Воздеяние рук моих – жертва вечерняя» (Пс.140:2)

^ 2. «Воздеяние рук моих – жертва вечерняя» (Пс.140:2)

Как мы видели, основная поза молящегося в Библии – стояние перед Богом. Однако отцы не просто стояли, но одновременно простирали руки к небу. Первые христиане, должно быть, считали эту молитвенную позу manibus extensis (с простертыми руками) столь характерной, что охотно позволяли изображать себя, молящихся в этом положении, чему мы находим многочисленные свидетельства в раннехристианской иконографии. Но поскольку это была поза, достаточно распространенная и используемая не только христианами, следует задаться вопросом, какое же особое значение ей придавали христиане.

* *

В то время как язычник – равно, как и отступник – бросался на землю перед идолами⁵¹¹⁾ и тщетно простирал руки к «богу чужому»⁵¹²⁾, поскольку это немое изделие рук его могло помочь ему меньше, чем любой другой человек, верующий простирал руки «во имя» Бога⁵¹³⁾, Который «сотворил небо и землю», и «творит все, что хочет»⁵¹⁴⁾. Так он делал и «ночью», и когда «в день скорби» своей «искал

Господа»⁵¹⁵⁾. Он не только «подымает» руки свои, но и «простирает» их⁵¹⁶⁾, когда душа его, «как жаждущая земля»⁵¹⁷⁾ жаждет живой воды от Господа. И так как Бог целиком открылся человеку в Своем Слове, в Своих заповедях, то молящийся – молясь, умоляя – как бы простирает руки свои к этим выражениям божественной воли, которые он «возлюбил»⁵¹⁸⁾.

Жест воздевания рук во время молитвы с древних времен⁵¹⁹⁾ был обычным для человека Библии и потому Христос и апостолы молились, следуя этому обычаю. Так, Павел, например, желает, «чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения»⁵²⁰⁾. Подобная молитва уже в Ветхом Завете заменяла все материальные жертвы. Она «направлялась как фимиам» к Богу и «воздеяние рук» расценивалось как «жертва вечерняя»⁵²¹⁾.

* * *

Как и возведение глаз к небу, о чем мы будем говорить позднее, так и простирание рук служит выражением доверительного и глубоко личностного отношения твари к своему Творцу. Кроме того, этот жест как бы задает определенное направление молитве, ибо молящийся простирает руки «к небу» как к символическому «месту» Божию, или же к храму, как к месту Его исторически спасительного присутствия среди Своего народа⁵²²⁾. Христиане, как мы уже видели, сделали еще один шаг вперед, обращаясь не только к небу, но и к «востоку».

Древние отцы хорошо сознавали символическое значение этого жеста, столь трогательного и с человеческой точки зрения. Вот что писал, например, Климент Александрийский в начале третьего века:

Поэтому /во время молитвы/ мы поднимаем голову, простираем руки к небу и встаем на цыпочки при произнесении заключительных слов молитвы, следуя порыву духа, который устремляется к горнему миру. После того, как мы пламенным желанием вознесли «крылатую душу»⁵²³⁾, мы стремимся произносимыми словами освободить тело от земли и изо всех сил устремляемся к «святилищу»⁵²⁴⁾, пренебрегая оковами плоти⁵²⁵⁾.

Или, если выразить это словами Оригена:

Мы не имеем права сомневаться, что из всех бесчисленных положений тела положение с распростертыми руками и поднятыми вверх очами заслуживает предпочтения, потому что тогда и на теле как бы отпечатлевается образ того особенного состояния, которое приличествует душе во время молитвы⁵²⁶⁾.

Сегодня часто говорят, что следует «молиться и телом» и потому придают большое значение соответствующим «техникам». Однако отцы имели в виду совершенно иное. Тело отнюдь не существует как нечто самостоятельное, рядом с душой. И то, и другое составляют вместе некое совершенное единство. Человек молится весь, телом и душой, для которой тело становится средством, с помощью которого душа делает видимой свою «особую настроенность», в данном случае свое невидимое само по себе стремление к Богу. И это отнюдь не маловажно, как мы еще увидим, поскольку это «облечение в тело» предохраняет внутренний настрой от растворения в чем-то неопределенном.

