Перетти Фрэнк 29 страница

Миссис Эймс остановила свой выбор на Женском медицинском центре, поскольку он располагался на южной окраине города и туда обращались в основном малосостоятельные девушки. Она сочла это наилучшим местом, поскольку Хиллари там никто не узнает и мы сможем приехать в клинику и уехать оттуда, не привлекая к себе внимания. Там даже разрешается регистрироваться под вымышленным именем при условии, что оно сохраняется за тобой на все время. Мы выбрали имя Сузан Квинто. И вот в пятницу мы пришли в школу, как обычно, но во время большой перемены отпросились с уроков – миссис Хант написала нам нужные справки – и поехали в клинику.

В приемной было полно народу, просто яблоку негде упасть. Как раз перед нами прибыл целый автофургон девушек, и... все они страшно нервничали, обстановка там была ужасно напряженной. Работники клиники тоже нервничали, кричали на нас, и... – Шэннон несколько раз глубоко вздохнула. – И врачи нервничали тоже. Мы слышали, как они орут на пациенток за закрытыми дверями в глубине приемной, и слышали, как кричат девушки...

На этом месте повествования Шэннон не смогла сдержать слез. Она расплакалась и вынула из кармана носовой платок, чтобы вытереть глаза и высморкаться. Она злилась на себя за слабость.

Дин обняла Шэннон за плечи и сказала задушевным тоном:

– Ничего страшного, все в порядке. Если ты не поплачешь, то просто сломаешься.

Продолжай.

Шэннон продолжила рассказ, хотя голос ее дрожал и звучал октавой выше:

– Хиллари не помнила себя от страха... Она просто хотела убежать, убраться оттуда подальше... Она сказала... помню, она сказала: «Это настоящий ад... за что мне такое испытание?..» А я все уговаривала ее не падать духом, просто пройти через это, а потом все будет в порядке, все останется позади... Шэннон высморкалась в платок, попыталась овладеть собой и снова заговорила: А потом подошла очередь Хиллари, и какая-то женщина

– не знаю, медсестра или просто консультант – увела ее с собой за большую дверь, и дверь закрылась, и... я же не знала, что они собираются сделать с ней. Я же не знала, что они убьют ее.

– Конечно, золотко. Конечно, ты не знала.

Шэннон собралась с силами – по крайней мере, настолько, чтобы продолжать повествование нормальным, хотя не очень твердым голосом.

Все заняло совсем немного времени. Примерно через полчаса женщина – та же самая женщина – вошла в приемную и велела мне подъехать к задней двери и забрать Хиллари – мол, она уже может отправляться домой. Я подогнала машину к задней двери, и они вывели Хиллари... эта женщина и еще какая-то медсестра вели ее, поддерживая под руки с двух сторон... они посоветовали ей лечь на заднее сиденье, и Хиллари так и сделала... и они там выдали ей какие-то противозачаточные таблетки и инструкции на восстановительный период...

Шэннон порылась в сумочке. – Они где-то у меня... – Она перелистала записную книжку и нашла заложенный между страницами слегка помятый зеленый листок бумаги с фотокопированным текстом на обеих сторонах. Дин взяла его и бегло просмотрела. Наверху листка стояли название и адрес клиники, а далее следовал заголовок: «Инструкции на послеоперационный период».

– Та женщина дала мне копию, чтобы я помогала Хиллари выполнять рекомендации. Хиллари была так... она просто... я не могу передать вам. Она лежала на заднем сиденье в беспамятстве от боли... еле живая... и, казалось, она уже умерла, уже не дышит. Она просто не походила на прежнюю Хиллари и безостановочно повторяла: «Отвези меня домой, скорее отвези меня домой». А женщина велела нам следить за кровотечением: мол, оно скоро прекратится, но необходимо все время менять прокладки. Она сказала мне отвезти Хиллари домой, уложить в постель – и все будет в порядке. И я повезла Хиллари домой, но кровотечение все усиливалось, и нам приходилось останавливаться и менять Хиллари прокладки, и... – Шэннон закрыла лицо ладонями и проговорила приглушенным голосом: –

...и все вокруг было залито кровью.

