Дело Ленина. я годовщина со дня рождения Владимира Ульянова (Ленина), главаря политической партии, совершившей в 1917 году в России государственный переворот и захватившей государственную власть, определенно, не вызовет в российском обществе большого резо

Дело Ленина

Лев ШЛОСБЕРГ 21 апреля 2010, 10:00

140-я годовщина со дня рождения Владимира Ульянова (Ленина), главаря политической партии, совершившей в 1917 году в России государственный переворот и захватившей государственную власть, определенно, не вызовет в российском обществе большого резонанса. Между тем именно политическое наследие Ленина как организатора террора – как до, так и после 1917 года – глубоко впитано и в здание российского государства, и в общественное сознание миллионов людей в России. И пока это наследие не изжито, вероятность самого фатального развития ситуации в стране остается не просто вероятной, а совершенно реальной.

Выпускник Симбирской гимназии Владимир Ульянов, 1887 год.

Главным способом борьбы за общественное переустройство Владимир Ульянов (Ленин) считал насилие.

Это свое убеждение он доказывал с фанатичным постоянством до самых последних дней. Этому убеждению он следовал всегда. За это его убеждение и основанные за нем «практические действия» Россия заплатила десятками миллионов жизней. И платит до сих пор.

Нанесенная стране биологическая, моральная и политическая рана кровоточит по-прежнему, при этом огромное число людей не допускает и мысли, что причиной общенациональных страданий является ленинское «учение» и его дьявольские плоды.

Пришедшая к руководству страной на тотальном насилии государственная власть стала властью насилия.

«Десятки жертв окупятся с лихвой»

Российская социал-демократическая рабочая партия (из которой и выросла партия большевиков, предтеча коммунистической партии), объявила террор (то есть политически мотивированные убийства) своим практическим инструментом в период русской революции 1905 года, когда перед РСДРП встала задача не только возглавить народный протест, но и вытеснить с политической сцены эсеров, «славившихся» деятельностью своей Боевой организации, победить их в конкуренции в сфере экстремистской революционной деятельности*.

До этой поры на словах Ленин осуждал террористические методы политической работы.

Как только ситуация дошла до реальных политических действий, предполагавших выгоду для его политической партии, он радикально изменил свою точку зрения.

Ленин был совершенно беспринципным человеком.

Его позиция неоднократно менялась в зависимости от изменений его политических целей и первоочередных задач. В 1902 году он обрушивался на эсеров за их защиту терроризма, «бесполезность которого была ясно доказана опытом русского революционного движения», в то время как за год до того он заявлял, что «принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказываться от террора».

В условиях 1905 года, когда анархия быстро сменяла порядок и когда ни правительство, ни лидеры революционеров (многие из которых находились за границей) не могли контролировать действия своих сторонников на местах, Ленин призвал использовать акты «неизбежной партизанской войны» в Российской империи в интересах своей партии и революции.

Как только настал подходящий момент, Ленин призвал к «наиболее радикальным средствам и мерам, как к наиболее целесообразным», не исключая и децентрализованную террористическую деятельность, для чего он предлагал создавать «отряды революционной армии... всяких размеров, начиная с двух-трех человек, [которые] должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога...)».

Большевики создали свою боевую организацию (известна под названиями «Боевая техническая группа», «Техническая группа при ЦК», «Военно-техническая группа»).

Полицейская фотография В. И. Ульянова, декабрь 1895 год.

Ленин был готов идти много дальше, чем эсеры, и утверждал: «Боевые отряды должны использовать любую возможность для активной работы, не откладывая своих действий до начала всеобщего восстания». Они должны «тотчас же начать военное обучение на немедленных операциях, тотчас же!». Ленин отдавал приказ о подготовке террористических актов, призывая к бессудным нападениям на городовых и правительственных шпионов, чье уничтожение теперь было, по его мнению, «долгом каждого порядочного человека». Его мало беспокоила определенно анархическая природа таких действий, и он настоятельно просил своих сторонников не бояться этих «пробных нападений»: «Они могут, конечно, выродиться в крайность, но это беда завтрашнего дня... десятки жертв окупятся с лихвой».

По свидетельству одной из ближайших коллег Ленина, Елены Стасовой, превратился в «ярого сторонника террора». Уже в октябре 1905 года он открыто призывал своих последователей убивать шпионов, полицейских, жандармов, казаков и черносотенцев, взрывать полицейские участки, обливать солдат кипятком, а полицейских - серной кислотой.

Не удовлетворенный масштабами террористической деятельности своей партии, он жаловался в письме в Санкт-Петербургский комитет: «Я с ужасом, ей-богу с ужасом вижу, что [революционеры] о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали!».

Ленин даже защищал перед своими товарищами - социал-демократами вполне анархистские методы: «Когда я вижу социал-демократов, горделиво и самодовольно заявляющих: «Мы не анархисты, не воры, не грабители, мы выше этого, мы отвергаем партизанскую войну», - тогда я спрашиваю себя: понимают ли эти люди, что они говорят?».

В августе 1906 года официальная позиция большевистской фракции РСДРП была объявлена публично, когда ее печатный орган «Пролетарий» призвал боевые группы «прекратить свою бездеятельность и предпринять ряд партизанских действий…».

