Московский, с целой сетью своих явных и тайных агентов. Отступничеством этим Филарет рассчитывал нанести старообрядческой иерархии сокрушительный и роковой удар. Удар действительно был чувствительным, но без всяких дурных последствий для старообрядческой иерархии.

23 июня означенного года к единоверию были весьма торжественно присоединены: сам наместник Белокриницкой митрополии епископ Ануфрий; весьма талантливый молодой епископ Пафнутий Овчинников, ездивший до сего в Англию по поручению архиепископа Антония, по делу устройства в Лондоне старообрядческой епископской кафедры; секретарь самой Белокриницкой митрополии архидиакон Филарет, "юный" еще, но уже прославленный своей деятельностью, образованностью и познаниями, и еще два других лица, малозначительные - священноинок Иоасаф и иеродиакон Мельхиседек. 17 августа того же года они были представлены самому императору Александру П. Для их жительства и противостарообрядческой деятельности был создан в Москве специально миссионерский монастырь - Никольский (единоверческий, впрочем, отобранный у беспоповцев).

Весьма поучительна и интересна судьба первых трех отступников из этой пятерицы, в особенности Пафнутия.

По своей даровитости, глубокой начитанности, ораторским способностям, уменью литературно излагать свои мысли, по темпераменту, живому, горячему, увлекающемуся, он мог бы принести старообрядческой Церкви огромную пользу своим преданным ей служением и оставить по себе в грядущем потомстве благодарную и славную память. [Мог] быть даже вторым Павлом Белокриницким. Он и был "преданным его учеником, сотрудником и близким другом" до самой смерти Павла - 5 мая 1854 г. Это он написал в "Памятник" Белокриницкий о смерти инока Павла: "Преставился от сея жизни преподобный отец инок Павел Великий в вечное наследие". В то время Пафнутий жил в Белокриницкой митрополии и состоял в звании архидиакона. Весьма молодым, только что исполнилось ему 30 лет, он поставлен был в России на Коломенскую епархию епископом, но все время проживал в Москве, окруженный со стороны старообрядцев особым вниманием, почетом, заботами об его благополучии, прославляемый за прежнюю подвижническую жизнь и как святитель-проповедник прозванный "вторым Златоустом". Такое положение да в такие юные годы и вскружило ему голову; к тому же и характера он был неуравновешенного.
По свидетельству проф. Субботина, долго состоявшего с ним в близких отношениях, Пафнутий "был крайне раздражительным, гордым и властолюбивым человеком, и в минуты раздражения и страсти, под влиянием личной вражды, способен был на отчаянные поступки"^{^[370]}. Присоединение к единоверию и было таким "отчаянным поступком". У него действительно создалось к тому времени отчаянное положение: с одной стороны, правительство узнало, что он ездил в Англию - устраивать старообрядческую архиерейскую кафедру и встречался там с русскими революционерами Герценом, Кельсиевым и другими, о чем и было напечатано в герценовском "Колоколе", который в России жестоко преследовался как революционный орган; а с другой стороны, Пафнутий впал в некоторые грехи ^{^[371]} , за что и был соборне запрещен от всякого священнодействия. Куда же ему деваться? Конечно, он мог бы смириться и покаяться и, выехав за границу, спокойно и даже плодотворно жить в Белокриницкой митрополии, спасаясь и от русских властей, и от собственных страстей. Но "гордый и властолюбивый" характер его заставил пойти другим путем.