Макс неспешно прогулялся по городку и теперь возвращался в центральный сквер. Он взошел на небольшой холм, где стоял огромный дуб и откуда были видны Дин и Шэннон, сидевшие на скамейке поодаль. Очевидно, разговор женщин принял крайне эмоциональный характер. Дин обнимала Шэннон, а девушка вроде бы плакала. Похоже, ему придется обойти городок еще раз, и Макс ничего не имел против. Ведь именно для этого они и прилетели сюда: чтобы выяснить... Подождите-ка.

Макс быстро спрятался за ствол дуба и осторожно выглянул из-за него, стараясь не привлекать к себе внимания.

Что это за парень сидит там с газетой? Он находился недалеко от Макса футах в сорока, не больше – и сидел на постаменте одной из бронзовых скульптур, листая газету и стараясь

сохранять непринужденный вид. Он был в джинсах и рубашке с длинными рукавами, ничего особенного, – но со своего места Макс хорошо разглядел его лицо.

И лицо это Макс помнил прекрасно. Он пристально взглянул на эту физиономию за секунду до того, как въехал в нее своим кулачищем величиной с окорок и сшиб парня с ног.

Этот парень был тогда на митинге! Да! Он был одним из тех, кто затеял драку на митинге губернатора!

И он следил за Дин и Шэннон!

Рука Макса непроизвольно сжалась в грозный, крепкий кулак.

Шэннон выпрямилась, вытерла глаза и нос и продолжила по возможности ровным голосом:

– Я привезла Хиллари домой, и там никого не было. Мы знали, что никого не будет. Губернатор выступал где-то с речью, а миссис Слэйтер, Хэйли и Хайятт сопровождали его; они должны были вернуться только вечером. Мы думали, что Хиллари быстренько сделают аборт и все будет в порядке, и никто ничего не заметит. Но наш план провалился.

Помню, как слаба была Хиллари... просто еле ноги волочила. Я с трудом дотащила ее по лестнице до комнаты. А потом я испугалась и сказала, что, наверное, стоит вызвать кого-нибудь, но Хиллари умоляла меня не делать этого, никому ничего не говорить, никого не вызывать. Она сказала, что все будет в порядке, и мы просто продолжали менять прокладки, насквозь пропитанные кровью, а... а кровотечение не прекращалось!

Наконец я позвонила в клинику, но там было занято, я позвонила еще раз, но там было занято по-прежнему... а Хиллари просто истекала кровью и чувствовала себя все хуже и хуже. Она начала покрываться испариной и задыхаться, тогда я снова позвонила в клинику, и наконец там сняли трубку. Я сказала, что кровотечение не останавливается... а женщина на другом конце провода не знала, что мне ответить! Она спросила: «Вы выполняете инструкции, которые вам выдали?» – и я ответила: «Конечно, но в инструкциях ничего не говорится о таком сильном кровотечении», и тогда она сказала: «Ладно, если к завтрашнему утру кровотечение не прекратится, позвоните нам». И она говорила так, словно не хочет ничего слышать, словно у нее нет времени, и... думаю, она просто отмахнулась от меня, она не хотела со мной разговаривать, была слишком занята. И просто повесила трубку.

