Введение в дзэн-буддизм

⇐ ПредыдущаяСтр 37 из 37

ОГЛАВЛЕНИЕ

Коротко об авторе

Предисловие редактора

Предисловие автора

Часть I. ОБЗОР

1. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ

2. ЧТО ТАКОЕ ДЗЭН?

3. ЧТО ТАКОЕ ДЗЭН-БУДДИЗМ?

4. ЕСТЬ ЛИ В ДЗЭНЕ НИГИЛИЗМ?

5. ВОСТОЧНЫЙ ОБРАЗ МЫСЛИ

6. ДЗЭН КАК ВЫСШЕЕ УТВЕРЖДЕНИЕ

7. ДЗЭН-БУДДИЗМ

Часть II. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДЗЭНА

1. ПРОСВЕТЛЕНИЕ

2. ПРОСВЕТЛЕНИЕ И НЕВЕДЕНИЕ

3. ИСТОРИЯ ДЗЭН-БУДДИЗМА ОТ БОДХИДХАРМЫ ДО ЭНО (520-713 гг. н.э.)

Часть II. ОПЫТ ПРОСВЕТЛЕНИЯ

1. О САТОРИ - РАСКРЫТИИ НОВОЙ ИСТИНЫ В ДЗЭН-БУДДИЗМЕ

2. ГЛАВНЫЕ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ САТОРИ

3. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ САТОРИ, ПРЕДШЕСТВУЮЩИЕ ПОЯВЛЕНИЮ СИСТЕМЫ КОАНОВ

4. ФАКТОРЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ОПЫТ ДЗЭНА

5. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И СОДЕРЖАНИЕ ОПЫТА ДЗЭНА

6. САТОРИ

7. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ДЗЭН-БУДДИЗМА

Часть IV. ДИСЦИПЛИНА И ПРАКТИКА ДЗЭНА

1. ЗАЛ ДЛЯ МЕДИТАЦИИ И ИДЕАЛЫ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ

2. ЭВОЛЮЦИЯ СИСТЕМЫ КОАНОВ И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ

3. ПРАКТИЧЕСКИЕ ИНСТРУКЦИИ ПО УПРАЖНЕНИЮ В КОАНАХ

4. ЗНАЧЕНИЕ И ФУНКЦИЯ ДУХА ВОПРОШЕНИЯ

Часть V. ЖИЗНЬ, ОБРЕТШАЯ СВОБОДУ В ДЗЭНЕ

1. ДЗЭН-БУДДИЗМ КАК СРЕДСТВО ОЧИЩЕНИЯ И ОСВОБОЖДЕНИЯ ЖИЗНИ

2. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ В ДЗЭНЕ

3. ЖИЗНЬ В СВЕТЕ ВЕЧНОСТИ

4. ДЗЭН В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

5. СУЩНОСТЬ БУДДИЗМА

Часть VI. ДЗЭН И ЯПОНСКАЯ КУЛЬТУРА

1. ВКЛАД БУДДИЗМА, В ОСОБЕННОСТИ ДЗЭН-БУДДИЗМА, В ЯПОНСКУЮ КУЛЬТУРУ

2. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО ЯПОНСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ

3. ДЗЭН И ИСКУССТВО ФЕХТОВАНИЯ

Письмо Такуана Ягю Тадзимо-но-ками Мунэнори. О ТАЙНЕ НЕПОДВИЖНОЙ ПРАДЖНИ

4. ДЗЭН И ЧАЙНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ

5. ЛЮБОВЬ К ПРИРОДЕ

(Предисловие К.Г.Юнга опущено ввиду

полнейшей невразумительности перевода)

Коротко об авторе

Дзэн-буддизм в последние годы вызывает к себе самый живой интерес как в Америке, так и в Европе. Пробуждению такого интереса на Западе к одной из самых древних и глубоких религий Востока в значительной мере способствовал автор данной книги, Дайсэцу Тэйтаро Судзуки... Он написал более ста работ о дзэне и буддизме как на японском, так и на английском языке. Ряд его работ был переведен также на другие западные языки. В число книг, опубликованных на английском, входят "Введение в дзэн-буддизм", "Образ жизни по дзэну", "Руководство по дзэн-буддизму", "Дзэн-буддизм", "Христианский и буддийский мистицизм", "Занятия дзэн-буддизмом", "Ланкаватара-сутра", "Очерки о дзэн-буддизме" (три серии), "Дзэн и японская культура", "Сущность дзэн-буддизма" и многие другие.

В молодые годы автор жил в качестве мирского ученика в Энгакукее, большом монастыре Камакуры. В 1949 году за выдающиеся заслуги и вклад в области религии, а также за популяризацию японской культуры за рубежом император Японии вручил ему медаль, и он был избран членом Японской академии. В 1954 году он был награжден премией Асахи за заслуги в области культуры.