Вскоре по присоединении к единоверию, он был произведен в "противораскольнические миссионеры" и вел публичные беседы со старообрядцами в Московском Кремле, почему и получил титул "кремлевского миссионера". В 1869 г. он совершил миссионерскую поездку на Дон, о каковой мы говорили в своем месте . Он узнал и изучил не только столичное православное духовенство, но и провинциальное, проник в его настроения, в его психику, глубже понял его непримиримо враждебное отношение к старообрядчеству, что его сильно возмутило, и он, внутри этой церкви, повел сначала весьма осторожную, а потом все более смелую и открытую войну против этой психики, против этой вражды к старообрядчеству и, значит, вражды к древнерусской православной Церкви, ее благочестию, ее святорусскому духу и направлению. В Пафнутий заговорил истинно русский борец за древнее благочестие. Уже в отчете своем о поездке по Дону он заявлял, что "всякая раскольническая баба больше знает о церковном расколе, чем любой православный священник, окончивший семинарию". Он требовал расширения прав единоверию, чтобы в него могли переходить и православные; настаивал на равноправности обоих обрядов - и нового, и старого, чтобы и православные, если бы захотели, крестились двоеперстно, служили по старым Служебникам и т.п. Однако то архипастырство, которое с времен Петра провозглашало и учило, что "обряд - вещь средняя, ниже нужная ко спасению", никак не могло допустить эту "вещь" до свободного употребления в церкви и к старому "обряду" относилось с такой же ненавистью, с какой он проклят был на соборах 1656 и 1667 гг. Пафнутий высказывал свои взгляды и требования не только на публичных устных беседах, но и в печати: он издал в трех выпусках свои "Записки по народным беседам", в которых смело разоблачает никоновское обрядоверие и остро критикует "закоренелые" и "тупые" взгляды миссионеров, своих же соратников: архимандрита Павла Прусского, священника Виноградова и самого проф. Субботина, взгляды на старообрядчество, на никоновскую реформу, на старые полемические против старообрядцев книги и на многое другое. Сначала близкий друг и сотрудник Субботина, потом его разоблачитель и противник, он не мог ужиться ни с ним, ни с другими борцами против "раскола". Все больше и все дальше он расходился с ними. Ему стало душно в этой враждебной компании, к тому же она стала строить ему всякие ковы, и ему угрожала большая опасность: смелых и правдивых людей там, в этой тлетворной среде, не любят и не терпят. И Пафнутий снова возвратился в старообрядческую Церковь. Разумеется, пребывание его в России в то время было
немыслимо: он подлежал аресту и гниению где-либо в крепости или в каземате. Он поселился сначала в Мануйловском старообрядческом монастыре (в Молдавии), а потом перебрался в Белокриницкий монастырь, где и прожил почти 25 лет, до самой своей смерти, последовавшей 23 февраля 1907 г. Но даже такой продолжительный срок не мог его исправить от никонианских вывихов и очистить от "православной" проказы. Молиться в церковь он ходил очень редко, постов не соблюдал, ел мясное, несмотря на то, что и в единоверии он был монахом, не соблюдал и других иноческих обетов. Только за два года до смерти остепенился и перестал пользоваться мясной пищей. Перед смертью был принят на покаяние Белокриницким священником Пахомием. Смерть его, однако, по рассказам очевидцев, была мучительной. Как жаль, что такой яркий талант так бесцельно и так бесплодно погиб.

Ануфрий был сереньким человеком, ничем не выделялся из ряда обыкновенных людей. Избран был в епископы и даже состоял наместником митрополии потому, что был хорошей жизни, тихий, смиренный и, кроме того, избран в такой момент, когда митрополит Амвросий был только что выслан в заточенье, а о Задунайском епископе Аркадии получили сведения, что турецкие власти его арестовали, - в такое время некогда было разбираться в достоинствах кандидата. Для монастырского служения Ануфрий, даже в качестве митрополита, был очень подходящим кандидатом и вполне достойным. Он был рукоположен 29 августа (10 сентября) 1848 г. в епископы на Браиловскую епархию митрополитом Кириллом. Тогда же был избран и в наместники митрополии. В 1861 г. он прибыл в Москву по церковно-иерархическим делам и здесь сблизился с епископом Коломенским Пафнутием (Овчинниковым), который и возымел на него пагубно-роковое влияние. До самой своей смерти, последовавшей уже в 1894 г., он прожил в вышеназванном единоверческом Никольском монастыре, ничем себя не проявляя. Лишь Субботин использовал его в самых широких размерах для составления своей "Истории Белокриницкой иерархии", получая от него многие сведения о событиях в Белокриницком монастыре или, быть может, навязывая ему эти сведения. Во многих местах своей "Истории" Субботин, игнорируя документы и другие более достоверные свидетельства, каждый раз ссылается на Ануфрия, где это ему нужно для какого-либо извращения фактов и преследуя поставленную им цель - разоблачить Белокриницкую иерархию. Так ли передавал Ануфрий, как сообщает Субботин, это остается на совести последнего, довольно гибкой и, по выражению апостола Павла, "оскверненной" (Титу, 1: 15).