А потом я посмотрела на Хиллари: она начала синеть и уже не отвечала мне. Она теряла сознание. Больше тянуть я не могла. Я позвонила в «службу 911» и попросила о помощи... но тут домой вернулся губернатор. Я увидела свет фар на подъездной дороге и услышала, как открывается дверь гаража, и...Шэннон немного помолчала, глядя вдаль. – Думаю... думаю, именно здесь я совершила ошибку, положившую начало другим неприятностям, потому что я в панике скрылась через заднюю дверь. Я просто бросила трубку рядом с телефоном и убежала из дома. Я решила, что с Хиллари все обойдется, поскольку я позвонила в «службу спасения» и они пришлют кого-нибудь на помощь... но я ужасно испугалась. Я не хотела, чтобы губернатор застал меня рядом с Хиллари, истекающей кровью, и все узнал... Я просто не представляла, чтобы он сделал тогда.

В общем, я бросилась к своей машине... Мы с Хиллари поменялись машинами. С утра я заехала за Хиллари на своей машине, потом мы обе на ее машине отправились в школу, оттуда в клинику и из клиники домой. Мы старались все сохранить в тайне, понимаете? Поэтому я припарковала свой автомобиль в нескольких кварталах от дома губернатора. И вот я добежала до него и уехала, а моих родителей еще не было дома – здесь мне повезло, поскольку по моему виду они сразу поняли бы, что стряслась какая-то беда. Но ко времени

их возвращения слухи о Хиллари уже разнеслись, и они уже знали, что Хиллари забрали в больницу, и сообщили мне эту новость, и... тогда мне уже не нужно было скрывать, что я расстроена, я могла просто вести себя естественно, поскольку все были расстроены.

И вот... когда Хиллари умерла, я была просто в шоке, и мои мама с папой страшно меня жалели и вели себя потрясающе, но... я так и не сказала им, что произошло на самом деле. Я не сказала ни слова, даже когда губернатор рассказал моему папе историю про то, как Хиллари по ошибке приняла его таблетки... даже когда эта история появилась в новостях.

И знаете, какое-то время я даже сама сомневалась. Думала, может, и правда причина в этом. Может, Хиллари приняла таблетки отца, а потом сделала аборт, и у нее началось кровотечение из-за таблеток, но... я же знала, что месячных у нее небыло. Она же была беременна! – тогда зачем ей принимать таблетки против менструальных болей? И зачем ей вообще брать таблетки отца? Она держала в своей комнате склянку с таблетками и прекрасно знала, как они выглядят. Она же была не тупая.

Но потом губернатор пришел навестить меня. Он пришел к нам, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз, утешить меня, и мои родители были страшно признательны ему за такую заботу. Но знаете что? Он пришел ко мне, чтобы убедиться, что я никому ничего не скажу. Понятия не имею, как он догадался, что я в курсе. Я не спрашивала, и... оба мы ни о чем не говорили прямо. Он просто сказал что-то вроде: «Мы с тобой оба любили Хиллари и не хотим, чтобы кто-нибудь узнал об обстоятельствах ее личной жизни, которые касаются только ее». А потом он сказал: «Я верю в право человека на частную жизнь и не стану задавать никаких личных вопросов – ни о тебе, ни о Хиллари». А потом сказал: «Но я хочу попросить тебя об одолжении, об огромном одолжении: пожалуйста, прояви уважение к частной жизни и репутации Хиллари, пусть все останется тайной, которую делили только вы

с Хиллари».

Шэннон презрительно усмехнулась:

– Тайной, которую делили только мы с Хиллари. В его устах это прозвучало так достойно, так добродетельно – будто я оказывала своему лучшему другу услугу, какую может оказать лишь лучший друг,

И знаете, я не сразу поняла его истинные намерения. Я итак никому ничего не собиралась рассказывать, а потом явился губернатор со своей басней про «тайну частной жизни», а потом, буквально несколько дней спустя, мне позвонил Мартин Дэвин, его правая рука, и сообщил, что я выбрана первой стипендиаткой фонда Хиллари Слэйтер и, если хочу, могу уехать учиться в Мидуэстерн, не беспокоясь о расходах, и... – Шэннон недоверчиво потрясла головой. – И я все еще ничего не понимала. Я получила стипендию и поступила в университет с мыслью, что я делаю это в память о Хиллари, и это казалось мне замечательным, но... меня не оставляло смутное подозрение, что губернатор преследует свои собственные цели, а теперь я убеждена в этом.

