Глава 21 САМОДЕЛЬНОЕ КИНО

Глава 21 САМОДЕЛЬНОЕ КИНО

Кент крутил проектор. Это была видавшая виды копия с оригинала, которую Тюльпен смонтировала начерно, чтобы можно было уловить общую концепцию.

Трампер включил магнитофон. Его пленки были склеены не менее небрежно, чем сам фильм: звуковая запись не везде была синхронной, так что ему приходилось постоянно просить Кента замедлить или увеличить скорость проектора и вечно дергаться из-за скорости магнитофона. В общем, это был все тот же любительский процесс, который Трампер имел привилегию наблюдать с тех пор, как начал работать с Ральфом. Большинство отснятых кадров делались ручной камерой, поэтому они дергались, как если бы это была кинохроника. Большая часть фильма шла без звука; отдельно записанный саунд-трек должен был налагаться позже. Ральф практически перестал пользоваться синхронным звуком. Даже сама пленка была нестандартной — высокая скорость, шероховатая фактура, — к тому же Ральф, обычно мастерски владеющий светом, передержал или недодержал половину отснятого материала. Ральф, истинный гений фотолаборатории, ухитрился обработать часть пленки так, будто ее хватали плоскогубцами и заляпали химикатами, которые предназначались скорее для удаления ржавчины, чем для проявления пленки.

Непревзойденный создатель шедевров, Ральф сделал это преднамеренно: на самом деле кое-какие дырки на пленке были проделаны перочинным ножом. Поскольку в фотолаборатории не нашлось пыли, Ральф, должно быть, подмел половину Нью-Йорка катушками, чтобы добиться того эффекта загрязненности, который он получил. Возможно, потом, когда фильм выйдет на экран — если только выйдет, — Ральф сообщит об использовании специальных треснутых линз в камере.

Когда Ральфу захотелось прогнать весь этот невнятный суррогат еще раз, Трампер догадался, что он получил именно то, что хотел.

— По-моему, здорово, — заметил Ральф. — Намного лучше, чем раньше.

— Ты хочешь знать, как это будет звучать? — спросил Трампер, нажимая на кнопку магнитофона. — Это звучит так, как если бы звук был записан на фабрике, изготовляющей жестяные консервные банки. А ты знаешь, как это выглядит? Это выглядит так, как если бы у тебя украли штатив, а ты оказался настолько беден, что тебе пришлось заложить экспонометр, чтобы купить самое дешевое кинооборудование в Гонконге.

Тюльпен кашлянула.

— Это выглядит так, — разошелся Трампер, — как если бы твоя фотолаборатория находилась в здании без окон, обдуваемом песчаными бурями.

Даже Кент ничего не сказал. Возможно, фильм ему тоже не понравился, но он питал к Ральфу безграничное доверие. Если бы Ральф попросил его зарядить камеру оберточной бумагой, то он попытался бы это сделать.

— Это выглядит как настоящее самодельное кино, — заявил Трампер.

— Оно и есть самодельное, Тамп-Тамп, — сказал Ральф. — Можно посмотреть еще раз с первой катушки, пожалуйста?

— Если только пленка не развалится на части, — съязвил Трампер. — Мне придется сделать копию. На ней намного больше склеек, чем это возможно в принципе. И она почти такая же жесткая, как волосы на лобке.

— Еще раз, Тамп-Тамп? — попросил Ральф.

— Если мне придется остановиться хоть раз, — предупредил Трампер, — то вся эта хреновина развалится на части.

— Тогда мы прогоним фильм без остановки, ладно, Кент? — предложил Ральф.

— Но тогда пленка тоже может развалиться на части, — заметил Кент.

— Давайте все же попробуем, а? — все так же терпеливо произнес Ральф. — Только один разок.

— Я буду молиться за тебя, Ральф, — буркнул Богус. Тюльпен снова кашлянула. Это ничего не значило — просто она была простуженной. — Ты готов, Кент? — спросил Трампер.

Кент подвинул пленку к отверстию в рамке, и Трампер нашел нужный кусок звукозаписи.

— Готово, Тамп-Тамп, — кивнул Кент.