Предисловие редактора

Дайсэцу Тэйтаро Судзуки (1870-1966), профессор буддийской философии университета Отани в Киото, был, вероятно, величайшим из современных авторитетов в области дзэн-буддизма. На английском языке насчитывается 25 основных его работ о дзэн-буддизме, а на японском - еще по крайней мере 18 до сих пор неизвестных на Западе. Более того, он был пионером обучения этому предмету вне Японии, так как до опубликования его первой серии "Очерков о дзэн-буддизме" в 1927 году на Западе о дзэне, как о живом опыте, знали только по "Религии самураев" Кайтена Нукарийи и журналу "Восточный буддизм".

Доктор Судзуки пишет со знанием дела. Он не только изучил оригинальные буддийские произведения на санскрите, пали, китайском и японском языках, но прекрасно ориентировался в современной философской литературе как на немецком и французском, так и на английском языке, на котором он бегло говорил и писал. Он был больше, чем ученый. Хотя он и не являлся священником ни одной из буддийских сект, его уважали в каждом японском храме, так как его знание духовных ценностей было непосредственным и глубоким, о чем свидетельствуют все, кто имел возможность с ним общаться лично. Когда он обсуждал высшие состояния сознания, он говорил как человек, который в них жил; и на тех, кто духовно общался с ним, он производил впечатление человека, ищущего интеллектуальные символы для описания состояния сознания, лежащего "по ту сторону интеллекта"...

Сейчас "Райдер и Ко" вновь переиздаает "Введение в дзэн-буддизм", и этот выбор вполне понятен, ибо интерес к дзэну все возрастает, и все больше и больше западных писателей пытаются выразить невыразимое. Вслед за "Дзэном в английской литературе" Р.X. Блиса, моим собственным "Дзэн-буддизмом", "Путем дзэна" Алана Уотса и "Дзэном в стрельбе из лука" Хориджеля последовали многие другие книги, авторы которых далеко не всегда посвящали достаточно времени и энергии для уяснения места дзэна в области духовной жизни. Ошибиться в понимании природы дзэна и его пути очень легко. Так как доктор Судзуки передал Западу девять десятых всего того, что он знал о предмете, его "Введение" представляет собой самое надежное руководство для всех, кто сталкивается с дзэном впервые. Можно надеяться, что оно и в самом деле введет тысячи новых читателей в радости дзэна, а может быть и подвигнет их к более глубокому изучению, приведя в конце концов к освобождению сердца и ума, которое и есть результатом подлинного дзэнского опыта.

X. Хамфрейс

Предисловие автора

Собранные здесь статьи первоначально были написаны для "Нового Востока", который выходил на японском языке во время войны 1914 года под редакцией Робертсона Скотта. Издатель предложил опубликовать их в виде книги, но в то время я это делать не захотел. Позже они легли в основу первой серии моих "Очерков о дзэне" (1927).

Недавно я пришел к мысли, что эти старые статьи наконец могут быть переизданы в виде книги. Дело в том, что "Очерков о дзэне" слишком сложны для тех, кто хотел бы составить для себя первое, приближенное представление о дзэне. Учитывая это, я пересмотрел всю рукопись и провел соответствующую стилистическую и содержательную правку.

Если книга послужит введением в дзэн-буддизм и подтолкнет читателя к изучению других моих работ, цель ее будет достигнута. Она не претендует на научное освещение предмета. Вместе с этим "Введением" рекомендуется использовать дополняющую ее книгу "Руководство по дзэн-буддизму".