Внезапно в голову девушке пришла мысль, не записанная в блокноте:

– И знаете, почему еще я так убеждена? Он забрал Хэйли и Хайятта из школы Адама Брайанта сразу после смерти Хиллари, а ведь был конец учебного года! Никто толком не понимал его поступок, но сейчас мне все стало ясно. Школа отправила Хиллари в клинику на аборт втайне от отца, и он не мог вынести этого. Хэйли и Хайятт сейчас ходят в католическую школу – вот странно! Губернатор Слэйтер постоянно твердит оправе на частную жизнь, но когда дело касается его детей, берегитесь!

Короче, этот тип, Мартин Дэвин, звонит сюда каждую неделю, и надоел мне до смерти.

Он просто продолжает звонить с целью убедиться, что со мной все в порядке, что они по-прежнему контролируют меня, по-прежнему могут рассчитывать на мое молчание. А в последнем нашем разговоре я сказала Дэвину, что со мной хотят встретиться репортеры и, возможно, я встречусь с ними, и что я могу вернуть ему деньги и что мне осточертела вся эта история. – Шэннон глубоко вздохнула. – О, как мне было приятно! Дэвин страшно расстроился, но я чувствовала себя замечательно. Теперь я знаю, что мне делать, и...

конечно, очень многим это не понравится, но я все равно должна сделать это. Я не могу больше жить с таким грузом на сердце.

Дин обняла Шэннон и прижала к себе. Шэннон ответила на объятие, и несколько секунд они сидели неподвижно, просто наслаждаясь чувством близости и родства, установившимся между ними за такое короткое время. Их истории, их боль и их страхи были так похожи, и теперь обе женщины обрели чудесную возможность удовлетворить свои душевные потребности.

Макс не хотел покидать сквер из опасения, что парень с митинга решит ускользнуть прочь или, еще хуже, напасть на Дин и Шэннон. Он не спускал глаз с типа с газетой, и через несколько минут сумел привлечь внимание проходившего мимо студента.

– Эй, парень! – громко прошептал он, подзывая его рукой. Молодой человек остановился с видом отчасти любопытствующим, отчасти настороженным.

– Да?

– У вас тут есть полиция?

Молодой человек почуял что-то неладное. Он заинтересовался.

– Полиция университетского городка?

– Любая полиция!

– Конечно.

– Позвони. Пусть пришлют сюда полицейского... срочно!

На университетский городок опустился вечер; с заходом солнца температура воздуха упала и установилась та осенняя прохлада, которая стелется в лощинах и долинах облаками, похожими на испарения сухого льда, и к утру покрывает белым инеем траву и листья. Студенты, сновавшие по дорожкам шумными, оживленными толпами в перерывах между дневными занятиями, теперь двигались через городок редкими стайками, направляясь в библиотеки, на вечерние лекции, культурные мероприятия и политические митинги. На главных дорожках и аллеях зажглись янтарные фонари, а тени за деревьями и густыми зарослями кустов стали чернильно-черными.

Тэд Кэнан был готов – готов и совершенно хладнокровен, словно опытный и безжалостный охотник. Ему представится только один шанс, одна возможность, и он хотел выждать удобный момент. Когда же такой момент настанет, он будет действовать стремительно, доведет дело до конца и скроется отсюда, чтобы улететь обратно на Запад и получить заработанные деньги.

