Простите, пожалуйста, — сказал наконец я. — Мы не заметили, что вы сидели в машине. Мы не стали бы так озорничать.

— Простите, пожалуйста, — сказал наконец я. — Мы не заметили, что вы сидели в машине. Мы не стали бы так озорничать.

Девушка поглядела на меня.

— А почему бы нет? — возразила она спокойно и неожиданно низким, глуховатым голосом. — Ведь в этом же не было ничего дурного.

— Дурного-то ничего, но мы поступили не совсем честно. Ведь наша машина дает примерно двести километров в час.

Она слегка наклонилась и засунула руки в карманы пальто:

— Двести километров?

— Точнее, 189,2 по официальному хронометражу, — с гордостью выпалил Ленц.

Она засмеялась:

— А мы думали, шестьдесят — семьдесят, не больше.

— Вот видите, — сказал я. — Вы ведь не могли этого знать.»

За время прочтения этого произведения, три товарища, Роберт, Отто и Готтфрид, стали мне настоящими друзьями, и переживая вместе с ними рисковые ситуации, мне не довелось чувствовать ненадобность этих рисков, ведь риск дарит адреналин и азарт, трезвый азарт. Конечно, детям в школах мы будем рассказывать, что излишние риски лучше не допускать и стремится к рациональному пути, рациональному выбору принятого решения. Но неужели без риска быть отвергнутым маленькому школьнику придётся подойти к однокласснице и признаться ей в любви? Рисковать приходится всегда. Только и цена риска всегда разная.

⇐ Предыдущая 1 23