* * *

Воздевание рук было столь естественным образом связано с молитвой, что в писаниях древних это выражение можно было встретить в качестве простого синонима молитвы. Отцы хорошо понимали, что этот жест отнюдь не был исключительно христианским. Не только евреи, но и язычники простирали руки для молитвы и делали это, не только обращаясь к своим идолам. К примеру, Климент Александрийский совершенно непринужденно рассказывает, что мифический Эак, сын Зевса и образец мягкости и благочестия, воздеванием своих «чистых рук» к небу испросил кратковременный дождь для высохшей земли⁵²⁷⁾. Однако, в этом, как и в других религиозных традициях, общих всем людям, отцы стремились выделить их особое христианское значение, даже если речь шла о формах, употребительных у народа Ветхого Завета.

Моисей, «иерофант»⁵²⁸⁾, обратил в бегство Амалика, когда, подражая Христу, простершему руки Свои на кресте, взял жезл свой двумя руками⁵²⁹⁾. Поэтому и мы победим сатану, если будем простирать руки свои в молитве. Если бы святой Моисей держал прямо свой жезл, не отклоняя его в обе стороны, то разве могли бы его руки отяжелевать так, что Аарон и Ор должны были поддерживать их справа и слева⁵³⁰⁾.

/Поэтому/ особенно помогает моление /с руками, распростертыми/ в форме креста. Ибо таким образом мы получаем благословение от Бога⁵³¹⁾, и, в свою очередь, благословляем других. И святой Моисей благословил народ в момент освящения скинии и посвящения его брата в священники, подняв к небу крестообразно сложенные руки⁵³²⁾.

Но не только в истории спасения Ветхого Завета мы находим глубоко укорененным этот жест, значение которого раскрывается полностью лишь в Новом Завете; отцы полагали, что он таинственным образом запечатлен уже в самом порядке творения.

Ибо молятся и все ангелы, молится все творение, молятся домашние и дикие животные⁵³³⁾, и преклоняют колени и, выходя из своих стойл и логовищ, не напрасно взирают на небо, подавая голос в соответствии со своими привычками. Да и птицы, поднявшись утром, устремляются к небу, простирая вместо рук крылья наподобие креста и издают звуки, которые кажутся молитвою⁵³⁴⁾.

Подобным же образом Климент Александрийский усматривал в направлении оси древнейших языческих храмов удивительную, не ведомую самим язычникам, ориентацию людей к истинному «восходу», то есть ко Христу⁵³⁵⁾.

* * *

Эта идея «образца» и «исполнения» – глубоко библейская, как это нам показывают Евангелия. Апостол Павел усматривал в событиях и личностях Ветхого Завета «образы» (typo?), «истинное воплощение» которых осуществил только Новый Завет.⁵³⁶⁾. В этом смысле в Моисее, молящемся с крестообразно распростертыми руками и таким трудным стоянием победившем Амалика, отцы усматривали образ Христа, крестом побеждающего духовных «амаликитян», то есть бесов. Это хорошо понимают и сами бесы и потому делают все возможное, чтобы заставить молящегося опустить руки, как рассказывает Евагрий «об одном из святых». «Но святой никогда не ослаблял рук, не завершив обычной молитвы своей»⁵³⁷⁾. Оба очень хорошо знали, что происходит, когда на молящемся запечатлевается образ Распятого.

Авва Лот, посетив авву Иосифа, сказал ему: «Отец мой, по силе моей я совершаю малое молитвенное правило, соблюдая умеренный пост, занимаюсь молитвою, пребываю в размышлении и безмолвии, стараюсь соблюдать чистоту /мыслей/, не принимая греховных помыслов. Что надлежит мне еще сделать?» Старец встал и простер руки к небу: персты его соделались подобными десяти возженным светильникам. Он сказал авве Лоту: «Если хочешь, – сказал он, – будь весь как огнь!»⁵³⁸⁾

Такова «пламенная молитва», как называет ее Евагрий⁵³⁹⁾ и Иоанн Кассиан⁵⁴⁰⁾, что преобразует человека в «ангела»⁵⁴¹⁾, поскольку ангел состоит по большей части из «огня»⁵⁴²⁾, и освобождает его от всего земного, чтобы сделать его, подобно ангелу, «предстоящим перед Богом»⁵⁴³⁾.

Об Авве Тифое (то есть Сысое) рассказывали, что дух его, если он быстро не опускал рук, стоя на молитве, воспарял к горнему. Поэтому, если случалось, что братья молились вместе с ним, он спешил побыстрее опустить руки, дабы дух его не был восхищен и не пребывал долго /в горнем/⁵⁴⁴⁾.

* * *

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 141516 17 18 19 Следующая ⇒