Он тщательно исследовал местность, особенно погруженные во тьму и густо заросшие кустами участки нескольких маршрутов, ведущих к Кларк – холлу, одному из женских общежитий – общежитию, которое интересовало Тэда больше всего. Он не спускал глаз с Шэннон Дюплиес весь день, даже когда она беседовала с чернокожей женщиной, кем бы та ни была. Он недостаточно долго пробыл в университете, чтобы установить точный график каждодневных перемещений девушки, но сегодняшний вечер казался многообещающим, поскольку Тэд знал, где она находится сейчас, куда пойдет потом и когда. После обеда с чернокожими гостями в университетской столовой Шэннон отправилась в библиотеку научной литературы. Библиотека закрывалась в одиннадцать, а дело быстро шло к этому часу. Если только она не пойдет длинным кружным путем по периметру городка, ей придется возвращаться к Кларк – холлу по одному из двух возможных маршрутов, на каждом из которых имелись короткие, но замечательно удобные для задуманного дела участки.

Наиболее предпочтительный маршрут включал в себя отрезок пути, пролегающий по бетонной дорожке за трибунами стадиона и огражденный с одной стороны глухой бетонной стеной, а с другой зарослями густого леса. На ключевом месте от дорожки ответвлялась узкая тропинка, ведущая в лес, а кусты обеспечивали прекрасное укрытие для засады. Тэд наметил два маршрута быстрого бегства с того места: один – по служебной аллее за библиотекой медицинской литературы на улицу, пролегающую вдоль западной границы университетского городка; другой через ботанический сад, идеально подходящий для незаметного отступления убийцы вроде него и граничащий с оживленной улицей, ведущей к Медицинскому центру. Если все пойдет хорошо, каждый из двух маршрутов даст ему возможность скрыться с места преступления задолго до того, как девушки хотя бы просто хватятся.

Второй маршрут, которым она могла пойти, представлялся чуть более рискованным, поскольку кусты и деревья вдоль него росли не столь густо, а путь к бегству начинался дальше, за открытым пространством. Если девушка пойдет той дорогой, возможно, Тэд не станет рисковать сегодня.

В любом случае он выбрал удобную позицию, с которой мог увидеть, каким маршрутом пойдет девушка, чтобы потом опередить ее и спрятаться в засаде. Именно здесь он и сидел

сейчас на корточках – одетый во все черное, неподвижный, терпеливый.

Шэннон пыталась заниматься, но никак не могла сосредоточиться. Она посмотрела на настенные часы. Десять пятьдесят пять. Библиотека скоро закрывается, и Шэннон вдруг страшно разнервничалась. Она отложила книгу в сторону. Пожалуй, пора идти спать.

Одиннадцать пять. Со своего наблюдательного пункта Тэд Кэнан увидел, как из библиотеки вышли два молодых человека и, негромко разговаривая, двинулись по главной аллее, залитой янтарным светом фонарей. За ними последовали две девушки. Потом парень

и девушка, которые держались за руки и смеялись. Тэд не шевельнулся. Она скоро выйдет. Мимо прошли два преподавателя; один горячо доказывал свою точку зрения, а другой с

ним не соглашался; наконец они свернули за угол, и голоса их стихли в отдалении.

Потом быстро прошагал один парень, ежась от холода.

А потом, на некотором расстоянии позади него, появилась Шэннон Дюплиес. Тэд узнал

ее длинную коричневую куртку и толстую вязаную шапочку, которую обычно она носила на макушке, но сейчас опустила низко на лоб, спасаясь от холода. Она несла через плечо большую холщовую сумку на свой обычный манер и, казалось, спешила.

«Ну, детка, какой путь ты выберешь?» Он напряженно следил за тем, как девушка приближается к зданию факультета изобразительного искусства: там она должна будет повернуть либо направо, чтобы пойти по дорожке, проходящей за трибунами стадиона, либо налево, чтобы пойти по менее удобному пути, сквозь рощу и мимо автостоянки.

Девушка дошла до здания факультета изобразительного искусства. Потом остановилась. Что она делает? Она поставила сумку на землю и принялась рыться в ней. Неужели забыла что-то? «Слишком поздно, детка, библиотека уже закрылась».