Террористы избавлялись от подозреваемых «врагов народа» быстро и зачастую с животной жестокостью.

Среди нескольких категорий людей, ставших мишенями для большевиков, чаще всего были лица, подозревавшиеся в том, то они являлись полицейскими осведомителями, провокаторами и изменниками. Но никто не стремился организовать справедливый суд, и любой революционер, заподозренный товарищами, мог стать жертвой возмездия, приводящего к смерти. Даже наиболее уважаемые члены партии не были застрахованы от такого подхода по принципу «виновен, пока не доказана невиновность».

Собственно говоря, признание террора в качестве приемлемого способа политического действия немедленно вызвало к жизни предтечу будущих внутрипартийных репрессий, которые совершенно несправедливо связываются в общественном мнении только с Иосифом Джугашвили (Сталиным). Основоположником внутрипартийных расправ в большевистской партии был именно Ленин.

Один большевик вспоминал, как несколько его товарищей, заподозрив его в измене, окружили его и наставили ему в лицо пистолеты, а он, по наивности ничего не подозревая, принял это за дружескую шутку.

Санкционированный Лениным как допустимое средство политической работы террор очень быстро стал самодовлеющим процессом и вышел из-под реального контроля его политических отцов.

Некоторые большевики уже тогда признавали разрушительное воздействие насилия ради насилия: «В 1907 году, осенью... боевая молодежь потеряла руководство и стала отклоняться в анархизм... устроила несколько экспроприаций, потом убийства стражников, городовых и жандармов... Они были заражены и считали, что надо просто действовать». Два таких террориста-большевика «от нечего делать» преследовали казаков, ожидая удобного момента, чтобы просто забросать их бомбами.

При этом большевики совершали много нападений на государственных чиновников не только без официальной резолюции центральных партийных организаций, но и без согласия руководителей местных ячеек. Решение о совершении убийства часто возникало спонтанно у какого-нибудь члена партии, который и приводил его в исполнение немедленно.

Таково было, например, убийство урядника Никиты Перлова около деревни Дмитриевки 21 февраля 1907 года. Его совершили двое большевиков - Павел Гусев (Северный) и Михаил Фрунзе (Арсений): «Покушение на жизнь Перлова не было организованным заговором, решением партийной организации. Оно было результатом импульсивного порыва Михаила Васильевича [Фрунзе]... Во время собрания пропагандистов... кто-то выглянул в окно и заметил Перлова, который только что подошел... Фрунзе вскочил... позвал Гусева с собой и, несмотря на протесты присутствовавших, выбежал наружу. Через несколько минут раздались выстрелы... Фрунзе показалось это удобной возможностью, обстоятельства благоприятствовали нападению, и решение было принято мгновенно».

Большевистские выступления, которые поначалу могли быть частью революционной борьбы пролетариата, на практике быстро превращались в индивидуальные акты насилия. Нелегальная доставка в Россию оружия и производство взрывчатки - действия, предпринимаемые, по заверениям партии, исключительно в целях подготовки массовых восстаний, - на деле способствовали проведению индивидуальных терактов.

В Санкт-Петербурге Леонид Красин (Никитич), член ЦК и глава его Боевой технической группы, главный организатор всех основных боевых действий большевиков в то время, один из ближайших соратников Ленина, лично участвовал в изготовлении бомб для террористических актов.

За границей Максим Литвинов (Баллах), один из наиболее активных деятелей ленинской фракции, занимался контрабандой оружия на Кавказ, где, как он прекрасно знал, оно использовалось почти исключительно в целях террористической деятельности.

Таким образом, террористические акты стали нормой не только для рядовых, но и для самых видных деятелей партии, которые отдавали приказы об убийствах, когда считали их целесообразными. Большевистские лидеры видели в убийстве средство разрешения проблем и в их собственном кругу.

Руководство большевиков во главе с Лениным изначально действовало как банда.

Начисто лишенные представлений о гуманизме, большевики привлекали к террористической деятельности несовершеннолетних: экстремисты использовали детей для выполнения разнообразных боевых задач. Дети помогали боевикам изготавливать и прятать взрывные устройства и даже принимали участие непосредственно в самих терактах. Многие боевые дружины, особенно большевики и эсеры, обучали и вербовали несовершеннолетних, объединяя будущих малолетних террористов в специальные молодежные ячейки.

Террористы передавали опыт своим четырнадцатилетним братьям и другим детям, давали им опасные нелегальные задания. Самой молодой помощницей террористов была 4-летняя девочка Лиза, дочь Ф. И. Драбкиной, известной как «товарищ Наташа». Эта безумная большевичка брала своего ребенка для прикрытия, когда перевозила гремучую ртуть**.

Для большевиков терроризм оказался эффективным и часто используемым на разных уровнях революционной иерархии инструментом. Террористическая деятельность большевиков (как, впрочем, и эсеров, и других сторонников терроризма) не имела практически ничего общего с идеологическими принципами. Большевистский террор стал просто еще одним «полезным орудием» в боевом арсенале: в революционной борьбе все средства казались хороши. Большевики имели достаточно оснований утверждать, что они «не остановятся ни перед чем».

12 3 4 5 6 7 8 Следующая ⇒