Часть I. ОБЗОР

1. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ

В процессе своего развития буддизм вылился в форму, которая так сильно отличается от первоначальной, или "примитивной", что мы имеем право подчеркнуть его историческое разделение на две школы: хинаяна ("малый путь спасения") и махаяна ("великий путь спасения"). Фактически махаяна во всем своем разнообразии форм представляет собою не что иное, как видоизмененную форму буддизма и восходит в оригинале к своему индийскому основателю, великому Будде Шакьямуни. Когда эта видоизмененная форма буддизма появилась в Китае, а затем в Японии, то она получила в этих странах свое дальнейшее развитие. Этим успехом она; несомненно, обязана китайским и японским жрецам, которые знали, как применить принципы своей веры к вечно изменяющимся условиям жизни и религиозным потребностям народа. Такое усовершенствование и приспособление еще больше углубили существующую пропасть между махаяной и хинаяной. Точнее следует сказать, что основные идеи махаяны изложены в буддийской литературе класса "Праджняпарамита". Самая ранняя литература этого класса появилась, вероятно, не позднее, чем через 300 лет после смерти Будды. Зародыши этих идей, несомненно, обнаруживаются и в литературе так называемого "примитивного" буддизма, однако их развитие, то есть сознательное постижение наиболее существенного в учении Будды, не могло бы быть успешным, если бы его последователи не воплотили этого учения в жизнь и не сообразовали бы его с ее изменяющимися условиями. Таким образом, индийские буддисты, обогащенные опытом и достигшие зрелости в размышлении, создали махаяну, в отличие от примитивной, или первоначальной, формы буддизма. В Индии известны две школы махаяны: мадхьямика Нагарджуны и виджняптиматра, или йогачара, Асанги и Васубандху. В Китае возникло больше направлений: тэндай (тянь-тай), кэгон (хун-ян), дзодо (цзин-ту), дзэн (чань) и т. д. В Японии, кроме этого, у нас есть: хоккэ, сингон, син, дзи и т. д. Все эти школы или секты принадлежат к ветви буддизма, называемой махаяна, и являются более примитивной формой буддизма. Можно сказать, что в настоящее время махаяна уже не обнаруживает (с первого взгляда, по крайней мере) черт, наиболее характерных для раннего буддизма.

По этой причине некоторые люди утверждают, что эта ветвь буддизма в действительности вовсе не является буддизмом в общепринятом смысле. Однако я полагаю, что все, содержащее в себе жизнь, является организмом, а по природе своей организм никогда не остается в одном и том же состоянии. Желудь значительно отличается от молодого дуба, нежные листья которого только что распустились из почек, и еще больше - от взрослого дуба, величавого гиганта, поднимающегося к небу. Но все эти различные фазы изменения связаны непрерывностью роста и безошибочно обнаруживают родственные черты. Из чего мы делаем заключение, что одно и то же растение проходит несколько стадий развития. Так называемый примитивный буддизм является семенем. Из него вырос дальневосточный буддизм, который также не лишен примет дальнейшего роста. Говорить об историческом буддизме я предоставляю ученым, моя же цель рассмотреть буддизм не только в историческом аспекте, но и как живую потребность настоящего, как динамическую силу Дальнего Востока.

Среди многочисленных буддийских сект - особенно тех, которые выросли в Китае и Японии, - мы находим один уникальный орден, претендующий на то, что он передает сущность духа буддизма непосредственно от его автора, причем без помощи какого-либо тайного документа или таинственного обряда. Этот орден один из самых значительных в буддизме не только с точки зрения его исторической важности и духовной жизненности, но и с точки зрения непревзойденной оригинальности и притягательной силы. Научное название этого пути - "Сердце Будды" ("Буддха-хридайя"), а более популярное - "дзэн". Позже мы объясним, что "дзэн" и "дхьяна" - не одно и то же, хотя "дзэн" - это китайская транслитерация этого слова с санскрита ("чань-на" - по китайски, "дзэнна" - по-японски). В истории религии эта школа уникальна во многих отношениях. Ее доктрины в теоретическом виде могут показаться спекулятивным мистицизмом, но они представлены таким образом, что только посвященные, посредством долгой тренировки действительно достигшие прозрения на этом пути, могут понять их подлинный смысл. Для тех, кто не обрел этого проникновения знания, то есть для тех, кто не испытывает дзэна в повседневной деятельности жизни, его учение или, скорее, изречения, принимают непонятный и даже загадочный смысл. Такие люди, расценивая дзэн, так или иначе, с точки зрения понятий, считают его абсолютно абсурдным и бессмысленным, или намеренно запутанным с целью скрыть его глубокие истины от непосвященных. Однако последователи дзэна говорят, что его кажущиеся парадоксы не придуманы специально для того, чтобы их авторы могли скрываться за ширмой обскурантизма. Эти парадоксы возникли потому, что язык человека является очень плохим средством для выражения глубочайших истин, истины эти не могут быть превращены в предмет, умещающийся в узкие рамки логики. Они должны быть пережиты в бездонной глубине души, после чего они впервые станут осмысленными. Фактически же нет более ясных и более откровенных выражений, которыми когда-либо пользовались люди для выражения своих внутренних переживаний. "Уголь черный" - это довольно ясно; но дзэн протестует: "Уголь не черный" - и это тоже довольно ясно, и даже яснее, чем первое утверждение. Но чтобы понять это, нужно углубиться в суть вопроса. В связи с этим личный опыт в дзэне - это все. Никакие идеи не понятны тем, у кого они не подкреплены личным опытом. Это ясно, как божий день. У ребенка нет никаких идей, так как его ум еще не развился настолько, чтобы воспринимать мир посредством идей. Если бы они у него были, то они, вероятно, представляли бы собой нечто такое абсурдное и нелепое, что не может иметь никакой связи с действительностью.