Девушка оглянулась и посмотрела в его сторону. Тэд не шелохнулся. Он знал, что его не видно в зарослях.

Потом она как будто приняла решение, подняла сумку и...повернула направо.

«Ну давай, давай, порадуй меня. Да! Она явно собирается идти самой удобной дорогой!» Девушка шагала к стадиону, не оборачиваясь.

Тэд пулей вылетел из своего укрытия, взбежал на холм, пересек маленький мостик и бросился по извилистой дорожке к стадиону. У заранее намеченного места он прыжком метнулся в лес, словно черная газель, петлгя между деревьями и кустами, понесся к месту засады и достиг его задолго до появления девушки.

С бешено колотящимся сердцем он скорчился за густым кустом, чувствуя кипение адреналина в крови. Мысленно он уже видел, как все происходит; он уже чувствовал ее горло под своей рукой.

Из своего укрытия Тэд видел на дорожке круг света от последнего фонаря. Между этим кругом и ним простиралась тьма – именно такая, как нужно, – и до сих пор еще ни один человек не прошел мимо.

Он услышал сначала шаги, и только потом увидел девушку. Он напрягся всем телом и замер.

Быстрое, мерное цоканье каблучков по бетону становилось все громче и отчетливей по мере приближения девушки.

Потом Тэд увидел, как она проходит сквозь последний луч янтарного света и вступает в темноту, в расставленную на нее ловушку.

Она шла прямо посередине бетонной дорожки, опустив голову в низко надвинутой на лоб шапочке, зябко прижав руки к груди, с сумкой на плече. Она не смотрела по сторонам.

Он прыгнет на нее прежде, чем она сообразит, что происходит. Она приближалась. Он приготовился к прыжку. Она поравнялась с его укрытием.

Он выскочил из-за куста бесшумно – как привидение, как неясная тень, как жилистый демон смерти. Он обхватил ее сзади за плечи, зажал ладонью рот, и она не издала ни звука. Она боролась, извивалась, вырывалась, но он держал ее железной хваткой и собирался закончить дело быстро. Он потащил ее в лес.

У-х-х! От страшной боли в паху у Тэда глаза полезли на лоб. Он скорчился, в его помрачившемся сознании билась лишь одна мысль: «Держи ее крепче, не отпускай». Ему удалось удержать девушку, пока он пытался прийти в себя от боли, пронзившей все тело.

Бац! Локоть врезался Тэду в ребра с такой силой, что ему показалось, он уже никогда не сможет вздохнуть.

Каким-то образом девушка высвободила одну руку и с размаху ударила его в лицо. Он откачнулся назад. Каким образом ее нога оказалась позади него? Он споткнулся о подставленную ногу и грохнулся навзничь на землю.

Шаги! Топот бегущих ног! Его окружают! Игра закончена. Охотник превратился в жертву.

Он поднялся на ноги, колени его подкашивалась, он никак не мог выпрямить трясущееся тело, и мучительные спазмы выворачивали все внутренности.

– Стоять! – раздался крик с дальнего конца дорожки. – Полиция!

С трудом переставляя ноги – это мало походило на бег, – Тэд рванулся к лесу. Краем глаза он увидел полицейского, одетого под Шэннон Дюплиес, который наставил на него револьвер 38-го калибра.

Тэд достиг границы леса, из последних сил сделал два прыжка в глубь зарослей и наткнулся на огромную мускулистую махину с могучими руками и бешено сверкающими глазами.

– Куда спешишь, приятель? – осведомилась махина, отшвыривая Тэда обратно на бетонную дорожку.

В мгновение ока он снова вскочил на ноги, готовый броситься в бегство, но огромный чернокожий мужчина уже схватил его за воротник и ремень брюк, поднял в воздух и с размаху швырнул в бетонную стену. Тэд мячиком отскочил от нее и упал в руки двух? трех? десяти? полицейских, которые тесно окружили, крепко схватили его и заковали в наручники.