Есть твердые основания утверждать, что и Ануфрий тяготился своим фальшивым положением в единоверии, ибо он там убедился, что официальное православие относится к единоверию с осуждением и презрением. Калужский миссионер о. Дударев сообщает, что сам Ануфрий в дружеской, интимной беседе с грустью передавал ему, что он, близко присмотревшись и прислушавшись к новообрядческим пастырям и архипастырям, убедился, что среди них есть много таких, которые "с подозрением и даже враждой смотрят на двоеперстие и на молящихся двоеперстно, и тем как бы отделяют себя от нас - единоверцев, как бы считают нас не за истинных православных христиан"^{^[372]}. В силу определений соборных и учения всей новообрядческой церкви, православные пастыри и архипастыри иначе и не могли и не должны относиться к двоеперстию и к двоеперстникам и, значит, к единоверцам. У Ануфрия, много узнавшего в единоверии правды горькой и обидной, жившего на чужбине в окружении врагов старообрядчества, не было ни средств, ни возможности выбраться оттуда и снова вернуться в "отчий дом", в старообрядчество. Так он и скончался среди чужих и в полной неизвестности, всеми забытый и всеми покинутый.

Судьба же третьего отступника от старообрядческой Церкви - архидиакона Филарета - была еще трагичней и печальней. Он был воспитанником Белокриницкого монастыря, на него возлагались большие надежды, его на общественные деньги образовали:

он хорошо владел немецким языком, а это было очень дорого для Белокриницкой митрополии, которой часто приходилось сноситься с австрийским правительством и писать все бумаги на немецком языке. Очень юным Филарет был рукоположен в архидиакона митрополии и сделан митрополичьим секретарем. Он был довольно талантливым и сообразительным служителем. Но поездки его в Россию по церковно-иерархическим делам и в такие юные годы сгубили его. Он тоже сошелся с Пафнутием Овчинниковым, который его увлек с собою в единоверие. Были за Филаретом и грехи юности, за которые грозило ему запрещение от всякого священнодействия; была растрата собранных на митрополию довольно значительных пожертвований, были и другие проступки и ошибки. Для подобных "преступников" единоверие всегда было удобным и спасительным (только не душеспасительным) убежищем. Филарет и укрылся там. Его, как и Пафнутия, произвели даже в иеромонахи. Еще до присоединения Филарет вступил в предательские сношения с Субботиным, о чем сам этот последний рассказывает следующее: "В памятный для меня день, 21 октября 1864 г., ко мне явился молодой человек, назвавший себя старообрядцем, приказчиком одного значительного московского купца и не без смущения начал объяснять, что его и нескольких близких ему людей, имеющих значение в старообрядчестве, весьма интересуют мои статьи о современных движениях в расколе и что, видя, как стесняюсь я недостатком материалов для более верного и полного изображения происходящих в расколе событий, они готовы доставить мне нужные для этого документы в верных копиях и даже подлинные. Понятно, с каким удовольствием я принял это драгоценное для меня предложение. Чрез несколько дней после того я получил от моего посетителя письмо, где он, извиняясь, объяснял, что он вовсе не приказчик, а Белокриницкий митрополичий архидиакон Филарет, присланный в Москву с поручением от митрополита Кирилла по церковно-иерархическим делам старообрядцев"³⁹¹. По совету Субботина и с помощью двух других вышеупомянутых отступников - Иоасафа и Мельхиседека - Филарет выкрал из Белокриницкой митрополии весь ее архив со всеми подлинными официальными документами чрезвычайной ценности и доставил его в Москву Субботину³⁹² . Филарет, как и сам Субботин, не мог даже подумать в то время, какую чрезвычайную услугу они сделали этим воровством Белокриницкой иерархии. В митрополии архив лежал бы без пользы, никто из посторонних не знал бы даже, что в нем заключается, он и совсем затерялся бы там и погиб во время постигших потом митрополию всяких потрясений. А Субботин не только составил на основании этих документов свою "Историю Белокриницкой иерархии", в которой опроверг на основании именно этих подлинных документов почти все ложные слухи о митрополите Амвросии и о Белокриницкой иерархии, все вымыслы миссионеров (вроде Парфения Гуслицкого), всю целиком клевету, что м. Амвросий будто бы был крещен обливательно и состоял под запрещением Константинопольского патриарха; но потом напечатал в отдельных выпусках и самые документы эти. Старообрядцы раскупили эти издания нарасхват: так дороги и полезны были они им. Конечно, мы не знаем, все ли документы Субботин опубликовал, может быть, в интересах "православия" кое-что и скрыл; но и то, что он обнародовал, представляет великую ценность: пред нами предстал митрополит Амвросий и все его дело в таком чистом и светлом виде, что всякий беспристрастный и честный зритель и читатель должен признать Белокриницкую иерархию беспорочной, святой, воистину благодатной и спасительной, несмотря на все субботинские противоположные выводы и выпады. Субботин потом спохватился и понял, какую бесценную услугу сделал он старообрядческой иерархии, опубликовав Белокриницкий архив, и, чтобы "поправить" дело, втиснул в него и некоторые фальшивые бумаги и письма, сфабрикованные при его содействии Филаретом. Но "поправка" эта опозорила лишь самих