Поэтому, чтобы достичь самого ясного и полного понимания вещи, нужно иметь личный опыт. Если же вопрос касается самой жизни, то здесь личный опыт крайне необходим. Без такого опыта ничто, связанное с ее сутью, никогда не может быть осознано и правильно понято. Основой всех понятий является простой, непосредственный опыт. Этому опыту дзэн придает самое большое значение, считая его фундаментом, и над ним он сооружает здание из слов и понятий, как это видно в литературе, называемой "Записями бесед" ("гороку", "юй-лу"). Хотя "здание" и содержит в себе средство достижения сокровенной реальности, оно все же носит искусственный характер, а потому теряет свое значение, если само принимается за высшую реальность. Природа человеческого разума принуждает нас не возлагать больших надежд на это "здание". Дзэн в принципе далек от всякого рода мистификаций, но те, кто не решил центральной проблемы жизни, не могут не видеть ее в нем. Однако стоит только добраться до "фундамента" - и то, что казалось мистификацией, сразу исчезнет и в то же время обнаружится просветление, называемое "сатори".

Итак, дзэн самым серьезным образом настаивает на необходимости внутреннего духовного опыта. Он не придает большого значения священным сутрам или их толкованиям мудрецами и учеными. Личный опыт прямо противопоставляется авторитетам и внешнему откровению, а самым практическим методом достижения духовного просветления последователи дзэна считают практику дхьяна, называемой в Японии "дзадзэн", ("дза" означает "сидеть", а "дзадзэн" можно, в общем, перевести как "сидеть в медитации". Точный перевод будет дан позже в связи с описанием зала для медитации (дзэндо: чань-тан в IV части), а сокращенно - просто дзэн.

Здесь необходимо сказать несколько слов в отношении той тренировки, которую проходят последователи дзэна для достижения духовного прозрения, о котором упоминалось раньше и которое составляет основу дзэна, так как именно в этом отношении дзэн в принципе отличается от всех других форм мистицизма. Для большинства мистика - такое сугубо личное, духовное переживание является чем-то изолированным и неожиданным. Христиане используют молитву, умерщвление плоти или своего рода созерцание с целью вызвать в себе наступление этого состояния, а его дальнейшее развитие предоставляют божественной милости. Но поскольку дзэн не видит в таких вещах сверхъестественного посредничества, то методы его духовной практики отличаются практичностью и систематичностью. Уже в древнем Китае ясно намечалась такая тенденция и со временем, в конце концов, образовалась стройная система. В настоящее время последователи дзэна имеют в своем распоряжении эффективные методы духовной практики для достижения своей цели. В этом заключается практическая ценность дзэна.

В то время как, с одной стороны, дзэн в высшей степени абстрактен, его методологическая дисциплина, с другой, - приносит огромную пользу человеку и определяет его мораль. Когда дзэн выражается в нашей повседневной практической жизни, мы иногда забываем о его отвлеченности, и тогда-то как нельзя ярче и проявляется его действительная ценность, так как дзэн находит невыразимо глубокую мысль даже в таких простых вещах, как поднятый вверх палец или простое приветствие, обращенное друг к другу, случайно встретившихся на улице. В дзэне самое реальное - это самое абстрактное и наоборот. Вся система практики, принятая дзэном, является продуктом этого основного духовного переживания. Я сказал, что дзэн мистичен, - да иначе и быть не может, так как дзэн является основой восточной культуры. Именно этот мистицизм часто мешает Западу измерить глубину восточного ума в связи с тем, что по природе своей мистицизм отрицает логический анализ, а логичность является основной чертой западного ума. Восточный ум синтетичен, он не придает слишком большого значения несуществующим подробностям, а стремится, скорее, к интуитивному постижению целого. Поэтому восточный ум, если мы допустим, что таковой существует, не находит ясного и определенного выражения. В нем нет того индекса, который бы сразу раскрывал его содержание постороннему уму. Мы видим перед собой нечто, так как его невозможно игнорировать, но как только мы попытаемся охватить это нечто своими руками для того, чтобы рассмотреть его лучше, оно ускользает от нас и мы теряем его из виду. Дзэн до смешного неуловим. Это, конечно, не является следствием того, что восточный ум сознательно и преднамеренно стремится скрыть свои тайны от постороннего ума. Неуловимость и неизмеримость являются, так сказать, самой природой восточного ума. Поэтому, чтобы понять Восток, мы должны понять мистицизм, то есть - дзэн.