Все было кончено. О черт, да еще как кончено!

– Вы имеете право хранить молчание... – сказал один полицейский.

Тэд Кэнан поднял глаза и увидел, как один полицейский снимает парик и вязаную шапочку, второй убирает пистолет в кобуру, еще два местных полицейских стоят со своими ночными дубинками наготове, а одинокий оратор в форме зачитывает его права.

А что касается махины, поджидавшей Тэда в лесу... ею оказался чернокожий великан, который сейчас нависал над ним, сложив на груди мускулистые руки, понимающе улыбаясь, глядя на него свирепым взглядом, каким лев глядит на убитого врага.

– Мы взяли тебя, гнида, и тебе лучше во всем признаться и выдать сообщников!

В комнате Шэннон зазвонил телефон. Она встала из-за стола, где сидела в ожидании, и подняла трубку.

– Шэннон? – раздался голос полицейского.

– Да.

– Мы взяли его. Голос диспетчера:

– Алло? Вы слышите меня?

Мужской голос, полный отчаяния, лихорадочный.

– Кто это? Мне нужен телефон...

– Сэр, это отделение «службы спасения» двенадцатого округа. Мы выслали в дом губернатора машину «скорой помощи» и «службы спасения». Кто вы, сэр?

– Я губернатор Слэйтер! Это моя дочь!

– Она в сознании, сэр?

– Нет... нет, кажется, нет!

– Она нормально дышит? Губернатор кричит в сторону:

– Она дышит? Эшли! Она дышит? – Женщина истерически кричит что-то в отдалении Губернатор снова говорит в трубку: – Она дышит, но, кажется, потеряла сознание.

– Она дышит нормально?

– Нет... нет, она задыхается... очень затрудненное дыхание.

– Вы хотите оказать ей первую медицинскую помощь? Я помогу вам.

– Да! Мне просто необходимо...

Женщина что-то кричит. Глухой грохот распахиваемых дверей, торопливые шаги, голоса.

– О, они приехали! Слава Богу!

– Бригада «службы спасения» приехала?

– Да!

– Отлично, сэр, теперь они всем займутся, хорошо?

– Да, спасибо.

– Всего хорошего. Щелчок.

Запись оборвалась. Джон нажал клавишу «стоп».Вечер понедельника, самое начало девятого. Детектив Боб Хендерсон сидел на краешке мягкого кресла в гостиной Джона довольно долго он с непроницаемым лицом просто смотрел на кассетный магнитофон. Наконец самым спокойным и деловым тоном, какой он только мог изобразить, Хендерсон спросил:

– Это единственная пленка с записью?

– Я сделал несколько копий, и они хранятся в надежном месте, – ответил Джон. Хендерсон снова уставился на магнитофон в глубокой задумчивости, потирая

подбородок.

– Понятно... то есть все было, как говорит Шэннон Дюплиес: Хиллари Слэйтер умерл после аборта.

– Именно, – прямо сказала Лесли. Никаких «если», «вероятно» или «но».

Дин напомнила детективу:

– Она была там, мистер Хендерсон. Она все видела и готова все засвидетельствовать.

– Знаю, – сказал Хендерсон. – Она говорила мне по телефону. Она даже знает вымышленное имя Хиллари – на случай, если нам понадобится судебный ордер на получение медицинских документов в клинике.

– Именно поэтому Кэнан и пытался убить ее, – добавил Макс. – Шэннон слишком много знает, и они боятся, что она заговорит.

Хендерсон поднял руку.

– Постойте, постойте, давайте не будем спешить. Давайте соберем все факты, прежде чем делать выводы. Но Макс уже был готов с выводами.

– Какие еще факты вам нужны? Эта пленка была у Джона Баррета – старшего, и его убили. На пленке записан голос Шэннон Дюплиес, и в субботу кто-то пытался убрать ее! Вы должны спросить себя, кто и почему!