Братское слово. 1886. Т. I. С. 413-414.
фальсификаторов. Филарет написал, а Субботин издал даже специальную брошюру под заглавием: "Был ли и остался ли предан старообрядчеству м. Амвросий". В ней Филарет признается, что способен был "составлять грамоты, исполненные лжи, считая ложь сию извинительной ради пользы Церкви" ^{^[373]} . Утверждает "с полной уверенностью, что м. Амвросий перед смертью возвратился опять в греческую церковь" и что именно сын Амвросия, Георгий Андреевич, дал в то время телеграмму в Белую Криницу митрополиту Кириллу, извещавшую о смерти Амвросия, с пояснением, что он перед смертью "напутствован греческим священником"^{^[374]}. Старообрядцы имели возможность побывать в самом Триесте, где похоронен м. Амвросий, и от тамошней греческой консистории получить все сведения о кончине сего святителя, а от почтового австрийского ведомства получить надлежаще засвидетельствованные копии всех телеграмм, посланных сыном Амвросия в то время, и этими справками и документами опровергнуть выдумку Филарета ^{^[375]} . Филарет сфабриковал даже письмо Георгия Андреевича, сына Амвросия, в котором проклинается митрополит Кирилл от лица Амвросия. В письме этом есть роковые слова против Кирилла, чтобы он "на свой смертный час крицал как собак"³⁹⁶. Мы видели, как спокойно и праведно почил о Господе м. Кирилл, за два дня предусмотрев свою кончину³⁹⁷. А составитель этого фальшивого письма, Филарет, действительно "кричал на свой смертный час". Какую страшную трагедию переживал Филарет, находясь в отступничестве, мы не знаем. Он жил среди врагов старообрядчества в вышеупомянутом Никольском монастыре, куда проникнуть старообрядцам было трудно. Но называем ее "страшной" по ее действительно страшным последствиям: он сошел с ума в 1886 г. Пафнутий в это время жил уже в Белокриницкой митрополии, Ануфрий томился презренным положением единоверия, а кругом ненависть к старообрядчеству. Филарет, несомненно, мучился своим юным отступничеством и особенно своими фальшивками и вымыслами и в результате - сумасшествие. Пятнадцать лет бедняга страдал в московском сумасшедшем доме и только в 1901 г. постигшая его смерть избавила от этого мучения. Сумасшествие его было буйным, и он действительно, как предрекал м. Кириллу, сам "кричал на свой смертный час". Как верны предупреждающие слова апостола Павла: "Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет" (Галатам, 6:7).

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