Следует помнить, однако, что мистицизм бывает разный: рациональный, иррациональный, отвлеченный и оккультный, разумный и фантастический. Когда я говорю, что Восток мистичен, я не имею в виду фантастичности, иррациональности или всякого выхода из рамок интеллектуального постижения. Я хочу лишь сказать, что восточному уму присущи спокойствие, тишина и невозмутимость. Кажется, что он постоянно соприкасается с вечностью. Однако эта тишина и умиротворенность вовсе не подразумевают простой праздности и бездеятельности. Эта тишина не походит на тишину пустыни, лишенной всякого живого. Это тишина "бездонной пропасти", в которой исчезают все контрасты и условности. Это тишина Бога, углубившегося в созерцание своего прошлого, настоящего и будущего творений: Бога, сидящего неподвижно на троне абсолютного единства и целостности. Она походит на "тишину грома", произведенного молнией двух противоположных электрических зарядов. Эта тишина присутствует во всем восточном. Тех, кто принимает ее за разложение и смерть, остается только пожалеть, так как в этой вечной тишине заключен вулкан активности, который низвергается в них... Вот, что я имею в виду, когда говорю о мистицизме восточной культуры. Можно с полной уверенностью сказать, что распространение такого рода мистицизма в основном явилось следствием влияния дзэна. Поскольку буддизму было суждено развиться на Дальнем Востоке, с целью удовлетворения духовных чаяний народа, то он неизбежно должен был перерасти в дзэн. Индийцам также присущ мистицизм, но их мистицизм слишком отвлечен, слишком созерцателен и слишком сложен, и, кроме того, он, кажется, не имеет действительной, живой связи с практическим миром частностей, в котором мы живем. Дальневосточный мистицизм, наоборот, отличается прямотой, практичностью и удивительной простотой. Он не мог стать не чем иным, как дзэном. Все буддийские секты в Китае, а также и в Японии, безошибочно указывают на свое индийское происхождение, так как их метафизическая сложность, пространные трактаты, абстрактность идей, их проникновение в исток всего и разностороннее толкование вещей, относящихся к жизни, носят явно выраженный индийский характер, а не китайский или японский.

Всякий, кто знаком с дальневосточным буддизмом, сразу увидит это. Примером тому могут служить чрезвычайно сложные ритуалы секты сингон, а также ее тщательно разработанная система "мандала", посредством которой ее последователи пытаются объяснить строение Вселенной. Никакой китайский или японский ум никогда бы не изобрел такой сложной философской системы, не подвергнувшись влиянию индийской мысли. Другим примером являются в высшей степени отвлеченные философские системы садхъямика, тэндай (тяньтай) или кэгон (хун-ян, аватамаска). Их абстрактность и проникновенная острота логики поистине удивительны. Все это ясно указывает на то, что все эти дальневосточные буддийские секты в основе своей импортированы.

И когда, после обзора основных направлений буддизма, мы приходим к дзэну, мы вынуждены признать, что его простота и непосредственность, его прагматическая тенденция и тесная связь с повседневной жизнью резко отличаются от всех других буддийских сект. Основные идеи дзэна, несомненно, те же, что и в буддизме, и нельзя не признать, что они всего-навсего лишь получили свое естественное дальнейшее развитие, но это развитие имело целью удовлетворить потребности народа Дальнего Востока, психологии которого присущи свои особые черты.

Дух буддизма в этом случае спустился со своих метафизических высот, чтобы стать практической наукой жизни. Дзэн является результатом этого. Поэтому, я осмелюсь сказать, что дзэн - это систематизация или, скорее, кристаллизация всей философии, религии и самой жизни Дальнего Востока, и в особенности Японии.

2. ЧТО ТАКОЕ ДЗЭН?

Прежде чем приступить к более детальному изложению учения дзэн, которое последует далее, позвольте мне ответить на некоторые вопросы, касающиеся истинной природы дзэна, которые часто задают критики.

Является ли дзэн, как и большинство буддийских учений, философской системой, которая носит высокий интеллектуальный и глубокий метафизический характер?

Во вступлении было сказано, что в дзэне мы находим всю философию Востока в кристаллизованном виде, но из этого не следует, однако, что дзэн является философской системой в обычном смысле слова. Дзэн решительно не является системой, основанной на логическом анализе. Скорее он является антиподом логики, под которой я имею в виду дуалистический образ мышления. Дзэн не лишен, конечно, умственного элемента, то есть дзэн - это ум в целом, и в нем мы находим много вещей; но ум этот не представляет собой нечто составное, разделяющееся на множество качеств и не оставляющее за собой ничего после такого разделения.