– Я спрашиваю себя: qui bono? – сказал Хендерсон.

– Что это значит? – спросил Макс.

– Кому это выгодно? – Хендерсон уставился в пол и еще немного потер подбородок рукой. – И послушайте, мне действительно не нравится ответ на этот вопрос. – Он наставил палец сначала на Джона, потом на Лесли. – И вам, господа репортеры, тоже следует поостеречься! Вы себе представляете, насколько это опасно?

Джон пожал плечами.

– Именно поэтому мы вам и позвонили. Мы думали, что наконец нашли улику, с которой вы сможете работать.

Хендерсон только уныло потряс головой и беззвучно выругался, поспешно добавив тут же «извините». Он перебрал в уме все имеющиеся факты.

– Так... Шэннон убеждена, что губернатор и глава его администрации старались заткнуть ей рот – постоянно. Она говорит, что Дэвин не давал ей покоя, принуждая к молчанию, а она сказала, что может заговорить, и тогда несколько дней спустя – на нее, то есть на подсадную утку, нападает Кэнан.

– Ну и все в порядке! – воскликнул Макс. – Вы попали в точку.

– Да, я попал... в весьма паршивую ситуацию, где мне нужно быть уверенным в своей правоте – я имею в виду, абсолютно уверенным, – чтобы сделать какой-либо ход. – Хендерсон глубоко вздохнул и переключился с ошеломленного тона на размеренный. – Ладно, что-то у нас есть для начала. Я связался с полицией университета, и мы точно установили личность Тэда Кэнана. Этого парня я знаю. Он здешний и имеет досье длиной в три наших руки. Я сам арестовывал его пару раз. Поэтому, полагаю, целесообразно спросить,

с какой стати мелкому хулигану тащиться чуть ли не на другой конец страны, чтобы напасть на единственную в университете девушку, которая случайно оказалась лучшей подругой покойной дочери губернатора? – Он взглянул на Лесли. – Это у вас была та видеозапись?.. Лесли кивнула.

– Верно... видеозапись с митинга губернатора. На пленке есть Тэд Кэнан и, кажется, еще один тип, который затеял драку.

– Да, мне нужно будет просмотреть запись, прежде чем Кэнана передадут нам. Я хочу узнать, есть ли у него какие-нибудь близкие друзья, на которых я смогу надавить.

– Я принесу пленку завтра.

Хендерсон просмотрел страницы своего блокнота с заметками, сделанными во время разговоров с Шэннон, Брюверами, Джоном и Лесли и в ходе прослушивания пленки «службы спасения».

– Многие факты у нас имеются... но многое еще остается загадкой. – Он перелистнул страницу. – Похоже, либо губернатор Слэйтер лгал, либо кто-то лгал ему. Мне бы хотелось докопаться до истины и узнать, кто лгал и почему... – Он пресек возражения со стороны Макса, поглядев на него и добавив: – узнать наверняка. А кроме того... – Хендерсон перевел взгляд на Джона. – Знаете, та ваша гипотеза о штабеле труб теперь приобретает куда больше смысла, не так ли? При отсутствии четких отпечатков пальцев на автокаре нам придется

искать какой-нибудь другой след. Ладно, теперь у нас имеется дымящееся ружье – мотив и возможная связь с человеком, нажавшим на курок. Гипотеза становится правдоподобной...

весьма правдоподобной. Но все-таки у меня остается один существенный вопрос: каким образом, черт побери, пленка попала к вашему отцу?

– Мы ищем в окружении губернатора. Один мой друг пытается выяснить, не появилось ли в недавнее время у губернатора каких-нибудь врагов из числа ближайших сотрудников, посвященных в обстоятельства дела.

Хендерсон сжал губы, напряженно размышляя.

– Вы говорите о человеке из непосредственного окружения губернатора?

⇐ Предыдущая 25 26 27 28 293031 32 33 34 Следующая ⇒