Это имя было зарезервировано для употребления исключительно Ральфом; Трампер терпеть не мог, когда его называли Тамп-Тампом всякие придурки вроде Кента.

— Что ты сказал, Кент? — переспросил он.

— А? — не понял Кент.

Ральф поднялся, а Тюльпен, положив правую руку на колено Трамперу, наклонилась через него и нажала клавишу «ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ».

— Давай, Кент, — сказала она.

Фильм начинается с Трампера, заснятого средним планом в закусочной в Виллидже. Длинная стойка, за которой полно посетителей, с нее можно взять бутерброд, двигаясь вдоль стола, заканчивающегося тушей за кассой. Трампер продвигается медленно, внимательно изучая копченую говядину, маринованные огурчики и сдобренную специями ветчину, кивая (или встряхивая головой) людям, стоящим за стойкой. Синхронизация звука и изображения отсутствует.

Голос за кадром принадлежит Пакеру.

«Он теперь крайне осторожен, как ужаленный человек, который открывает для пчел только один глаз».

Трампер с подозрением смотрит на свой бутерброд.

«Полагаю, это вполне естественно, он просто не хочет оказаться во что-либо вовлеченным».

Голос Ральфа за кадром продолжает, потрескивая, вещать о нежелании Трампера оказаться во что-либо вовлеченным, пока не происходит смена ракурса: теперь Трампер стоит перед стойкой с приправами, накладывая горчицу и пряности. Хорошенькая девушка застенчиво смотрит в камеру, затем на Трампера, желая проверить, не знаменитость ли он. Она тоже хочет горчицы. Трампер плавно посылает ей горчицу по стойке, даже не взглянув на нее, затем выносит свой бутерброд из кадра. Девушка внимательно смотрит ему вслед, в то время как голос Тюльпен за кадром произносит: «Я думаю, он очень осторожен с женщинами. Это не так уж плохо, кстати…»

Быстрый переход к другому кадру: Трампер и Тюльпен входят в ее квартиру, оба нагружены бакалейными покупками. Синхронизация звука и изображения отсутствует. Голос Ральфа за кадром произносит: «Ну, естественно, ты так не думаешь. Ты с ним живешь».

Трампер и Тюльпен раскладывают покупки на кухне; она явно произносит самый обыденный монолог; он сердит, время от времени бросает раздраженный взгляд на нее, затем в камеру. «Я хочу сказать, что он просто очень мил со мной. — Голос Тюльпен за кадром. — Мне кажется, он просто осознает опасность, вот и все…»

Нацелившись прямо в объектив камеры, Трампер делает неприличный жест.

Быстрая смена кадра: немая сцена, семейные фотографии Трампера, Бигги и Кольма. Голос Ральфа за кадром: «Разумеется, ему следует осознавать опасность. Ведь он уже был до этого женат…»

Тюльпен: «Он скучает по ребенку».

Ральф: «И жене?»

Быстрая смена кадра: Богус в наушниках корпит над магнитофоном в студии Ральфа. Синхронизация звука и изображения отсутствует. Звуковой ряд монтируется из фрагментов, которые мы уже слышали: «Полагаю, это вполне естественно…», «Это не так уж плохо…», «Ты с ним живешь…», «И жене?».

Трампер бесцельно щелкает пальцами по магнитофонным клавишам. Затем в объективе появляется Тюльпен, что-то говорит и показывает на предмет за кадром.

Другой ракурс: все голоса сливаются в кашу, Трампер и Тюльпен уставились на запутавшуюся пленку, которая, намотавшись вокруг катушки, огромной червеобразной массой сползает на пол. Трампер что-то кричит — «кланк». При этом звуке кадр неподвижно замирает. Синхронизация звука и изображения по-прежнему отсутствует. Голос Ральфа за кадром: «Останови, прямо здесь! А теперь название — держи прямо…» Затем поверх застывшего изображения появляется название фильма. «Музыку», — требует голос Ральфа, и один за другим поверх всего этого появляются они: Богус Трампер сутулится, пытаясь размотать клубок спутанной пленки. Тюльпен наблюдает за ним.

⇐ Предыдущая 16 17 18 19 202122 23 24 25 Следующая ⇒