Дзэн не учит нас ничему в смысле умственного анализа, а также не предлагает никакой определенной доктрины в качестве руководства для своих последователей. В этом отношении дзэн, если можно так выразиться, произволен. Последователи дзэна могут иметь свои доктрины, но эти, доктрины носят сугубо личный, индивидуальный характер и не обязаны своим возникновением дзэну. Поэтому дзэн не имеет дела с какими-либо "священными писаниями" или догматами, а также не содержит в себе никаких символов, посредством которых раскрывалось бы его значение. В таком случае, если бы меня спросили, чему учит дзэн, я ответил бы, что он ничему не учит. Какие бы учения ни содержались в дзэне, они исходят только из умов их создателей. Мы сами себе создаем учения. Дзэн только указывает путь. Если этот факт, сам по себе, не есть учение, то в дзэне, положительно, нет никаких специально созданных принципиальных доктрин или какой-либо основной философской системы. Дзэн претендует на свое родство с буддизмом, но все буддийские учения содержащиеся в сутрах и шастрах, с точки зрения дзэна, не больше, чем макулатура, польза которой состоит лишь в том, что с ее помощью можно только смахнуть пыль с интеллекта, но не больше. Не думайте, однако, что дзэн - это нигилизм. Всякий нигилизм - это самоуничтожение, не имеющее конца. Негативизм разумен, как метод, но высшая истина - это утверждение. Когда говорят, что дзэн не имеет никакой философии, что он отрицает всякий авторитет, что он отбрасывает всю так называемую "священную литературу", не следует забывать, что в самом этом отрицании уже содержится нечто совершенно положительное и бесконечно утверждающее. Дальше, по мере изложения предмета, это станет яснее.

Является ли дзэн религией?

Это не религия в популярном понимании, так как в дзэне нет бога, которому можно было бы поклоняться, нет также никаких церемониальных обрядов, ни земли обетованной для отошедших в мир иной, и, наконец, в дзэне нет также такого понятия, как душа, о благополучии которой должен заботиться кто-то посторонний, и бессмертие которой так сильно волнует некоторых людей. Дзэн свободен от всех этих догматических и религиозных затруднений.

Набожный читатель может быть потрясен, услышав, что в дзэне нет Бога, но это не значит, что дзэн отрицает существование Бога. Дзэн не имеет дела ни с утверждением, ни с отрицанием. Когда что-либо отрицается, то само отрицание уже включает в себя противоположный элемент. То же самое может быть сказано и об утверждении. В логике это неизбежно. Дзэн стремится подняться выше логики и найти высшее утверждение, не имеющее антитезы. Поэтому дзэн не отрицает Бога, не утверждает его существования, так что в дзэне нет такого Бога, к которому привыкли еврейские и христианские умы. Дзэн в равной мере не является ни религией, ни философией.

Что касается тех различных изображений и статуй Будд, бодхисаттв, дзэна и других существ, которые можно встретить в храме дзэна, - это не больше, чем куски дерева, камня или металла. Я их могу сравнить с прекрасными цветами в своем саду. Я могу выбрать, например, камелии в полном цвету и. поклоняться им, если захочу, - дзэн вполне допускает это. В таком поклонении нисколько не меньше религии, чем в поклонении статуям различных буддийских богов, а также в ритуале омовений святой водой или символического вкушения плоти и крови Христа. Все эти церемонии считаются большинством так называемых "религиозных людей" чем-то похвальным и священным, но в свете дзэн - это условности. Дзэн берет на себя смелость заявить: безупречные йоги не погружаются в нирвану, а нарушающие обет монахи не попадают в ад. Для обыкновенного ума это стоит в противоречии с общепринятыми законами морали, но здесь также заключается истина и жизнь в дзэне. дзэн - это дух человека. Дзэн верит во внутреннюю чистоту этого духа и его божественность. Все, что неестественно прибавляется или с силой вырывается, вредит целостности духа. Поэтому дзэн решительно против всяких религиозных условностей. Его религия, однако, налицо. Тот, кто поистине религиозен, с удивлением обнаружит, что, в конце концов, в варварских утверждениях дзэна содержится так много религии. Но сказать, что дзэн - это религия в том смысле, как ее понимают христиане или магометане, будет ошибкой. Для большей ясности я процитирую следующее:

Говорят, что когда Шакьямуни родился, он подняв одну руку к небу, а другой указывая на землю, произнес: "Над небом и под небом я единственный достоин почитания". Уммон Бун-эн, основоположник уммонской школы дзэна, комментирует это высказывание следующими словами: "Если бы я находился с ним рядом в тот момент, когда он произносил эти слова, я бы несомненно убил его одним ударом и швырнул бы труп в пасть голодной собаке". Что могли бы подумать скептики о таких безумных нападках на духовного вождя?" Однако один из учителей дзэна, последователь Уммона, говорит: "В действительности это показывает, как Уммон желает служить миру, жертвуя всем, что он имеет: телом и умом. Какую огромную благодарность, должно быть, чувствовал он в ответ на любовь Будды".

Не следует также путать дзэн с той формой медитации, которую практикуют последователи "Новой мысли" или "Христианской науки", а также с медитацией индийских саньясинов или каких-либо других буддистов. Дхьяна в обычном понимании не соответствует практике, имеющей место в дзэне. Человек может размышлять над религиозными и философскими проблемами в процессе практики дзэна, но это носит лишь случайный характер: сущность дзэна совсем не в этом. Его цель - посредством проникновения в истинную природу ума так повлиять на него, чтобы он стал своим собственным господином. Такое проникновение в истинную природу ума или души является основной целью дзэн-буддизма. Поэтому дзэн - это нечто большее, чем медитация или дхьяна в обычном смысле этого слова. Практика дзэна имеет целью открыть око души - и узреть основу жизни.

Для медитации человеку необходимо сосредоточить на чем-то мысль, например, на божественном единстве, безраздельной божественной любви или непостоянстве вещей. Но это - как раз то, чего дзэн желает избежать. Нет ничего другого, на чем бы дзэн так сильно настаивал, как на достижении свободы, то есть свободы от всех неестественных помех и условностей. Медитация - это состояние, вызываемое искусственно, она не является естественным свойством ума. О чем размышляют птицы поднебесные? О чем размышляют морские твари? - Они летают, они плавают. Разве этого не достаточно? У кого есть желание размышлять над единством бога и человека? Или над ничтожностью этой жизни? Кто желает быть связанным по рукам и ногам средь бела дня всякого рода медитациями, вроде медитаций над милостью божественного существа или вечностью огня ада?

Мы можем сказать, что христианство монотеистично, а веданта пантеистична, но ничего подобного нельзя сказать о дзэне. Дзэн ни монотеистичен, ни пантеистичен. Дзэн отрицает подобного рода подразделение. В связи с этим в дзэне нет объекта, на котором можно было бы сосредоточить мысль. Дзэн - это облако, кочующее в небе. Его ничто не удерживает и не останавливает, оно движется туда, куда захочет. Никакие медитации не удержат дзэн на одном месте. Медитация - это не дзэн. Ни пантеизм, ни монотеизм не могут дать дзэну объекта для медитации. Если бы дзэн был монотеистичен, то его последователи, вероятно, размышляли бы над единственной вещью, в которой все различия и контрасты, содержащиеся во всепроникающем божественном свете, совершенно исчезают. Если бы он был пантеистичен, то в его свете каждый даже самый невзрачный цветок в поле должен бы был отражать божественное великолепие. Но вот что говорит дзэн: "После того, как все вещи сведены к единому, к чему тот единый может быть сведен?" дзэн ставит целью освободить ум от всяких препятствий. Даже сама идея единства и целостности является препятствием или капканом, который угрожает естественной свободе духа. Поэтому дзэн не предлагает нам сосредоточивать свои мысли на идее того, что собака - это Бог, что Бог скрывается даже за тремя фунтами хлопка. Если дзэн сделает это, то он примкнет к определенной философской системе, и тогда это будет уже не дзэн. В дзэне достаточно чувствовать, что огонь горячий, а лед холодный, так как когда нам холодно, мы радуемся огню. Как говорит Фауст, "чувство превыше всего". Все наши теории далеки от реальности. Но слово "чувство" здесь следует понимать в самом глубоком смысле, то есть чувство в его чистейшей форме. Даже если мы вообще назовем это чувством, то это будет уже не дзэн. Дзэн выше всяких понятий. Поэтому его трудно уловить.

В связи с этим, какую бы медитацию дзэн ни предлагал, вещи следует воспринимать такими, каковы они есть, то есть снег - белым, а ворону черной.

Когда мы говорили о медитации, в большинстве случаев мы имели в виду абстрактное мышление, то есть концентрацию на обобщенном понятии, которое, естественно, не всегда непосредственно связано с конкретной жизнью. Дзэн допускает восприятие и чувство, но не абстракцию и медитацию. Дзэн проникает вглубь и в конце концов теряется в погружении, а медитация, наоборот, носит ярко выраженный дуалистический характер и, следовательно, неизбежно страдает поверхностностью. Один критик считает дзэн "буддийским двойником" духовных упражнений св. Игнатия Лойолы. Он проявляет большую склонность объяснить буддизм языком христианства, и это только один из множества примеров. Тот, кто ясно представляет, что такое дзэн, сразу увидит неудачность такого сравнения. Даже не углубившись в детали, видно, что практика дзэна не имеет ни малейшего сходства с теми упражнениями, которые были предложены св. Игнатием, основателем Общества Иисуса. Размышления и молитвы св. Игнатия, с точки зрения дзэна, - это не больше, чем воздушные замки, построенные его воображением для набожных людей, и в действительности они походят на колонну из горшков, поочередно поставленных на голову. Тут нет истинного духовного достижения. Однако можно сказать, что такие "духовные упражнения" чем-то напоминают медитации буддизма хинаяны, такие как "Пять средств, успокаивающих ум", "Девять размышлений о порочности" или "Шесть или девять предметов памяти".

Иногда дзэн называют даже "убийством ума". Это сравнение принадлежит Гриффису, известному автору "Религии Японии". Я не знаю, что он имеет в виду под "убийством ума". Может быть, то, что дзэн убивает всякую умственную деятельность за счет концентрации мысли на чем-то одном. Или это просто погружение в сон.

Рейшауэр в своей книге почти соглашается с Гриффисом, называя дзэн "мистическим самоопьянением". Имеет ли он в виду опьянение так называемым "высшим я" или "опьянение богом", о котором говорит Спиноза.

Хотя Рейшауэр и не раскрывает в должной мере значения слова "опьянение", он, вероятно, имеет в виду, что дзэн уделяет слишком много внимания мысли о "высшем я" или конечной реальности в мире конкретного.

Удивительно, до какой степени поверхностны и некритичны взгляды некоторых критиков дзэна. В действительности же в дзэне нет даже такого понятия, как ум, который нужно убивать. Поэтому ни о каком "убийстве ума" и речи быть не может. Дзэн также не упоминает ни о каком "опьяняющем я", в котором можно было бы найти убежище.

Дзэн поистине неуловим в отношении его внешних аспектов. Если вы думаете, что уловили его, то знайте, что это уже не дзэн. Издали он кажется легкодоступным, но как только вы подойдете к нему, вы увидите, что он отдалился от вас еще больше. Поэтому до тех пор, пока вы не уделите несколько лет тщательным поискам понимания его основных принципов, не надейтесь, что вам удастся уловить его истинную суть.

Виктор Гюго говорит: "Чтобы подняться к Богу, нужно погрузиться внутрь", а по словам Ричарда Сент-Викторского: "Если ты хочешь познать Божественные тайны, познай тайны своего собственного духа".

Но когда эти глубокие тайны раскрываются, то всякое "я" исчезает. Куда же в таком случае вам останется подниматься, если нет ни "духа", ни "бога", чьи тайны нужно постигать. Вы спросите, почему? Да потому, что дзэн - это бездонная пропасть. Дзэн утверждает (хотя и не совсем обычным образом), что "в действительности ничего не существует во всех трех мирах: так где же вы хотите видеть ум или дух (синь)? По своей природе четыре элементарные стихии не содержат ничего, кроме пустоты, где же тогда убежище Будды - посмотрите же. Истина непосредственно раскрывается перед вашим взором. Вот и все, чего вы еще хотите? Разве этого не достаточно?".

Минутное колебание - и дзэн может быть безвозвратно потерян. И как бы ни старались все Будды прошлого, настоящего и будущего помочь вам снова ухватиться за него, он будет уже на недосягаемом расстоянии. "Убийство ума", "самоопьянение" - смешно, не правда ли. Дзэну, поистине, некогда беспокоиться по поводу такого рода "критических" замечаний. Критики могут сказать, что дзэн приводит ум в гипнотическое состояние и делает его бессознательным и что таким, мол, образом излюбленная буддийская доктрина пустоты (шуньята) воплощается в жизнь. Суть этой доктрины, по их мнению, состоит в том, что субъект не осознает ни объективного мира, ни самого себя, растворяясь в беспредельной пустоте. Такое толкование также неправильно. Верно то, что в дзэне можно найти выражения, которые предполагают и подобного рода толкование, но чтобы понять дзэн, мы должны сделать здесь скачок: "Беспредельную пустоту нужно пройти. Субъект должен пробудиться от бессознательности, если он не хочет быть заживо похороненным. Дзэн достигается только тогда, когда "самоопьянение" прекращается, и "пьяница" в действительности пробуждается в сознании своей сокровенной глубины. Если следует "убивать" ум, то предоставьте эту работу дзэну, так как он же и воскресит труп до состояния вечной жизни".

"Родитесь заживо, очнитесь от грез, восстаньте из мертвых, о вы, пьяницы", - вот к чему приз<

⇐ Предыдущая 28 29 30 31 32 33 34 35 3637